Отдел оплаты труда и кадров

В связи с преобразованиями в системе лесного хозяйства республики, 18.08.1991г. я вновь был переведён в министерство, которое возглавил Габитов Марат Мухамметович. Это был порядочный человек, который дважды попал под пресс разборок руководителей. Первый раз, когда его обвинили в нецелевом использовании средств для строительства многоэтажного ведомственного дома (в то время престижного, имеющего улучшенную планировку), а вторично, когда он возглавлял Башсельхозлес и его обвинили в получении взяток от арендаторов (чему я, и все кто знал его, не верили).
Работал в отделе совершенствования организационной структуры и оплаты труда. Начальником отдела был вдумчивый и грамотный Бикташев Альберт Миннулович (позже он был заместителем агентства лесного хозяйства республики и “ликвидатором”, при реорганизации нашего ведомства, путём объединения с экологами). Но начинал я работать в этом отделе при Литвинове Сергее Осиповиче, отличавшегося отсутствием жалости к труду рабочих. Однако с ним работали замечательные женщины (Зина Хариевна Давлетова, Фания Гафуровна Хазиева, Зоя Ивановна Колчанова), сглаживавшие его недостатки. Со мной трудилась Чанышева Татьяна Николаевна, приехавшая в республику по направлению из Ивановской области. Здесь она нашла своё счастье и пользовалась уважением коллег. Мне она нравилась тем, что обладая хорошей памятью, подсказывала, как зовут того или иного человека, напоминала о не выполненных мной заданиях и т.п. Некоторое время работал с Лоскутовым Николаем Петровичем, который позже уехал на родину в Йошкар-Олу. Прямодушная Галина Эльзира Закировна (первое – фамилия, с ударением на первом слоге имя, а второе – имя) пришла в министерство, когда я работал в кадрах. Она была верным товарищем, но у прямодушных людей всегда находятся противники. Эти мои слова касаются и таких хороших специалистов, как Батталов Ильдус, Шакирова Альбина, Нуриахметов Мидхат и некоторых других.
Жил я, в основном на кордоне у Загорска с родителями. Но после моего перевода в комплексную производственную лабораторию, отец договорился с одним из строительных начальников и я поселился в рабочем общежитии на ул. Заводской, д.5.
7 сентября 1982 года на моё имя у гражданки Подтеребковой Ирины Владимировны за десять тысяч рублей была куплена 8/100 доли частного двухэтажного дома № 6 на улице Аксакова в городе Уфе. Одновременно с нами 4/100 купила Одношивкина Светлана Геннадьевна. На самом деле домовладение состояло не только из бревенчатой двухэтажки общеполезной площадью 232м2 (из них жилой – 174,9м2), но и одноэтажного бревенчатого дома, расположенного вдоль улицы и площадью 147,8м2 (115,5м2). В домовладение также входили один бревенчатый сарай и 4 дощатых, 3 уборных и тёсовый забор. Площадь участка земли составляла 1180м2.
Работая с 1995 года по кадрам, я стоял у истоков организации госслужбы министерства. К сожалению, мечта (как и всех лесоводов) о переводе сотрудников государственной лесной охраны в категорию госслужащих, тогда так и осталась утопией. Всё упёрлось в большую численность лесной охраны. Финансовому руководству было не выгодно иметь столько госслужащих. Позже, лесников, в прежнем понимании их функций, вообще ликвидировали.
Особенно тепло вспоминаю наших главных бухгалтеров: Халикову Анибу Ганеевну и Тимергазиева Альберта Мирхалимовича. Аниба Ганеевна, не имея высшего образования, великолепно знала сферу своей работы и была весьма благожелательна к людям. Вспоминаю, как встретились на лестнице министерства и она поздоровалась со мной, назвав по имени-отчеству. И это со мной, только не давно устроившимся в министерство?! Вспомнив о чём-то и повернув назад, я услышал, как она, идя вниз по лестнице, запоминая моё имя-отчество, многократно произносит себе под нос: “Радик Талгатович”. Её хорошо знали в Москве. Альберт Мирхалимович пришёл к нам из ревизионного отдела системы Минфина. Начинал карьеру у нас с ревизий лесхозов. Ревизии проводились добросовестно, сидел по 2-3 недели, в то время, как мы, специалисты отделов, помогая ему, уезжали в течение недели. Это был добропорядочный человек и знаток своей профессии, почему Р.Г.Казаккулов и назначил его главбухом. Это произошло после того, как Аниба Ганеевна, проработав более 65 лет, ушла на пенсию. В бухгалтерии работали такие хорошие специалисты, как Хаматова Вакина, Камалтдинова Гульсина, Исянгужина Юлия. Тепло вспоминаю и других специалистов в своей области таких, как Иванова Людмила, Хохлова Валентина, Прокопенко Нина, Емельянова Алина.
