Ибрагимов Фахретдин Белалетдинович

 Старший брат моей матери в меньшей степени помогал нам не потому, что был ленив, а потому, что у него была своя семья из трёх детей: мой ровесник Фарит (12 сентября 1949 года), Фаат  (17 февраля 1951 года) и Роза (21 ноября 1952 года).
В своё время Фахретдин бабая забрали из дома и посадили за то, что в доме отсутствовала его сестрёнка (моя мать). Мурдабай бабай, вместе с Фахретдином бабаем, были направлены на лесозаготовки в Белорецкие леса. Гайниямал и жена Мурдабая (Разия из деревни Мансады) написали им на арабском языке два письма (на случай, если одно не дойдет), чтобы держались вместе, продали старинную шубу, большую подушку (ястык) и на эти деньги купили провиант. Может быть благодаря этому совету, несмотря на свирепствовавший по стране голод, им удалось выжить. Габдрахим бабая также отослали на лесозаготовки в Белорецкие леса, но на другой участок. Года через два они вернулись (где-то половина посланцев погибла или осталась там).
Фахретдин бабай со временем освоил трактор. Помню, как он приезжал из Загорска к нам в кордон возле с. Русский Юрмаш на своем тракторе, продуваемом всеми ветрами (кабины не было) с железными колёсами. В первый раз он приехал на тракторе, работающем на древесных чурках. Я с нетерпением ждал его в следующий раз, но он приехал уже на обычном колёснике. Им была получена медаль “За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945гг” (АЕ №238853). Былые тяготы на лесозаготовках и работа на тракторе в последствии отрицательно сказались на его здоровье. У него заболели сердце и поясница. Он был переведён работать скотником. Понятно, что это тоже труд далеко не лёгкий. Единственной механизацией была ручная вагонетка на подвесных монорельсах. Но толкать эту тележку было всё таки легче, чем если бы вывозить навоз тачкой, а тем более выносить на вилах или носилках. Дети помогали ему, мне тоже на каникулах у них в гостях, довелось чуток участвовать в этом процессе.
Это был весёлый человек. Мать вспоминает, как проживая в Моторном и работая в литейном цехе, где был магазинчик, Фахретдин бабай принёс кусок халвы и положил на стол. Сказал, что это замазка для окон. Т.к. из домашних никто раньше халвы не видел, то и не обратили внимания. Но после ужина, с невозмутимым видом, нарезал себе кусочек и стал пить чай. Все изумлённо уставились на него. Он, посмеиваясь, объяснил, что это сладость.
Я помню, как сильно парились в бане он и его ребята. Я еле выдержал такой пар, не знал, куда деться от жары. Фаат с Фаритом научили меня делать наконечники для стрел из гвоздей для подков лошадей. До этого я делал их из четвертинок крышек консервных банок.
Это была обычная трудолюбивая сельская семья (не зря же их отца раскулачили).
Фахретдин бабай ждал возвращения со срочной службы из армии моего ровесника – Фарита, но не дождался практически нескольких часов. 23 мая 1970 года его собирались везти в морг, когда с Чесноковской горы спускался ничего не подозревающий Фарит, возвращавшийся домой после драматических Чехословацких событий. То, что он видел там, умножилось горем, поджидавшим его у порога родного дома. К сожалению, это в последующие годы жёстко отразилось на его душевном состоянии. Он женился на Халиде, у них родилась дочь Гюльшат. Жили они в Дёме, но позже разошлись и Фарит жил с матерью и братишкой Фаатом в деревне Чесноковке. Позже, в том же дворе построила красивый домик семья его сестрёнки – Розы. Фаат в школьные годы при перегрузке угля в котельную нашёл неразорвавшийся запал заряда, которым взрывают в карьерах угольные пласты. Т.к. он был любознателен и, в отличии от меня, мастер на все руки, дома начал разбирать запал, но тот разорвался в руке. В итоге осколки, вошедшие в живот, хирург вытащил, но на всю жизнь Фаат остался без некоторых пальцев на руке и с испорченным зрением. Возможно по этой причине, он так и не женился. Работал на метеостанции аэропорта радиооператором, но в связи с ухудшением зрения, перешёл работать сторожем в пионерский лагерь (был расположен на Чесноковской горе) от Уфимского агрегатного завода. После сокращения этой должности перешёл работать дворником на этот завод. Трудолюбие и непритязательность позволили ему удерживаться на этой работе и после ухода на пенсию. Так, что не должность красит человека. Он активный участник общества слепых в Уфимской зоне.
Постоянное электричество в Загорске появилось в 1970 году. До этого был свой временный свет от движка, который отключался зимой часам к 10 – 11. Был клуб, всегда набивающийся народом. К концу сеанса пол в клубе весь покрывался шелухой от семечек. Я так и не научился лузгать семечки так шустро, как это проделывали местные барышни.
В прежние времена на поле между Загорском и речушкой Кузяк, постояно проходили сотни детей из пионерских лагерей, расположенных на Чесноковской горе (их было семь). Рядом с кордоном десятки семей жителей Уфы высаживали картофель. Так власть в те годы пыталась подкормить людей. Мимо кордона ежедневно проезжали велосипедисты, направлявшиеся из Уфы (или обратно) в студенческие базы авиационного и сельскохозяйственного институтов, расположенные на берегу реки Агидели (Белой) возле Аксаковских владений (дер. Старые Киешки). Но проехать через Кузяк в дождливое время было проблематично. Сельчане из Загорска, в своё время делали, земляную дамбу, а по настоянию отца один из них даже привёз бракованный асфальт, которым покрыли дорогу на невысокой дамбе. Но по поручению руководства конезавода приехал тракторист и разворотил дамбу, чтобы проезжие не топтали посев костра (вид многолетней травы, посеянной на полях конезавода рядом с кордоном). Дамбу отец восстановил, но асфальт не положил. Иосиф Михайлович Марыч, купивший у нашего соседа и у меня здания кордона, построил высокую дамбу и проезд над Кузяком перестал быть проблемой.