Завет ненависти

(основано на реальных событиях)

   Да-а, недаром дед пророчил Эмилю судьбу арестанта!
   Таки свой двадцать седьмой день рождения Эмиль Морис отпраздновал в тюрьме города Ландсберг-ам-Лех. Разумеется, в новых обстоятельствах никто не смеётся над пророчеством старого Шарля, а двадцать лет назад, в тот майский вечер, когда дед с внуком словно разыгрывали сценку из итальянской комедии, вся семья покатывалась со смеху.
   Более трагикомичнее мизансцену нарочно не придумать: семилетний Эмиль, прижимает обеими руками медную сковороду к огромной шишке на лбу, и иссохший к старости Шарль, нависающий над внуком с воздетым к потолку указующим перстом в позе библейского провидца. Эмиль смотрит в сторону и прерывисто сопит, обиженно поджав губы, но слёзы, размазанные грязными руками по щекам, уже высохли. Рубашка на нём изодрана, перепачканные в пыли штанишки держится на одной чудом уцелевшей лямке. А Шарль вещает своим трескучим, севшим от постоянного курения голосом: «Помяните моё слово! Этого маленького хуцпа* ждёт большое будущее уголовника!».
   Да, так старик говорил. Но в сердце своём ворчливый дед переживал за внука — он-то хорошо понимал почему ешиботники** задирают и дразнят гоем малыша Эмиля. Причина коренилась именно в его, Шарля, прошлом...
   Это случилось в те незапамятные времена, когда вовсе ещё не старик, а статный брюнет с насмешливым блеском в чёрных как маслины глазах, дамский сердцеед, преуспевающий владелец театра Талиа в Гамбурге, Шарль Морис Шварценбергер влюбился! Влюбился как простой мальчишка! С этого всё и началось. И не в том беда, что предметом его страсти стала дочка простого трактирщика — это бы ещё ничего, но Моника — та самая зеленоглазая провинциальная актрисочка, которая покорила сердце надменного обольстителя, была... немкой!
   Как только в хасидской*** семье Шварценбергеров прознали о происхождении пассии Шарля, начались скандалы. Ежедневные брань, крики, взаимные угрозы, доходившие до рукоприкладства — скандалы в доме Шварценбергеров стали благодатным источником для пересуд в еврейском квартале.
   Шарль настоял на своём и женился на Монике. Отношения с семьёй ему пришлось разорвать, отказавшись от фамилии Шварценбергер и приняв христианство. Это был решительный поступок, но только так он смог осуществить свою мечту — жениться на возлюбленной.
   Гнев Шварценбергера старшего обрушился на сына проклятьем, сравнимым, если только с проклятьем Хаму. И как жестокие слова Ноя погубили потомков Ханаана, так и проклятье Морису теперь сбывалось на Эмиле. Да и сам Шарль после женитьбы прожил непростую жизнь. Как только в еврейской среде стало известно, что Шарль Морис — выкрест, посыпались проблемы с театром: и постановки, и актёры подвергались обструкции, кредиторы больше не давали отсрочек по выплатам. Неизвестные били окна в доме Шарля, вырезали бранные слова на их карете и запугивали прислугу... В общем, семье Шарля пришлось оставить театр и искусство и переехать в посёлок Вестермор, где он занялся единственно возможным делом: производством удобрений...
   Да, семейству Морис досталось, но Шарль ни о чём не сожалел — с ним была его любовь.
   Шло время. Жена Шарля несколько лет, как почила в бозе, а старое проклятье вот уже перекинулось на внука.
   Сыну Шарля удалось сделать семейный бизнес крупным предприятием, и Морисы переехали в Мюнхен. Но последовавшие события напомнили старому Шарлю о проклятии отца. Каким-то образом в еврейской среде узнали историю семейства Морис, и любимого внука Эмиля стали поколачивать мальчишки из ешивы по соседству.
   Дед был в отчаянии. Он и жаловаться в ешиву ходил, и с родителями драчливых учеников ругался — всё было напрасно: Эмиль приходил с улицы побитым,.. но только до тех пор, пока мальчишка не сдружился с подростками из немецких кварталов — тут уж началась новая история.
