На перекрестке судеб

1. ЗНАКОМСТВО
Обожаю конец лета и теплую осень. Природа как будто замерла накануне дождя, ненастья, холодов и, в конце концов, первого снега и мороза. Все еще тепло днем, но на рассвете и ночью уже холодно, и стало рано темнеть. Поутру трава покрыта росой, а сизый туман окутывает реку и деревья, пестрея умытой листвой днем. Солнце все еще ярко светит в полдень и порой бывает невыносимо жарко даже в сентябре, но все же ветер уже скорее прохладный, а не обжигающе горячий, как это было совсем недавно.
Когда неожиданно налетает ураган и начинается дождь, небо становится серым, дрожат капли дождя на окне. И это угнетает.
Единственное, что радует глаз и поднимает настроение, так это яркий натюрморт из фруктов и овощей, которые нам щедро дарит осень.
Быстро бросив взгляд через оконное стекло на улицу, я какое-то мгновение полюбовалась красотой осенней природы, и направилась на кухню, решив оторваться от работы: сделать перерыв и выпить чашку горячего черного кофе с молоком.
Последний желтый лист неожиданно ударился о стекло окна на кухне и я невольно вспомнила рассказ О.Генри «Последний листок». Это был красивый ярко-желтый большой кленовый лист. Казалось он уютно расположился прямо посередине стекла, в то время как за окном его дерево-родитель раскачивалось из стороны в сторону практически скинув листву. Лишь кое-где можно было увидеть яркие желтые листья, развивающиеся на ветру. Слабые лучи солнца прокрадывались через кроны деревьев во двор дома, превращая желтые листья в ярко-золотые и огненно-красные, горя как огонь под лучиками солнца.
Открыв дверцу холодильника, я неожиданно поняла, что продуктов на завтра совсем не осталось. Обычно такое со мной случается, когда мамы не бывало дома. Она заслужила отпуск и оставила меня на целых две недели совершенно одну.
«Господи, как же не хочется идти в магазин, хотя он совсем рядом, рукой подать. Снова эти сумки и очередь», – думала я про себя, но все же начала собираться, чтобы сделать шоппинг пока еще было светло.
Накинув спортивную юбку, футболку и спортивную куртку, я небрежно бросила через плечо рюкзачок и, хлопнув дверью, выбежала на улицу.
Погода на редкость была хорошая даже в это время года. Что тут скажешь – «бабье лето». В этот период осени всегда тепло и красиво. Наверное, женщины договорились с Господом Богом продлить теплые деньки, чтобы легче пережить осенние ненастья. Я отправилась в ближайший магазин. В наушниках звучала мелодия шлягера, которую я мурлыкала себе под нос. Так я отдыхала от работы и пыталась освободить голову от новостей и военной хроники.
Недолго мне пришлось слушать свою любимую мелодию, потому что магазин был в двух шагах от дома. Пройдя буквально 200 метров, я вынула наушники из ушей, положила их в карман куртки и зашла в супермаркет через стеклянную дверь.
Начавшийся шоппинг очень быстро закончился покупкой овощей и фруктов, ведь мне еще нужно было закончить свою журналистскую работу и отправить ее по почте. Не отвлекаясь на пустяки, я быстрым шагом направилась домой, обдумывая как закончить статью, а под ногами шуршали разноцветные яркие листья и от них исходил терпкий запах осени. Вот и пешеходный переход. Я быстро бросила взгляд на светофор и решила, что необходимо подождать – не стоит рисковать собственной жизнью, перебегая улицу. Всего лишь одна минута ничего не решит. Буквально через несколько секунд дорога была свободной и я стремительно сделала шаг вперед.

Семен подъехал к родительскому дому и решительно открыл железную калитку ключем. Прямо перед ним на берцы упал орех. Он поднял его и улыбнулся, вспомнив невольно, как вместе с отцом посадил деревце, когда ему исполнилось четыре года. Теперь это было огромное ветвистое дерево, накрывающее своими ветвями почти половину двора и даже крышу дома. Задумавшись, он положил его в карман и направился к входной двери.
«Однако! Замок все тот же. Мне повезло. Теперь точно будет сюрприз родителям», – подумал он и тихо прошел через двор к дому. Семен постучал в дверь. Его не было дома полгода. Дверь открыл отец и от неожиданного появления сына остолбенел на какое-то время. Затем батя протянул руки и крепко обнял Семена, прошептав:
– Сынок, как хорошо, что ты приехал! Мамаша так будет рада. Да что же мы стоим то здесь? Пойдем в дом.
Они зашли в дом. Отец тихонько прошел в зал сообщить маме радостную новость. Она быстро вскочила с кресла и понеслась навстречу к Семену, забыв выключить телевизор.
– Сыночек, любимый мой! – Она прижалась к нему и заплакала от неожиданной радости. – Как хорошо, что ты приехал, сынок. Господи, что же мы стоим здесь, проходи в дом, я сейчас стол накрою. Голодный небось.
– Мама, не волнуйся, все в порядке со мной. Не голодный. Я же не маленький ребенок.
Но мать не слышала Семена. Она прижалась к нему и продолжала плакать от неожиданного его появления. Слезы радости катились по щекам пожилой женщины истосковавшейся по сыночку, по родной кровинушке.
– Ты, сынок, надолго к нам или снова на пару дней? – спросил отец робко, боясь услышать ответ, что сын приехал всего на день или два.
– Батя, у меня неделя отпуска. Хочу порадовать вас с мамашей.
– Вот и хорошо, а то месяцами где то пропадаешь. Мать плачет, а мне ее успокаивать все труднее и труднее.
– Отец, но ведь ты же тоже офицером был. Разве забыл?
– То-то и оно, но ведь мы уже немолодые и так страшно иногда одним дома быть.
– Мне совсем немного осталось до пенсии. Еще пару лет и буду дома.
– Дай Бог, сынок.
– Батя, пока мама стол накрывает я за коньячком.
– Хорошо, только не долго. Маманька так старалась перед твоим приездом, всяких блюд наготовила. Видно чувствовала, что сынулик приедет.
– Я на машине мигом.
Семен быстро запрыгнул в машину и отравился в путь. Он выехал на трассу и, набирая скорость, помчался к супермаркету. Повторяя про себя слова песни, которая звучала по радио, он не заметил, как на светофоре загорелся красный свет.
Едва успев затормозить прямо перед женщиной, он про себя заматерился.
– Мать твою. Ты что, совсем ослепла? Чего лезешь прямо под машину? Жить надоело?
– Я? Да ты сам то, что, красный свет не видишь, великовозрастный балбес?
Семен бросил взгляд на светофор и понял, что виноват он, именно он. Чтобы как-то разрешить ситуацию, он быстро выскочил из машины и увидел прямо под колесами росспыть из разноцветных сочных овощей. Нежные женские руки торопливо собирали все это с асфальта и пытались уложить в уже разорванный пакет. Тщетно. Яркий осенний натюрморт снова оказывался на асфальте.
Увидев все это, Семен не растерялся и побежал к машине, чтобы принести новый пакет, который лежал на заднем сидении, надеясь таким образом загладить свою вину.
– Возьмите, – протянул он пакет женщине.
– Спасибо, – робко сказала она. От неожиданного происшествия у нее затряслись руки.
– Давайте я вам помогу, – предложил Семен, как бы пытаясь окончательно решить внезапно возникшую проблему и успокоить незнакомку.
Женщина подняла глаза и тут офицер замер. Боже мой! Какие это были глаза: бездонные, большие, излучающие свет и тепло! Никогда в своей нескучной жизни он не видел таких красивых, притягивающих как магнит, глаз.
На миг они замерли глядя друг другу в глаза и руки обоих непроизвольно потянулись к одному и тому же красному яблоку.
– Простите, – сказал Семен.
Ухватившись за большое сочное яблоко, он невольно коснулся нежных женских пальцев и его щеки стали пунцовыми. Было необычным видеть, как засмущался сильный, волевой и абсолютно уверенный в себе мужчина.
– Ничего страшного, – одернула свою руку незнакомка.
Они продолжили собирать рассыпанные овощи и фрукты вместе.
Когда пакет был полностью собран, женщина поблагодарила офицера и пошла дальше. Семен, сев в машину, поехал вдоль тротуара, по которому шла та женщина, неожиданно появившаяся прямо перед его машиной или точнее сказать свалившаяся, как снег на голову. Так он смог рассмотреть эту милую незнакомку.
– Однако... хмм... Она хороша, – подумал Семен. – Стройные ноги, подтянутая фигура, как у спортсменки, короткая стрижка, пепельного цвета волосы. А глаза-то какие! Утонуть можно в этой бездне! – продолжал он наблюдать за женщиной, улыбаясь своей самодовольной улыбкой в надежде, что на этот раз его долгожданный отпуск не будет скучным.
Так, любуясь и рассматривая неожиданно появившуюся на его пути землячку, офицер подъехал к супермаркету.
Он быстро нашел ликеро-водочный отдел, выбрал бутылку хорошего армянского коньяка и отправился к кассе. Оплатив свою покупку, он быстро помчался к машине и поехал домой.
Смеркалось. Как это бывает осенью – буквально десять минут назад было светло, а теперь уже горели фонари. На улице было немноголюдно и уже не было той прекрасной незнакомки, которая, как фея неожиданно появилась из ниоткуда и так же стремительно исчезла, точнее сказать растворилась, как дымка или призрачная мечта.
Семен подъехал к родительскому дому и зашел во двор.
Мать и отец уже ждали его за столом. Как только он уселся, сразу же засыпали вопросами:
– Сыночек, надолго к нам? – спросила мама.
– На неделю, надеюсь.
– Это хорошо, – сказал отец и продолжил, – ну, за встречу, сынок.
Все подняли рюмки с коньяком, и над столом пронесся звон хрусталя.
Мама смотрела на сыночка, который уже давным-давно стал взрослым мужчиной, но любовалась она, так же как и раньше, когда он был маленьким и беззащитным. А в это время, ее взрослый сын и офицер наслаждался домашней маминой едой, по которой скучал все эти долгие месяцы разлуки с домом.
Родители были настолько рады возвращению сына, что просто смотрели на него молча и наслаждались его присутствием.
Ужин из тарелки Семена быстро исчез, но разошлись все по комнатам уже ближе к утру. Так обычно бывает после долгой разлуки, когда нужно много чего рассказать и расспросить.
Но пора и отдохнуть. Семен зашел в свою комнату, зажег свет и, закрыв глаза от удовольствия, жадно вдыхал ноздрями запах родного дома, где он родился и вырос. На полке все также стояли его любимые книги, а в столе под компьютером были аккуратно выстроены в ряд диски с песнями и фильмами. Он открыл шкаф, достал постельное белье с запахом лаванды и, застелив постель, быстро, как в казарме, снял одежду, укладывая ее на стул. Улегшись на кровать, он мгновенно уснул, окутанный с ног до головы как пеленой приятным запахом лаванды.
Рано утром звуки звенящей посуды, тарелок и кастрюль разбудили Семена.
«Мама уже проснулась», – подумал он и улыбнулся, лениво потянувшись на кровати, как в детстве.
