Про память и сердца

   Холмы гномов мирно дремали под лучами утреннего солнышка. Утро выдалось чудесным, ясным, погожим. Все, что могло произойти плохого, за прошлую неделю произошло: Нарциссус Глазик до сих пор хромал на левую ногу после того валуна, что разметал гномов. Правда, от этого он только больше теперь сочетался со своей Пышно Обоняшкой, которая припадала на ногу от рождения. Рыжий Ушик с Добрым Глазиком навещали их по два раза в день, приносили горячую похлебку, которая так удавалась Глазику! Как никак, они были не только их соседи, но и родственники: Нарциссус приходился жене Рыжего Ушика родным братом.

   – Послушай, братец, – увещевала Добрый Глазик, – ну, нельзя же так всю неделю валяться!

   – Я не валяюсь, – спорил тот, – я весь пострадавший и залечиваю рану!

   – Но это же всего ушиб был! – не вытерпел Рыжий Ушик, глядя на страдальческое лицо Нарциссуса. – И потом, он уже прошел давно у тебя! Гляди – совсем здоровая нога, хоть и чуть хромаешь.

   – Вот именно! – возразил Нарциссус. – А раньше она была полностью здоровая! А как мне моя память живо рисует ту страшную картину до сих пор! Все в мельчайших деталях помню!

   – Может, потому и хромаешь, что помнишь? – спросил Ушик. – По всему видно, что давно уж прошел ушиб!

   – Бедный братец! – Добрый Глазик верила всему безоговорочно, сердце имела нежное, и не могла без слез и участия видеть страдальцев.

   Пышно Обоняшка тут же крутилась, у кровати мужа, меняя ему подушку на новую, более мягкую и чистую.

   – Вот сестра меня понимает! – закрыв глаза, пробурчал Нарциссус.

   Рыжий Ушик посмотрел на жену и погладил густую бороду, отливающую легкой рыжинкой. Он всегда успокаивался, когда смотрел на супругу.

   – Ну ладно! Мы чего к вам пришли…

   – Помимо супа? – переспросил Нарциссус. – Это же главное!

   – Да, помимо него, – не стал спорить Ушик. – Храбрый Ушик протрубил в рог.

   – Это значит…

   – Да! Это значит, что день моего появления на свет завтра, и он нас ждет!

   – А ты опять о нем забыл? – захихикал Нарциссус. – Каждый год одно и то же! Как ты умудряешься?

   – Да вот сам не знаю. Видно, моя память устроена по-другому. Твой вот день помню прекрасно…

   – Еще бы! Я и сам свой день помню прекрасно.

   – А что с моей памятью не так, сам не знаю. Хорошо, отец всегда начеку!

   – Не видел его с прошлого года. Так же лупит белок? – усмехнулся Нарциссус.

   – И вовсе не лупил он никогда их. Так… грозился… Больше для острастки. Норов у него такой вот.

   – О да, помню, помню!

   – Так как? Вы придете?

   – Ой, а мне платья когда же теперь готовить? – заволновалась Пышно Обоняшка. Она всегда считала себя первой красавицей холмов.

   – Не переживай, я тебе помогу! – успокоила ее Добрый Глазик.

   – Ой, как хорошо, как хорошо! Новый фасон можем придумать, обернуть гирляндой из цветов. Муж так хорошо растопил печь, что над нашим холмом зелень вся так и колосится, такая пышная, такая зеленая, – защебетала Обоняшка. – А какие запахи! Вы бы только чуяли! Ох, это непередаваемо!

   – Пойдем готовить же, – обрадовалась Добрый Глазик.

   – А суп я тогда доем? – вслед им прошептал Нарциссус. – Вот и хорошо!

   – Так как? – повторил свой вопрос Ушик.

   – Конечно, конечно, – одобрительно закивал родственник. – Там же будет та вкуснейшая похлебка из дыни?

   – Будет!

   – О да! Тогда передай, что мы тоже будем!

   – Можно от тебя это сделаю?

   – Будь как дома!