   Теперь родители побитых ешиботников стали приходить к Морисам жаловаться на Эмиля и его дружков. На что старик Шарль им неизменно отвечал: «А как же! На нашем синяков нет! Значит — не дрался! Должно быть, ваши дурни сами между собой передрались. Смотрите за ними лучше!»
   Так Эмиль и вырос: с крепкими кулаками и верой в товарищей.
   Кулаками на жизнь не заработаешь, рассудил Эмиль, и кое-как выучился на часовщика. Однако сердце его к размеренной и спокойной, требующей усидчивости профессии не лежало. И как только Эмиль, к своей великой радости, узнал, что политические партии хорошо платят крепким парням, защищающим их на митингах, он сразу подался в боевики националистической Немецкой рабочей партии.
   Вот это дело было по нему: среди товарищей по партии Эмиль выделялся и своей решительностью, и быстротой реакции, и поставленным ударом.
   В руководстве партии его быстро заметили. А уж когда в драке в пивной «Хофбрайхаус» Эмиль разбил несколько пивных кружек о головы политических оппонентов, на него обратил внимание и сам лидер партии — Адольф Гитлер, лично наблюдавший этого решительного парня в деле.
   В тот же памятный вечер Гитлер подозвал юношу к себе, спросил как его зовут, при всех назвал своим другом и предложил выпить на брудершафт.
   Быть официальным другом Гитлера — это такая честь, которой не удостоились даже ближайшие соратники Адольфа, и карьерный рост Эмиля был стремительным. Его мгновенно повысили до командира личной охраны Гитлера. Кроме того, Гитлер потребовал, чтобы Эмиль был назначен его личным водителем и телохранителем. Естественно, у члена партии, который на "ты" с лидером, положение привилегированное, и, когда боевую организацию НСДАП переименовали в «Schutzstaffel» (SS), Эмилю выдали членский билет №2, сразу за лидером — Адольфом Гитлером, эсэсовцем №1.
   Гитлера Эмиль боготворил. С самой первой их встречи он был предельно честен со своим кумиром, и когда Адольф как-то спросил Эмиля, где же тот научился так драться, он откровенно рассказал и про своего деда, как от того отреклись в семье, и о драках с учениками ешивы, когда его обзывали гоем, и о настоящих товарищах из немецких кварталов, от которых он узнал и что такое настоящая дружба, и как постоять за себя.
   На исповедь молодого партийного товарища Гитлер тогда заметил:
   – Вот как. Им вера наша не нравится? Ничего, дай время, мой дорогой Эмиль, они ещё пожалеют, что не последовали примеру твоего деда!
   – Так самое смешное, что Ветхий Завет и Тора — это одно и то же.
   – Тора? Это что такое? — спросил Гитлер.
   – Это иудейская Библия.
   – Ты знаешь иудейскую Библию? — удивился Адольф.
   – Да нет, дед так говорил, — признался Эмиль.
    И Гитлер без тени улыбки, твёрдо глядя Эмилю в глаза, произнёс:
   – Запомни, мой мальчик, они вычеркнули твоего деда из евреев, а мы вычеркнем их из немцев.
   Говоря так, Адольф был абсолютно серьёзен, однако, заметив как широко заулыбался ему в ответ Эмиль, он вдруг осознал сколь аллегорично выразился и рассмеялся. Потом Гитлер часто вспоминал этот неожиданный каламбур...
    Жизнь Эмиля складывалась по тем временам неплохо, но в конце 1923-го года, как и предупреждал дед Шарль, двадцатишестилетнего Эмиля Морис таки посадили за решётку. За антигосударственное выступление, которое газетчики прозвали "Пивным путчем", Эмиль Морис вместе с Адольфом Гитлером, Германом Крибелем, Рудольфом Гессом и другими партийными товарищами отбывал наказание в тюрьме Ландсберга...
   Настроение с утра в этот день у Эмиля было скверное — у его девушки сегодня день рождения, а он в тюрьме. Он сказал Адольфу, что у него побаливает в колене, и хорошо бы ему остался в камере и не ходить на прогулку. Поскольку начальник тюрьмы разделял взгляды националистов, к Гитлеру в тюрьме относилось с пиететом. Поэтому, когда он заявил, что его товарищ сегодня на прогулку не пойдёт, тюремщики спорить не стали, и Эмиль остался в камере один.