Наш отдел тесно сотрудничал с плановым отделом, возглавляемым Егоровым Виктором Петровичем, упоминаемым ранее. Здесь работали мой друг Володя Лобов, Наумов Серёжа (последние годы возглавлявший профсоюз аппарата министерства), трудолюбивая Бикшанова Халима (жена начальника отдела механизации Махмута Маняповича), Корабейникова Галина, Шарафутдинов Ирик и другие замечательные люди. В этом отделе некоторое время работал Шарафеев Ришат Ринатович, ставший заместителем министра новоявленного министерства, перед моим уходом на пенсию.
Я был секретарем коллегии министерства, членом избирательных комиссий, добровольной народной дружины и редакции газеты “Урман” (вот откуда писательский зуд). Слово газета, громко конечно, но как было отпечатано в выходных титрах, она выходила раз в месяц на башкирском и русском языках. Это не значит, что выходило две газеты. Просто часть текста была отпечатана на башкирском, а основная – на русском языках. Тираж газеты составлял 999 экземпляров. Если бы было 1000 экземпляров, то начались бы какие-то бюрократические трудности с оформлением документов. Газета печаталась офсетным способом преимущественно в ГУП “Уфимская типография №1”. Главным редактором был Азат Байгильдин, но он был по большей части специалистом, владевшим башкирским языком. На русском языке, между делом, в значительной степени редактировал я. Азат выезжал в предлагаемый тогдашним министром Р.Г. Казаккуловым лесхоз, знакомился с людьми, обстановкой, материалами, подготовленными специалистами лесхоза и в течении месяца газета, часть материалов которой были посвящены людям этого лесхоза, была готова.
Бессменным фотокором газеты был Масенков Николай Петрович. Сын старейшего работника министерства, он, как и его отец, отличался скромностью и добросовестностью. Любопытно, что мы с ним родились в один и тот же день 1949 года. Оба остались холостяками (Я, правда, полгода с небольшим пожил в гражданском браке, но не сумел выдержать, хотя Халида Казакбаева была прекрасной женщиной и человеком. Но жениться надо в молодости, когда легче притереться друг к другу). Позже редакция пополнилась Салимой Шангареевой, которая внесла свежую струю в газету. В газете печатались стихи заместителя министра Альберта Камалова. Он писал на татарском языке, а Азат перекладывал их на башкирский.
Об основных задачах отделов министерства в какой-то степени можно судить по шутливым пожеланиям, которые я написал на имя начальников отделов в один из новых годов:
Казаккулову Р.Г. (министру)
Равняясь на президентское древо, помнить о тех корнях, что питают лес и в первую очередь – наше древо;
Копылову Н.Н. (заместителю министра)
Чтобы не было пожаров, болезни не распространялись, а государственная лесная охрана во всеоружии встречала лесонарушителей;
Набиуллину Р.Б. (заместителю министра)
Чтобы конторы и кордоны были благоустроены, дороги проезжими, техника не подводила и по лесу не повреждая почвы ходила;
Юмагулову Ф.Б. (заместителю министра)
Чтобы у наших работников были полны карманы (но не бутылками от левака, а полновесной зарплатой лесника);
Исламбратовой Н.М. (заведующей приёмной)
По ней о министерстве мнение создается, но пусть от этого не задается, остается пластичной, как ива, стройной, как пирамидальный тополь;
Канипову З.Г. (спецчасть)
Мы не сумеем построить зонтик, как Буш (да и ему удастся ли), но свое бомбоубежище мы обязаны сделать образцовой базой;
Сафину М.Р. (руководителю сектора госконтроля)
Не забывать, что сектор не ведомственного, а государственного контроля и чтобы не быть инородным телом, пусть сектор вновь станет полноценным отделом
Губайдуллиной С.Х. (начальнику отдела лесовосстановления);
Чтобы хватало и семян и земли для создания культур, приживаемость была высока, а культуры отыскивались и через века;
Акбашеву Р.А. (руководителю сектора особо охраняемых территорий)
Чтобы особо охраняемые территории множились не на бумаге и словах, а в славных башкирских лесах;
Рахимову Г.С. (начальнику отдела лесного хозяйства)
Чтобы лесоустроители во время приходили (а для этого чтобы деньги были), аукционы проходили успешно, плуты были безутешны и федеральные законы с нас брали пример;
Егорову В.П. (начальнику отдела экономики)
Чтобы экономика была экономна и при этом не отдел рос, а был в лесхозах финансовый прирост;
Тимергазиеву А.М. (главному бухгалтеру)
Чтобы раз и навсегда в бухгалтерии наступила образцовая по-ра. Учет был налажен четкий, а в лесничествах считали не на счетах;
Киньзябулатову А.Г. (начальнику отдела оплаты труда и кадров)
Чтобы на первом месте был не труд, а кадры, за деревьями видели людей, а не ресурсы. И чтобы были учтены раз и навсегда все здания и цеха;
Султанову Ф.З. (начальнику отдела вспомогательного производства)
Если в отделе будут думать о благополучии каждого лесхоза и вместе с механиками – о цеховых нововведениях, то будут прирастать не только природные ресурсы;
Садрыеву Р.Р. (начальнику отдела главного механика)
Чтобы энергетика и работа в лесах и цехах были безопасны, а стройки не напрасны. Техники в лесу было много больше и работала она гораздо дольше:
Пуссакову Н.И. (начальнику хозяйственного отдела)
Чтобы не забывали – их для блага аппарата создавали (а не наоборот), чтобы у каждого чиновника были бумага, компьютер, кейс и даже, страшно подумать, свой электронный адрес.