   Нарциссус закряхтел, а Рыжий Ушик полез в рюкзак, достал свой шарик землистого, теплого цвета, и подошел к дальнему углу норки. Взял чистый лист, потрусил над ним шаром, отчего мелкие пылинки, точно звездочки на темном небосклоне, усеяли поверхность бумаги. Достал трубчатый стилус, погрыз кончик и, прикусив язык, начал водить по листу. Пылинки, точно под действием сильного магнита, устремлялись за стилусом и ложились на бумагу, впечатываясь в нее. Через пару минут письмо было закончено. Он свернул его в трубочку, взял кусочек бичевки, перехватил, надежно затянул, поджег воск, скрепил надежно все. Тут же стоял небольшой сундучок с сетчатой крышей. Многие перегородки разделяли его на части. В каждой из них происходила какая-то возня. Ушик отодвинул сетку в одной части, сунул туда мохнатую руку и достал пищащего зверька. Это оказалась лесная мышка с умными глазами. Гном струсил часть пыльцы с шара на нее, поднес ее небольшое ворсистое ушко к губам, прошептал что-то, взял письмо, обвязал кругом нее так, что оно закрепилось на спинке зверька, и, разжав руку, поднес к малюсенькому отверстию в углу. Мышка тут же бросилась в черноту прохода, видя перед собой манящую дальнюю цель.

   – Вот и готово, – произнес Ушик, – через час папа Храбрый будет уже знать обо всем достоверно!

   – А ты написал ему, что в этот раз мы придем без белок?

   – Конечно. Наши милые пушистые друзья подождут своей очереди. Принесем им часть угощенья попозже!

   На том и сговорились. Конец дня пролетел в приготовлениях.

   ***

   На следующий день Рыжий Ушик и Добрый Глазик, захватив свои пожитки, зашли за друзьями. Те были готовы.

   – Так что, вперед? – провозгласил Ушик.

   – Вперед, в дорогу! – отозвались остальные.

   Они зашагали на верх холма, оставляя позади лазурные воды озера. Стрекозы долетали и сюда. Весело звеня в воздухе крылышками, они совершали свой утренний облет. Ирисы, васильки устилали им путь под ногами, белоснежные березки и строгие дубы направляли.

   – Не собьемся с дороги? – все переспрашивал Нарциссус. – Ведь год не были в тех краях.

   Глазик замерла, приподнялась на носочках и радостно крикнула:

   – Да нет же! Вижу, вижу вдали струйку белокурого дыма.

   – Если бы ветер шел в нашу сторону, то, может, что-то и учуяли бы! – добавила Пышно Обоняшка.

   – Идем смелей, не отставать, – изрек довольный Ушик.

   Так они прошли несколько холмов, под которыми скрывались норки их товарищей из местного рода. Так вышло много десятилетий тому назад, что Рыжий Ушик в молодецких странствиях забрел сюда на ночлег, разговорился со здешней девчушкой (тогда она была так же мила!), а через год и женился, осев тут (а чего долго раздумывать, коль сердцу мила?). Вот и вышло, что родные края оказались в дальней стороне. И только горн Храброго Ушика был слышен всегда, в любой час дня и ночи, когда бы только отец хотел видеть сына. Талант хорошего слуха немало способствовал тому, чтобы такое оказалось возможным. Как говорится, все сложилось благополучно.

   Час пролетел незаметно.

   – Вот он, знакомый пригорок, – наконец, произнес Ушик. – Как долго я тебя не видел!

   – Вот он, аромат восхитительной похлебки!

   Все обернулись на плетущегося сзади Нарциссума. Тот удивленно на них посмотрел:

   – А что, разве никто не голодный после такой дальней дороги?

   Ответы друзей он не услышал. С пригорка донесся радостный окрик, в березу, что стояла метрах в десяти от них, полетел увесистый чурбан дерева. Местные соловьи и черный дрозд с недовольными криками взмыли в небо. “И нечего тут рассаживаться, чье хозяйство?” – донеслось до путешественников.

   – Им тоже досталось, – заметил Ушик.

   “А нечего…” – раздалось совсем близко. С пригорка к ним летел какой-то земляной шар. Так бы сходила лавина в горах! Но снега тут не было.

   – Да это же Храбрый Ушик! – воскликнул Рыжий Ушик и ринулся ему навстречу.

   Столкнулись они где-то посередине. Молодая лавина и чуть постарше! Ух, и гомону было! Больше чем от птиц!

   – Белок с вами нет? – спросил Храбрый Ушик, когда все подошли.

   – Брось, отец. Видишь же, нас только четверо, – успокоил его сын.