Понежившись несколько минут в постели, он быстро встал, принял  душ, а затем заглянул на кухню, где уже был приготовлен цветочно-травяной чай, душистый запах которого разносился по всей комнате. Мама стояла у плиты и готовила его любимые блины с творогом.
Он тихо подошел к ней и обнял.
– Мама, мамочка, как же хорошо снова вернуться домой,-  прошептал он ей на ухо, нежно обняв ее.
– Семечка, садись за стол. Сейчас принесу сметану и отца позову, – сказала мама и, погладив взрослого сына по густой шевелюре мягких черных волос, как в детстве, направилась из кухни к двери, затем во двор, чтобы пригласить отца к завтраку.
Отца не нужно было звать, он и сам молниеносно появился, только лишь Семен уселся за стол, как будто ждал этого момента и сигнала от жены. Мама даже не успела сделать и шага к двери.
Вся семья была в сборе, но родителей интересовал главный ответ на вопрос: «Когда же он наконец, приедет домой насовсем?».
– Не знаю. Вроде бы еще три года нужно прослужить, затем можно в какую-нибудь силовую структуру перевестись и работать уже рядом с домом.
– А сейчас где ты, сынок?
– Далеко, батя. Очень далеко. Но уже немного осталось.
– Ты береги себя, сыночек, – продолжила мама, – мы за тебя каждую секунду волнуемся.
– Мать, все будет хорошо,- пытался успокоить ее Семен, положив свою сильную мужскую руку на нежную мамину со вздувшимися венками и маленькими морщинками, которые появились со временем от той обычной, рутиной работы, которую неустанно выполняют мамы дома и на работе на протяжении всей своей жизни.
– Та дай то Бог, – сказал отец и спросил, – тебе когда нужно возвращаться, сынок?
– Через пять дней.
– Вот и хорошо, что целых пять дней дома побудешь.
– А на рыбалку поедем, отец?
– Хочешь на речку в наш домик?
– Да. Подальше от суеты и цивилизации, – вздохнув, добавил Семен, и глаза его стали грустными, как будто он вспомнил что- то неприятное или страшное.
– Можно. Вот и отдохнешь от стресса и суеты. Там еще и грибы сейчас есть, – медленно сказал отец, как будто размышляя, и продолжил, – как раз мать грибов на зиму закупорит, и ты с собой возьмешь. А рыбку дома пожарим. Как думаешь, сынок?
– Идет, – потер от удовольствия ладошки офицер.
– Тогда завтра с утра пораньше и поедем.
– Хорошо, – кивнул в ответ Семен, тщательно пережевывая последний блин с творогом.
– Может вам помощь нужна? Что по дому сделать надо?
– Да мы уже все сделали. Если так уж желаешь, можешь в огороде груши собрать. В этом году хороший урожай. Ветки так наклонились под тяжестью плодов, что вот- вот могут надломиться.
– Не против, – быстро согласился Семен и, поблагодарив за завтрак, встал из-за стола и пошел во двор осмотреться. В родном дворе, как и в доме мало что изменилось. Прямо под огромным орехом стоял круглый стол, где они всей семьей отмечали семейные праздники. Сад, где росли груши и яблони, кусты черной и красной смородины благоухал и был ухожен, благодаря заботливым рукам родителей, которые большую часть времени после работы летом проводили в нем.
Прямо перед калиткой в сад возле узкой тропинки, выложенной из дикого серого камня, пестрели его любимые желтые, белоснежные и ярко-фиолетовые георгины, темно- красные бархатные розы, высаженные заботливыми мамиными руками.
Семен взял ведро и пошел собирать груши. Когда он сорвал все плоды с дерева, невольно перевел взгляд в угол сада, где обычно катался на качели, подвешенной к ветке сливы, и увидел куст шиповника, украшенный сочными оранжевыми плодами. Офицер невольно вспомнил детство и то, как он вместе с мальчишками играл в казаков-разбойников, прячась среди веток деревьев и в кустарнике от мнимого врага. Быстро время пролетело. Теперь ему очень часто приходилось выполнять опасные задания, совершать боевые выходы и, пытаясь быть незамеченным, уничтожать реального врага. Детство пролетело точно так же мгновенно, как и юность. Остались только воспоминания и одиночество. Все друзья разъехались в разные концы света, и только семья: мать и отец всегда ждали его в родном городе и в отчем доме.
Он взял ведро, доверху наполненное огромными желтыми грушами, и направился по узкой дорожке из сада во двор.
Отец копошился в гараже, проверяя исправность машины и наличие бензина в баке для предстоящей поездки, а мама готовила обед.
У каждого было свое занятие, но встреча в кругу семьи за обедом и ужином снова и снова давала возможность наслаждаться простым семейным счастьем и уютом домашнего очага.
Ближайшие два дня отец и сын планировали провести вместе. Для этого на следующее утро, как только забрезжил рассвет, они отправились в лесной домик на самом берегу реки.
Над водой еще стоял сизый туман, как это часто бывает осенью. А по ней медленно плыли, как крохотные кораблики, ярко желтые и красные осенние листья. Вода была чистой и прозрачной, что можно было рассмотреть дно реки, усыпанное камнями.
За несколько километров не было ни души, и стояла такая необычная тишина после городской суеты и шума, что было как то не по себе. А военного человека такая обстановка даже настораживала.
Заметив это, отец подошел к сыну и, похлопав его по плечу, сказал:
– Сынок, расслабься. Здесь всегда тихо и нет никого. Отдыхай и ни о чем не думай. Я в дом пойду, а ты приготовь все необходимое для рыбалки, – сказал отец и пошел в направлении деревянного домика, который находился на песке, как раз под реликтовыми соснами.
Нарушив тишину, Семен открыл дверцу багажника и быстро достал рыболовецкие снасти, которые они привезли из дома, оставив их на деревянном мостике.
Отец открыл дом и стал наводить там порядок, потому что они здесь не были почти два года. Пока он разжигал огонь в камине, Семен вытирал пыль и готовил на скорую руку кашу и чай.
Быстро позавтракав, отец и сын отправились на рыбалку.
Закинув сеть и несколько удочек, они, наконец, смогли присесть и спокойно понаблюдать за течением реки, несущей воду далеко в горы, терпеливо ожидая клева.
– Сынок, – нарушил тишину отец, пока не было клева, – так сколько тебе еще до пенсии то: год, два, три?
– Три года.
– А потом куда?
– Не знаю. Вроде есть возможность в силовых структурах служить или точнее сказать работать.
– А дома чаще будешь?
– Постараюсь. Почему ты спрашиваешь? Что, с тобой, что-то не так?
– Да так-то оно, так, но мать волнуется за тебя, плачет тихонько в стороне от всех, а от меня не скроешь.
– Это точно. От тебя даже двойки и неуды за поведение нельзя было скрыть, – рассмеялся сын, чтобы сменить грустную тему на более позитивную и веселую.
– Еще помнишь?
– А как же! Твою оплеуху за то, что я не смог руль машины в двенадцать лет удержать, и мы чуть не разбились, точнее сказать, чуть не врезались в дерево, как же можно забыть? И собрания в школе помню. Батя, как же самые счастливые и беззаботные моменты в моей жизни можно забыть?
– Было дело, – вздохнул отец, как бы оправдываясь за свою жесткость и требовательность.
– Зато теперь машину могу водить с закрытыми глазами, – хвастался Семен.
– Видать не зря наказал, – улыбнулся отец в ответ, и на суровом мужском лице появилась добрая улыбка.
– Батя, смотри, клюет, – прошептал сын, чтобы не спугнуть рыбу.
Отец подошел к удочке сына и начал тянуть леску, а затем резко поднял всю удочку вверх, как будто хотел зацепить что- то и в воздухе засияла желто-золотой чешуей рыба.
– Ух, ты! Везет тебе! Пару килограммов рыбешка, сынок.
– Да, видать сегодня новичкам везет, – рассмеялись одновременно сын и отец.
Ближе к обеду им пришлось вытаскивать еще и рыболовецкую сетку полную рыбы. Это был их день!
Между ячеек капроновой сетки резвилась и била хвостом большая рыба и мальки, пытаясь выбраться из сети. Напрасно. Плавники и хвост так успешно зацепились за капроновую нить, что шансов на свободу не было совсем.
Отец выбирал и распутывал осторожно и уверенно с явным профессионализмом бывалого рыбака и укладывал в сачок рыбу, сын в это время отпускал на волю мальков и снимал с крючка очередного карпа, которому в этот день не повезло и он попался, чтобы быть съеденным.
– Вот так и мы, как эта рыбешка, – вздохнул отец вытаскивая последнюю рыбу из сети и укладывая в сачок, – плывем по течению и иногда даже сопротивляемся, а потом вдруг раз и все, приплыли.
– Что-то ты батя загрустил. Что случилось?
– Да ничего, но ведь не молоды мы, а ты далеко. Хорошо, что еще вдвоем с матерью вместе, а одному страшно как-то.
– Понимаю. Потерпите еще немного и будем вместе.
Они собрали свои нехитрые снасти и пошли к дому.
Ближе к вечеру, когда уха уже была готова, пожарили еще два больших карпика, а остальную часть рыбы засолили.
Отец и сын разожгли костер прямо у реки и с блаженством поглощали пищу, одновременно наслаждаясь красотой природы.
Семен заснул прямо у камина в кресле-качалке, а отец улегся на диван.
Как только забрезжил рассвет, они были уже на ногах. Семен следовал за отцом, который с воодушевлением искал и собирал грибы в корзину, а сын смотрел по сторонам и вдыхал запах хвои, медленно ступая по мягкому ковру, созданному самой матушкой природой из иголок и листьев. У него даже иногда кружилась голова от переизбытка кислорода.
Вдруг он увидел большой бугорок прямо под сосной и подошел ближе. Отодвинув аккуратно ножом иголки, Семен увидел красивый большой подосиновик, срезал его и поднес к носу.
– Ммм..., такой приятный лесной запах, – прошептал он, жадно вдыхая ноздрями запах найденного и только что срезанного гриба.
– Да, сынок, давно мы с тобой так не отдыхали. Посмотри! Красота-то какая вокруг!
Сказал отец, поднимая голову вверх и любуясь верхушками реликтовых сосен.
– Парад цветов на деревьях вон там, на опушке леса, – указал он рукой вправо. – Смешанный лес осенью безумно красив! И откуда только столько цветов и оттенков в мире есть? Воистину божественная красота!
Как только он произнёс эти слова, прямо с дерева ему на голову свалилась шишка, а на самой верхушке сосны послышался треск.
Семен невольно поднял голову вверх, чтобы рассмотреть, что это было. Снова послышался треск веток и посыпалась хвоя.
– Это белка к тебе заигрывает, – рассмеялся отец, – видишь, подарок уже принесла.
– Они уже к зиме готовятся. Видал, какой хвост пушистый и красивый.
– Делают запасы, как мы, люди, – подхватил разговор отец.
Они продолжили прогулку по осеннему лесу до обеда, разговаривая на разные темы и делясь впечатлениями.
А потом приготовили ужин и, сидя у камина, пили чай, приготовленный лично отцом из разных лесных трав. В доме стоял запах грибов и хвои.
Как только стемнело, у Семена зазвонил телефон. Он быстро поднял трубку и уже после двух слов, брошенных Семеном, отец понял, что отпуск у сына закончился.
