Пансионат 10. Была бы страна родная!

   Осенью завершение сезона означает передышку. Не для всех. Подсобное хозяйство требовало новых забот. Эксперимент, начавшийся с большой помпой, сворачивался сам собой тихо и незаметно. Про продовольственную программу вспоминали все реже.    
   Молодняк доведен до товарного вида, килограммов на четыреста. В единственном совхозе, содержащем ферму, столько не весил бык-производитель. Все это богатство решено было пустить под нож. Олег Сергеевич понимал, что хоть скот не сертифицирован, не паспортизирован как племенной, но все равно способен улучшить местную породу. Надо сказать, что у населения уже появились молоденькие бычки и телочки, благоприобретенные с хозяйства путем подмены. А то и скрытого отела. Значит, труды не прошли даром. Не зря мерзли в горах водители, не напрасно сидели на заснеженном перевале сутками в кабинах, спасаясь от волков.
   Олег Сергеевич поехал в райисполком и предложил председателю РАПО, Чаркяну Акопу Карапетовичу заменить скот перед забоем.

- Мне все равно кого пускать под нож. Давайте мне на обмен приблизительно по весу своих кенгуру, а наших оставим на племя.
 
 РАПО (районное агропромышленное объединение) в курортном районе та еще организация. В самом его названии уже содержится профанация. Начать с того, что сельского хозяйства в нем почти не было. Но район-то был. И все в нем должно быть как у людей. Если в крайисполкоме есть такая структура, то она должна быть в каждом районе, иначе кем в нем будет руководить краевой начальник? И куда девать кадровый отсев из партийных органов, откуда традиционно перетекала вся эта братия по выслуге высиживания в профильных отделах.
   Акоп Карапетович был типичным представителем этой мелкой номенклатурной породы. В меру эрудирован и обладающий достаточно развитой интуицией, чтобы улавливать колебания генеральной линии. После райкомовского сельхозотдела, по достижении возраста, он был спущен «на землю».  Понимая, что это его потолок, соответственно и относился к работе. Главное, что от него ничего не требовалось. Три плодово-ягодных совхоза управлялись краевым Плодопромом, один чаесовхоз относился к зональной ассоциации, табаксовхоз тоже входил в стороннюю структуру. В районе реального агропрома не было. РАПО свело суммарные показатели, обязало хозяйства по ним отчитываться и подавало в свою очередь отчеты наверх. При этом проводились все рекомендованные краем мероприятия, совещания, даже какие-то семинары. Директора, вынужденные дважды отвлекаться на одно и тоже, плевались между собой, но власть вынуждены были, и признавать и уважать. Тем более, будучи образованием имитационным и формальным, не в состоянии принести пользу, она могла доставить реальные неприятности. Поэтому с ним все дружили, почитали, а собственное начальство по линии краевого АПО регулярно подвергало всем поощрениям, положенным по стажу и проводимым кампаниям.
    Нельзя сказать, что Акоп Карапетович чувствовал себя ущербным и комплексовал. Нет, он ощущал себя вполне комфортно, наоборот, радовался, что хорошо устроился. Его однокурсники в сельскохозяйственных районах света белого не видели, со всех сторон огребали по полной то за опоздание посевной кампании, то за падеж скота или птицы, то за нарушение севооборота. Да мало ли за что нужно отвечать в столь сложном и живом деле. И лишь раз в несколько лет в отдельных районах все получалось удачно и тогда руководителя вспоминали добрым словом. Каждое из нескольких десятков многопрофильных хозяйств которых, больше всех  сельхозугодий района, подведомственных нашему герою.
   На краевых совещаниях эти обветренные, обожженные солнцем поголовно с язвами желудка «колхозники», с восхищением глядя на лощеного, загорелого и всегда жизнерадостного однокашника удивлялись, как можно себя сохранить на их проклятой работе. А он, выезжая на такие мероприятия как на встречи выпускников, снисходительно, чему способствовал высокий рост, своим гортанным голосом вещал, ощущая себя примой на презентации.

- Запомните, в наших южных условиях для успеха в сельском хозяйстве необходима только одна формула земледелия: «Вода + вода + вода!».

   Несколько таких истин чередующихся в зависимости от состава участников снискали ему славу мудрого, лапидарного оракула.


   Вот и сейчас он нависнув над посетителем, выкатил еще больше и без того выпуклые глаза, вытянул длинную шею с кадыком, длиной соперничающим с носом, гортанно загоготал.

- Резонно, похвально, патриотично! Сейчас организуем. Вы в райкоме были, в сельхозотделе? Как же, надо поставить в известность. Ибрагим Алиевич должен быть в курсе. Я сейчас ему позвоню.
- Алло, это Алиевич? Слушай, тут у нас идейка возникла. Пансионат собрался скот забивать, а он у них племенной. Решаем подменить его своими доходягами, чтобы улучшить генофонд. Как думаешь, стоящее дело? Тут у меня как раз заместитель директора. Думаю, мы с ним найдем общий язык, парень толковый. Ну да, ну да, буду держать на личном контроле. Как же, мы всегда должны чувствовать пульс жизни.

