2. Я и семь моих Я

Христианская Философская Гносеология

Сознание и надсознание

Я и семь моих «Я»

Этот заголовок, конечно же, жиждется на символическом значении цифры 7, совсем так же, как и в слове - семья. Ведь, на самом деле, в семье может быть и меньше семи человек, а может быть и больше, но, она, всё равно, называется семьёй и остаётся семьёй, по своей сути - обозначая совместное «бытие»: проживание и бытование, не одного поколения «сознаний», имеющих различный духовный и нравственный опыт и, поэтому, имеющими возможность - могущими, нравственно «научать» друг друга. Одни - тому, что другие, дети, не ещё знают, а эти другие - тому, что те, взрослые, уже забыли.
Подобно этому и жизнь каждого конкретного «индивидуального сознания» - человека, состоит из педагогического, в первую очередь, и потому духовного, и нравственного, взаимодействия в нём различных мировоззренческих опытов, из которых и складываются каждое из внутренних «Я» этого «сознания». Каждое из них связано, как с пространством и временем, так и с различными сферами существования «сознания» (плотской, душевной и духовной) и двумя аспектами бытия «сознания» (природным и личным) этого конкретного человека. И все эти «опыты» накладываются на многогранный и изменчивый фон внешних «событий» посреди которых живёт каждый человек и взаимодействуют с этими «событиями».
Жизненный «опыт» формирует и накапливает всё больше внутренних «Я» в человеческом «сознании». Активность одних - коротка! Они быстро уходят на задние планы «сознания». Но это совсем не означает того, что они перестают играть свои «роли» в том «театре», каким является любое «сознание». Другие - играют в долгую! Их «роли» и влияние намного более значительны на протяжении этой человеческой жизни. Все эти «Я» и составляют внутреннюю «семью» каждого человека. И было бы очень интересно заглянуть за «занавес» обыденности и осмотреться в своих собственных внутренних театральных семейных «подмостках», познакомиться с этими «актёрами» и «рабочими», именно там - за «сценой» нашего «театра».
***
Это, описанное множество внутренних «Я» нашего «сознания» представляет собой - «социальный театр нашего сознания», некую «модель нашего социального поведения», его «систему ценностей и приоритетов», которая служит и «источником», и «причиной», и «побудительными мотивами» того, как мы себя «представляем и осуществляем в обществе», определяя, во многом, «наше место в социуме».
И первым актом этой социальной пьесы, без сомнения, являются подмостки того семейного и социального «театра», на которых любой из нас впервые выходит на «сцену» жизни.
Как сказал кто-то из великих: - «К моему счастью, моя душа оказалась настолько мудра, что привела меня в очень мудрую семью» …
Но подобное счастье редко «улыбается» ребёнку! Гораздо чаще, дети сталкиваются с тем, что их родители, уже достаточно «забывшие» своё детство, отказывают своему ребёнку в праве иметь «ненормальные» и «неправильные», по их мнению, взгляды на жизнь и вытекающее из них «странное» поведение. Конечно же, родители для того и существуют, чтобы «ввести в общество» своего ребёнка, сформировать в нём «правильную социальную среду» и «приемлемую реакцию на внешние общественные раздражители». Но, взрослые «субъективные» оценки всех детских «странностей» и «неправильностей», их «приемлемости» или «неприемлемости», «допустимости» или «недопустимости», по сию пору остаются, «притчей во языцех», в большей своей части; предметом «сожаления» самых разнообразных специалистов, профессионально занимающихся детским воспитанием.
Наши дети, особенно в малом возрасте, как известно, довольно часто - «галлюцинируют», то есть «видят» нечто такое, что «невидимо» нам, «зрительно», либо «умозрительно», что для них, часто, есть одно и тоже; не отсюда-ли, рождаются сказки, превращающиеся впоследствии в мифы, мировоззрения и метафизику. Отсутствие активного опыта в этой области, приводит родителей и прочих взрослых людей в чрезмерное и чрезвычайное «возбуждение», вызывая к них опасения за «будущность» ребёнка. Ведь главное в этой «будущности» - это «эмоциональное равновесие», выражаемое общеизвестной фразой Карлсона: - «Спокойствие! Вот только спокойствие…» Всё «светлое» и «доброе» воспринимается взрослыми как что-то «приличное» и «привычное», а всё то, что «странно» и «непривычное», кажется, априори, «неприличным» и воспринимается как «вредное» и «опасное», увязывается со «злом» и «тьмою». У нас, взрослых, всё это происходит, в подавляющем большинстве случаев, на уровне «подсознания», так как для активности «надсознания» нам необходимо предпринимать специальные, «постоянные» и «осознаваемые» нами, усилия. И, для того, чтобы «обезопасить» автоматически и механически представляемую нами «будущность» ребёнка, мы спешим «избавить» и «отучить» его от этой, как нам кажется - «болезненной», привычки к этим детским и творческим «галлюцинациям».