   Лёжа на койке, он разглядывал потолок, когда заметил, что мухи не бесцельно кружатся в солнечных лучах, пробивающихся сквозь зарешеченное окно. Это был настоящий воздушный бой. Эмиль ненавидел назойливых тварей, обычно досаждавших, садясь и ползая по лицу и открытым участкам тела, своими лапками цепляясь за волоски на коже — брр, гадость! Но сейчас они его заинтересовали: это была битва за лидерство. Кружась, мухи старались зависнуть в центре светового потока, но как только какой-нибудь это удавалось, её тут же атаковали другие, чтобы прогнать удачливую подругу и самим занять освободившееся место.
   «Мозгов нет, а про место под солнцем тоже понимают!» — усмехнулся Эмиль.
   Неожиданно в двери загремел ключ охранника. Замок щёлкнул, дверь открылась и на пороге показался Адольф Гитлер. В руках он держал пишущую машинку, поверх которой лежала стопка писчей бумаги и какая-то книга.
   – Адольф! — поднялся с койки Эмиль. — Ты один? А остальные где?
   – Не знаю! — нетерпеливо мотнул головой Адольф. — Машинку у меня возьми!
Эмиль принял у Гитлера аппарат.
   – Ух! — Адольф облегчённо выдохнул и положил руку на плечо товарища. — Эмиль, — с радостным блеском в глазах объявил он, — с каким умнейшим человеком я сейчас говорил!
   – Где? — удивился Эмиль — На прогулке?
   – На какой прогулке?! — мгновенно вспыхнул нетерпеливый Адольф. — К чёрту прогулку! Я не был ни на какой прогулке — меня вызвал к себе начальник тюрьмы!
   – Это начальник тюрьмы — умнейший человек? — ещё больше удивился Эмиль.
   – Начальник?! Ха! — усмехнулся Адольф и потрепал товарища за щеку: — Эх, дружище, если бы ты соображал так же быстро, как водишь машину — цены бы тебе не было! Нет, мой милый Эмиль, начальник познакомил меня со своим фронтовым другом, армейским капелланом. Вот с ним-то у меня и состоялась очень интересная беседа.
   – Понятно, — кивнул Эмиль, — А пишущая машинка зачем?
   – Да поставь ты её уже! — усмехнулся Адольф. — Я же тебе говорил, что хочу написать книгу — вот, начну. Только я всё как-то сомневался ещё, а капеллан говорит, что для книги сейчас самое время. И он прав! И время пришло, и я для книги созрел! Писать необходимо прямо сейчас, пока есть свободное время! Капеллан — молодец! Выпросил машинку для меня у начальника. Но главное! Он мне очень верную идею подсказал!
   – Хороший аппарат... — Эмиль не понимал восторга Адольфа, поэтому не знал, что ещё сказать.
   – Ты бы его видел... — Адольф не обратил внимания на слова Эмиля. Он скрестил руки на груди и погрузившись в собственные мысли, стоя у окна, он произнёс: — Такая светлая голова, такой умница — всё понял.
   – О чём говорили? — спросил Эмиль, чтобы поддержать разговор.
   – Обо всём, но, главное, — Адольф выпрямился и, глядя в глаза Эмиля, заговорил с жаром: — я его спрашиваю: «Вот почему мы проиграли в Великой войне?» Ты знаешь, как мне важно, что человек об этом думает! Если у оппонента нет мнения по этому вопросу — это либеральная слизь! И капеллан мямлить не стал, ответил честно: «Считаю, — говорит, — что наш солдат к войне готов не был». «Верно, — соглашаюсь я, и снова спрашиваю: — А как же надо было солдат подготовить?». А он и говорит: «Солдаты должны были знать, что воюют не на чужой земле, а на своей собственной: мы не захватчики, а освободители! Своим бойцам, — говорит, — я это как мог внушал: это наша земля! мы освобождаем её от поляков и прочих цыган! Как Бог обетовал земли хананеев и аморреев евреям, так он завещал немцам всю Европу!» Ты понимаешь, дружище, как это точно?! Как это глубоко?!
   Эмиль давно потерял нить повествования, но признаться в этом своему кумиру он не мог, и, не решаясь отвести взгляд, он выдавил из себя вялое: "Да-а".