– Вызывают, сынок?
– Да.
– Когда?
– Завтра надо выезжать.
– Хорошо, что хоть успели порыбачить и грибов собрать.
– Да уж, успели.
– Ты сынок ложись, а завтра с рассветом сразу домой поедем.
– Так и сделаем, батя. Вот и отдохнули.
Рано утром они помчались домой. Семен быстро собрал вещи и, поцеловав мать и обняв отца, сказал, вздохнув:
– Ну, вот и все. Закончился мой отпуск. Надеюсь, в следующий раз приеду надолго.
– Теперь-то когда ждать?
– Не знаю. Надеюсь, скоро.
– С Богом, сынок, – сказала мать, едва сдерживая слезы, и перекрестила его в дорогу.
И Семен снова умчался прочь из домашнего рая обратно на службу, чтобы окунуться с головой в водоворот событий.

;
2. ЗАЦЕПИЛА ОНА МЕНЯ
ОДНИМ ЛИШЬ ВЗГЛЯДОМ
До штаба оставалось несколько километров. Дорога была, мягко говоря, ужасная и машину постоянно трясло. По обочинам росли густая трава, дикий кустарник. Кое-где пестрел ярко-оранжевыми и желтыми листьями клен, а рябина и калина были украшены красным, как кровь, ожерельем из ягод.
Семен бросил взгляд на именные командирские часы и успокоился, у него еще было время в запасе даже для кофе перед тем, как прибыть в штаб.
«Красивая осень, теплая, яркая и богатая на овощи и фрукты», – подумал офицер, поправив кепку по привычке.
Невольно вспомнился эпизод, когда он чуть не сбил незнакомку, у которой перед его машиной порвался пакет и прямо под колесами лежал яркий оранжевый, красный и желтый перец, золотистый лук, красивые ярко-красные яблоки, помидоры и фиолетовые баклажаны. В тот момент эти случайно разбросанные овощи казались ему живым натюрмортом на фоне темно-серого асфальта, все еще мокрого после дождя.
Но больше всего в его памяти остались скорее испуганные, нежели удивленные, глаза той прекрасной незнакомки, которую до сих пор он не может забыть и перед которой он впервые растерялся так, что понравившаяся ему женщина спокойно ушла, а он даже не узнал ее имя.
«В следующий раз приеду домой и обязательно найду ее»,-  подумал Семен, но его романтические мечты прервал звонок из штаба.
– Уже подъезжаю, – быстро ответил Семен и добавил, – через 20 минут буду на месте.
Офицер нажал на педаль газа, и автомобиль послушно помчался по широкой проселочной дороге, оставляя за собой пыль.
Ровно через 20 минут он был на месте. Поставив машину на стоянку, как раз перед зданием штаба, он быстрым шагом проскользнул через входную дверь и поспешил в кабинет начальника.
– Здравие желаю, товарищ генерал-майор!
– Здравствуй, майор Чайка. Как отпуск прошел? Отдохнули хорошо?
– Так точно.
– Тогда к работе. Сейчас совещание, получите задание. Поработать надо будет серьезно.
– Слушаюсь.
– Вот, присядьте и подождите. Сейчас все соберутся и начнем.
Семен, присев за стол, приготовил блокнот, карту и карандаш.
Через пару минут собрались офицеры. Совещание прошло быстро и, как всегда, без лишних слов.
Получив задание, все покинули кабинет начштаба и отправились на его выполнение.
Семен Чайка направился в казарму, что бы собрать всё необходимое.
В помещениях было пусто. Все были на заданиях, поэтому традиция отмечать возвращение из отпуска была нарушена.
«Вернусь, вот и поговорим, отметим мой отдых», – подумал Семен, собирая рюкзак и проверяя оружие. Через полчаса он был уже на вертолетной площадке вместе со своей группой бойцов, готовых к вылету. Задание затянулось на целых трое суток: две бессонные ночи и три кошмарных дня под постоянным прицелом и с риском для жизни целой группы, которой командовал Семен. К счастью, все вернулись живыми. Офицер доложил о выполнении задания и пошел отсыпаться. По дороге к себе он встретил боевого товарища:
– Здорово, братишка! Как оно ничего?
– Все замечательно.
– Ты после боевых?
– Так точно.
– Тогда не буду больше надоедать. Отдыхай.
Семен улегся на кровать и сразу же уснул. Сказались недосыпание, стрессы, беготня и лазание по открытой местности под прицелом в ходе выполнения задания.
К вечеру в казарме собрались все, и смех офицеров разбудил майора.
– Вы чего ржете? – спросил Семен, потягиваясь и нехотя открывая глаза.
– Да, так, анекдот вспомнили. Ты как? Отоспался?
– Вроде да.
– Как отпуск? Приключения были?
Семен промолчал, но глядя на его довольное и расплывшееся в улыбке лицо, снова раздался дружный хохот офицеров.
– Вижу по довольной наглой улыбке, что отпуск не прошел даром.
– Можно и так сказать.
– И кто на этот раз твоя жертва любви и страсти, а, Сема?
– Да ладно вам, хватит ржать, – засмущался бывалый сердцеед. – Я с ней даже не успел познакомиться толком.
– Что ты? Стареем, товарищ майор? Видно, мадам крепким орешком оказалась даже для нашего Семки! Потерял квалификацию?
И офицеры снова рассмеялись.
Семен встал с постели, посмотрел на смеющихся офицеров и прошипел:
– Не надоело ржать то, мужики?
Он поправил упрямую челку, бросил взгляд на часы и пошел собираться в столовую. За ним потянулись все остальные, как будто его ждали и отправились вслед за ним.
Получив стандартный набор блюд к ужину, друзья Семена уселись за стол и начали задавать свои каверзные вопросы.
Семен долго молчал, тщательно пережевывая пищу, а затем выпалил:
– Все было и даже лучше, чем обычно! Есть вопросы? Если кто-то еще интересуется моей личной жизнью, я сообщу о ней дополнительно на пресс конференции. Еще вопросы есть?
Семен таким тоном произнес эту фразу, что все сразу поняли одну неоспоримую вещь – разговор окончен. Наступила тишина и  «экстренное военное собрание», а точнее сказать непредвиденное сборище любопытных к чужой личной жизни молодцев, начало расходиться.
Постепенно разошлись все за исключением друга Семена. Он хитро прищурил глаза, посмотрел на него и сказал:
– Видно сильно она тебя зацепила, раз в глазах такой огонь. И кто же это чудо женского рода, дружище? Прекрасная фея из сказки или обычная стервозная вредина, а может настоящая леди? Мне-то ты хоть можешь сказать? Как она? Ну, ты ведь понимаешь меня брат, а?
– Будешь смеяться, но в первый раз я так растерялся, что даже имени ее не знаю. Все случилось быстро и неожиданно. Можно сказать молниеносно. Что там имя, я ее всего то раз и видел, – махнув рукой, вздохнул Семен.
– Дааа, дела. – Протянул Григорий. – И что делать думаешь? Ты же упрямый и все равно не успокоишься, если ее не найдешь.
– Найду! Сто процентов. Веришь, до сих пор ее глаза вижу и слышу ее голос.
– Вижу, братишка, у тебя случилась любовь с первого взгляда? Но не с первого раза! – рассмеялся друг.
– Да ладно тебе. Может хватит издеваться надо мной? Ну, вышла осечка. С кем не бывает.
– Что? Такая красивая или просто стерва, каких еще поискать?
– Не знаю я ничего. Говорю же тебе, что все было неожиданно. Может и так. Всего раз ее увидел и до сих пор забыть не могу. Дела... Сам себе не верю. Оплошался по полной программе.
– Как ты с ней познакомился?
– На дороге.
– Шутишь? Приличнее места не нашлось, потому что боялся не успеть, а, Сема? – продолжал язвить боевой друг.
– Заканчивай издеваться, дружище, – разозлился Семен, но потом, немного успокоившись, продолжил, – батя в магазин попросил съездить. Точнее я сам вызвался и.... встретились, – спокойно рассказывал Семен вздыхая и с грустью, очевидно вспоминая свое знакомство.
– А что имя не спросил?
– Ну, говорю же тебе, она сумку уронила прямо перед машиной. Пока собирали все содержимое, ругались и выясняли кто виноват, что пакет порвался, потом овощи укладывали, успели помириться, а потом... она пошла по дороге, домой наверное, а я как дурак поехал в магазин.
– И все?
– Да.
– Она местная?
– Не знаю.
– Ты же вырос в этом городе.
– Да не видел я ее раньше. Я и в городе то не бываю.
– Ну, ты и даешь, братишка. Но судя по твоим глазам хорошая дамочка, если даже тебя в ступор ввела, ловелас ты наш, – Григорий похлопал Семена по плечу.
– И такое бывает.
– Ты не огорчайся. Поедешь еще раз к родителям и встретишь свою мечту, – ехидно улыбнулся Григорий.
– Когда тот отпуск теперь будет, – с горечью произнес Семен и глубоко вздохнул.
– А ты не спеши огорчаться. Жизнь она такая, не знаешь куда выведет.
Григорий или просто Жорж, как все коротко его называли, похлопал Семена по плечу уже по-дружески, как бы сочувствуя, и они вместе пошли к себе.

;
3. КОМАНДИРОВКА В ПЕКЛО
– Татьяна Сергеевна, зайдите ко мне! – услышала я голос главного редактора сквозь открытую дверь его кабинета.
– Иду, Анатолий Николаевич. Это срочно?
– Да.
Я быстро подскочила с места и помчалась в кабинет начальника.
– Слушаю Вас.
– Татьяна Сергеевна, нам нужен хороший материал о войне, героях.
– Героях... – протяжно произнесла я.
– Конечно, и так как вы уже выполняли такого рода задания, для вас есть работа.
– Слушаю Вас.
– Командировка.
– Да.
– Я понимаю, что это не совсем женская работа, но все наши военкоры сейчас в разъездах и поэтому вы, как опытный специалист, можете отправиться на границу с Сирией и сделать хороший репортаж.
Его предложение так шокировало меня, что даже открыла рот от удивления, хотя не была из робкого десятка.
– Вы же давно хотели написать о войне, фоторепортаж подготовить, возможно снять фильм?
– Конечно, – выдавила я из себя дрожащим голосом от неожиданного предложения.
– Ну, вот пройдете подготовку, а потом...
– Да. Хорошо, я поняла, – выпалила я, не позволив шефу даже закончить предложение.
– Потом отправитесь в свою командировку, – продолжил он.
– На какое время командировка?
– Сроки вы имеете ввиду?
– Да. Неделя, месяц?
– Вот как найдете яркую личность, сразу назад первым рейсом.
– Хорошо, – прошептала я.
– Ступайте домой сегодня пораньше и собирайтесь. Завтра перед вылетом заберете все необходимые документы, –
Я махнула утвердительно головой и поплелась к себе в кабинет.
– Танюша, что такая задумчивая? – окликнул меня помощник редактора.
– Да так.
– Задание получила?
– Тур по Европе, – улыбнулась я с сарказмом.
– Когда отправляешься в путь?
– Завтра.
– Куда?
– Там, где сейчас жарко.
