Раки

Караванское озеро, местное название топонима, по сути озером не является. Это большой пруд образованный высокой земляной плотиной в узкой долинке не пересыхающего ручья. Находится этот пруд неподалёку от кишлака Караван, отсюда и название пруда. От нашего города (Кызыл-Кия) этот пруд тоже недалеко: километров шесть, семь, так что добраться до него можно и пешком. Пруд был богат рыбой, правда количеством , а не разнообразием. Водились тут сазан, плотва, гольян и пескарь, некоторые наши рыбаки утверждали, что изредка ловили маринку, но за многолетнюю рыбалку на этом пруду и в ручье его наполняющем, мне эта рыба ни разу не попадалась. Самыми желанными для рыбака были естественно сазан и пескарь. Ловля пескаря более активный вид рыбалки, это постоянная перемена мест: от одного небольшого омутика к другому. Постоянно на ногах, при палящем солнце, на ручье не спрячешься в тени деревьев, там их попросту нету. Но зато улов в любую погоду обеспечен, да и по вкусовым качествам эта рыбка настоящий деликатес.
На этот пруд я часто брал с собой на рыбалку свою шестилетнюю дочь. Мы вставали с утра пораньше, наполняли большую кирзовую хозяйственную сумку едой и водой и отправлялись на дорогу Кызылкия -Ош, там садились на попутку и высаживались в поле у тропинки ведущей к пруду. До пруда оставалось пройти километр пешочком, но неподалёку от пруда приходилось сворачивать в камышовые заросли, где мы прятали наши удочки. Тогда складные бамбуковые удочки были большой проблемой, их днём с огнём было не сыскать в наших магазинах. Счастливыми обладателями этих снастей были отдельные личности побывавшие по путёвке в черноморских домах отдыха. Мы добывали свои удилища на местах. В высоченных зарослях камыша, ниже плотины, без проблем можно было найти толстую метра четыре в длину и ровную, как стрела камышину. Таким удилищем можно было вытащить и сазана до двух кил весом и пескаря в десять-пятнадцать грамм. Такое удилище было исключительно лёгким, что позволяло моей малышке дочке без труда справляться с ним.

Пруд был довольно глубоким, с почти отвесными берегами с трёх сторон. Со дна его била пара ключей с очень холодной водой, за которой мы ныряли, чтобы напиться ибо вода в пруду и ручье была тёплой. Итак, по выходным дням, мы ходили с дочкой на пруд, ловили пескарей, вечером всем семейством освобождали их от чешуи и внутренностей и жарили на большой сковородке. Сказать что это было вкусно, значит ничего не сказать. Ходили мы ходили, а тут и отпуск мне дали, конечно путёвкой меня профсоюз обделил и Чёрное море осталось в мечтах, а Караганда, где жил мой братишка, а рядом в Темир-Тау, родня по матери, да и вокруг Караганды, по казахстанским степям разбросаны русские селения, где в незапамятные времена поселились наши предки и живут до сих пор, были рядом. Родни там было немеряно я знал только ничтожно малую их часть Вот и пришла на ум хорошая идея:
-А не махнуть ли нам доча в соседнюю республику, на родных посмотреть, да и себя показать?
Ну какой ответ я мог получить на это предложение? Ясен пень, только:
-Урааааа!
И мы поехали. Вернее полетели. "Кукурузник" "АН-2" быстренько нас доставил с местного аэродрома в Ташкент, где мы без особых трудностей пересели в самолёт на Караганду и вскоре уже сидели за гостеприимным столом своих родных.

