Бурная слава. Часть вторая. Репетиции. Глава 6

Глава 6. В которой прошлое, настоящее и будущее перемешиваются, а Нонна варит варенье

Я уже говорила, что Нонна - третья жена Стрешнева, а Кира - единственный мужчина в ее жизни. Их роман начался в театре, конечно. И как это бывает, совершенно неожиданно для обоих. Прямо на сцене.

Оба относительно молоды. Ей – 25, ему – 39. Нонна -  юная, тоненькая, кудрявая Джульетта, а Кира – кровавый, безжалостный Тибальт. Спектакль в самом начале. Бал в доме Капулетти, на котором, по версии Шекспира, главная героиня должна оценить достоинства Париса, но вопреки таковым, воспылать страстью к Ромео.  Вот Нонна - Джульетта танцует со своим кузеном Тибальтом - Кирой. И тут, как говорится  - ОНО!!! То ли Кира абсолютно случайно обнял свою «сестренку» чуть крепче, то ли Нонна приблизилась к сценическому братцу тоже не нарочно, чуть менее родственно, но  только воздух между ними вдруг задрожал, заискрился, и через неделю в Кирином паспорте появился третий штамп о браке, а Нонна, задыхаясь от любви и волнения, надела тонюсенькое обручальное колечко.

Абсолютно счастливые они переехали в крошечную комнатенку, предоставленную театром. Там в полной нищете, но обуреваемые страстью  они прожили пять счастливейших лет. Потом папа Нонны вытащил все свои накопления и купил молодым маленький домик, куда Нонна с Кирой въехали уже родителями вечно орущей и очень болезненной Варьки.

Домик был  старенький, топился углем, никаких удобств не предполагал, но гордо дымил трубой крошечной баньки.

- Кирочка, как-то тут…малокомфортно, - жалобно протянула Нонна, ища взглядом раковину, чтобы вымыть кричащий сморщенный комочек.

- Нонка! Не дрейфь! Это пока! Через год дворец стоять будет! А сейчас – и так сойдет! – беспечно махнул рукой Кира, плюхнулся на продавленный диван и захрапел.
Надо сказать, что Кира, прежде чем побежать за Мельпоменой, освоил целую кучу рабочих специальностей и, примени он их на практике, через год-другой на этом месте действительно стояла бы усадьба, крепкая и функциональная.
Прошло 17 лет. Домик из старенького превратился в ветхий. Стены с трудом держат постоянно протекающую крышу, подслеповатые окна при сильном порыве ветра жалобно стонут, пол местами просел, и тянет земляным холодом, ворота спасают от падения две доски, неизвестно где найденные Нонной и вбитые ей же в землю. Банька и малюсенький сарайчик – давно уже просто груда сваленных, сгнивших досок, футуристической кучей возвышающаяся над Нонниным аккуратным огородиком.
В основном Кира царит на кухне. Там у него стоит самогонный аппарат, компьютер, дедовское кресло и стол, заваленный хламом, убирать который Нонне строжайше запрещено! Под столом полчища пустых пивных бутылок, ночью ими позвякивают мыши.  Кира над всем этим сидит в трусах, с трудом помещаясь в кресле. В пухлой ручке у него бутылка пива, взгляд устремлен ввысь в эмпирии, где находятся ответы на вопросы философского масштаба.

- Нон, мне кажется, или Кира похудел? – как-то спросила я подругу.

- Представляешь,  пиво перестал пить и даже не ест после шести.

- А чего это? Заболел что ли?

- Ёл, если у него вес, как у слона, конечно, заболел! Брюхо скоро колени сломает!
 
- Ну, он прямо всерьёз взялся. Раньше его диеты заканчивались через два дня.

- Ой, не сглазь, - Нонна плюнула через плечо.

Кира действительно упрямо худел. Больше всего меня поразило, что он вдруг начал тягать гантели, и, раскопав на чердаке уже порядочно ржавенький советский эспандер, очистил его и стал заниматься. Это было не просто не похоже на него! Это был нонсенс!

