de omnibus dubitandum 91. 209

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ (1842-1844)

Глава 91.209. СТОЛИЧНЫЙ ИЛИ ЕВРОПЕЙСКИЙ ЛОСК…

    Я простился с Раевским до весны и поехал в Ставрополь.

    Там я нашел много перемен. Для дежурства строился новый дом на одном дворе со старым; для генерального штаба куплен дом генерала Петрова. Все это помещено просторно, мебель новая, все сидит чинно и важно — просто министерство.

    Я уже говорил о Троскине и генерале Граббе. Последний поместился, конечно, в доме своего предместника, но нашел его неудобным и недостаточным: кое-что переломал, многое пристроил.

    Надобно сказать, что во время Эммануэля командующий войсками помещался в одноэтажном каменном доме, отделявшемся от соседнего, деревянного, десятисаженным переулком. Вельяминов, любивший во всем огромные размеры, купил соседний дом и соединил его со своим, уничтожив переулок. Это соединение образовало огромный зал в 33 аршина длины; таким образом, составилось помещение очень обширное, с фасадом, похожим на какую-то фабрику.

    Генерал Граббе пристроил еще несколько комнат; преемник его, Гурко, еще прибавил от себя, так что образовалось громадное, но неуклюжее помещение, стоившее казне очень большой суммы на постройки и ежедневный ремонт.

    Отправившись являться к командующему войсками, я вышел в знакомый зал и почти не узнал его. Меня встретил дежурный адъютант в мундире и шарфе. Вся мебель была новая, и везде были видны претензии на вкус, комфорт и порядочность.

    По докладу обо мне, генерал Граббе вышел в сюртуке, с трубкою на очень длинном чубуке. Он принял меня с театральной важностью, но очень ласково и сказал несколько любезностей в красивых фразах. Он пригласил меня обедать и представил своей супруге. Мадам Граббе, родом молдаванка, была в свое время замечательной красавицей, несмотря на слишком малый рост. У нее была куча детей, и каждый год ее семейство увеличивалось. Несмотря на то, она была еще очень хороша. В ее манерах было немало эксцентрического, но вместе с тем было что-то доброе и искреннее, особенно выдававшееся при театральных манерах ее мужа.

    К обеду собралось с десяток лиц, гражданских и военных, мне большей частью неизвестных. Беседа шла на французском языке, причем радушный хозяин сказал несколько фраз, годных в любой светский журнал.

    При прощании хозяин и хозяйка очень любезно пригласили меня бывать у них без церемоний. Все это было хорошо, но мне почему-то стало жаль прежнего порядка вещей. Героический период Кавказа кончился, наступили новые времена, новые условия, новый взгляд на вещи при новой обстановке. Хорошо, если не слишком дорого обойдется России этот столичный или европейский лоск, заменивший грубоватую простоту нравов и жизни прежних подвижников Кавказской войны.

    С большой радостью встретил я Н.В. Мейера. В толпе новоприбывших с Граббе и Троскиным у него не было близких знакомых. Наша зимняя жизнь опять вошла в прежнюю колею. Князь Валериан Голицын был уже прапорщиком и мечтал об оставлении службы; но ему сказали, что теперь это будет неловко и даже едва ли удастся. Сатин еще остался зимовать в Ставрополе. Этого общества было для меня очень довольно, хотя и между моими сослуживцами я не мог жаловаться на недостаток людей, для меня сочувственных. Льва Пушкина тоже какой-то ветер занес в Ставрополь.

    Новая моя резиденция, город Ставрополь, порядочно изменилась с тех пор, как я был там в первый раз, десять лет тому назад. Город очень расширился, особенно в нагорной части. Огромный пустырь за домом командующего войсками наполовину застроился.

    Явились большие дома, каменные и деревянные, казенной архитектуры. Губернские присутственные места поместились в новых огромных зданиях, для них построенных. Даже городской острог потерял свою прежнюю патриархальную наружность: его заменило огромное каменное здание, со всем тюремным комфортом и с титулом городской тюрьмы. Вообще видно было, что торговля и промышленность усердно разрабатывали единственный местный источник обогащения – казну.

    В Ставрополе и прежде не было, и теперь почти нет коренных местных жителей, а есть подвижное служащее население или люд, которые кормятся Кавказскою войною. Только им было на руку крайнее усложнение в последнее время администрации военной и гражданской. Впрочем, грязь в городе осталась та же самая, да не переменился тоже и характер гражданской администрации.