– Почему ты? Мужиков совсем не нашлось?
– Я же уже была в такой ситуации... собственно говоря.
– Тогда ясно почему именно ты.
– Пойду я.
И я медленно пошла по коридору, мысленно составляя в голове план, что взять с собой по минимуму и настраиваясь на работу в другой экстремальной обстановке.
Конечно, такого роды командировки предвещали повышение и прибавку к зарплате, но ведь не на курорт я собиралась. Мне нужно было быть максимально внимательной и осторожной, чтобы выжить, вернуться живой и здоровой, потому что не на прогулку «с ветерком» я собиралась и уж тем более никак не на свидание с милым.

Я пришла домой и начала собирать вещи. Собственно говоря – даже не знала, что брать и на какой период времени. После долгих раздумий моя спортивная сумка с двумя парами брюк, рубашек да разных женских штучек гигиены были благополучно упакована. Сверху я бросила пакет с зубной щеткой и пастой, а отдельное место в сумке, как всегда занимала камера и лептоп.
Прежде чем отправиться в командировку в пекло, мне пришлось почти месяц проходить специальную подготовку для военкоров, где я и познакомилась с коллегами, которые тоже летели в одном направлении со мной. Общение с ними и наша обоюдная поддержка сделали процесс прохождения курсов не таким рутинным, как обычно, да и время пролетело незаметно.
Наступил день вылета на задание. Впервые мне было немного страшно, хотя я не была новичком. Только звонок маме, ее спокойный, такой родной голос и простые слова, что все будет хорошо, развеяли мои тревоги и опасения.
Утром, наспех выпив кофе и подобрав по дороге на аэродром документы для командировки, я запрыгнула в кабину самолета и, пристегнув ремни, наконец-то смогла вздохнуть спокойно.
Рядом со мной, как выяснилось позже, сидели медсестра и врач, Мы летели в одном направлении. Говорили немного, потому что знали – куда и зачем летим. За почти четыре часа полета многие страхи и странные вещи приходили мне в голову. Я не могла даже дремать из-за страха перед неизвестностью, но время пролетело незаметно. Наконец, мы прилетели на место назначения и отправились в здание аэропорта, где нас встретили и провели к машине.
Ехали мы часа три с перерывами и, наконец, успешно добрались до места назначения. На первый взгляд это был палаточный городок с элементами каменных домиков, очевидно построенных полвека назад, но чудесным образом превращенных в современные пункты неотложной медпомощи, бытовые помещения и другие необходимые строения подобного рода. Внутри было напичкано столько современной аппаратуры, что трудно было признать эти здания средневековыми. По сути дела это было государство в государстве. Эффект матрешки.
Мне предоставили комнату, которую нужно было делить с двумя дамочками: одна – работник кухни, другая – медперсонал. Поскольку они дежурили сутками, а я была вольнонаемная, то мы почти не виделись и поговорить было некогда. А потом еще пару недель со мной жили такие же обезбашенные, что касается работы, журналюги, как и я.
Как только я разложила свои вещи, меня вызвали на инструктаж, выдали форму, каску и бронежилет, который весил довольно прилично для хрупкой женщины. Полностью экипировавшись во все это, я посмотрела на себя в зеркало и громко рассмеялась.
«Настоящий боевик, но только вот одно слово по-английски «PRESS» говорит об обратном», – подумала я про себя. Не успела я поправить каску, как зашел капитан спецназа и, осмотрев меня с ног до головы своим придирчивым взглядом, сказал:
– Готова?
– Да.
– Тогда за мной.
Он протянул мне руку и повел к вертушке.
– Сюда, – указал он на место. – Сейчас и наши парни подойдут.
Взобравшись по ступенькам в вертушку и заняв место возле кабины экипажа, я притихла. Впервые была в такой серьезной компании военных. Летели мы практически в неизвестность, ведь узнать название населенного пункта впопыхах так и не удалось. Уже не было особой смелости и дерзости, как в Абхазии и только слово «задание» напоминало мне, что я все-таки фотокорреспондент и должна выполнять свою работу. Сама ведь выбирала. Мы пролетели над ущельем, горной цепью и перед глазами открылась пустыня, где не видно было ничего кроме пыли, камней, развалин домов и затерянных тропинок. Через полчаса полета, показался маленький городок, если его можно так назвать.
«Боже мой! Как люди живут здесь без воды, нормальных условий. Да еще война идет. За что воюют то? Тут же ничего нет», – подумала я, глядя на эту безжизненную пустыню и заброшенный полуразрушенный в ней город.
Наверное, у меня изменилось выражение лица и командир присел ко мне поближе, спросив шепотом:
– Первый раз?
– Да нет, – ответила я спокойно.
– Где-то уже побывала?
– Абхазия.
– Ясно. Ты хоть и не впервые в такой командировке, но надо быть начеку. Главное – делай то, что я тебе говорю не смотря ни на что. Поняла?
– Да.
– Хорошо. Тогда приготовься к высадке. Уже подлетаем. И держись меня. Всегда будь рядом. Бабские выбрыки типа «буду – не буду», «хочу – не хочу» – тут стоят жизни всем.
– Нас на курсах учили и все объяснили. Поняла, – ответила я, застегнув ремень на каске.
Не знаю, почему он меня так доставал своими предостережениями: то ли мой молодой возраст заставил сомневаться в моем профессионализме, то ли мое молчаливое спокойствие, а может, потому что я женщина среди мужиков, да ещё в военной форме. Для меня казалось странным, что он опекал меня сильнее, чем нужно было, но я следовала его советам и инструкциям.
Как только командир получил мое вербальное согласие о том, что я готова, он повернулся к бойцам и приказал:
– Высадка через 5 минут.
Вертолет сел посреди пустыни. Рядом стояла старая каменная стена покрытая пылью, а за ней был город, если это так можно назвать. После бомбежек дома стояли без оконных рам, только голые обгоревшие стены. Внутри виднелись разбросанные куски разбитой мебели, бытовой техники и грязная одежда, развивавшаяся на ветру.
Командир сразу же приказал мне держаться рядом и находиться за его спиной, пока не прояснится обстановка.
– Будь осторожна. Не успеешь и глазом моргнуть, как убьют или в плен попадешь. Лучше уж смерть, чем плен, поверь мне, особенно для женщины.
– Поняла я. Все поняла, инструкции знаю, – ответила я.
Солдаты заняли позицию за развалинами старой каменной стены, буквально зарывшись в песок. Командир быстро затолкнул меня в какую-то яму, называемую окопом. Вокруг была пыль, стояла невыносимая жара и дул обжигающий горячий ветер.
– Сиди здесь пока что, – сказал командир и пригнувшись к земле побежал к разбитому дому.
Я осталась сидеть в этой каменном капкане вместе с несколькими молоденькими солдатиками.
Не успела я оглядеться и достать камеру, как рядом с нами что-то упало и на голову, забираясь под одежду, посыпались мелкие кусочки раздробленных камней. Это что-то, как мне объяснили позже, была разорвавшаяся метрах в ста мина. Рядом с тем местом, где я сидела, облаком поднялась пыль, но я пыталась сделать снимки, стараясь как можно больше захватить объектов. Стало душно и начало чесаться все тело от смешения пота и пыли.
Впереди шел бой. Наш командир Артур вместе с двадцатью бойцами медленно подходили к городу, постепенно убирая боевиков на своем пути. Остальные солдаты прикрывали их на левом и правом флангах. Даже для меня, уже не раз побывавшей по заданию в зонах конфликта, было совершенно непонятно до сих пор – как в такую жару можно бегать, ползать и стрелять. Выносливость у бойцов спецназа прямо скажу нереальная. Я бы уже через полчаса не умерла, а сдохла бы, не дойдя даже до первого дома. Весь день до сумерек не прекращалась автоматная очередь и взрывы. Можно было услышать русский благой мат вперемешку с непонятными для меня арабскими криками «Аллах Акбар!». Двое моих негласных спутников постоянно присматривали за мной и, можно сказать, охраняли как могли. Я делала фото и старалась запомнить все детали боя, пристально рассматривая местность, людей, события и запоминая их.
Когда командир показался на крыше дома и начал махать рукой, двое моих бойцов в один голос произнесли: «Время. Нам надо идти».
Они пошли вперед, а я побежала за ними, наклоняясь как можно ниже к земле.
Добежав до самого дома, мы зашли внутрь и спрятались за стенами, сохранившимися после боев и обстрелов.
– Ты как? Все ок?
– Угу, – прошептала я, запыхавшись от бега.
– Сиди здесь тихо.
– Хорошо.
Так мы просидели, пока не пришел Артур.
Он появился как привидение быстро и бесшумно, что я вскрикнула от неожиданности.
– Тссс, тихо. Мы не одни. Еще есть боевики в городе.
Мы все притихли и слышался только шепот командира.
– Нам нужно до утра здесь продержаться. Потом наши прилетят.
Увидев мой испуганный взгляд, Артур сказал, успокаивая:
– Не боись, пресса. Мы тебя без боя не отдадим. Все будет нормально. Мы не раз так делали. Сиди тут и не высовывайся, чтобы не случилось. Баба на войне, как и на корабле, не к добру, но ты же пресса, а это совсем другое дело.
Я опустила глаза и спрятала голову, обхватив ее руками, как будто пытаясь заглушить шум, которого в тот момент не было.
Затем, набравшись смелости и, подняв глаза, сказала раздраженно:
– Не первый раз на боевых.
Не успели мы закончить разговор, как снова начался обстрел.
Боевики не заставили себя долго ждать. Где-то совсем рядом послышалась непонятная речь и звучное «Аллах Акбар».
– Все. Мы пошли, – сказал командир и, пригнувшись к земле, пошел к выходу.
Нас осталось трое. Кажется, время тянется бесконечно, когда живешь в страхе. Мне пришлось собрать всю свою силу и волю, чтобы более-менее адекватно оценить происходящее и постараться все запомнить, забыв об эмоциях. В горле все пересохло от нервного напряжения. Наконец наступили сумерки и хрупкое временное затишье. Бойцы, сидевшие рядом весь день, пошли искать новое место для ночевки.
– Посиди здесь, а мы узнаем у командира куда перебраться.
– Хорошо…
Я осталась совсем одна среди развалин дома за уцелевшей стеной, рядом с выбитым окном. Было так тихо, что после почти суток боев, выстрелов и постоянных разрывов снарядов совсем рядом с тем местом, где мы находились, такая тишина показалась зловещей.
Спрятав руки в карманы, я ждала, когда меня заберут спецназовцы. У меня было время оглядеться. На том месте, где был подоконник, у разбитого окна, валялись куски цемента, пластика и металла. Я сидела на полу, подмяв под себя грязную запыленную подушку. Прямо перед ногами валялись разбитые детские игрушки и вещи. В углу комнаты на перекошенном багете висела черная от пыли гардина.
Прошло полчаса, но никто не возвращался. Я с трудом сдерживала себя, чтобы не подняться и не пойти их искать. Начали затекать ноги, и я попыталась их размять, вытягивая в разные стороны.
Прошло еще полчаса, но никто не возвращался.
Мне было действительно страшно. Я уронила голову на колени, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями.
Вдруг послышался шорох и звук приближающихся шагов.