   – "Да-а", — передразнил товарища Гитлер. — Пороха ты не нюхал, ты-ло-вик! — насмешливо прищурился на Эмиля Адольф. — Фронт мальчишкам мозги быстро вправлял — иллюзии мгновенно улетучивались! Кто не настроен на победу, тот гибнет первым! Поэтому солдату важно знать, что он не за чужим пришёл, а своё отобрать у грабителей! Даже если это и не так. Вот то, что Моисей внушал евреям, вот это и мы должны внушить немцам! Только так мы подготовим народ к войне! Нет, капеллан — великий человек! Как же вовремя он мне напомнил про Библию!
   – Разве я спорю, — надулся Эмиль — его задело, что ему напомнили про службу в резерве, — Просто я святошам не доверяю, — пробурчал он.
   – Не доверяет он. А капеллан, между прочим, хотел прямо там, у начальника тюрьмы, в нашу партию вступить! Но начальник тюрьмы отговорил — не время пока, мол. Осторожничает, слизняк, — усмехнулся Гитлер, и, спохватившись, опять заговорил скороговоркой: — Чуть не забыл! Ты посмотри, что капеллан мне из Библии процитировал! Прямо в самое яблочко!
   Гитлер стремительно выхватил принесённую книгу из под стопки бумаги, из-за чего листы посыпались на пол:
   – Свинья! — выругался Гитлер.
   – Я подниму! — Эмиль быстро нагнулся и стал собирать бумагу с пола.
   – Так,.. я же спичкой заложил... — Гитлер листал книгу — это оказался Ветхий Завет, — Нашёл! — объявил он радостно и посмотрел на товарища: — Бросай ты эту бумагу — слушай! — и Гитлер стал с чувством читать: — "Израиль: ты теперь идешь за Иордан, чтобы пойти овладеть народами, которые больше и сильнее тебя, городами большими, с укреплениями до небес, народом многочисленным и великорослым, сынами Енаковыми, о которых ты знаешь и слышал: «кто устоит против сынов Енаковых?» Знай же ныне, что Господь, Бог твой, идёт пред тобою, как огонь поядающий; Он будет истреблять их и низлагать их пред тобою, и ты изгонишь их, и погубишь их скоро, как говорил тебе Господь. Когда будет изгонять их Господь, Бог твой, от лица твоего, не говори в сердце твоем, что за праведность мою привел меня Господь овладеть сею землею, и что за нечестие народов сих Господь изгоняет их от лица твоего; не за праведность твою и не за правоту сердца твоего идешь ты наследовать землю их, но за нечестие народов сих Господь, Бог твой, изгоняет их от лица твоего, и дабы исполнить слово, которым клялся Господь отцам твоим Аврааму, Исааку и Иакову..."****
   Эмиль молчал, но Гитлеру это было неважно — его мысли унесли его далеко, к великим победам...
   – Вот что будет главное в нашей пропаганде: — и Гитлер прочёл ещё раз: — "Не за праведность твою и не за правоту сердца твоего идешь ты наследовать землю их, но за нечестие народов сих Господь, Бог твой, изгоняет их от лица твоего..." — Гитлер захлопнул книгу. — Вот это мы вложим в голову каждого: "Немцы! Этот мир принадлежит вам по величайшему завету с богом!".
   – Разве немцы — потомки Авраама? — уставился на Гитлера удивлённый Эмиль.
   – Что? — вопрос прозвучал для Гитлера неожиданно, но уже в следующее мгновение он расхохотался: — Нет же! Ха-ха-ха! Ты меня уморишь, дурная башка! — у Адольфа от смеха потекли слёзы.
   Эмиль догадался, что что-то не то ляпнул, но смутиться не успел — друг смеялся заразительно, и он тоже заулыбался.
   Превозмогая смех, Гитлер сказал:
   – Ну, рассмешил! Ха-ха-ха! До чего же ты наивен, мой друг! Какая глупость! Конечно же, наши предки — арийцы, а не грязные евреи! И, кстати, по этой самой причине, мы не можем объявить правду, из какой именно книги мы взяли нашу главную идею, — Гитлер похлопал по корешку Ветхого Завета, — Но... — Гитлер многозначительно поднял палец, — спасибо Моисею, мы напишем свой собственный Завет, со старой истиной: убивать и грабить — это не "убивать и грабить", если это Завет с Богом!
   – Теперь понял, — лицо Эмиля просветлело — наконец-то Адольф заговорил на понятном языке.
   – Вот и хорошо! — усмехнулся Гитлер, — А теперь садись печатать — я продиктую первую главу!..