На следующий день, нас пригласила в гости моя двоюроная сестра Рая. Она жила в тот момент в Темир-Тау в пятиэтажке, расположенной в полутора сотнях метров от Темиртаусского водохранилища, в котором водилась разнообразная рыба, но особенно много было окуня. Муж Раи литовец по происхождению и "фашист" по убеждениям, со слов Раиного папы дяди Дёмы, в качестве добровольца спасателя зарабатывал себе несколько лишних дней к отпуску на спасательной станции. Станция представляла собой небольшой домик нам берегу водохранилища, где жил и, одновременно работал сторожем и спасателем, местный пьяница. У него на причале стояли две лодки. Одна большая, с мотором, для спасения утопающих и маленькая,гребная плоскодонка, способная перевернуться даже на маленькой волне. Деньги на выпивку мужик зарабатывал выращиванием навозных червей для продажи рыбакам стоили они очень дорого. Я, например, расплатился за десяток, среднего размера червячков, бутылкой водки. Правда лодку он нам дал бесплатно, кроме того в лодке валялось штук пять или шесть удочек для подлёдного лова, все они были с мормышками, показал как маленькими кусочками цеплять на мормышки червячков и, под конец сказал:
-Когда черви кончатся, ловите на окунёвый глаз.
Мы сели в лодку, я сел за вёсла и мы отплыли к середине водохранилища. Забросили снасти, я с одного борта дочка с другого и пошла работа. Рыба хватала жадно, одна за другой, в основном это были окуни величиной с ладонь или чуть больше, иногда попадались такие же мелкие язи, пока были черви. Черви кончились довольно быстро и мы перешли на окунёвый глаз или просто на кусочки рыбы. которые я нарезал ножом. За три-четыре часа, которые мы провели на воде, мы натаскали целое ведро рыбы.
Само собой вечером был пир и наш улов на столе тоже был не лишним.

На третий день мы с дядей Дёмой и "фашистом" Степанасом, по нашему со Стёпой и моим братом Борей, вышли на водохранилище с небольшим бредешком. Каждый заход приносил нам с десяток мелких окуней и десятка два раков. окуней мы бросали в железное ведро с крышкой, а раков в большой мешок. Когда ведро наполнилось окунями, мешок тоже был полон под завязку. Темиртавцы раков есть не захотели и мы с братишкой уехали в Караганду, к нему домой, оставив мою дочь у Раи
В то время брат был ещё не женат и жил у мамы. Раков мы высыпали в ванну, скользкие борта которой не давали им разползтись по квартире. Попросили маму наварить нам как можно больше этих существ, смотались за пивом. Пока мы бегали за пивком, раки, уже готовые, были поставлены на стол, в большой алюминиевой, почти ведёрной кастрюле. Мы с братишкой беседовали, попивая пивко и заедая его раками. Вскоре перед каждым из нас выросла гора раковых останков. Кастрюля пустела, а пива у нас было ещё прилично. Мама уже давно легла спать, пришлось самим ставить кастрюлю на плиту и варить раков. Вот тут, за столом, мне и пришла в голову идея: завести в Караванском озере темиртаусских раков. Этой мыслью я поделился с братом и мы почти до утра обсуждали эту идею, пока не убедились, что она, хоть и рискованна, но вполне осуществима.
План был прост: садимся в Караганде в самолёт, раз... и мы в Ташкенте, там садимся на кызылкийский рейс, через два часа и вот уже Кызыл-Кия, а там до Каравана раз плюнуть и раки начнут осваивать новый дом. Довольные собой, мы прикончили остатки пива и улеглись спать.

В последний день, перед отъездом, мы с братишкой снова поехали в Темир-Тау и побродили с бредешком по отмелям водохранилища. Опять мешок раков и ведро окуней. В Караганде мы высыпали раков снова в ванную, а утром, перед отездом в аэропорт, половину из них отловили в мешок. Проблем при погрузке в самолёт никаких, спокойно зашли, мешок с раками и маленький чемодан с одеждой и гостинцами я отнёс в хвост самолёта и бросил на пол, рядом с вещами других пассажиров, а сам уселся в кресло рядом с дочкой. Никто не заставлял открывать чемоданы или развязывать мешки. Один из пилотов просто следил, чтобы багаж не превышал разрешённого веса. Самолёт выруливает на полосу, короткий разбег и мы в небе. Всё складывается просто замечательно, мы взлетаем по расписанию, в Ташкенте солнце, в Кызыл-Кия то же. Вот и посадка! Мы выгружаемся из самолёта и направляемся к кассам. Тут и встречает нас первая неожиданность, не предусмотренная нашими, с братишкой планами: билетов на единственный рейс в Кызыл-Кия нет. А я был уверен, что проблем с посадкой на этот рейс не будет. Дело в том, что несмотря на маленький самолёт (десять пассажирских мест), пассажиров для заполнения мест всегда не хватало и у меня даже в мыслях не возникала ситуация при которой я окажусь без билетов. А дело было в том, что в это время, в Ташкенте проходил какой то профсоюзный семинар и делегация из Кызыл-Кия возвращалась в родной город на этом самолёте.
Начинало поджаривать, я развязал мешок, взглянул на раков, раки были живы, но движения их были замедленными. Раков надо было спасать от жары. Мы сели в автобус до ж.д. вокзала и вскоре уже сидели  на скамейке в тени дерева, неподалёку от фонтана, на привокзальной площади. Фонтан, слава богу действовал и в его чаше весело журчала прохладная вода, которой люди, ожидающие поезда, время от времени, ополаскивали мокрые от пота лица.