«Ура! Пришли за мной!», – подумала я и вздохнула с облегчением. Подняв голову, я увидела боевика. Грязный от пыли и песка, с длинной черной бородой и злыми, прожигающими до самого сердца глазами, он уставился на меня, и самодовольная дерзкая улыбка появилась на его лице. Он заиграл скулами и пристально смотрел мне в глаза, пытаясь решить, что же делать с такой неожиданной легкой добычей.
Меня всю затрясло и я материлась про себя, что не было никакого оружия.
Уже стемнело и поэтому боевик не мог хорошо разглядеть меня. Мы видели только глаза друг друга. Именно в этот момент я начала читать про себя «Отче наш». Я бормотала слова молитвы и дрожала от страха перед смертью, мысленно прощаясь с жизнью. Было страшно, очень страшно.
Как только боевик сделал движение рукой в направлении автомата, висевшего у него на плече, послышался выстрел и наемник упал прямо на меня, заливая мою форму кровью. Я была так шокирована и напугана, что даже слова не могла произнести. Страх окончательно сковал меня. Я сидела не шелохнувшись, и замерев от ужаса, ведь буквально секунду назад я смотрела смерти в глаза.
Увидев мое состояние, ко мне подбежал Артур и принялся так меня трясти и бить по щекам, что на плечах остались синяки, а на лице красные пятна. Потом он поднял меня с пола и спросил:
– Ты цела? Все в порядке? Что молчишь?
Я начала рыдать, упав на его плечо, и кроме всхлипывания ничего не могла произнести.
– Пойдем. Все, успокойся, – говорил он, вытирая своими грязными от пыли руками мое заплаканное лицо, тем самым еще больше делая его грязным.
Когда я немного успокоилась, он обнял меня за плечи и мы поплелись к отряду, который расположился на крыше дома, только что отбитого у боевиков.
Мы расположились на крыше и ждали, когда нас заберет вертушка.
– Ну, как ты, фотокор? – похлопал меня по плечу один из бойцов и продолжил. – А ты молодец, не растерялась! Командир говорил, что отважная и обезбашенная.
После этих слов раздался громкий хохот.
– Хватит вам, черти, ржать и издеваться над девушкой, – сказал командир, защищая меня. – Она только что успокоилась, а вы все ржете. Все правильно она сделала.
Он протянул мне металлическую флягу и приказал:
– Выпей. Полегчает.
Я машинально взяла ее и сделала пару глотков. Это был спирт. Но почему-то я не опьянела.
– Что? Лучше стало?
– Даа..., – ответила я и снова по моим щекам градом покатились слезы.
– Ну, тогда с боевым крещением, – улыбнулся мне командир.
– Ты хоть знаешь, где мы сейчас находимся?
– Садад или Цидад, – ответила я, продолжая всхлипывать, глотая горько-соленые слезы.
– Это понятно. Городу этому 2000 лет и здесь находится очень древний православный храм.
Артур продолжил свой рассказ об этом удивительном городе и о том, когда его освобождали, то нашли разбитую статую Девы Марии, а еще монашек, которые до сих пор находятся в монастыре. Но я не перебивала его не потому, что не знала где мы, а потому лишь, что после стресса не было сил что-то дополнять и умничать.
– Почему находился? Его уже нет?
– Он в развалинах. Понимаешь, все, что касается православной веры, уничтожается этими варварами. Все, до основания, даже стены. Камня на камне не оставляют.
Артур рассказал мне во всех подробностях, что произошло и все еще творится в этом истерзанном городке. Слушая все эти ужасы, я не то, что спать не могла, у меня сердце болело от того, что сотни тысяч людей гибнут каждый день в этой некогда цветущей и прекрасной стране.
Ночь пролетела незаметно. Мы просидели на крыше до раннего утра. Про рации нам сообщили, что вертушка уже на месте и пришлось пройти полкилометра пешком.
Никогда не забуду этот путь, потому что меня постоянно тошнило от вида трупов грязных, вонючих боевиков с засохшей кровью на одежде и на израненных телах. У некоторых их них головы были так разбиты, что мозги валялись в пыли на кирпичах или камнях. Трудно было поверить, что совсем недавно это были люди и они стреляли, и могли убить нас всех, включая меня. Пройдя через это кладбище свежих трупов, мы, наконец, увидели в воздухе вертолет.
Снова совсем рядом раздался взрыв и мы, пытаясь спрятаться от осколков снаряда, побежали к ближайшему укрытию.
Забежав в разрушенный дом, мы разместились кто как мог, до появления вертушки, которая все еще кружила в воздухе и не могла сесть из- за обстрела.
Время шло. У меня уже начали неметь ноги от длительного бездействия и неудобной позы, которую мне пришлось занять в углу развалин дома.
Наконец, командир сообщил, что вертолет на месте. Он подошел ко мне и, помогая подняться, сильной рукой молниеносно вытянул меня из угла, где я просидела два часа до наступления тишины. Я рванула вперед, но он закричал:
– Куда? Дура, ложись!
Не успела я огрызнуться, как рядом что-то бахнуло так, что земля ушла у меня из-под ног. Я лежала на земле и шептала про себя молитву, а кто-то своими сильными руками взял меня за шиворот и потащил к себе.
– Ты чего не слушаешь? Без головы останешься, дура! Жить надоело?
– Нет. Я не успела спрятаться.
– Не успела она..., сиди здесь.
Перебежками мы добрались до блиндажа рядом с посадочной площадкой, где просидели еще час пока нас все-таки забрали на базу.

В вертушку меня забросил сильный, высокий спецназовец, не дав даже опомниться. Остальные прыгали на ходу.
Я сидела недвижима, все еще находясь в состоянии шока, и как загнанная лошадь после скачек: грязная, вонючая от пота, с пылью на лице и засохшей на форме кровью убитого наемника.
Артур доложил начальнику обстановку и, повернувшись ко мне лицом, произнес:
– Ну, что боец? Еще раз полетишь с нами? – и, не дожидаясь моего ответа, добавил, улыбаясь своей доброй широкой улыбкой, – С тобой можно в разведку идти.
Все рассмеялись, а мне было все равно. Постоянный стресс сделал свое дело. Мое тело было истощено и не было сил даже огрызаться или язвить в ответ на смех или злые шутки мужиков в камуфляже.
Мы прилетели на базу и меня отправили в медсанчасть, чтобы еще раз убедиться, что меня не зацепило осколками, женщина ведь, как ни крути. Врач внимательно осмотрел меня и доложил:
– Ну, голубушка, с вами все в порядке. В рубашке родились. Только вот зачем вас сюда принесло? Романтики захотелось или мужа найти решила с погонами?
Меня это так задело и взбесило, что я резко подскочила со стула и направилась к двери, бросив язвительный ответ:
– А вам только охотницы и попадались? А вообще, это не ваше дело. Можете думать, что хотите. Спасибо за помощь.
И выбежав в коридор, я едва не сбила с ног медсестру, которая спокойно шла в кабинет врача.
Не успела я успокоиться после неприятного разговора с врачом и осмотра, как ко мне подошел мой спаситель, точнее сказать спасатель с вертушки, который, увидев мое уже вымытое лицо, неожиданно развел руками и радостно воскликнул:
– Батюшки святы! Вот это встреча! Кто бы мог подумать! Королева натюрмортов, то есть осени, собственной персоной! Как это вы здесь, а, леди? Как такую мадам сюда занесло? – продолжал язвить он, глядя на меня и хитро улыбаясь.
А я еще не совсем пришла в себя и поэтому тихо прошептала:
– Попутным ветром. Какая встреча? О чем вы?
– Вы не помните меня?
– Нет. А почему собственно мне нужно именно вас запомнить? – начала я огрызаться.
– Вы меня не помните? – еще раз повторил свой вопрос Семен.
– Нет. А почему именно вас я должна помнить? Есть причина или вам так хочется?
– Помните как вы сумку уронили?
– Какую сумку?
– Девушка, я вам помогал овощи собирать на дороге. Мы еще с вами поругались, а потом померились. Яблоко не поделили, помните?
– Что-то припоминаю... Это вы – тот нерадивый водитель!?
– Нет. Я хороший водитель. Просто не увидел красный свет. Бывает.
– Несомненно. У мужчин и не такое бывает, – съязвила я.
Но он не отступал, а наоборот, стал еще смелее и продолжил:
– Теперь-то я узнаю ваше имя! Так как вы здесь оказались?
– Зачем вам это? Ветер принес. Читали о Мери Поппинс?
– Читал. А спрашиваю я, потому что нравитесь вы мне! Такой ответ устраивает?
– Возможно. И что дальше мне с этим делать?
– Так как ваше имя? – не отступал офицер.
– Татьяна.
– Очень приятно, Семен, – представился он и протянул мне руку.
– Семен? – удивленно переспросила я.
– Да. Такое простое русское имя. Вы как здесь оказались?
– Журналист я. По заданию. Еще вопросы есть?
– Вы – журналист? Однако! Не ожидал. Впрочем, с вашим характером это вполне объяснимо и очень даже вероятно.
– А вы, что, психолог? – съязвила я.
– Лучше! Гораздо лучше и серьезнее! Я военный.
– Да, уж, вы такие, – продолжала я дразнить его.
В это время Семену позвонил кто-то по рации и он, извинившись и отдав мне честь, поспешил выполнять команду.
– Так я не прощаюсь, Танюша. До новой встречи, – сказал он на прощанье и исчез.
– До встречи, – ответила я, улыбаясь.
Семен ушел, а я осталась еще до утра в медсанбате. Хотя если честно, мне было совершенно непонятно, зачем мне до самого утра находиться здесь, будучи совершенно здоровой и вдыхать этот жуткий для меня запах лекарств и слышать иногда стоны.
На следующий день мой новый знакомый не появился. Хотя я его совсем не знала, но как-то было тревожно за этого простого и открытого с доброй, теплой улыбкой бойца.
Мне пришлось пробыть на базе еще неделю, потому что все вылеты отменили из-за непогоды и боевых действий, которые проходили совсем рядом.
Однажды, после моих постоянных марш-бросков с бойцами, видеозаписей и фотографирования, как раз перед моим отъездом, прилетела вертушка. Артур со своим отрядом побежали в медсанбат сдавать кровь какому-то тяжелораненному офицеру.
В глазах командира была тревога и боль.
– Вы куда, ребята? Может я могу чем-то помочь? – окликнула их я.
– А у тебя группа крови какая? – быстро спросил Артур.
– Первая положительная, а что?
– Тогда можно и с нами.
И он, не давая мне времени на раздумья, указал куда идти.
– А что собственно случилось-то? – продолжала я задавать ему вопросы, пытаясь узнать побольше информации.
– Офицер наш со своей группой попал в засаду. Едва от этих черномазых отморозков отбили. Крови много потерял. Он после операции сейчас в реанимации и срочно нужно провести переливание крови. А то...
– Что?
– Говорю же! Много крови потерял! Может не выжить.
– Я с вами, – ускорив шаг, помчалась я за Артуром.
– Пойдем скорее сюда, – указал он мне дорогу.
Мы вошли в комнату, и врач быстро отобрал всех тех у кого была подходящая группа крови.