    Штаб 13-й пехотной дивизии был в Ставрополе; начальником ее был ген.-лейт. Степан Герасимович Соболевский*.

*) СОБОЛЕВСКИЙ Степан Герасимович (черкас) (1784—1847) — генерал-лейтенант, участник войн против Наполеона. Отец - Герасим Петрович, р. ок. 1739 г., секунд-майор. Служил в Малороссийском Киевском полку с 1757 г., в 1784 г. произведен в чин ассаула полковой артиллерии. В 1787 г. уволен в отставку в чине секунд – майора. Имел наследственных крестьян в с. Булахов, с. Калита Остерского уезда и в г. Козелец Козелецкого уезда. Мать - Улияния. (Ф.133, оп.2, д.5, л.293 – об., д.21, л.59-об.).
Брат - Лев, р. ок. 1788 г., коллежский регистратор, заседатель Остерского уездного суда. Умер до 1845 г. Жена - Анастасия Артемова. (Ф.133,оп.1,д.257а, л.71, д.317, л.1043,Ф.127,оп.14,д.1455,л.355,369 - формулярный список).
Сестра - Ульяна, р. ок. 1780 г.

В военную службу вступил в 1804 году.
В 1806—1811 годах принимал участие в кампании против турок на Дунае, в 1810 году награждён орденом св. Анны 4-й степени, а 26 декабря 1811 года получил золотую шпагу с надписью «За храбрость».
В 1812—1814 годах Соболевский в рядах 7-го егерского полка принимал участие в Отечественной войне и последующих Заграничных походах, за отличие произведён в подполковники и 18 марта 1814 года награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 2888 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова) - "За отличие при взятии Парижа".
В том же 1814 году он получил орден св. Анны 2-й степени, в 1815 году прусский король наградил Соболевского орденом «Pour le M;rite», а в 1816 году он получил алмазные знаки к ордену св. Анны 2-й степени.
29 мая 1819 года Соболевский был назначен командиром Таврического гренадерского полка и 12 декабря того же года произведён в полковники.
В 1826 году он был награждён орденом св. Владимира 3-й степени. 29 сентября 1828 года произведён в генерал-майоры.
В 1831 году находился в Польше, где неоднократно был в сражениях с повстанцами, был награждён польским знаком отличия за военное достоинство (Virtuti Militari) 2-й степени.
18 апреля 1837 года получил чин генерал-лейтенанта с назначением на должность начальника 13-й пехотной дивизии. В 1839 году награждён орденом св. Станислава 1-й степени.
В 1846 году Соболевский вышел в отставку и скончался в 1847 году.
Источники:
Волков С.В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. М., 2009
Исмаилов Э.Э. Золотое оружие с надписью «За храбрость». Списки кавалеров 1788—1913. М., 2007
Список генералам по старшинству. Исправлено по 20 июня. СПб., 1840
Степанов В.С., Григорович П.И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). СПб., 1869

    Счастливый случай доставил мне удовольствие провести целый год с моим старым полковым командиром, который 20 лет тому назад отечески приласкал меня, 17–летнего юношу.

    Он нисколько не изменился: все тот же бронзовый цвет лица, женские черты, но добрейшие лицо и улыбка. В голове ни одного седого волоса, хотя ему было 60 лет. Здоровье ему не изменило; по-прежнему не знал он других лекарств, кроме кислой капусты, которая служила ему панацеей от всех недугов.

    Его всегдашнее хлебосольство развилось у него до страсти. Его квартира была против Армянской церкви, в самой грязной части города. С 10 часов утра его фаэтон, запряженный четверкой жирных вороных лошадей в ряд, отправлялся собирать гостей к обеду, а потом развозил по домам.

    Редко кто пробирался к нему пешком, а в экипаже никто не дерзал особливо с тех пор, как патриарх Нерсес, проезжавший через Ставрополь и желавший отслужить обедню в своей церкви, завяз в грязи и должен был просидеть часа три в своей карете, запряженной восемью белыми конями.

    Степан Герасимович, как и все начальники дивизий, оставался в Ставрополе без всякого дела. В конце 1846 года остатки его дивизии выступили с Кавказа в Севастополь. Для Степана Герасимовича началась опять прежняя жизнь, ученья и смотры без конца, и кормление всех званых и незваных.

    Это продолжалось недолго. Однажды, после театра, плотно поужинав у своего знакомого, он, закормивший насмерть двух генералов, умер от удара, в коляске, на пути к своей квартире. Мир душе его! Это был честный и добрый человек.