Однажды мы с Нонной пришли к ней в перерыве между репетициями и увидели Киру с молотком в руках, он деловито обшивал лысую дверь дерматином. В руке у него молоток, в зубах крошечный гвоздик. Не вынимая его изо рта Кира процедил:
- Ну и чё вы застыли? Не мешайтесь тут!

Мы действительно стояли, замерев. Я - от изумления, а Нонна, судя по выражению её лица - от страха.

- Я говорю, идите в дом, неча под ногами болтаться, - важно, сквозь гвоздик повысил голос Кира.

- Мы сейчас одно и то же видим?  - спросила я Нонну.

- Глупое бабьё… – Кира любовно приладил гвоздик к нужному месту, - Ну и хрен с вами!

И звонко зацокал молоток.

С того момента, как мы увидели изрядно уменьшающегося Киру за домашней работой, прошло ещё несколько месяцев. Он все более стал походить на мужчину в возрасте, а не на мультяшного персонажа. Ел вареную говядину и гречку, позволял себе только пару кусочков черного хлеба в день, матерился на гантели, как мог, неистово растягивал эспандер. А дверь стояла обшитая, сверкая шляпками дверных гвоздей. Все это было удивительно, странно, из ряда вон!  Причина всех этих перемен оказалась банальной, но всех повергла в шок.

- Ёл, ты можешь приехать?

- Да, конечно.

- Прямо сейчас.

- Хорошо. У тебя все в порядке? Мне показалось, что ты плачешь.

Я забеспокоилась. Часы показывали одиннадцатый час вечера, в такое время Нонна обычно ложится спать.

- Нет, я ржу! – как-то уже совсем странно сказала Нонна, - Приезжай.

Я схватила такси, и через пятнадцать минут уже входила в падающие ворота, стараясь не задеть доски, которые их держали. В домике горел свет, в обеих комнатах и на кухне. Заново обшитая дверь была настежь распахнута.

Нонна стояла у малюсенькой электрической плитки  и яростно варила варенье. От таза шел дурманящий вишневый аромат. Ноннина рука не переставала скрежетать по металлическому дну, помешивая райское кушанье

- Чё тут у вас?

- Вероник, он ушел, – ответила Нонна, не двигаясь с места.
 
- Кира! Привет! – крикнула я, – Кто ушел?

- Кира. Ушел.

- За пивом что ли? Диета закончилась?

- Нет. Совсем.

- Совсем?

- Ну, от меня.

- А ты что делаешь?

- Варенье варю, видишь, - Нонна сосредоточенно смотрела куда-то вглубь красной кипящей вишни.

- Погоди, Нонн! Кира ушел от тебя?!  Из дома?! Куда?

- К бабе какой-то…

- К бабе???? – Кира был для меня кем-то вроде брата, отца, дедушки, мне было сложно даже в фантазиях наделить его мужскими качествами.

- Представляешь? – Нонна засмеялась в голос. Я не знала, как реагировать.

- Та-ак, а где Варька?

- У родителей. Нет, ты представляешь? – повторила Нонна сквозь смех – Он! Ушел! К бабе! Но это не все!

- Не все?

- Он ей дом строит!

- Как… дом строит? - Я перепугалась.

- Руками блин! Этот урод семнадцать лет держал меня с ребенком в куче говна, а сейчас… - Нонна стала отдельно выкрикивать слова, - Он! ЕЙ! СТРОИТ! ДОМ!

- Подожди, Нонн! Это он тебе сказал? Про бабу? И про дом? – эта информация просто не могла уложиться в моей голове.

- ДА! Да, Ёлочка! Лично! Пришел и сказал: «Нонка, ты не поймешь, но вот так, я ухожу, у меня вторая молодость! А с тобой я совсем старый стал!» Вот так, бляха муха!

- Нонн…

- Понимаешь, я здесь, в дерьме этом захлебывалась двадцать лет, а у этого козла в жопе молодость вдруг засвербела!