– У вас какая группа, девушка?
– Первая положительная. Вот, – протянула я ему запись о своей группе крови.
– Давайте сюда проходите, экспресс-анализ проведем и, если что...
– Я донором была и знаю как это делают, – пыталась объяснить я корявым языком, что таким образом очень хочу помочь бойцу.
– Тем более хорошо. Если подойдет ваша кровь, сразу прямое переливание и сделаем.
Экспресс-анализ не заставил себя долго ждать. Моя группа оказалась самой подходящей и после недолгих приготовлений и переодеваний в стерильную одежду, меня завели в палату, где лежал после операции, белый как стена боец.
Вся голова и половина грудной клетки была в бинтах. Трубки торчали изо всех вен на руках. Изо рта выходила пластмассовая трубка, через которую он дышал, и видно было, как работал аппарат искусственного дыхания. Казалось, что на нем не было живого места и как он еще дышал и, тем более жил, для меня было загадкой.
Меня уложили на кровать рядом с ним и после обработки руки йодом, вставили в вену толстую иглу. Процедура по вливанию крови в почти безжизненное тело началась. Врач внимательно следил за мной и пациентом.
Так мы пролежали рядом полчаса. Затем из моей вены аккуратно вытащили иглу и, заклеив ее лейкопластырем, отправили пить чай с медом.
– Все хорошо? – спросил врач.
– Да.
– Спасибо. Идите и отдыхайте, – он указал направление куда идти и добавил, – если что-то не так: голова кружится или тошнит, говорите медсестре.
– А что, такое может быть?
– Бывает после того, как кровь сдают.
– Странно, но у меня такого никогда не было.
- Замечательно.
– А боец как? Выживет? – настойчиво спрашивала я у врача, как будто он Господь Бог, обязательно должен сотворить чудо и от его «Да» так и должно было быть.
– Теперь точно! – улыбнулся врач и провел меня в коридор. – Не волнуйтесь. Все с ним будет хорошо, когда такая женщина отдала ему часть своей крови.
– А можно его навестить? – продолжала я, путаясь у него под ногами, настаивая на своем посещении тяжелораненого офицера.
– Конечно, но только завтра. Сейчас ему необходимо спать.
Покидая это стерильное место, я еще раз невольно бросила взгляд на мужчину. Боец лежал спокойно и ровно дышал. На бледных, как мрамор щеках теперь можно было увидеть легкий нежно-розовый румянец.
Я вернулась к себе в комнату, но не сразу уснула. Всю ночь мне снились трупы боевиков, развалины домов, городов и плачущий ребенок, которого мы пытались спасти, но его прямо на моих глазах разорвала на куски прилетевшая мина. Мне казалось, что даже во сне я чувствовала запах крови и смерти.
Ровно в восемь утра я открыла глаза и, наспех умывшись, начала писать отчет о проделанной работе, хотя душа была не на месте и мысли о бойце, которому влили мою кровь, не покидали меня все утро. Мои мысли прервал стук в дверь. После постоянных стрессов и ужасной бессонной ночи, я вздрогнула от этого мирного звука.
– Можно? – спросил меня врач, еще раз постучав в дверь.
– Да, конечно. Что случилось?
– Ничего. Не волнуйтесь вы так. Ваш подопечный очнулся.
– Что с ним?
– Теперь все хорошо, хотя он все еще в реанимации. Видно ваша бурная кровь вернула к жизни, – врач хитро улыбнулся и позвал меня в госпиталь.
– Пойдемте. Не бойтесь, он уже очнулся, но только долго не говорите. Он еще слаб.
– Да, конечно, я же все понимаю. Хорошо, – залепетала я и кивнула ему в ответ.
Подойдя на цыпочках к бойцу, я присела рядом с ним.
Сначала он лежал так тихо, что мне показалось – он не дышит. Руки все еще были холодными, пальцы не шевелились. Я наклонилась над ним, как будто он мой родственник и слезы невольно брызнули у меня из глаз. В этот момент он зашевелил пальцами и прошептал:
– А, пришла моя спасительница.
– Молчите. Вам нужно отдыхать.
– Танюша, со мной все в порядке. Я же говорил, что мы встретимся снова. Только вот неудачно все как-то получилось. Прости.
– Семен?
– Обещаю, что все будет... – шептал Семен, с трудом выговаривая слова.
– Конечно. Только не волнуйся. Тебе надо отдыхать, – пыталась успокоить его я, соглашаясь со всеми его словами.
Я положила свою ладошку на его руку и он, как бы в благодарность за мое присутствие и поддержку старался сжать ее своими холодными, обессиленными после операции руками.
Так мы говорили с ним молча пока не пришел врач и попросил меня уйти.
– На сегодня хватит. Ему надо спать и силы восстанавливать. Да и вам тоже пора.
Я покинула палату и вернулась к себе. Надо было собираться домой. Моя командировка заканчивалась через два дня. Но я упала на кровать и разрыдалась в подушку, плотно прижав ее к лицу, чтобы никто не смог услышать моего плача. А плакала я потому, что впервые в жизни очень испугалась за жизнь совершенно незнакомого мне человека. Не знаю и не могу себе этого объяснить до сих пор, но мне было ужасно жалко его и я очень хотела, чтобы он выжил. Выплакавшись, я вытерла лицо от слез и вернулась к работе.
Как раз перед тем, как закончить серию статей о своей поездке и закончив отчет, я решила попрощаться с Семеном.
Госпиталь был совсем рядом и подойдя к входной двери, я буквально натолкнулась на Артура.
– Привет! К Семке идешь?
– Да. А что, нельзя к нему?
– Как раз наоборот. Он о тебе часто спрашивает. Кстати, он ведь настоящий герой. Гроза боевиков. Ты ведь хотела о таком написать? Вот тебе и легенда живая. Дерзай.
– Шутишь?
– Какие тут шутки, – сказал Артур, хитро улыбаясь и прощаясь. – Пока, пресса. Может еще увидимся.
– Может... быть, – бормотала я себе под нос.
Быстро пройдя по коридору, я направилась прямо к палате Семена.
– Можно, – постучав в дверь, спросила я почти шепотом.
– Да, – ответили мне за дверью.
Семена уже подняли, и он не лежал, а сидел, внимательно слушая врача.
– Аааа, вы, донор-спаситель. Заходите. Вам можно и нужно навещать своего подопечного, – радостно пригласил меня врач, заканчивая разговор с пациентом.
– Спасибо, – смущенно ответила я и робко подошла к Семену.
На покрытом щетиной лице, появилась хитрая и самодовольная мужская улыбка. Мужики есть мужики. Всего несколько дней назад он был на грани смерти, а как только полегчало, снова охотник, завоеватель и герой.
Он не мог много говорить, потому что был очень слаб и трудно было разговаривать, но по его счастливым, довольным и сияющим глазам можно было понять, что он очень рад меня видеть и дело было не в том, что я стала его донором. Он был рад видеть именно МЕНЯ.
– Танюша, пришла, – тихо произнес он шепотом. – Вот видишь, уже сидеть могу, а то как-то неудобно перед дамой лежать. Ты здесь еще долго будешь? – начал он разговор, будто боялся потерять инициативу.
– Нет. Через пару дней надо возвращаться, – бойко ответила я, потому что очень хотелось домой, подальше от этого кошмара.
Тут его глаза стали грустными и он тихо произнес:
– Жаль. Но ведь женщине на войне не место. Поэтому хорошо, что ты уезжаешь, но я надеюсь, что мы встретимся еще и не раз, но уже в мирное время. Не против?
– Нет, – смущенно ответила я. – Как вас можно найти?
– А почему на вы? Мы же уже кровные родственники?
– В смысле?
– Ну, ведь ты мой донор и я, можно сказать, обязан тебе жизнью. Теперь в моих венах течет и твоя кровь тоже, – говорил Семен пытаясь улыбнуться.
– Ах, да. Если так, то можно и на ты, – улыбнулась я.
– А что со встречей решаем? Где?
– На том же месте, где мы познакомились, – смущенно ответила я.
– А вы местная? – продолжал Семен.
– Совершенно верно.
– Тогда может оставите, прости, оставишь свои координаты?
– Я вот вам, то есть тебе, свою визитку оставлю. Тут есть все, что нужно.
– Спасибо, Танечка. Я тебя обязательно найду. Обещаю.
– Конечно. Кто бы сомневался, – игриво улыбнулась я, увидев блеск в его глазах и, подойдя ближе к двери, повернулась и попросила. – Только ты так больше не пугай нас всех. Хорошо?
– Обещаю, – сказал Семен, улыбнувшись. – По крайней мере буду очень стараться, чтобы не пугать всех вас и тебя особенно.
Мы попрощались, и, закрыв дверь, я пошла к себе собирать вещи. Мне не хотелось мучать его дотошными журналистскими вопросами, и я решила написать очерк о Семене со слов его боевых друзей.
«Зачем его сейчас доставать своими вопросами? Да и не ответит он на все, потому что слаб еще и не очень разговорчив. Тип человека такой – молча все делает и мало говорит. А друзья о нем расскажут все – даже то, что он сам не очень желает о себе рассказывать, и вот тогда получится очень даже неплохой персонаж и герой для заметки», – размышляла я по дороге к своей комнате.
Но все это были мелочи жизни. Перед самым отъездом мне пришлось действительно понервничать, потому что неожиданно появилась возможность увидеть уличный бой, а эта «прогулка» не для слабонервных и особенно для бабы, как шутили военные. Баба, то есть я, должна была и через это пройти и выдержать. Профессия, черт ее подери такая – рискованная, сумасшедшая, но любимая.
Я вышла на улицу. Недалеко сидела группа военных из сирийской армии. Они о чем-то говорили. Пока я пыталась разобрать хоть что-нибудь, неожиданно появился командир Артур со своими бойцами и, подойдя ко мне, удивленно спросил:
– А ты, что, еще не уехала?
– Нет. Собираюсь.
– С Семкой поговорила? Написала о нем?
– Почти.
– Что значит почти?
– Я его не стала мучать. У боевых товарищей узнаю все, что нужно.
– Может это и правильно. Он ведь у нас молчун. Все тихонько делает. Хвастаться не любит.
– Это заметно. А вы куда сейчас?
– Есть задача – в центре города торговый центр от боевиков зачистить.
– С вами можно? – спросила я как бы невзначай и получила ошарашивший меня ответ.
– Очень хочешь для себя или просто надо по заданию? – игриво спросил Артур.
– И то, и другое, только камеру возьму с собой.
– Ладно, давай. Уже есть два журналиста, но тебя мы точно возьмем. Ты же уже своя! Подруга боевая, – рассмеялся Артур, хлопая меня по плечу. – Через двадцать минут будь готова.
– Так точно, – я отдала честь командиру, и пошла собираться, на болтовню времени не было.
Через пятнадцать минут я сидела возле БТР и слушала приказ командира. Сирийцы одобрительно улыбались, заметив нового человека. Они довольно доброжелательные люди, а в патриотизме им вообще можно позавидовать. Буквально пару дней назад одного из пятерых, сидевших на скамейке и весело ведущих беседу перед заданием, привезли полумертвым, как мне показалось, а сегодня он все еще с перевязанной рукой, но уже смеется и готов в бой.
