Скептикум. Как это сделать 2

или Медленные танцы пред самим собой

Голубое небо, будто птица, но недолго будет длиться этот мрачный сон.
Идеология, как небо? Стремится каждая, удается, далеко не всякой. Но уж ленинизм точно представлялся новоявленным адептам новым небом, бескрайним. Голову вверх, глаза к небу, где-то? Должно быть солнце. Где-то должны быть облака, с ними, так, дождик. Но где-то и тучи, с ними, гроза.

1.
Под небом голубым, дышится легко, всем. Под небом золотым, мечтается, всем. Легенды. Ближе к жизни. Под небом своим. Под небом чужим. Под любым небом. Ближе к вечеру стоит, и чем-то там грозит, откуда? Сверху, конечно. Что может стоять, когда начинают сгущаться первые сумерки, еще только начинают сгущаться, стучаться, вторгаться. Наверно, погода, чаще всего весенняя или осенняя, потому с дождем. Под дождем? Кому-то не лень. Далее, быстрый портрет, короткий. Не путать, кроткий. Бывают интересные наброски, общий контур фигуры, отдельно голова, взгляд на руки. Пока фигурка в машине, заметное брюшко — незаметно. Напротив, в глаза бросается голова, очень большая, почти лишенная растительности. С головы, к рукам. Иногда приходится взор переносить на руки, в них, в тех руках, что-то, важное, срочное, вроде пакета, да еще необычного цвета, я о пакете. Цвет? Красный.
А вот другой портрет, из тех же лет.
В конце, на лице, победа разума, лицо победы, даже так, Победы, случается и такое в той жизни, которая стоит/лежит/мечется между мировой не-жизнью и жизнью мирной. Всякая война покушение, на что? Неужели на мирную жизнь. Скорее, продолжение этой мирной жизни. На то вам и мир, чтобы подготовить не-мир, куда бежать, диалектика. Над чем застыл разум, над судьбами народов, здесь предмет любимой игры.
…
Тот, кто владеет прошлым, что он может получить? Обычный ответ, будущее.
Чем они такие грозные, 60-е, в 19-ом, в 20-ом. Приходится что-то добавлять. Обычно, 50-е. Грозные в 19-ом. 60-е. Бурные в том же 19-ом. Напротив. Бурные 50-е в 20-ом. Грозные 60-е, в том же 20-ом.
История, которая делается, из этих трех слов, обычно, делают одно.
И что же показала эта история, деградацию некоторых вещей, которые в прошлом веке казались великим достижением мысли. Самое передовое учение не оправдало себя, прорехи не скрыть, пришлось переделать его во что-то другое, впрочем, на то и сверх-держава, чтобы найти себе подходящую идеологию. А крохи прошлого века, на то и прошлое, чтобы им владеть. Чему удобна такая идеология, позволяет оторваться от внешнего мира, пусть живут себе как хотят, а мы будем жить по-своему, пусть завидуют, до тошноты, сами придут.
Будут проситься. Придется проститься.
К бедным спуститься.
Концерт Старого Света, был такой, в прошлом, и это прошлое принадлежит многим, среди них те, кто пришел на смену главным игрокам. Всего лишь смена ролей? Не только. Кто-то пошел вверх, уверенно. Кому-то пришлось уступить верхнюю строчку. Упирались. Пришлось уступить. На смену старому веку пришел новый, с ним? Старосветский концерт сменился мировым концертом. Новый масштаб, расправьте плечи. Смените плети. Мировой масштаб меняет? Представление о себе, были величиной, стали малой площадкой. Большие игроки отнеслись уважительно, согласились поиграть на этой столь невеликой площадке. Какое-то различие. Кому-то ограничить ставки. Кому-то ограничить средства. Два больших игрока, стоит им ввязаться в схватку, как эта схватка тут же поглощает все прочие схватки. Никто не может стоять над миром, пока этот мир стоит над всеми. Отсюда? Стремление перевернуть это застывшее отношение.
Все гости к нам. Всё в горсти, камень злости?
Естественно, оставьте у себя, за пазухой.