   Олег Сергеевич вспомнил, как в молодости работая на заводе, подавал рацпредложения. Ему платили червонец, а главный технолог оформлял на свое имя патент на изобретение. Знакомое ощущение. По иронии судьбы фамилия у технолога была похожа. Да ладно, лишь бы дело сдвинуть.

   В итоге ему вызвонили директора совхоза, поставили его в известность и отправили утрясать детали. Как говорится, инициатива наказуема. Выходя из здания, он слышал в открытое окно гоготание загоревшегося идеей председателя, докладывающего о своих успехах краевому начальнику.

- Да, да! Мы нашли у себя тароватых северян. А что, у них денег куры не клюют. Наша задача помочь как району, так и краю. Вы же знаете наш девиз: «Забота наша такая, забота наша простая, была бы страна родная, и нету других забот!».

   Детали не раскрывались.

   Олег Сергеевич поехал в горы, нашел директора. Тот послал его к зоотехнику. Нашел зоотехника, тот послал его к заведующему фермой. Нашел заведующего, тот послал его в поле к старшему скотнику.
   Олег Сергеевич хотел в этот день решить организационные вопросы, потому что завтра с утра уже прибывает транспорт для первой партии скота, которую удалось втиснуть в график районной бойни.
   Старший скотник подозвал пастуха и сказал, что завтра сюда подъедет машина с коровами, нужно с нее их снять, а взамен погрузить своих.

- Здрастье! Кто их грузить будет? Я пастух, а не грузчик.
- У них свои люди будут. Твое дело подогнать гурт к обрыву, дальше они сделают все сами. Вот их начальник, он проследит.

   Олег Сергеевич подивился, как лихо скотник распорядился и его скотом и людьми и им самим. Поехал к директору.

- Что вас не устраивает? Акоп Карапетович сказал предоставить скот, я исполняю. В конце концов, кому это нужно? Дело районного значения. Вы что, саботировать хотите? Я так ему и доложу.
- Послушайте, это моя инициатива. Никто мне заданий не давал. Не хотите, не надо. Мне проще отвезти скот на бойню, чем путешествовать с ним по горам. Элементарно, пройдет ночью дождь и мне сюда не добраться. Не проще ли пригнать свой скот к нам, а оттуда пригнать свежее стадо?
- Что вы паникуете? Сразу видно, пороху не нюхал. Вас бы в нашу шкуру на неделю. Это вам не пляжем руководить. Здесь вкалывать нужно без оглядки на погоду и неудобства. Уже нет времени менять решения. Везите первую партию, дальше посмотрим.
- Чьи решения, скотника? Может быть, все же вмешаетесь?

   В итоге на следующий день пришлось отправить одну машину в совхоз, с двумя другими ехать на бойню, где, он боялся, без него может сорваться начало забоя.

   Приехал с утра до начала работы бойни, пошел к начальнику цеха. Тот сказал, что придется подождать. Сейчас пригонят десяток буйволов с горного селения, они пойдут в первую очередь.

- Какие буйволы? Мы же договорились, что две недели бойня работает для пансионата.
- Вы там хоть о чем договаривайтесь, а у нас свой порядок. В горах телефона нет, им, когда назначено, тогда они и пригоняют. Не отправлять же их назад, они нам бойню разнесут.
- Я вам везу тридцать голов. Вы их что, ночью забивать будете?
- Сколько положено столько забьем. С остальными ночевать будете.
- Ну, это безобразие!
- А вы скажите это забойщику. Он один на весь район.

   Забойщик, двухметровый дядька лет пятидесяти с лишком в длинном кожаном фартуке с короткой заточкой наподобие сапожного ножа, угрюмо посмотрел сквозь заросли полуседых бровей.

- Вы решайте, сколько нужно, а я, сколько смогу, столько и забью. Их ведь еще и разделывать нужно. И не забывайте, что помимо там ваших расчетов бутылка водки на три головы.

   Он отвернулся и стал готовить сооружение с оцинкованной ванной, напоминающее станок для перековки лошадей. Олег Сергеевич знал, что это забойный станок с лебедкой для подвешивания туш.
   Подошел микроавтобус с работниками пансионата во главе со снабженцем, пройдохой Ошеровичем. Тот в ожидании машин быстро организовал в салоне игру в карты с местными армянами. При попытке разогнать их, отвел Олега Сергеевича в сторону и вполголоса заворковал своей захлебывающейся скороговоркой.

- Пока работы нет, работы пока нет, Сергеевич. Деньги нужны как воздух, как воздух деньги нужны!