======

Примечания.

*   Хуцпа — в переводе с идиш: дерзец, наглец.

**  Ешиботник — ученик ешивы. Ешива — религиозное учебное заведение, предназначенное для изучения Талмуда.

*** Хасиды — Хасидизм (от ивр. хасидут, «праведность») религиозно мистическое течение в иудаизме.

**** Библия Синодальный перевод, Ветхий Завет, Второзаконие, глава 9, 1–5 Цитируется по: https://bible.by/syn/5/9/#6

======

Историческая справка:

 Эмиль Морис (нем. Emil Maurice; 19.01.1897 — 06.02.1972) — близкий друг и соратник Адольфа Гитлера, первый командир штурмовиков. Дед Эмиля — Шарль Морис Шварценбергер — основал театр Талиа в Гамбурге, и видимо первым в семье женился на немке.
   Эмиль Морис в 1917-1919 годах служил в баварском артиллерийском полку баварской армии, но на фронт по-видимому не попал.
   13 ноября 1919 года в мюнхенской пивной «Хофбройхаус» Эмиль услышал речь оратора Немецкой рабочей партии Адольфа Гитлера, и вступил в Немецкую рабочую партию (в дальнейшем ставшей НСДАП).
   В 1920-1921 годах Эмиль Морис — командир/фюрер Штурмовых отрядов (Sturmabteilung). В этом качестве участвовал во многих уличных боях против леваков. Например, 4 ноября 1921 года произошла драка в пивной «Хофбрайхаус», описанная в «Майн кампф», когда 50 штурмовиков Мориса противостояли 300 политическим противникам и победили. В драке было разбито о головы оппонентов 150 каменных пивных кружек. «В тот день я как следует узнал многих, прежде всего — своего мужественного Мориса», — отметил Гитлер.
   К осени 1921 года под командованием Эмиля находилось более 300 штурмовиков. Вскоре Морис стал личным шофёром и охранником Гитлера.
   В 1923 году был назначен командиром созданного подразделения Штурмовых отрядов «Штабсвахе» (Stabswache), основной задачей которого была охрана Гитлера, в особенности в ходе проведения митингов. За участие в Пивном путче отбывал наказание вместе с Гитлером в Ландсбергской тюрьме.
   В тюрьме Морис под диктовку Гитлера печатал «Майн кампф».
   В 1925 году при реорганизации НСДАП получил партбилет с номером 39. В 1925 году снова созданный отряд для охраны Гитлера получил название «Schutzstaffel» (SS). Гитлеру выдали членский билет SS №1, а Эмилю Морис - №2.
   При нацистах Эмиль Морис сделал головокружительную карьеру от рядового штурмовика до Оберфюрера СС (Oberfuehrer-SS) — старшее офицерское звание в СС, соответствующее общевойсковому званию бригадного генерала. Однако, когда в 1948 году Эмиля осудили на четыре года принудительных работ, он подал апелляцию, делая упор именно на своё еврейское происхождение — и это таки помогло! С Эмиля Морис сняли обвинения и освободили.
   Умер Эмиль Морис в Мюнхене в 1972 году в возрасте 75 лет, на десятки лет пережив всех убитых нацистами во Второй Мировой войне.

   По материалам Википедии : https://ru.wikipedia.org/wiki/Морис,_Эмиль
   и статьи Е. Антонюка «Часовщик Морис. Еврей, ставший лучшим другом Гитлера»: http://historylost.ru/2018/01/20/emil-maurice/
---
На снимке из Википедии: Ландсбергская тюрьма в Баварии (нем. Justizvollzugsanstalt Landsberg). Тюрьма Ландсберг известна тем, что в ней отбывал наказание Адольф Гитлер и многие нацистские преступники, осуждённые за пивной путч, в том числе и Эмиль Морис, печатавший там же в тюрьме под диктовку Гитлера книгу «Моя борьба».
https://ru.wikipedia.org/wiki/Ландсбергская_тюрьма