Судьба крестьянская

В 1954 году я был на производственной практике в городе Караганда. В выходные дни, а они у меня были не по воскресеньям, я садился на трамвай и отправлялся в гости к своей родной тётушке Ире, которая жила с мужем, дядей Дёмой, дочерью Раей и старенькой прабабушкой дяди Дёмы в шахтёрском районе города под названием Новый Майкудук. Жили они на втором этаже двухэтажного дома. Планировка квартиры была такая: узкий коридор по левой стороне которого  три двери открывались в кладовочку у самого входа, далее в ванную и третья дверь вела в туалет. По правой стороне коридора располагалось три комнаты, если первую из них можно было назвать комнатой, то две вторых этому слову не соответствовали никоим образом. Каморки, вот слово, которое вполне соответствует площади этих комнатушек. Коридор заканчивался дверью ведущей в кухню, кухня была средних размеров по площади и позволяла использовать своё пространство и в качестве столовой. В смежной с кухней каморке жила прабабушка дяди Дёмы, средняя служила обиталищем моей двоюродной сестрёнке Рае, ну а первая была одновременно и спальней родителей Раи и гостиной.
Приезжал я обычно к вечеру и оставался ночевать после ужина. Для дяди Дёмы это был лишний повод, чтобы выпить рюмку другую за встречу с племянником, ну а племяннику поговорить с тётушкой и сестрой, студенткой института. После ужина я шёл в каморку к старушке, где мне была приготовлена постель, бабушка в это время уже спала крепким сном. Не знаю какой бабушка была в молодости, в смысле роста, но сейчас она была маленькой, маленькой, возраст пригнул её к земле, её фигура напоминала знак вопроса. Было ей в то время сто девять лет.
Утром, когда мы все ещё спали крепким сном, бабушка уже хлопотала на кухне и когда все просыпались завтрак был готов. Всё было вкусно и просто, если борщи и супы мало чем отличались от приготовленных тётей Ирой или моей мамой, то изделия из теста были изумительно красивы и вкусны, таких пышек. пампушек пирожков и других произведений кулинарии, мне больше нигде и никогда вкушать не доводилось.
Позавтракав, все разбегались по делам: дядя Дёма на работу, Рая в институт, тётя Ира садилась за швейную машинку и вышивала узоры на белых воротничках, которые по воскресным дням продавала на толкучке, пополняя скудный семейный бюджет. Бабушка тоже садилась на своей кровати, доставала клубок с пряжей и начинала вязать носки или варежки. тоже для продажи. Мне не хотелось уходить из этого гостеприимного дома в шумное рабочее общежитие и я, старался как можно дальше протянуть время в гостях, читая книжки или беседуя с тётей Ирой, сидя перед ней, строчащей на машинке.
Однажды, мне пришла в голову мысль: бабушке сто девять лет, значит она помнит многое из русской истории, что так или иначе повлияло на её жизнь. «Она должна помнить крепостное право и его отмену»-подумал я. и обратился к ней с просьбой рассказать об этом событии.
— Бабушка- обратился я к ней.
-Вы помните тот день, когда вам объявили об отмене крепостного права?
-Как же. внучек, помню хорошо. Я ведь тогда девкой была шестнадцать годочков было мне. А дело было значит так: собрал барин всю деревню у своего крыльца от малого до старого. и прочитал царский указ. «Теперь вы свободные люди»-сказал он и заплакал. Мы тоже заревели « Как же нам теперь быть без хозяина, как мы жить теперь будем?»
А ничего, научились и без барина жить. меня вскорости выдали замуж за Петра, был он хоть и намного старше, но мужик видный и работящий, да и я не из ленивых. вот мы и зажили на хуторе.
А вскоре и сыночка я родила Федю, больше мне господь детей не дал. Федя весь пошёл в отца, такой же крепкий. статный и работящий, годкам к двадцати хорошо познал крестьянское дело. стал мастером на все руки. У нас было большое подворье, держали мы много разного были волы, коровы. лошади, держали овец. свиней, кур,гусей. уток. Работали много, но и жили. дай бог каждому.