   Когда подошел первый автомобиль, из микроавтобуса уже раздался горестный вопль, какой-то гомон и увещевания. Подошедший водитель микроавтобуса, посмеиваясь, сказал, что Ошерович обул местных армян, теперь они между собой разбираются.

- Ошерович там не схлопочет?
- Ему не привыкать, он и не в таких передрягах бывал. Его все знают.
 
   Подошли машины с беспокоящимися, тревожно мычащими коровами. Олег Сергеевич пошел на бойню посмотреть, что там с очередью. Над конвейером на разделке висела уже третья буйволица, две туши лежали на тележке, готовые для вывоза. Забойщик сбросил с крюка лебедки третью, и сел закурив на чурку для забоя птицы и другой мелочи, держа папиросу двумя пальцами, чтобы не касаться губ окровавленными руками.
   Олег Сергеевич повернулся, чтобы уйти, но его придержал Сергей.

- Подождите, будет интересно.

   Из подсобки с полной сковородой жареного, аппетитно пахнущего мяса, перебивающего запах крови и требухи, вышел глухонемой подсобник, крепкий мужик лет сорока. Промычал что-то, забойщик ему утвердительно кивнул. Тот снова ушел в подсобку, вынес два граненых стакана и бутылку водки, разлил по стаканам, один подал наставнику. Синхронно одним глотком выпили без эмоций и дружно заработали ложками, глотая поджаренные куски, почти не жуя и не обращая внимания на потроха, ливер и липкие поверхности окружающих предметов. Олег Сергеевич поспешил выйти, следом Сергей, похохатывая.

- Вот так после  трех - четырех. Бутылка водки, сковорода мяса и перекур минут на десять. А вы зря ушли, пойдите, посмотрите, как он скотину бьет, больше ни на одной бойне такого не увидите.

   Оставался последний буйвол, громадный, тонны на полторы и чтобы не перехватили очередь, Олег Сергеевич грудью загородил вход.
   В цех зашел молодой мужик с дробовиком, на ходу споря с товарищем. Смысл спора заключался в том, что один утверждал, будто пуля не пробьет лоб буйвола, второй брался доказать обратное

- Ну-ка, дядя Миша, покури, мы его сами завалим!

   Бык стоял невозмутимо, почти полуметровой ширины лбищем упираясь в столб прикрученный канатом чуть не в руку толщиной. Стрелок показал присутствующим куда посторониться, приложился и выстрелил. Бык мотнул головой, на лбу прочертилась полоса содранной кожи. Второй выстрел и тот же результат. Бык закрутил головой. Дядя Миша отодвинул рукой стрелка и резко ударил в затылок за рогами буйвола клиновидной заточкой не больше пяти сантиметров длиной, прекратив забаву. Упавшему на колени животному он мгновенно перехватил горло длинным острым тесаком. Кровь хлынула потоком, бык упал в конвульсиях. Его подняли лебедкой и с еще не перестающего биться, уже сдирали кожу.
   Стрелок осматривая лоб буйвола, оправдывался, что не той пулей стрелял.

- Срикошетила. Надо было пулей Полева стрелять. Сейчас такие появились. Кинетическую энергию сохраняют, и ветер их не сносит.
- Ага, ветер! С двух шагов. Охотник-теоретик. Помалкивал бы уж. Ты посмотри, какой толщины у него кость, потом пули подбирай. А у этого и того толще!

   Спорщик показал на отрубленный буйволиный череп и Олег Сергеевич тоже подивился. В самом деле, кость у его основания была толщиной сантиметров десять.
   Пока забивалась первая партия, пришла машина из совхоза. Злые водитель и с ним два работника привезли своих коров, сделав напрасный крюк в чужой коровник. Пастухи и скотники наотрез отказались грузить коров.

- Хорошо, что не повелись. Они сказали спустить наших коров, а потом нам же ловить и грузить их спортсменок. Видели бы вы как они скачут! Через заборы перемахивают, как в цирке. Потом вообще в болото убежали.
    Забойщик сказал, что его время выходит, и он не успеет разделаться с последней партией. Пришлось уговаривать, стимулировать дополнительно и обещать отвезти домой.

- Только ты меня, начальник, на грузовой машине отправляй, я не с пустыми руками поеду. Килограммов пятьдесят мяса будет в поклаже.

   Олег Сергеевич уже понял, что он с каждой туши виртуозно срезает по несколько килограммов отборного мяса. Да так, что определить это невозможно.
   
- Ты бы отошел. Все равно свое возьму, не уследишь, только испачкаешься.

   За день они с напарником съели около десяти сковородок мяса, и выпили столько же бутылок водки. По ним не заметно. Правда и день получился четырнадцатичасовой.