Нас разделили на две группы: одна для более сложного задания, а вторая для менее опасного, потому что пресса.
– Поехали! – скомандовал Артур.
Мы отправились в путь. Для меня новая поездка была загадкой и я нервничала, так как не была уверена, что смогу снимать во время боя. Но камеру аккуратно укрепили на БТР каким-то непонятным мне, но совершенно отрепетированным для военкоров способом, так что можно было видеть все происходящее. Я немного успокоилась, поняв, что все получится.
Мы ехали к центру города, прямо к супермаркету, называемый «молом», где совсем недавно по эскалатору спешили люди делать покупки, снимались кадры для фильмов и рекламы, и суперсовременное здание сияло огнями круглые сутки.
Перед глазами открылась панорама остатков торгового центра, рядом просматривались скелеты зданий: школа, больница. Эти развалины из некогда современных домов и асфальтированных улиц были похожи скорее на древнее поселение после землетрясения, нежели на центр современного города.
Все это мы наблюдали на улице, по которой неторопливо и осторожно, как зверь вышедший на охоту, полз наш БТР.
Как только мы подъехали к центру, раздалась автоматная очередь.
– Это арабы засели в самом сердце здания. Второй день сидят в торговом центре, а мы их измором берем. Может сегодня и выбьем, – прошептал Артур, увидев вопрос в моих глазах.
Он приказал прицелиться и, повернувшись ко мне, прошептал: «Сейчас немного погремит, но ты не бойся. Мы дальше безопасного расстояния не подойдем, пока не погасим огневую точку до конца».
Я пыталась не показывать свой страх, но мне было действительно страшно, несмотря ни на что. Очень страшно.
Артур приказал прицелиться и через секунду грянул выстрел. Ядовитый запах пороха расползся облаком по всему БТР.
Мы подъехали ближе к зданию, откуда раздавалась автоматная очередь. Это было еще минуту назад прямо за полуразрушенной оградой из красивого серого камня. А теперь тихо. Только шелест листьев на дереве, едва уцелевшем от рядом разорвавшегося снаряда, время от времени нарушал тишину. Совсем рядом с нами находился скелет разрушенного здания, в котором облако пыли из цемента и штукатурки расползлось по уцелевшим этажам и комнатам, где стены были изрешечены снарядами, осколками, пулями, а от окон остались только кое- где рамы или вовсе голые проемы. Мне трудно было понять как в таком, насквозь простреливаемом здании, от которого остались одни стены и то не все, да кое-где ступеньки между этажами, можно было прятаться, да еще и стрелять.
– А как тут можно спрятаться? Тут же убьют сразу! – спросила я у рядом находившегося бойца.
– А кто говорил, что воюют нормальные люди. Ты о террористическом акте, в котором погибли дети и отец с дочерью, смотрела вчера?
– Да. Ужас такой. Все они православные были. У них даже имена были, как в Библии написано: Мария и..., – я не успела договорить, потому что совсем рядом раздался взрыв.
– Вот именно. А против них воюют отморозки, у которых нет ничего святого. Им плевать не только на жизни людей, но и на свою тоже, – прервал наш разговор другой боец.
– Денег много платят?
– Нет. Мозги промыли. А за деньги они уже давно продались.
– Это сложно. Сложно жить, когда мозги промыли.
Мы подошли ближе к входу в здание, где, как сказал один из сирийцев безопаснее выйти из БТР и зайти в здание. Первыми пошли бойцы сирийской армии. Отчаянные ребята, должна вам сказать, но ведь это их земля и им необходимо ее защищать. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях.
Меня выпустили предпоследней. Так было безопаснее, как объяснил Артур.
Для солдат это был обычный бой и самое что ни на есть рядовое задание, которое они выполняют каждый день, а я едва сдерживала страх, эмоции и пригибалась все ниже к земле при каждом новом выстреле или взрыве.
«Пуля, конечно, дура, поэтому береженного Бог бережет», – пыталась здраво рассудить я и успокоиться хотя бы немного.
Мне разрешили остаться на втором этаже, где остались стены и рамы от окон. Я сидела в углу комнаты полуразрушенного дома и наблюдала за улицей из окна, почти не высовываясь, потому что где угодно могли быть снайперы. Здесь с одной стороны можно было хорошо разглядеть площадь города. Ничего интересного она теперь из себя не представляла. Одни руины и пыль, да кое-где уцелевшие деревья. С другой – после авианалетов – разрушенные дома, вывернутые в разные стороны металлические конструкции, и как напоминание о зданиях больниц, аптек, школ – вывески, прошитые автоматной очередью в лучшем случае, а в худшем – полностью разбитые. Дома с разрушенными ступеньками, ведущими в чьи-то квартиры, разбитые ворота, в которых железо было закручено в спираль после взрывов, а кое-где железная арматура была даже ржавой, расплавленной после взрыва.
Узкие улочки восточного городка были в пыли и абсолютно нелюдимы. Только военных и можно было увидеть здесь. Гражданское население пряталось по подвалам, а кто-то ушел в другое более спокойное место.
Хозяйкой здесь была война и хаос, разруха и боль, кровь и смерть, как неразлучные друзья, которые всегда ходят вместе.
Все что я могла делать в данную минуту – это запоминать, снимать и остаться в живых, потому что война не терпит разгильдяйства. Необходимо показать людям, всему миру – какие чудовищные преступления творят здесь боевики.
Когда рядом свистели пули или возле стены взрывалась мина, мне приходилось по-пластунски пробираться из одной комнаты в другую, прижиматься к стене или падать на пол, порой уткнувшись носом в пыль, куски цемента или разорванные детские игрушки, детали разбитой быттехники.
Бойцам нужно было проверить все этажи и укрепить позицию к приходу регулярной сирийской армии, которую мы ждали почти до вечера. Наконец прибыла команда. Чёрный, как цыган, с горящими глазами, бородатый сириец забежал вместе со своей группой на второй этаж. Переговорив с Артуром, он повернулся ко мне и на хорошем английском языке спросил:
– Здравствуйте! Живы? Ну как, много записали?
– Достаточно, чтобы всему миру показать, что тут происходит.
– Великолепно! Правду надо знать всем.

Снова мы заняли места в БТР и медленно, с осторожностью пробирались к своей базе.
Как только БТР заехал в ангар и был заглушен двигатель, все молча вышли. Каждый направился по своим делам. Я стремительно пошла в свою комнату, ведь после очередного задания, я возвращалась с черным, как у трубочиста лицом, выковыривала грязь из-под ногтей и промывала нос, а затем с неудержимым рвением садилась за работу, чтобы ничего не упустить. Мне нужно было написать очередную статью и отправить готовый видеоматериал.
Меня догнал Артур и прошептал:
– Не спеши. Поговори с вон тем сирийцем.
– А он, что, особенный?
– Думаю, что да.
– Кто он?
– Разведчик.
– И как мне его позвать?
– Просто подойти и поговори, или, по крайней мере, договорись об интервью. Он того стоит.
– Хорошо, спасибо.
– Он английский знает.
– Отлично.
Я вернулась назад к ангару, где сириец с горящими глазами и открытой улыбкой весело разговаривал с бойцами.
– Иди, смелее, – подтолкнул меня Артур, – он нормальный мужик и очень хороший боец. К тому же, завтра снова уезжает на боевые позиции. Может вообще больше не увидитесь никогда, ведь война – не шутки и не игры в солдатиков, – продолжил он уговаривать меня и успокаивать.
Я выдохнула воздух и пошла прямо к нему.
– Еще раз здравствуйте. Можно с вами поговорить? – начала я разговор по-английски.
Все бойцы сразу же замолчали. Сириец улыбнулся и быстро ответил, как бы стараясь поддержать меня и видя, очевидно, что я волнуюсь.
– Да. Вы желаете взять у меня интервью? – спросил он с такой довольной улыбкой, какая обычно появляется у самовлюбленных самцов при виде женской особи, когда полгода одни мужики вокруг и военная техника. Но, увидев мое серьезное лицо и строгий, язвительный взгляд стервы, он начал меняться в лице и продолжил:
– Вы военкор?
– Да.
– Хотелось бы поговорить с вами, – лепетала я, как школьница, потому что начала робеть от его серьезного взгляда и пытливых глаз.
Заметив это, он взял инициативу в свои руки и продолжил:
– Если нужно..., хорошо, только не сейчас. Я найду вас сам, и мы поговорим. Не против?
– Нет.
– Тогда до встречи.
Он пожал мне руку.
Точно так же быстро, как и пришла, я развернулась и ушла к себе.
Артур догнал меня и спросил:
– Договорились?
– Да.
– Он разведчик. Отчаянный. Три года был с боевиками, – объяснил мне командир.
– По нему не скажешь.
– Но так и есть. Зачем ему показывать какой он. Настоящие разведчики молчуны.
– Странно, что он так быстро согласился на интервью.
– Ничего странного. Они по-другому относятся к женщинам, нежели наши, да и тот факт, что ты, возможно, ему понравилась тоже не следует отрицать.
– И что теперь?
– Пользуйся этим. Напиши о нем. Это же твое задание, а он личность очень интересная. Ты же журналист и тебе будет интересно с ним поговорить!
– Хорошо. Пойду-ка я к себе. Мне еще нужно поработать.
Артур кивнул в ответ и направился к бойцам.
Увлекшись набором текста для статьи, я не заметила, как пролетело время. Меня позвал Артур, напомнив о договоренности.
– Татьяна, вы забыли об интервью?
– Нет, Артур.
– Тогда иди скорее и поговори с ним, или можешь не успеть.
– Что ты такое говоришь?
– Он ведь разведчик и это значит, что каждая секунда жизни – подарок судьбы.
Я не стала спорить и побежала в том направлении, куда мне указали. Имени его мне так и не сказали. Смогла я узнать лишь то имя, которым его называли военные. Это был Башшар, то есть приносящий надежду и хорошую весть.
Башшар заметил меня, как только я вошла в ангар. Он повернулся в мою сторону и, извинившись за то, что прервал разговор с бойцами, подошел ко мне.
– Еще раз, здравствуйте!
– Татьяна. Журналист.
– Знаю. А меня называют Башшар. Очень приятно.
– Башшар?
– Да. Знаете, что это значит?
– Что-то вроде «надежда», притворилась я, что знаю значение этого имени и на удивление самой себе угадала.
– Верно, – улыбнулся Башшар. – Может присядем подальше от всех?
– Хорошая идея.
Мы отошли в сторону и, присев на стульчики в углу комнаты, начали разговор.
– Скажите, Башшар, вы долго служите в разведке?
– Да.
– Учились в специальном заведении?
– В военном. А потом попал в разведку, когда началась война.
– Много раз вы были за линией фронта?
– Один раз.
– Долго?
– Да. Три года.
– Почему именно вас отправили на задание?
– Прошел отбор. Мне известен диалект, на котором говорят боевики. Очень хотелось самому выполнить задание. Я ведь не просто разведчик, а еще и программист, аналитику изучал и в Европе учился до того, как это все началось. Мои родители очень образованные люди были.
– Они погибли?
– Да. Еще в начале войны. Они-то сразу поняли, что здесь действительно происходит.
– Страшно было там, за линией огня, в тылу?