Надо отметить, что у меня была тяга к совершенствованию и новшествам. Например, в конце 60х годов писал в редакцию газеты “Вечерняя Уфа” о необходимости организации конкурса на герб города Уфы и предлагал свой вариант (как смотрю сейчас, далёкий от совершенства).
Ешё в 70х предлагал перейти к охране лесов с помощью механизированных групп.
Не надо думать, что делал ради славы, некоторые письма я вообще не подписывал, например заметки в Вечёрку для рубрики “Если бы…”. Была тогда такая рубрика, о том, как бы поступил читатель, стань он большим руководителем, чтобы жизнь в столице стала краше.
Не выиграл конкурс на типовой проект остановок в Уфе (стилизованных под юрты). На предложение построить возле универмага “Уфа” надземный крытый переход вместо запланированного подземного, получил отрицательный ответ. А в последствии был построен надземный переход у “Школьной”, хотя там более уместен подземный (Меньше расстояние перехода для пешеходов, но это затапливаемая зона и подземный переход временно был бы закрыт на время половодья).
С учётом того, что в деревнях многие люди получали заработную плату за временную работу в лесном хозяйстве через почту, предлагал изменить форму почтового извещения о получении денег, но получил отрицательный ответ. Зато предложение о единой индексации всех почтовых отделений страны нашло взаимопонимание и тогдаш-нее наше нижегородское почтовое отделение получило красивый номер – 453000.
У меня была идея организации производства очень простых и дешёвых многоцветных шариковых ручек. Идея возникла от воспоминания о цветном карандаше, подаренном мне в детстве Аминевым Зиёй Аскатовичем. Он был историком и в конце жизни стал доктором исторических наук (умер от инфаркта, не успев получить на руки документы). Я называл его дядей, но на самом деле он был мужем моей  младшей тёти со стороны отца. Анвар, его единственный сынишка, с детства хорошо разбирался в автомобилях и помогал мне в ремонте “Москвича”. Позже, ремонтировать “семёрку” и “Окушку”, мне помогал другой кузен – Ибрагимов Альфред.
А на фоне тяги к юмору я приятельствовал (хотя приятельствовал – слишком громко, был знаком, это точнее) с журналистом Вечёрки Реаном Анверовичем Бикчентаевым (рано ушёл из жизни). Некоторое время подражал ему, называя молодых людей “старик”.
Во время своих отпусков я съездил по путёвкам в Болгарию, Латвию и Геленджик. За свой счёт съездил к родственникам в Питер и Ташкент.
Болгария в те времена для нас была настоящей заграницей. Правда, оформление турпоездки было более ослаблено, чем в капиталистические страны. Перед тем как получить путёвку, необходимо было предоставить положительную характеристику с места работы,подписанную руководителем и секретарём партийной организации предприятия. Это был первый этап. Я его прошёл легко, так как в своё время был секретарём комсомольской организации лесхоза. После чего необходимо было ехать в районный комитет партии, разыскать секретаря, и записаться к нему на приём (независимо от партийности гражданина). В назначенное время необходимо было явиться и, прежде чем он подпишет характеристику, ответить на ряд каверзных вопросов, типа:
Вы курите?
Нет. (Курение в советские времена не приветствовалось и всячески осуждалось )
Употребляете спиртные напитки?