   – Вижу. Но эти мелкие грызуны стащили в прошлый раз весь мой запас орехов! Куда вот им столько?

   – Зима долгая, – заметил Нарциссус.

   Старый гном мотнул головой так, что длинная борода со свистом разрезала воздух. Но он вдруг вспомнил что-то и замахал руками:

   – Идемте же, ждет нас Слушно Ушко! А кроме того, покажу вам нечто такое, отчего ваши ноги врастут в землю!

   – Пап, снова?

   – Да, да! – засмеялся тот. – С днем появления тебя на свет!

   – А вот и вы! – радостно выскочила с большой накренившейся норки крепкая гномья женщина. То была как раз мама Ушика. – Ждала вас, ждала, и наконец дождалась!

   Все обнимались, целовались, не могли нарадоваться. Папа продолжил, обращаясь к Слушно Ушку:

   – Вот я и говорю, какой он был, когда только мы соединили наши сердца, и он, как сильный могучий побег, выкарабкался с земли-матушки! Помнишь, Слушно?

   – Как же не помнить! Хоть и прошла почти сотня лет, но помню как сейчас!

   – Папа, мама, со мной же друзья и жена, ну, что вы, как с маленьким?

   – Гляди! Засмущался! – хохотал отец. – А ведь с этой самой вот земли появился! Тут твои корни! Тут наши сердца растаяли от любви, и капля той смешалась с воздухом, водой почвы, с глиной и песком, с солями, с останками растений и животных, которые жили тут до тебя! Ты все это впитал, и вот – гляди на него! Вот каков удалец! Коренастый, крепкий! Настоящий гном!

   Сколько они простояли так у входа в родительскую нору – никто не считал! К чему время, когда сердцам так радостно от встречи? Первым спохватился Рыжий Ушик:

   – А ты говорил, что будет сюрприз?

   – Да! Еще какой! Помнишь наш дом?

   – Еще бы.

   – Какой он?

   – Надежный, уютный, домовитый.

   Слушно Ушко обхватила себя за бока и довольно глядела на сына.

   – Да не то, – возразил отец, – тесный! А теперь-ка, заходи!

   И он подтолкнул сына вовнутрь. Едва Рыжий Ушик ступил в родные края, как обомлел. В самом деле, дом было не узнать!

   – Ну, проходите, проходите же все, – командовал Храбрый Ушик, – а то буду трубить в горн сбор!

   Все тут же зашевелились. Горн его хорошо слышать издали, но вблизи можно оглохнуть!

   – Рассаживайтесь, сейчас подадим нашу похлебку. Слушно, неси же скорей, будем кормить детей!

   Мама засуетилась, споткнулась о дубовый табурет, на лету себя перехватила, помчалась на кухню, принесла блюда.

   Все сидели за столом и дивились!

   – Вот это да! – восхищалась Пышно Обоняшка.

   – Какая красота! – вторил ей Нарциссус.

   И только Рыжий Ушик сидел и одними глазами выражал всю радость, что охватила его до глубины души. Ведь он помнил с детства родной кров. Как тут вся семья ютилась, как делили друг с другом быт. А теперь! Отец посрезал толстые глыбы земли по краям землянки, подпер все дубовыми могучими сваями, навесами, сколотил такие конструкции, которые позволили расширить жилое пространство раза в два, если не больше! А часть места, куда они выходили, чтобы дышать воздухом, идущим через узенькое отверстие в потолке, расширилось теперь до того же места соседей, как бы соединяя друг с другом два дома.

   – Они были не против, – подытожил Храбрый Ушик.

   Так они сидели, уминая вкуснейшую похлебку, вспоминая дни прошедшего года. Рыжий Ушик все любовался. Словно его дом подменили. Так уютно было, так спокойно. Все разместились, не толкая друг друга. Никто никуда не спешил.

   За окном тихо-мирно опускалось солнышко. Последними лучами оно заглянуло в открывшееся оконце (теперь дерн легко отодвигался в бок, и вся природа снаружи была как на ладони), согревая своим теплом и без того теплую дружескую родню.

   – Здесь всем и выспаться есть где! А завтра в путь? – предложил Храбрый Ушик.

   – Мы – за! – согласились все.

   Соловьи и дрозд сели на ветки напротив. Вечерняя песнь разливалась по лесу. А где-то за листвой выглядывали мордочки белок. Они тоже слышали атмосферу праздника!