- Нонн…

- Знаешь, что сказал?! Что это я превратила его в жирную тушу, потому что перестала видеть в нем… Внимание! Сексуального мужчину! Каково?! Сказал, чтобы я его вещи приготовила и компьютер, он завтра явится и заберет! Щас, мой зайчик, я те приготовлю! – Нонна  открыла окно, стала сгребать со стола мужа весь хлам и выбрасывала все это во двор на улицу. – Ты будешь смеяться, но мне не баба обидна, пусть спит хоть с  пьяным ежом! Если может! – в окно летели Кирины рыболовецкие снасти, - Он ей дом, блять, строит! Дооооом! Это ленивое говно пятьдесят лет всё только ломало, а теперь строит дом! – вслед за снастями летели мешки с бутылками, - А у меня крыша течет! А у меня ворота падают! У меня воды горячей нет, потому что гребаный водонагреватель сломан! Сломан! Понимаешь?!
 
Я стояла, как вкопанная, и смотрела на Нонну. Она наполняла мешки для мусора тем, что завтра наш блудный муж должен был забрать, и бросала в окно. Я слушала. Я понимала, что нужна сейчас только для этого и больше от меня ничего не нужно. Только стоять, смотреть и слушать.

– Как так, Ёл?! Как?! – Нонна схватила монитор от компьютера.

- Нонн, может, комп пощадим??

- Ага!! Щас!! Как же!!! Хрена ему, он же у нас молодежь теперь, пусть на новый зарабатывает!!  Гнида жирная!!! Я в драных трусах ходила, из десяти шкур вылезала, не мешала ему пиво лопать и глаза в этот гребаный экран пялить!! А он дом пошел строить, гад!!! – Нонна удовлетворенно кивнула головой, услышав за окном звук разбитого монитора. - Ну-ка, помоги мне!

Я поняла, что Киру ждет большое разочарование.  Мы подняли системный блок и выбросили его в общую кучу за окно.

– Пошли! – Нонна устремилась в сени, вытащила канистру, поболтала ей в воздухе. – Отлично -  Хватит!!

- Нонн, если ты подожжешь, это все завоняет капец как!!

- Ничего!!! – Нонна сделала кучу более оформленной и плескала по ней бензином. - Я привыкла за двадцать лет вонять!!! Если бы не соседи, я и хибару эту спалила бы нахрен!! Нет, ты посмотри на него!! Старый пер!! А все туда же!!! Все, хватит!!! Давай зажигалку! – сказала Нонна уже спокойно.

- Может не надо? Вдруг полыхнет…

- Там вон бочка с водой. Ты не представляешь, сколько лет я мечтала всё это дерьмо спалить.

- Но тут не всё…

- Но зато самое любимое, - Нонна садистски улыбнулась, пнула по разбитому компьютеру, чиркнула спичкой, и через секунду все ценное имущество Кирилла Григорьевича Стрешнева горело в прямом смысле синим пламенем.

Я смотрела на Нонну, Нонна - на пылающую кучу. Она  будто не чувствовала жуткой вонищи, которая поднялась от плавящейся техники.

- Ой, а варенье  то!!! – как-то очень бытово спохватилась она, - Ёл, ты стой, смотри, чтоб не кинулось, куда не надо. Я помешаю, пойду.
И ушла. Мешать вишневое варенье.

Я смотрела, как корчились в огне пластиковые поверхности Кириного компа, как морщились ботинки, исчезали прямо на глазах какие-то резиновые пробочки, пластиковые ёмкости, источая невероятную вонь. И сквозь весь этот смрад упрямо прорывался тонкой струйкой волшебный вишневый дух.

Новая молодость??…Не знаю… Я сочувствовала своим ровесникам, всем тем, кто почему-то решил, что молодость придет со свежим любовным приключением. Молодость никогда не придет. Ни к кому. Она всегда просто - ПРОХОДИТ. Рядом с нами, но мимо нас, беспечно нашептывая, что «ещё масса времени впереди»… Молодость не любит расчета, презирает любую практичность. Молодость – странная штука. Её сладость порой кружит голову. И в такие моменты мы хотим казаться старше и опытнее, пытаемся разбавить её сладкую нугу размеренным дыханием, спокойной походкой, и высмеиваем друг друга за порывистость.