Конечно же, всё это очень редко проходит «тихо» и «гладко», без «удивления», «неприятия» и «сопротивления» со стороны ребёнка, который не понимает, как это можно - «не видеть очевидного» и «отказывать ему в праве на существование» …
При этом «внутренняя эмоциональная жизнь» ребёнка, которая и составляет «главную и основную часть эмоциональной жизни сознания» - «повреждается», а не «гармонизируется»! Хотя его «внешняя эмоциональность» и приходит в ту «норму», которой мы от ребёнка и «добиваемся», самыми различными, вызывающими, иногда, горькое сожаление, «способами».
По мнению некоторых специалистов, в педагогике и возрастной психологии, которые областью своего интереса к ребёнку выбрали ту специфическую часть психологии, которая называется парапсихологией, такое явление как «полтергейст», имеет своим источником именно эту «борьбу взрослых с галлюцинирующим ребёнком».
Вы можете попытаться представить себе, какая внутренняя семья и из каких «Я», должна сформироваться в детском «сознании», для того, чтобы его биопсихическая энергетическая система пришла в такое возбуждённое состояние, при котором, скажем - взрывались лампочки! Можно, конечно, отрицать реальность «полтергейста» и других подобных явлений. Но можно отнестись к этому как к символу и показателю степени расстройства внутренней эмоциональной жизни ребёнка, а, в последствии, и взрослого человека, состоящей во взаимном влиянии друг на друга «подсознания», «сознания» и «надсознания» …
Детское «сознание» оказывается в состоянии «противоречия и противостояния любви и ненависти к себе». Потому что «формальные выражения любви», входят в противоречие с «фактами проявления непонимания, неприятия и неприязни до ненависти» к тому, что проявляется в детском «сознании», как его «свободное и личное восприятие и переживание того бытия, в котором оно оказалось». И надо заметить, что это - «появление в бытии» происходит отнюдь не только по воле самого детского «сознания». Надо ли удивляться тому, что, рано или поздно, родители всегда слышат, практически от всех детей слова о том, что - «лучше бы я не рождался» или «мне было бы лучше там, на небе, чем здесь, на земле». И осознание этого состояния остаётся практически с каждым человеком на всю его «ветхую земную жизнь».
Можно ли оценивать эти «страдания детской психики» только и однозначно как негативные?
Скорее всего - нет! Постольку, поскольку эти «страдания пробуждают в детском сознании тягу к небу и стремление вернуться в свой небесный дом, в котором оно помнит себя счастливым». Эти «воспоминания надсознания» становятся источником, движителем, побудительной силой и причиной «конечного прихода сознания к молитве как богообщению» и «постоянному присутствию в сознании желания взойти на небо», которые и являются - «единственными постоянно действующими в любом сознании, и детском, и взрослом, стимуляторами и активаторами совести». Их «действие» становится «фактором присутствия духа неба», утешающего и согревающего душу в трудностях её существования в этом «закосневшем в холоде одиночества мире», в котором «никто не способен понять и принять его до конца» - даже самые близкие люди. «Только Бог реально становится самым близким ему человеком!!!» …
Этот «дар» и «внутренний огонь», если признать и принять его «присутствие» в себе, помогает ребёнку искренне простить и понять «благие» побуждения взрослых и примириться с необходимостью существования в этих условиях, позволяя отделить «добрые побуждения» взрослых от того «зла», которое они принесли ему из-за своей неспособности «поднять глаза к небу», о котором они уже «забыли».
Ведь каждому ребёнку необходимо «приспособить себя к трёхмерному существованию в материальном бытии», несмотря на всю его «неприспособленность и даже враждебность к творческой жизни в любви», ибо «каждое сознание призвано своим бытием приводить материю к любви» и «делать всё материальное прозрачным и дружелюбным для духа», чтобы - «божество стало всяческая во всём»!
Сделав своей «основой и опорой в жизни своё внутреннее состояние», сохранившее «дар небесного огня,» человек способен «жить с небом находясь вдали от него» и не «страдать удалённостью неба» как неким «необоримым и неизбывным проклятием», относясь к нему как к «искушению пути» - тому «грузу», который необходимо «донести до цели» …