Не употребляю. (Если бы прозвучал другой ответ, про поездку за рубеж можно было бы забыть).
Сколько леса вырубают Ваши предприятия?
Нет, наши предприятия больше высаживают деревья, чем их рубят. Наша основная задача – вырастить и сохранить лес. Вырубка – функция Башлеса….
Через несколько дней можно было обратиться за результатом. За это время из горкома звонили в министерство и интересовались моральным обликом кандидата на поездку.
Получив наконец все подписи, приложив фотографии на загранпаспорт, документы сдавались в комитет комсомола и там же оплачивалась стоимость путёвки.
Когда группа была сформирована, собирали ее на инструктаж. Давали указания как вести себя за границей, что там можно, что нельзя.
Говорили, что кроме руководителя к каждой группе  был прикреплён работник КГБ, который был обязан следить за туристами, о чём говорят между собой, не общаются ли с иностранцами наедине. Ходить за рубежом в свободное время нужно было по трое, не меньше. Это на случай того, если двое сговорятся, допустим остаться за границей и попросить политического убежища, третий обязан был сообщить куда следует.
Тогда обменивали для поездки 100 долларов. Правда, не по официальному курсу в 96 копеек за доллар, а несколько дороже. Но тем не менее, я много чего привёз из той поездки. В том числе и впечатлений. Помнится странным было видеть из окна вагона поезда стоящие у границы румынские приземистые танки со стволами направленными в сторону состава. От болгар остались очень тёплые впечатления. Конечно, побывал в Габрово, в некоторых крепостях. В Софии посмотрел мавзолей, где покоился прах ихнего руководителя Георгия Михайловича Димитрова. Мне показалось, что его тело, забальзаминированное в 1949 году выглядит гораздо естественнее, чем тело Ленина, забальзаминированное в 1924 году. В 1990 году тело Г.М. Димитрова предали земле.
Не меньшие впечатления оставила и тогдашняя Латвия. Здесь я заглянул на минутку к коллегам из Центра НОТ, располагавшимся неподалеку от Рижского магазина “Детского мира”. Но перенять их опыт не удалось, т.к. все нормативные материалы издавались на латышском языке. Мне нравился этот народ, т.к. оплата труда работников там была на голову выше, чем у нас. Но уже в те времена, они считали русских оккупантами. Это проскальзывало даже в отношениях с русскоязычными покупателями. Мы с землячкой выдумали безотказный ход: входя в магазин, мы вполголоса переговаривались на башкирском, изредка добавляя английские слова, а с продавцами – на ломаном русском. Товары нам отпускались с безупречной вежливостью и быстро.
Побывать в Ленинграде я мечтал давно. Сделал это с родственником, лейтенантом милиции Галеевым Ражапом. Помню, как исчезли, словно растворились в толпе, спекулянты, когда распрашивая о цене, вместе с деньгами Ражап вынул удостоверение. Правда, вскоре, нами почему-то заинтересовались местные стражи порядка. Проверили документы. Видимо и в добропорядочные советские времена, коррупция в рядах МВД имела место. Гнетущие воспоминания остались после посещения Петропавлоских казематов и Пескарёвского мемориала. Ленинградское метро было гораздо более глубокое, чем в Москве, а погода промозглая, сырая. Но красотой памятников и музеев я насладился, как и видами на море (точнее, залив).
Ташкент оставил неизгладимое впечатление, как и восточное гостеприимство. Ташкент мне показался второй Москвой, но с восточным акцентом. Правда, начало оказалось не очень. Прилетев в аэропорт Ташкета я не стал искать автобус, а взял такси, т.к. ноша была тяжёлой (я привёз несколько банок мёда и пр. гостинцев для многочисленных родственников) и попросил довести до местечка Куйлюк. Таксист запросил значительную сумму. Я согласился, но расстояние до места проживания родственников на ул. Табибий, оказалось коротким. Однако “уговор дороже денег”. Переходя из дома в дом, от одних родственников к другим, я пожирал массу плова, шашлыка. И запивал всё это местным самогоном и самодельными винами. Лишь только у одной из родственниц (её муж работал в местном обкоме) меня угостили водкой. Именно после этой поездки я потихоньку начал толстеть, видимо что-то изменилось в моих внутренностях. Обратно меня провожали до аэропорта и заодно помогли поднести чемоданы одной моей не знакомой землячке. А её оказывается в Уфимском аэропорту встречал муж на автобусе и он согласился подвезти меня с моим скарбом до Загорска (так, что нередко добро оплачивается добром), а по дороге я увидел сестрёнку идущую к родителям, подвезли заодно и её.