 Но вот - раз, два, три -  и никакой сладости как не бывало, и жизнь вообще теряет какие-либо вкусовые качества. Пресно всё. Всё. И только иногда ноздри вдруг  дрогнут, почуяв давно забытый нежный вишнёвый запах. Но к этому моменту, как правило, уже нельзя есть вишнёвое варенье. Диабеты, гастриты, изжоги  - против. «Раньше надо было наслаждаться»  - едва слышно дохнет на тебя  молодость летучим ароматом. - Вчера ещё было можно, а сегодня уже нельзя??!! – возмущаешься ты. – «Так-то, дружок» – насмешливо шепнёт молодость, унося с собой последнюю струйку вишнёвого воздуха.

И ты начинаешь искать, ловить, принюхиваться к людям, которые еще носят на себе летний вишневый запах. Запах молодости…

И мне стало жаль Киру. Так я стояла поодаль от тлеющей кучи. Чтобы поменьше чувствовать вонь, я закурила. Потом плеснула воды. Кирин скарб испустил последний вздох, а я пошла в сторону кипящей вишни.

- Все?  - спросила Нонна, зацепив ложкой и пытаясь попробовать горячую вишенку.
Я кивнула.

- А что за баба то?

- Вот знаешь – просто ноль интереса!! Просто ноль! – Нонна презрительно фыркнула.

- Ну, ты видела её??

- Больно надо!  - вишня была горячая и обжигала Нонне рот, – Пусть забирает сокровище!

- То есть, ты не знаешь, кто?

Нонна в ответ затрясла головой.

- Ну, и чего делать-то будем?

- Варенье варить и есть, – Нонна запила водой вишнёвый вкус, - А теперь спать пошли!

На следующее утро мы собирались на работу, как обычно. И только все ещё воняющая куча во дворе напоминала, ЧТО произошло. Как ни в чём не бывало, мы направились на работу.
 
Только мы переступили порог, услышали неестественно вежливое:

- Здравствуйте, девочки!!! – сразу стало понятно, что вахтерша тётя Люда всё знает. А с ней и весь театр.

- Нонночка, как у тебя дела? 

- Как всегда, тётечка Людочка, - Нонна твердой рукой взяла ключ от нашей гримерки и направилась вверх по лестнице.

Тётя Люда не унималась:

- Все хорошо?? А Кирюша  где?? Репетирует сегодня?? – спросила она у Нонниной спины

- Тётя Люда! – я схватила её за руку.

- А? – взгляд был невинен и чист.

- Тётя Люда! Прокляну, – строго сказала я.

Тётя Люда стрелой метнулась за вахтерский столик.

- Да я ничего такого, Вероника!! Я вообще не в курсе! Я просто спросила, как там, что.

- Тётя Люда.

- Молчу!

На репетициях пахло взрывом. От Нонны прямо электрические разряды шли. Она стоически выносила утешения, дружеские похлопывания и поглаживания, мол, «что ты, доля наша бабская такая».   Бабки прямо таки поселились у нас в гримерке:

- Нонночка, как же так??!! Как же ты просмотрела???!! Ой, беда-то какая!! – причитала Комическая Старуха.

Нонна молча примеряла бесчисленную бижутерию, предназначенную для спектаклей.

– Галя!! Ну как же так! – Алексевна всплеснула  усохшими детскими ручками.
Прекрасная моя Гала грациозно мяла в тонких пальцах сигарету.

- Да насрать на него!  Мужики, чего с них взять. Пошло оно все на хер, Нонка!

- Как же ты теперь одна то, госссподи!  - не унималась Алексевна. – Она, наверное, молоденькая, сейчас все к молоденьким уходят!

- Ага. Несовершеннолетняя. 17 юных лет! - брякнула я и не в силах больше слушать вышла.

Конечно же, Нонне все эти сочувствия очень хотелось пресечь каким-нибудь трехэтажным выражением, я бы именно так и поступила. Но не Нонна. Она вежливо принимала всё это коллективное соболезнование. Позволить себе крик, нецензурщину она не могла, и от этого атмосфера накалялась еще больше.

И к вечерней репетиции воздух дрожал от всеобщего напряжения. А пришедший на репетицию Кира, его многократно умножил.

- Нонка, я за вещами заходил, не нашёл… - Кира старался не смотреть  на Нонну.

- Не нашёл?

- Ну.

- А они сгорели. Случайно. Все, – Нонна невозмутимо откусила яблоко.

