Дверь и труба

Дверь находилась в узком коридоре между верандой и гаражом, а те в свою очередь были частью дачи, где проводили лето тётя с мужем и сыном и куда мы с мамой и папой приехали погостить на несколько деньков в июле. Наш приезд совпал с днём рождения тёти. Взрослые предались радости застолья, а потом всю неделю торчали на песчаном пляже Финского залива. Мы, дети, тоже любили купаться и бегать по бережку, но в тот день мы жаждали приключений - мы надеялись раскрыть удивительную тайну комнаты, в которой, по мнению моего двоюродного братишки, обитало привидение. Мой маленький кузен рассказывал, что за дверью, ведущей в подвал, по ночам творится нечто странное: оттуда слышатся стоны и что-то там зловеще постукивает. Я считала идею о привидениях нелепой, была уверена, что боязливый братишка почерпнул её из кино, которое мы вместе с ним смотрели накануне и в котором главным пугалом было привидение, живущее в подвале дома. Короче говоря, как уважающая себя мудрая второклассница, в призраков я не верила. Ну а сама я думала, что в подвале хранятся деньги. И моя убеждённость зиждилась на случайно подслушанном разговоре мамы и папы. В нём папа сетовал, что неприлично так часто брать деньги в долг у мужа тёти, а мама отрывисто парировала фразой: «У него денег столько, что в самосвал не влезут». И вот, попав на дачу к родственникам, я удивилась отсутствию кучи денег. Тут же логично предположила: деньги в подвале. Правда, мой двоюродный братишка уверял, что деньги хранятся в банке, но я только посмеялась и сказала, что нет таких банок, в которые влезает огромная куча денег, которая не помещается в самосвал. В общем, мы решили разрешить наш спор с помощью детального исследования места.
 
    Дверь не представляла собой ничего выдающегося: прочная, с облезшей краской, а ещё там была тугая, тронутая ржавчиной задвижка. Над дверью имелся выключатель, чтобы зажечь свет в подвале, но шнурок болтался так высоко, что я не могла до него дотянуться. И уж тем более не смог бы его достать мой братишка, который был на пару лет младше меня. Но наши намерения были серьёзны, и, вооружившись фонариком, найденным в гараже, мы начали опасное путешествие в кромешную тьму.  Спуск по ступенькам, коих насчиталось семь, проистекал медленно: впереди шла я с фонариком в руке, а маленький спутник боязливо волочился за моей спиной и для верности держался за ткань моего платья. Я тоже как-то быстро утратила уверенность и залихватский настрой: а вдруг во тьме действительно сидит злобное привидение и поджидает детишек, которых обязательно зажарит на ужин? Фонарик потряхивало в руках, и его луч беспорядочно гулял в тёмном пространстве. Но, преодолев страх, мы всё же достигли каменного дна. И обнаружили вовсе не то, что ожидали увидеть, - вокруг был лишь хлам. Маленькая комнатка и разный хлам: ломаные стулья, прогнивший матрас, настольная лампа, люлька – ни денег, ни призраков. Мой трусоватый родственник вздохнул с облегчением, а я чуть-чуть расстроилась: ну должно же быть что-то загадочное в месте, выглядящем снаружи как хранилище тайн! А ещё мальчонка начал доказывать, что я проиграла спор, потому что денег в подвале нет. «Призраков тут тоже нет», - резонно возразила я. И получила в ответ рассуждения на тему, что призраки частенько невидимы. «Ах так! – не на шутку разозлившись, воскликнула я, - ну давай, посиди тут, вдруг они появятся!». Я вырвалась из мёртвой хватки братишки и стремительно убежала вверх по ступенькам. Очутившись в коридоре между верандой и гаражом, захлопнула дверь и щёлкнула ржавой задвижкой. Мой нахальный спутник остался в темноте один. Через несколько мгновений послышался испуганный плач. Ещё через несколько секунд деревянный хруст. А потом новые рыдания и шум падающих предметов: вредный мальчишка тыкался в темноте наугад, пытаясь найти выход. Моё злорадство сменилось жалостью. А бедолага отыскал-таки лестницу и, всхлипывая, потопал наверх. Громкий стук, и «Настя, Настя, выпусти меня, тут страшно!» - донёсся голосок с другой стороны двери. «Ты признаёшь, что в нашем споре ничья?» - спросила я с гонором школьной учительницы. «Да-да, а может, ты даже выиграла…» - всхлипнуло изнутри подвала. «Ну хорошо», - сказала я и, чувствуя себя отмщённой, протянула руку к задвижке. Но… Моя рука застыла. И виной тому стало странное ощущение. Оно родилось за какой-то крохотный миг. Удивительное, необъяснимое удовольствие. Я вдруг почувствовала, что нет на планете человека важнее меня, что в это мгновенье я управляю всем и всё подчиняется мне. Земной шар перестал вращаться вокруг оси, он вращался вокруг меня – маленькой, слабой, но имеющей во власти нечто важное – дверную защёлку. Лёгкое усилие – и мальчик, запертый в подвале, получит свободу. Он обнимет меня и будет благодарить за спасение из жуткой темницы. А если я не совершу простое движение, он останется там, внизу, и будет умолять выпустить его наружу. У меня имелся выбор, и от моего выбора зависело всё. Я, кончено, была слишком мала, чтобы облекать чувства в мысли, но наслаждение, которое я испытывала, говорило яснее любых логических форм. Оно как бы спорило с воплями запертого малыша - спорило тихо, украдкой. Оно сковало мою жалость, но породило какую-то причудливую смесь эмоций. И эти эмоции охватили меня, я как будто погрузилась в воду. Вода не тянула вниз, она нежно обволакивала, она томно шептала непонятные, но безмерно сладкие уху слова. Вместо того чтобы отпереть дверь, я прижалась к ней. Мягко поглаживая шершавые доски, чувствовала, как в глубинах души растёт нечто странное, но приятное. Двоюродный братишка тем временем отчаянно рыдал и колотил в дверь. Та содрогалась, и каждый новый удар отдавался у меня внутри, заставлял удовольствие растекаться по всему телу. Удовольствие росло и росло; оно так сильно пульсировало в венах, что из моих лёгких вырвался тихий стон.  Ничего не осталось – только удовольствие и закрытое отверстие дверного проёма.

    Так продолжалось недолго – минуту или две. Могло бы, наверное, и дольше, но с пляжа вернулись взрослые. Услышав громкий стук и плач, они мгновенно кинулись в коридор и застали меня обнимающей деревянную дверь. Пленника сразу выпустили, меня отчитал мама. Тётя вообще сказала, что я злая, озорная девочка и что у меня вместо сердца ледышка. Мама сразу же бросилась меня защищать и сказала, что не надо клеветать на ребёнка из-за сущей мелочи. Они принялись ругаться, а я всё стояла около двери в надежде удержать внутри себя то странное чувство. Не получилось: всё ушло. Мама и тётя переругивались ещё около часа, двоюродный братишка не разговаривал со мной весь вечер, но на утро всё забылось. Снова взошло июльское солнце, и все мы направились на пляж, где купались, смеялись и даже пели. А потом папа и муж тёти обследовали подвал и выяснили, откуда брались пугающие звуки. Сливная труба. Старая сливная труба.