   За две недели ударного труда забили все поголовье. Попыток оставить элитный скот в районе больше не предпринималось, так как было чревато срывом графика поставок на мясокомбинат, а такое количество в своем холодильнике не разместить. В нем оставили на продажу своим работникам и для рабочей столовой.
   На планерке председатель профкома подняла вопрос о поощрении работников пансионата за успешное проведение сельхозпрограммы. Сразу разгорелась дискуссия. Главбух была против, потому что профком просил продать мясо по льготным ценам, т.е. по себестоимости. А какая там вышла себестоимость будет видно лишь к концу года. Как-то никто не думал, что она может оказаться выше цен установленных в торговле. Директор сидел, не понимая, на чью сторону встать. Олег Сергеевич помалкивал. Вопрос решили отложить до консультации с Управлением.
   Демидов сказал, что они все мясо продали своим работникам по цене вдвое ниже торговой, т.е. по рубль двадцать. Не возражают, если пансионат поступит так же. Конечно, коллективы не сравнить, но килограммов по пять отличившимся будет хорошей помощью в условиях дефицита мясной продукции.
   Советовались втроем – директор, Олег Сергеевич и главбух. Последняя возражала, но она всегда была против льгот и поощрений. Олег Сергеевич сказал, что ему все равно, можно и всему персоналу продать по льготной цене. Непричастных нет по его мнению. Если кто-то не ездил на подсобное хозяйство лично, то здесь отрабатывал за товарищей, которых отвлекали от основной работы. Директор решил проявить волю и распорядился работавшим с выездом в Котловину продать по льготе, а остальным по цене торговли.

- Они и этому должны быть рады. Попробуй купить сейчас мясо в магазине. А на рынке оно в два раза дороже. И без того получается льгота. Поручаю Олегу Сергеевичу по спискам персонала отметить всех участников, на мой взгляд, это будет справедливо. Нечего потакать бездельникам.

   Олег Сергеевич отдал списки льготников машинистке, подписал их и отправил в бухгалтерию для вычета из зарплаты. Все работники получили со склада по пять килограммов мяса.
   После зарплаты главбух пришла к Олегу Сергеевичу и сказала, что они допустили оплошность, не включив в списки льготников директора, и с него вычли полную стоимость.

- Какая оплошность? Он же в вашем присутствии сказал, что не дело поощрять бездельников.
- А если он…
- Тогда пусть пишет жалобу в профком. То-то повеселимся. Ему никто не виноват, приказ подписывал он, я только готовил списки по его указанию. В следующий раз будет читать, что подписывает. Если сейчас переделать приказ или внести его в льготный список, это увидят ваши работники. Нам сплетни на такой теме нужны?

   Сплетен избежать не удалось. Любое неравное распределение кому-нибудь кажется несправедливым. И на этот раз начали подсчитывать, кто отработал больше, кто меньше. Председатель профкома всех осадила, сказав, что даже директор себе мяса по льготной цене не взял. Тому бы гордо промолчать, но ума не хватило, и он стал на каждом углу подчеркивать свое благородство. При этом где-то ляпнул, сколько он не докупил галстуков. После чего мерой всего в пансионате стали галстуки.

   Итоги продовольственной программы в пансионате были подведены при годовом отчете. К этому времени подсобное было ликвидировано. Все имущество, которое удалось спасти от местных жителей, вывезено, законсервировано, оборудование отправлено на север.

   Он опять исполнял обязанности директора. Того застукали в какой-то сомнительной компании, которая занималась оргиями, не совместимыми с высоким званием коммуниста. Естественно, выперли и с должности.
   На районных совещаниях, уже привыкшие к его периодическому исполнению директора смеялись.

- Что это тебя никак не назначают? Все равно тебя здесь чаще видно, чем директоров.
- Динозавры и клопы современники. Когда динозавры вымерли? А клопы до сих пор живут. Потому что неприметные. Вот и я уже трех динозавров пережил.

   В конце года к нему пришла главный бухгалтер с годовым отчетом, который он с негодованием забраковал. Себестоимость говядины получилась сорок семь рублей.
   После недельной круглосуточной работы бухгалтерии со всеми мобилизованными ей в помощь способными считать и писать работниками, сумма не изменилась.
   Олег Сергеевич вышел на телетайп и попросил начальника Управления освободить его от должности.
   Узнав причину, тот рассмеялся. У них килограмм производства мяса обошелся в семьдесят два рубля. В отличие от южан, корма завозились не вездеходами, а вертолетами.
     К минусам также следует отнести зараженность девственно чистых альпийских лугов амброзией завезенной с силосом - неистребимым сорняком, вызывающим у людей аллергию. На период ее цветения, это август - сентябрь, многие вынуждены выезжать в другие регионы.
 Да брошенные на произвол судьбы горцы. Уволенные в связи с ликвидацией подразделения они  вынуждены были ликвидировать личные хозяйства за неимением кормовой базы. Единственным ее источником были склады пансионата.