Федя тоже нашёл себе жену работящую, послушную, ладили мы с ней она принесла нам двух девочек, а когда третьим была на сносях заболела и померла. Федя больше жениться не захотел, как ни уговаривали, даже когда мои внучки выросли и их выдали замуж, и тогда не захотел. Так мы втроём и жили до самой Гражданской войны, тогда муж мой заболел тифом и умер и остались мы с Федей вдвоём, а тут и началось раскулачивание и Федя отвёз меня к внукам, родителям Дёмы, а сам сжёг свой хутор и ушёл в бега. Ну а когда Дёма женился, и у него родилась дочь он забрал меня к себе. С той поры я и живу с ними. Про Федю мы ничего не знали, думали что его уже нет в живых, но в прошлом году получили от него весточку, обещает приехать и забрать меня к себе.
-Бабушка, а сколько ему лет?-спросил я
_ Да уж поди под девяносто.-ответила старушка

Бабушку я знал ещё с Кок-Сая, мы жили там, одно время вместе, только тётя Ира с Раей, Галей и бабушкой жили на противоположном берегу речки, делящей посёлок пополам. Галя это вторая, младшая дочь тёти Иры, моя ровесница, она в 1947 году умерла от менингита. Я тогда часто ходил к ним, в надежде, что меня покормят или угостят куском кукурузной лепёшки. Они по тогдашним меркам жили если не богато то вполне обеспеченно. Во первых у тёти Иры было только двое детей, а у её сестры. моей мамы, было четверо, а во вторых, и это самое главное, Тётя Ира могла посадить и вырастить больше нас картошки. кукурузы, фасоли. гороха и др растений, потому что бабушка, возраст которой к тому времени приближался к сотне годов, могла работать тяпкой и обработать приличный кусок огорода. Поэтому им хватало до нового урожая и, в отличие от нашей семьи, они хоть и питались скудно. но не голодали. Ну и ещё я бегал к ним потому что мы были очень дружны с Галей. Помню. однажды мы играли в магазин, продавца и покупателя. Галя была продавщицей. а я покупатель. Я «захожу» в магазин и прошу продавщицу продать килограмм конфет. Продавщица делает из обрывка газеты кулёк, кладёт туда несколько камешков разной величины и расцветки, я ей протягиваю «деньги»- небольшой кусочек газетки, она даёт мне сдачу мелкими камешками и я принимаюсь сосать «конфеты». Поворочал во рту одну. другую, нарисовал на лице удовольствие и выплюнув принялся за третью. третья была большая, в рот запихал её с большим трудом, а вот вытащить её изо рта не удавалось. Запахло жареным, я понял, что это опасно и заревел. Побежал к маме на работу с разинутым ртом и выглядывающим оттуда камнем. Сбежались бабы, меня переворачивали вниз головой держа. за ноги, зачем то стучали по спине, я уж не говорю о том. что каждая совала свои большие пальцы в мой рот . пытаясь вытащить каменюку, но всё было напрасно. Решили. что надо пацана вести к фельдшеру, Владимиру Васильевичу. Это имя привело меня в неописуемый ужас, я то не понаслышке знал какие боли может причинить этот суровый. неразговорчивый дядька. Он мне несколько раз выдёргивал отрастающие ногти на среднем пальце правой руки. после того. как я раздавил палец камнем. Видимо этот ужас и заставил мой рот . в крике. раскрыться так, что камень высунулся наружу настолько, что его с трудом. но всё же удалось вынуть .
Фёдор в том же году приехал и забрал бабушку к себе, куда то на Кубань, где он, не знаю под своим или чужим именем, обзавёлся семьёй и проживал до самой смерти Сталина, боясь быть пойманным и расстрелянным. Там бабушка и умерла в возрасте сто шестнадцать лет. Не знаю перед смертью она обратилась к врачам или так и умерла ни разу в жизни не прибегнув к врачебной помощи.