Самой правильной пчеле

                Гарной дивчине Хоткинкиджо               
     - Наименовать картину  " Лягушатником " - это, понимаешь, - фантомно нервничал оторванными на х...й пальцами седой мужчина в пиджаке, твердо занимая положенное место во главе тридцати шести снайперов, остро и внимательно окидывая неожиданно вменяемым взглядом из - под припухших по причине многолетнего запоя век остальных тридцать восемь попугаев коаперативного товарищества на доверии, куда и подвезло его угодить в конце времен, когда вздорожал овес, а лошадиные фамилии самозамкнулись тупиком эволюции в тупикообразный птичий базар атлантической направленности в НАТу, - будто старорежимная идеологицкая диверсия или, как минимум, русофобия французской направленности.
     - Намекает, - зашептались лукавые царедворцы, тут же вакуумно освобождая пространство вокруг сухопарого туловища светской львицы Ульяны Цейтлиной, усыновленной по Указу Ястржембским, вольготно посматривавшим вдоль с портрета, прибитого последующими поколениями успешных менеджеров на саморезы к сутулой спине Старшого, по всем литературным канонам производственно - драматической прозы занявшего место в дверях на этом крайнем по приему тоненьким адресатом сказочки подачи в виде эйса сходняке нечестивцев, подманившем пряниками творческих изысков некоего Ивлукича и тени командоров, некогда кормчевавших лишенную ветрил и малейших проблесков разума страну в нашу принцессу Изабеллу Кларк, а она - честное слово - ни хрена не Рокси Рай.
     - Какой намекает ? - взвыл советский премьер Хрущев, нелепообразным шариком катаясь по Кремлевскому залу всех концертов, отягощенной партийной совестью интуицией подозревая именно такое направление дискуссии. - Прямо ссыт в глаза, по - уральски жостко и невысоко, как ихние горы, занимая крайне неуступчивую позицию.
     - Правильно говорить  " их ", - настырно поправила Хрущева пьяненькая Фурцева, выползая из - за кулис.
     - Да я вообще не говорю, - отмахнулся премьер, потирая лысину, по переизбытку нервов пошедшую пятнами, - мыслю, товарищ Фурцева, значится : существую.
     Министр культуры прикрыла враз побледневшие губы габардиновой жакеткой, пытаясь не смотреть по заветам Хомы Брута на стремительно трансформирующуюся личину Хрущева, но не было сил отвести глаза. Выросли частично волосы и увеличился не так уж рост, пробился свежими ростками ставропольский акцент и с тихим треском выпуклились очки, даже невысокая и изящная скуластая татарка выявилась кокетливым брючным костюмом от Коко Шанель обочь, Фурцева почему - то подумала, что следом нарисуется грузин и он нарисовался, это же производственная история, а какое производство без своего грузина ? Смешно и говорить. Вот поэтому - то новопоявившийся грузин и запел, сразу и решительно, как циркуль :
     - Горит и кружится планета ...
     - Глохни, - взмолились из Мавзолея.
     - Действительно, товарищи, - прошелестело в подвале снесенного в манду Ипатьевского дома.
     - В - натуре, - громыхнуло в нумерах также снесенного  " Англеттера " и пьяный голос продолжил после  " в - натуре " : - Кудри купал я в вине, кабак посещая продольно, как Летов, а рука - то в говне, а рука - то в говне, страна дураков, товарищи, вольно.
     - Рады стараться ! - чеканили шаг лейб - компанцы под управлением графа Орлова в женском костюме веселой Елисафет.
     - Да ну на х...й, - народно выражался длинный и в зеленом камзоле с красными обшлагами, стремительно вышагивая по Тверской. Через мгновение, миновав Рогожскую, он открыл ногой заскрипевшую дверь в трактир и первым делом наткнулся на двух неизменных обитателей заведения. На осиновой лавке сидел славный благочестием боярин Ведрищев, справа - сотский просто Афонька фон Шлиппенбух, левой стороны не было, отменили левостороннесть по возмущению Машки Захаровой коварством бибисей, пущающих мафиястейтные сериалы поширше, поширше.
     - Здоров, Петра Лексеич, - мазнул растопыренными пальцами по холеной бороде Ведрищев, с достоинством вновь опуская массивный зад на дубоватость лавки.
     - Здоровей видали, - ритуально отозвался царь Петра, умещая долгие ноги под стол. - Слушай, Кокий Пармяныч, - начал он, но скоро смешался и махнул рукой, - да ни хера вот не слушай.
     Он махнул штоф романеи и задумчиво сказал, рассматривая нарядный камзол Афони :
     - Если б знал, что будет потом, то так и оставил бы Россию в первобытности. Уж лучше бороды с бакенбардами, чем Лизка в Париже.
     - Анахронизм, - зашумели в чуланчике пупы сальные и ярыжки малые, - он еще с Мартой не сошелся, а уж Лизавету поминает.
     - Это другая Лизавета, - ставя точку объяснял я Поху, по уму подвигнувшему меня в правильную сторону правильных пчел, не столь гнусных, как Потупчик, и не так активных, как Несмиян, например.
     - Сам знаю, - ответил медведь, эмпирицки зная о пчелах, поросятах и миоте все и даже чуть больше.
     А я размышлял о насущном. Надо ли мне вместо мужчины в противогазе ставить фотопортрет Теда, но без Уолберга, или, может, забацать толстячка Леонова или тоже такого же, но много лучше, Хичкока ? Так ничего и не решив, я оставил норвеговского трешера, тем паче, что и Паук Троицкий тоже где - то там, как Малдер. Или Скалли. А она рыжая. Меня который день перло на рыжих порноактрис, потому сказочке - конец.


Рецензии