Мир на чужой стороне

  Пытаюсь работать, понемногу восстанавливаю навык - ходатайства, заявления, жалобы, звонки.
  После изоляции нервы прохудились, все в напряг - как только речь заходит о деньгах - оплате или долге, народ исчезает - лишний раз пытаюсь не беспокоить, чтобы не сорваться самому.

  Жара, говорят, на всю неделю, живем под кондиционерами, гуляем после захода солнца - в лесу полно комаров, стоит притормозить, облепляют со всех углов, и народу тьма - впятеро больше обычного, не протолкнуться - на тренажерах или играют волейбол с футболом - собаки, велосипеды, ролики, скейты, короче, веселуха. Это мне нравится гораздо больше, чем уличная угрюм-река.

  Летний план лежит за горизонтом - скорей всего, одно-двухдневные вылазки на дачу, Мелеуз или турбазу. На большее рассчитывать не приходиться - карантин, деньги, но главное, изоляция притупила желания - и раньше не особо любил путешествовать, а теперь вообще, боже упаси.
  Все мечты о работе - пусть уже будет, пусть много, очень много, но будет - рано пенсионничать.
  Американский протест не вдохновляет, напротив, печалит. Те же вилы, те же грабли, тот же разворот - от гендера к расизму, от расизма к потеплению, от потепления к деткам, а от деток снова к расизму.
  Раса и национальность, пол и гендер, инфанты и экология. Идеальный цикл Карно, вечный двигатель - все хорошее оборачивается плохим, а потом снова хорошим - лист Мебиуса тот же Уроборос, вид сбоку.

  Пандемия стала привычной - утренние сводки, ограничения и послабления, прогнозы и угрозы второй волны - статистика, мнения ученых и требования социальной помощи.
  Нефть снова растет, мериканцы болеют, выздоравливают и бастуют, а мы ждем новой, старой публичности - парада, голосования и бессмертного марша. Тепла, работы, зарплаты и отпуска.

  Схлынет ли истерика насовсем - думаю нет, поубавится на какое-то время или трансформируется в следующую.
  Повышенная демонстративность - тренд эпохи. Полицейские теперь моют ноги священникам, стоят на коленях двадцать четыре часа в сутки и при первой возможности переходят на сторону восставших, богатые уступают бедным членства в советах директоров - паноптикум, дай им бог здоровья.

  Вообще, произошли изменения. У меня лично. В оценках и представлениях - время чужих, чужое, не мое. Либеральная позиция приказала.
  Будучи убежденным прогрессистом, либералом до мозга и костей, вынужден признать фундаментальную ошибку - прогресс не панацея, а либерализм не вершина всех искусств, поскольку человек оттуда выпадает, уступает место другому, безсубъектному, бездушному, нигилистическому существу с наведенными извне основаниями.
  Недовоспитанное, недообразованное, недоосознанное внешне благообразное, фотогеничное, модноодетое нечто, которому все обязаны, комфорт и благо которого является первостепенной задачей общества, государства и матушки земли в целом.
  Бенефициар, приниматель подношений, капризный судья - инфантильное дамское существо с истеричной психологией, лишенное стыда, этики и совести, действующее сообразно протоколов пристойности. Без разума, воли и чести, а собственное достоинство воспрещено с рождения - скорей, попросту не предусмотрено проектом.

  Слабость - привилегия, изъян - бонус, девиантное поведение поощряется, обычное, традиционное молча порицается - обиженка и капризуля, которая раз в минуту селфит, общается символами, и вокруг которого вьются тысячи право и левозащитников - тебя обокрали, шепчут они, обидели, обманули, изнасиловали - не уважают, попирают в исконных правах и третируют. Обзывают, обходят стороной и вниманием, унижают, не считаются.
  Более того, травят - не дают дышать кислородом, плохо берегут от болезней, особенно, психических, и без конца пугают страшными бабайками.
  Слабый, всегда будь слабее, беззащитней, ранимей. Такая картинка тревожит умы и сердца, будоражит искусства и науки, правоохранительную систему и государство в целом. И там найдется место всем неравнодушным - от мамочек до социальной опеки.
 
