Анютино горе

 

Данилыч умер. Сделал три глотка воздуха перед кончиной и затих. Долго болел. Такой исход неожиданным для его супруги Анюты не стал. Горьких слез, громкого плача с причитаниями не было. Всё уже давно отболело в её душе и приготовилось к этому повороту судьбы.
       Семён и Михаил молча омыли товарища, одели и уложили в гроб. Потихоньку потянулись к дому селяне.
       - Глядико-сь, какой справный в домовине-то лежит. Как мучился, сердешный,- удивлялись они вслух и крестились на образа. Негромко, с перерывами читали молитвы по усопшему её подруги. Тихо мерцали огоньки свеч. В комнате пахло свежей сосной и воском.
       - Давай крупу. У меня вчера из города гости приехали – переберут,- предложила помощь хозяйке Агафья, её дальняя родственница.- А я уж кашу-то к поминкам сварю. Они и доставят сами – молодые, силы не то, что у нас.
       Печь блины взялась сваха. Соседки, сестры Комовы, вызвались варить щи да лапшу.
       На беду и раньше в деревне отзывались всем миром, а теперь, когда жителей осталось совсем немного, да и те почти одни старики, тем более. Для таких дел имелась и специальная посуда. Находясь в общем пользовании, утварь кочевала от одних к другим по мере необходимости. Относились к ней бережно.
       Вечером она уже стояла у Анюты в сенях. Соседский правнук Никита, приехавший на каникулы, принес её.
       - В среду у дяди Ивана – сорок деньков тете Настасье будет. Во вторник дети их приедут и заберут, - пояснил паренёк, указывая на кладь.
       Вскоре попрощаться пришел с окраины деревни Сергей. С супругом Анюты когда-то работали он в колхозе, в одной бригаде. Подростками вместе с ним на фронт собирались, фашистов бить, за отцов да братьев мстить. А у Данилыча и сестра погибла там. Но война закончилась раньше, чем мальчишки повзрослели.
       - Нести-то кто будет?- постояв у изголовья, спросил он хозяйку.
       - Сама не знаю, кого просить, - растерянно отозвалась Анюта.
       - Может фермеры лошадь дадут? Спросить? Ты скажи.
       - Пожалуй. Только согласятся ли скотину гнать сюда, до нас не ближний свет?
       - А что делать? Кладбище хоть не больно далеко, а кто осилит?
       На вынос собрались все, кто мог ходить. К самому крыльцу подвели низенькую, крепкую лошадку, запряженную в телегу. Но только к ней поднесли гроб, как она, вздрогнув, шарахнулась в сторону. Животное фыркало, не слушалось.
       - Непривычная к такому грузу,- выбившись из сил, успокаивая её, сказал хозяин.- Я ж говорил, что всё зря. Раньше для таких целей ихнего брата специально обучали.
 Покойного пришлось нести. Шли долго, часто останавливались, чтобы отдохнуть. Под скорбную ношу подставляли табуретки.
И вот оно, кладбище. Ветхое, полузабытое в недавнем прошлом - в настоящем преобразившееся ровно на столько, насколько захудала теперь деревенька. Огороженное новым забором оно словно расцвело венками, запестрело свежим недавно поднятым с глубины желтым песком могильных холмиков. Ограды, памятники, кресты теснились, несмотря на то, что погост заметно расширился.
 Прощались тихо. Трое молодых, изрядно захмелевших от угощения, поставленного им за рытьё могилы, пошатываясь, стали опускать гроб.
       -Не уроните уж Христа ради,- шептала Анюта.
       Холмик сделали небольшой. Один из могильщиков стал на нем выкладывать черенком крест.
       -Вертикально, горизонтально, - словно командовал он рукам, которые слушались с трудом. - А другую-то перекладину куда наклонять?- неожиданно обратился он к стоящим рядом. – Всегда забываю, - оправдываясь, добавил.
       -Влево. Вправо, – последовали советы.
       - Да вы что? Хоть головы-то поднимите, посмотрите вокруг. Эх, - тут же возмутился кто-то из толпы.
       Поминали тоже всей деревней. Вспоминали жизнь усопшего, перебирали за столом и свои памятные даты. Обедали не торопясь. Прощаясь с хозяйкой, благодарили, желали силы, терпения.
       -Остаться ночевать?- уже на пороге спросила Анюту подруга Алевтина.
       - Я не боюсь,- отказалась та.
       - До сорока - то дней одной жутко!- попыталась убедить. Ответа не получила.
       - Ну, пойду тогда. Завтра приду, проведую.
 Дверь захлопнулась, и в доме как-то разом всё затихло. Словно что-то тяжелое, невидимое опустилось на Анюту. Навалилась жгучая тоска. «Вот и одна осталась». Сколько раз представляла она себе это, но боль так сильно только сейчас почувствовала. «Одна… Совсем одна... У всех свои дела, свои заботы»,- мешались в беспорядке мысли. Ночь не спешила, давила своей тишиной. «До чего дожили! Умрёшь – на место доправить не на чем! А то ведь и не кому будет! Что дети?! Если рядом живут, а то и не приедут издалека… Родным нести нельзя, а чужих, ещё в силе, всё меньше становится»,- сокрушенно вздохнула Анюта. Вспомнилась ей деревня такой, какой она была в годы её молодости, шумной, звонкой, живой. Ребятишек гурьба. Школа работала. Детский сад. Магазин. Клуб. А ферма какая? А поля? Сколько всего сеяли? Народу много. Да всё молодёжь. Стариков – то промеж них и не видно было. Да и жили–то они в основном в семьях. Вот и мама с тятей у нас доживали. А мы? Что будет с нами? Что будет дальше?