2.
Природа обществ, в начале 20-го, как отмечали социологи того времени, наложила отпечаток, на что? На Первую мировую, ведь эти общества и вели ту всеобщую войну. Развязали. Ввязались. Не знали как выйти. Вышли. Сначала массы. Потом державы. И только потом сами общества. Вышли массы. Общества рухнули. Но что значит рухнули?
Рухнула вертикаль.
В тех державах, которые вели ту войну. Нет вертикали, нет державы.
Неограниченные цели, к ним? То, что называли борьбой за светлое будущее, борьбе той быть неизменной и постоянной. Жизнь в борьбе. Жизнь как борьба. На то и учение Классика-1, чтобы постоянно переворачивать крайности, хотя бы менять местами.
Прекрасные социологи + Плохие партийцы = Старосветские империи.
Плохие социологи + Прекрасные партийцы = Советская империя.
Старый Свет. Старо-светские помещики. Новый Свет. Ново-советские секретари. Большая страна. На карте страны. Сеть имений. Границы. Соблюдаются. В пределах каждого имения, его владелец, полный хозяин. Над хозяевами отдельных имений. Большие хозяева. Над ними. Правитель. Устроить жизнь. Значит? Устроить вертикаль. Так что было в начале? На базе мифа, из мифа, картина. Неужели обычный детерминизм, причина — следствие. Из истории. Масса. Из массы. Единый организм. Далее связи. Они позволяют расти. Организму? Возможно не самое удачное слово. Ядро. Совокупность людей, связанных между собой, связи? Физические. Организационные. Психологические. Конечно, родственные, куда без них. Когда этих людей становится много, они? Переносят свой взгляд с себя на внешний мир. Как теперь говорят историки. Есть обращение к прошлому. И есть обращение к будущему. И это весьма несхожие взгляды.

Припоминание/1

Чтобы получить будущее, надо иметь прошлое, почему бы не повториться.
Как это делали, я о повторениях, задолго до меня. История. Истоки. Истечение. Или история чуть позже? После некоторого стечения, хотя бы и очень недолгого. Обнаруживается? Упорство. Люди проявляют упорство, проявляются в упорстве, через упорство, не только в достижениях, в заблуждениях тоже. В последних, с еще большей силой. С еще большим упрямством. Если заблуждаться, так со всей силой души. Выходит? Идеология позволяет душе, что?
Быть душой. Явить себя. Что тут мешается, не вмещается, какой-то жалкий разум.
Иначе откуда такая сила идеологий, три больших идеологии, первая треть 20-го века.
Лицо века. На три лица. Но тогда. Приходится задаваться вопросом о природе человеческой души, что-то в этом есть общее, несмотря на разность поведения. Еще раз. Истоки. Истечение. А если истощение. В ходу была картинка, голая выжженная земля. На этом фоне, два победителя, чем они занимаются, засучивают рукава, понятно, готовятся к драке. Из драки — в драку. Только вперед. Верно, кому охота назад. Другими словами. Как оценить природу обществ, которые развязали две большие войны, и продолжают скользить по наклонной. Проба сил? Конечно, в 19-ом, такой мирный век, центром того мирного века был? Конечно, Старый Свет. Всякая война отныне будет не дольше двух-трех недель, короче, в пределах месяца. После чего? Победитель определит устройство мира, этим победителем? Какие сомнения, Азия на то она и Азия, чтобы ходить в потерявших, в потерявшихся. Европа, пытающаяся остаться Европой, уже перегорела, ей придется умерить свои притязания. И кто же пойдет на это добровольно. Добровольцы будут будить прошлое, выдавать ему новую жизнь, или задавать. и далее ставить на этом идеальном прошлом новое будущее.
Новому будущему, его пришествию?
Не хватило несколько армейских корпусов. Щадить врагов, не позволяет победа идеологии. Победить врага, не позволяет собственная слабость. Вот уж воистину, ирония истории.

Вместо заключения/1

Индивидуальное сознание, есть такое, связывается с жизнью народа в целом.
Пытается, во всяком случае. Зачем? Какая в этом необходимость, всего-то, примкнуть к тому, что много больше, чем то, что пытается примкнуть. Увидеть пропасть, перед собой, перенести на себя, нет сознания без самосознания. После чего, примите. Приятно увидеть себя, не просто большим, гигантом. А какие возможности для личного продвижения. Лестница, ведущая наверх? кажется бесконечной? Инстанция ведающая устройством верха, кажется беспредельной. Уже ближе. Еще один шажок. Количество мест, на самом верху, вот что кажется неограниченным в своей ограниченности. Ограничиться, чтобы стать, кем? Наверно, все-могущим. Поточнее, всемогущим.
Далее. Представьте.
Что-то, кого-то, уверенно стоящего на коротких ногах, сунувшего крепкие руки в карманы пиджака, какая улыбка, еще бы, мирового значения.