  Железный кулак. Осталось указать на врага - сердитый, скупой на слова, глухой к ласке, неприемлющий милый щебет и сантименты, требовательный и властный - сообразно своей примитивной природе главенствующий, патриархально-моногамный мужчина. коллективный альфа-самец, доисторический - вот корень всех бед, реальная угроза пока еще женщинам, инакосексуалам и деткам.
  Воинские честь и доблесть, мужество и отвага - это для кино. Максимум, сериалов, но точно не для жизни. Вообще, герой-воин - это из прошлого.

  Другое дело, героиня, воительница, амазонка - надежный, бескорыстный защитник угнетенного детством человечества. Лара Крофт. Неслучайно, расхитительница гробниц.
  Свое добывается и удерживается трудом и риском, мыслью и мужеством. Еще порядком, который, в свою очередь, плод осознанных коллективных усилий.
  Новые человеки этого лишены. Труд - игра и риск - игра. Все - игра, комикс - веселый, безопасный, обреченный на успех. Девять жизней и миллион бонусов.

  Реал уступил сервису и удобствам, искусственной среде и нескончаемой заботе, практически, материнской - будто живет не покидая утробы. Любая неприятность переадресовывается - ограничивается показательной истерикой, после чего среда сама все улаживает. Без бога, бытия и души. Подвига или геройства, риска или самостояния.
  Никакой вертикали, только материальность и материалистичность. Все смыслы там, и даже они видимы и материальны, движение проще пареной репы - одноходовое, от видимой причины к видимому следствию - никакой чтожности, чтойтости или чтожества. Пустое множество, калейдоскоп.

  Петиции, прошения, требования - освободите, не рубите, спасите, помогите. Миллион, два, десять. Сарказм и осмеяние, троллинг и фейк, новости, сериалы, прямые трансляции и марафоны. Мейнстрим.
  Кажется, жизнь кипит, бурлит, пенится. Поток. Вот бы окунуться с головой, выйграть миллиард, осуществить мечты.

  Дом с кинозалом, библиотекой-фонотекой, солярием, подвальным баром-студией и мастерской в гараже, где стоят катер, бмв икс пять, мотоцикл ямаха и снегоход.
  Современная кухня-гостиная, уютные спальни с благоухающими ванными и террасами, увитыми плющом, по-английски ухоженный сад и винный погреб. Рядом с морем, буквально в двух шагах.
  Рыбацкие лодки, маяк и чудесные друзья-дачники. Воскресный серсо, субботний вист, пятничный пиано-бар. Вечерний чай, утренний кофе и лунное купание. Достаток, интерьеры, дизайн и шикарные женщины. Парадайз.
  Как бы не так - картинка, видимый краешек чужой мечты, чужая галлюцинация.

  Хорошо сложилось не так и не там. И мечта, как предельная, но оборотная сторона правды, совсем другая  - присутствие при сотворение мира, слово и вспышка - увидеть, как из среды возникает мир и только тогда обрести свое - границу, слово, право и субъектность.
  Сегодня индивидуальность растет из психологии - из эмоций и слов, воспитания и привычки, но потребность в полном обособлении не возникла - напротив, одиночество пугает -  там же скучно и страшно.
  Поэтому компромисс - все хорошее мое, а плохое наше, лучше - чужое.  Переадресация.

  Перебирая струны наткнулся на Мисти - выпрыгнула, запела - чистый, ясный, открытый джаз. Ускорился, сменил ритм, скакнул в фанк, и уже оттуда попытался извлечь джаз-рок - не случилось, для сентиментального путешествия фьюжн  не годится.

  Так и брожу между музыкой и страницей, пытаясь нащупать угол, краешек, блик.
  Среда не поддается, не отражает - практически не растворяюсь в пейзаже, ландшафте или собеседнике.
  Мир на чужой стороне.