– Страшно, не спорю. Но ведь я знал, куда шел, и у меня было больше шансов выжить, чем у других. Пришлось убивать даже своих.
– А как вы передавали информацию в штаб?
– Есть специальные программы, которые защищают сообщения и даже Пентагон не может их сразу прочитать и расшифровать.
– Как часто вы рисковали, передавая сообщения по телефону?
– Каждый день.
– Почему вам боевики доверяли и взяли к себе?
– Операция по моему внедрению началась задолго до настоящей войны. Мне пришлось с ними жить и делиться всем, даже едой и идеями. Мы спали, ели вместе. По сути, я к ним привык даже. Чтобы показать, что я свой, пришлось даже убить своих же бойцов, которые попали в плен. Но и боевиков тоже не обошла стороной эта участь.
Мне стало даже не по себе. Это же какую силу воли и смелость надо иметь, чтобы три года жить рядом с обезумевшими убийцами.
Передо мной сидел харизматичный, интеллектуально развитый мужчина среднего возраста с густой черной бородой, усами и красивыми смолянистыми вьющимися волосами, расчесанными назад. Свои сильные, мускулистые руки он спокойно положил на колени и тихим, ровным голосом рассказывал свою историю, изредка моргая глазами. Хотя он постоянно смотрел мне в глаза, хлопая своими красивыми длинными, пушистыми ресницами, и жестикулировал, я невольно залюбовалась красивыми чертами лица этого отважного героя и восхищалась характером этого сильного мужчины.
Жаль, что подлая война заставила его стать военной машиной, а не просто дипломатом или программистом.
– Понимаете, когда живешь долго в одной и той же среде, начинаешь с ней срастаться: думать, делать, говорить, как все вокруг тебя. Только я никогда не забывал, что они враги. Срабатывал инстинкт самосохранения – они пришли ко мне в дом убить меня, но не я.
– А когда вы вернулись назад и в чем причина вашего возвращения?
– Разведчику отведено определенное время на задание. После этого он или имеет шанс остаться живым и вернуться, или погибает.
– Выходит, вам повезло.
– Совершенно верно. Имя ведь у меня такое – Башшар.
Я не могла не улыбнуться на такое утверждение, а Башшар в свою очередь продолжил:
– А в России все женщины такие отважные?
– Что вы имеете ввиду?
– Вы же военкор и на войне сейчас. Такая милая леди должна дома сидеть и детей воспитывать. Была бы у меня возможность, я бы вас не отпустил сюда.
– Если вы таким образом желаете узнать замужем ли я или свободна, то сразу могу честно ответить, что я очень вредная и целеустремленная, поэтому сами понимаете какой мужчина должен быть рядом, чтобы меня терпеть.
– Зачем терпеть? Вас нужно оберегать и любить, – игриво улыбнулся мой собеседник, превратившись из сурового офицера в мужчину-охотника.
– Но ведь ваши девушки тоже на войне и они отчаянно сражаются за свою Родину.
– Жаль, но это правда. После такого ответа его глаза стали грустными.
Мы еще немного побеседовали, но уже в более спокойной и домашней обстановке. Я имею ввиду, что из серьезного и очень настороженного разведчика, он превратился в обычного мужчину: домашнего, семейного, соскучившегося за теплом и уютом.
Он смотрел пристально на меня, пытаясь понять, что же сюда привело такую милую женщину, как я.
Наш разговор, который близился к концу, прервал взрыв, –задрожала под ногами земля и зашатались стены.
– Мир должен знать, что такое война. Вот поэтому я здесь, а не дома. И вы такой же.
– Верно. Спасибо вам. Надеюсь еще встретимся, а сейчас мне пора.
– До встречи.
Башшар быстро вскочил с места, неожиданно поцеловав мне руку, щекоча нежную женскую кожу своей бородой и усами, как у Деда Мороза, и, улыбнувшись своей красивой голливудской улыбкой, побежал снова защищать и спасать свою страну от полчищ убийц, прикрываемых религией.
Неторопливо закрыв блокнот и сложив вещи, которые были прихвачены для интервью, я пошла к себе, чтобы приготовить материал к выпуску.
Мне нужно было только сохранить свои видеозаписи и отправить их по электронной почте редактору. Все остальное можно было сделать уже дома.
Вещи были упакованы, поэтому у меня появилась великолепная возможность набросать конспект еще для одной заметки, но уже о рядовых бойцах.
Я сидела и набирала текст для будущей статьи, когда в комнату заглянул Артур и, улыбаясь, спросил:
– Ну, что много материала собрала? Может останешься?
– Материала достаточно, чтобы книгу написать обо всех вас. А домой...не знаю точно. Конечно хочу, но дома работа и скукота.
– Да ну? У такой интересной и видной женщины нет никого?
– Можно и так сказать. Работа у меня ведь такая прямо сказать не женская.
– И что с того?
– А мужчинам надо постоянно внимание уделять.
– Каким это мужчинам? Маменькиным сынкам что ли?
– Не знаю я. Думать некогда каким именно.
– А родители что думают?
– Из родителей одна только мама и осталась. Все умерли. Она конечно очень хочет внуков. Только вопрос, с кем этих самих внуков заводить?
– Неужели все так сложно, Танюша?
– Все именно так. Некогда флиртовать, работа забирает все время.
– Тогда можно мне внести разнообразие в вашу скучную жизнь?
– Вам это очень надо или меня решили пожалеть? – оторвавшись от ноутбука, я посмотрела Артуру в лицо.
Смущаясь он ответил:
– Возможно. Кто знает, что нас завтра ждет и ждет ли это самое завтра вообще.
– Артур, если вы действительно желаете встретиться со мной и разумеется не здесь, предлагайте время и место.
– Уступаю это вам.
– Хорошо. Тогда через месяц на пресс-конференции буду вам задавать вопросы, вот там и встретимся. Согласны?
– Договорились.
Артур уже направился к двери, как вспомнил что-то и, вернувшись ко мне, протянул лист бумаги, сложенный самолетиком, как мы это делали в детстве, и сказал:
– Это вот Семен тебе передал. Забыл совсем.
– Спасибо, – улыбнулась я и бережно положила его себе на стол рядом с компьютером.
– Вот теперь, кажется, все, – сказал Артур и направился к двери. – До встречи.
– До встречи. Берегите себя, товарищ журналист.
– Спасибо. Будем стараться, – ответила я, улыбаясь ему, заметив, что он немного расстроен.
Закрылась дверь и почему то мне уже не хотелось писать. Отложив ноутбук в сторону, я присела на стульчик рядом с окном и задумалась, загрустив.
Моя командировка закончилась. Задание шефа было выполнено и даже больше чем нужно, но почему то мне было так грустно и не хотелось возвращаться домой. Единственное, что тянуло в дом родной, так это была мама. Она жила одна. Уже пять лет как умер отец, а тоска по нему не проходила, ведь они прожили вместе всю жизнь.
Вот бы мне так – раз и на всю жизнь. А может ли быть такое сейчас?
Кто его знает...
Я вышла из комнаты и пошла к выходу еще раз посмотреть на бойцов, запоминая лица этих отважных воинов, рискующих каждую секунду своей жизнью. Но война есть война.
Мои размышления были прерваны напоминанием, что мы скоро вылетаем. И я неторопливо поплелась к себе.
Еще раз осмотрев место, где мне пришлось жить и работать в боевых условиях, я мысленно попрощалась с ним и направилась к выходу.
Сначала нас посадили на вертушку, а затем уже с основного аэродрома мы полетели домой.
Не успела я сделать шаг на родную землю, как на связи уже был главный редактор.
– Привет, коллега! Как ты? Все в порядке?
– Почти.
– Что-то не так? Что случилось?
– Мозги не в порядке.
– Ага..., – протянул он слово. – Так это понятно, ты же не в Диснейленде побывала.
– Как там наш Анатоль? Сильно буйствует?
– Каждый день, как всегда.
– А что так?
– Так ему же все начали говорить в глаза, что он тиран и женщину послал в командировку в пекло.
– Неужели? Но ведь я не раз уже побывала в таких командировках.
– Сам удивляюсь, как тебе везет на такие повороты в твоей карьере. Ты сейчас домой?
– Да. Только вот на порог ступила, – пыталась пошутить я.
– Понятно. Тогда не буду мешать. До завтра.
– Хорошо.
– Отсыпайся.

Мама встретила меня прямо у порога и расплакалась.
– Да что ты, мама. Все же хорошо. Я же не первый раз в командировке.
– Не первый, но мне же сказали, где ты была.
– Кто?
– Анатолий твой. Злой был, когда отвечал мне, как будто я его чем-то обидела.
– Так ты звонила ему?
– Не ему, на работу тебе. Он взял трубку и понеслось...
– Ясно. Ладно, я уже дома и все хорошо, – успокаивала я маму, давшую волю чувствам.
- Слава Богу.
Я быстро разложила свои вещи по местам и пошла в душ, пока мамуля готовила ужин. Я не стала ей рассказывать об увиденном и пережитом, а превратила разговор в веселый рассказ. А она претворилась, что верит мне.
Когда я решила, что разговор удался и пора идти к себе в комнату, мама выдала такую фразу, что я удивленно подняла брови.
– Вот была бы замужем, дома бы сидела и дочку воспитывала, а то только и хватает тебя на полугодичное знакомство и все. На этот раз, надеюсь, твой офицер все таки займется тобой серьезно.
– Какой такой офицер? Ты о чем, мама?
– Все тот же, с кем ты познакомилась. У тебя ведь все на лице написано.
Не могла я не улыбнуться тому, как моя мама все подметила и как Шерлок Холмс сделала вывод. Но возражать я не стала, потому что и времени не было на это и она была права. Семен мне действительно понравился, но он же далеко сейчас, а когда увидимся и будет ли такая возможность вообще, я тогда не знала и не могла знать.
Итак, мне пришлось до утра собирать всю информацию: составить монтажный план, фотогаллерею, все заметки, сделать субтитры для короткого документального фильма, который мне повезло сделать.
Утро в редакции было сложным и судьбоносным, потому что мне вдруг пришлось задуматься о том, как найти более тихое и перспективное место для себя.
Как раз когда мне дали очередное задание и я сидела у себя в кабинете, набирая текст для субтитров, зашел помощник Анатолия и, наклонившись надо мной, прошептал:
– Привет, звезда военной хроники!
– Издеваешься?
– Нет. Ты хотя бы комменты о своих заметках и видео читала?
– Нет. Времени нет на это.
– Почитай. Сама все поймешь. Вот поэтому и злится наш Толик. Ты его поставила перед фактом, что ты очень хороший военкор.
– От него не дождешься ничего хорошего.
– Тогда тебя заберут в журнал или телекомпанию покруче.
– Посмотрим.
Иван ушел, а я продолжала набирать текст. На минуту я задумалась и поняла, что есть смысл в его словах. «Надо попробовать и связаться с журналистами-военкорами, с которыми мы снимали бой и зачистку города», – подумала я и открыла блокнот с их координатами.
Набрав пару номеров, я немного разочаровалась, потому что они были не в сети.
«Ладно, перезвоню, когда освобожусь или они сами позвонят», – продолжала успокаивать я себя.