Раки мои уже почти не подавали признаков жизни и я решился. Я развязал мешок и высыпал раков прямо в чашу фонтана. Сначала раки почти не подавали признаков жизни, но минут через десять -пятнадцать они начали плавать и делать попытки выбраться из фонтана, приходилось бегунов силой возвращать на место. Вскоре у фонтана собралась толпа народа, большинство собравшихся вообще никогда не видели раков, разве что на картинке, толпа весело обсуждала увиденное, задавала множество вопросов, я как мог отвечал. Дочка, без всякой боязни, хватала пытающихся удрать за панцирь и водворяла их на место. Слухи о наших раках расползлись по окрестностям и вскоре передо мной появился молодой человек:
-Здравствуйте! -обратился он вежливо ко мне. -Это вы хозяин этих животных?
-Да, я. -ответствовал я, пытаясь понять что этому человеку нужно.
- Я директор привокзального ресторана и хотел бы купить ваших раков.
-Я бы с удовольствием продал бы вам их, но они предназначены для другой цели.
-Я вам дам хорошую цену! -потом после паузы: -Очень хорошую цену!
- Дорогой, ну я же сказал вам, что они предназначены для другой цели и я просто не имею права их продавать вообще, независимо от суммы.
Он отстал, но ещё несколько раз, в течение какого то времени пытался уговорить меня, попытки ни к чему не привели.Так мы провели изнурительный день до десяти часов вечера, когда сформированный в Ташкенте состав Ташкент-Наманган был подан к перрону и толпы пассажиров, давя друг друга рванули к вагонам. Мы с дочкой собрали раков ещё перед подачей поезда и подхватив поклажу направились к своему вагону, там тоже была огромная толпа пассажиров, с огромным багажом в виде мешков, тюков, огромных чемоданов. Кое как, с большим трудом, мы, наконец, протиснулись к своим местам, вагон плацкартный.

Здесь уже толпилась куча народу вдвое больше чем мест. Жара стояла невыносимая, одежда всех, без исключения людей была мокрой и издавала неприятный запах. Наше место было нижним, кое как мне удалось где уговорами, а где и при помощи силы освободить свою полку и сложить на ней багаж. Не могу сказать сколько времени этот ад длился и как вообще мы все умудрились выдержать, но вот поезд тронулся, потихоньку всё рассосалось и только тут я вспомнил про раков. Развязал мешок, без боязни быть укушенным сунул туда руку, шевеления масс не последовало. Вытащил одного, бусинки глаз не побелели, да и ус шевельнулся. Значит ещё есть надежда, если выставить мешок за окно, навстречу ветру. Пытаюсь открыть окно, прилагаю неимоверные усилия, тщетно, окно словно вбито гвоздями в вагонную стенку и не поддаётся. Прошу мужиков помочь. нам ведь тоже глоток свежего воздуха не помешает, втроём налегаем и оно поддаётся, появляется узкая щель, а затем и рама опускается совсем. Я выбросил мешок в отверстие и привязал верёвочку к скобе. Проводница принесла постельное бельё, мы постелили, матрацы и упали в сон. К Горчаково, мы подьезжали ранним утром. Жары в вагоне, как не бывало. Я быстро собрал постельное бельё и отнёс проводникам, и тут же поезд подошёл к перрону. Я отвязал мешок и втащил его в вагон, от мешка шёл какой-то запах, но я не стал развязывать а вместе с чемоданом и сонной дочкой выставил его в тамбур. Поезд остановился мы сошли на перрон, я попросил дочь постоять с чемоданом, а сам направился в привокзальный туалет, развязал мешок и моему взору предстала безрадостная картина: все раки сдохли. Я высыпал их в туалетное очко, вернулся на перрон и сообщил дочери о том, что наша затея провалилась.