- И компьютер? – ужаснулся Кира.

- Угу.

- Нет…

- Да, любимый! Да! Ты у нас теперь молодожен, новый купишь.

- Как ты могла??!!!!! – голос Киры был полон печальной укоризны.

- Это, оказалось, не сложно…- Нонна улыбнулась, и мне стало страшно от её спокойного тона.

Именно таким, мне кажется,  в период великих сталинских репрессий говорили:  «Расстрелять. Уведите».

 Прозвенел  звонок на репетицию, и мы все двинулись в сторону сцены. Репетировали «Сказку о царе Салтане». Кира,  потрясённый  надругательством над его нажитым добром, с чувством восстановленной справедливости выкрикивал из-за кулис голосом подло обманутого Салтана: «И царицу, и приплод, тайно бросить в бездну вод!!»
И, столкнувшись с Нонной за сценой, прошептал:

- Сволочь ты все-таки, Ноннка! Я для тебя все!!

Нонна презрительно пожала плечом, и пошла играть очередной эпизод.

-  Я тебе дверь сделал, а ты… - вслед ей яростно шептал опечаленный Кира.
 
- Ты волна моя, волна!! Ты гуллива и вольна, – жалобно взывает Нонна-царица, «заточённая в бочку».

Я  в это время сижу в зале. Я - злобная подлючая «сватья баба Бабариха», и мой кусок еще не скоро. Я вижу, как по лицу моей подруги пробежала судорога.

- Плещешь ты куда захочешь! Ты морские кам-ни то-чишь! – губы у Нонны задрожали, но голос тверд и звонок. - Топишь берег, ты, земли! Подымаешь корабли!! - Нонна вдруг закрыла глаза, - Не губи, ты, нашу душу!! – эта фраза прозвучала почти шепотом.

Пауза. Замерло всё. Даже кресла в зале поняли, что сейчас будет страшный скандал. В этот момент заслуженная артистка республики, ведущая артистка театра города С. Нонна Стрешнева из поруганной кроткой царицы превратилась в  простую брошенную женщину средних лет, страшнее которой, как известно, нет ничего на свете.

- Так ты мне дверь сделал, любимый?? – сказала она в кулисы. - Спасибо тебе, что ли сказать??!! – за кулисами стояла звенящая тишина. – Поблагодарить тебя надо??!!

Кира сделал ошибку. Вместо того, чтобы тикать оттуда пока цел, он вышел на сцену, изрядно постройневший, держа в руках царский посох и как-то не к месту царственно,  выпалил:

- Чего ты при людях-то, ну?? Чего позориться-то, ну??

Нонна издала какой-то странный утробный звук, как будто вдохнула слишком много воздуха.

– Ну-ка, иди сюда, гадёныш! Сюда иди, тебе говорят, - и танком двинулась на мужа.
 
Тот неуклюже дёрнулся в одну сторону, потом в другую, и неловко тихонечко стал продвигаться мимо Нонны в сторону зала. Нонна так же тихонечко шла за ним. Она была похожа на кошку, готовую к прыжку.

- То есть, я теперь с дверью, счастливая должна быть, да??
 
- Ноннка…

- То есть, двадцать лет у меня вместо дома была фронтовая фотография, а теперь ты обшил вонючую дверь дешевым дерьмом, и я во дворце оказалась, так??!!

Кира пятился от Нонны все быстрее..

- То есть, двадцать лет ты сидел на моей шее, – Нонна ребром ладони так ударила себя по шее, что я подумала, не отлетела бы у неё голова.

- Двадцать лет,  пардон муа, дорогие коллеги, даже трусы себе не мог купить!! Я кормила твой самогонный аппарат, чтобы ты тут себя богом виноделия чувствовал!! Бахус чертов!!

Кира побежал по залу.

– Дионис недоделанный!! – Нонна прыгнула на Киру сверху, уронила его на пол  и принялась молотить его кулачками, яростно крича – А теперь ты у нас, значит, градостроитель!! Архитектор!!

Кира поднялся и на удивление быстро скользнул в проход между креслами.

- Иди сюда, сказала!!! Вот тебе твоя дверь!! – Нонна подобрала брошенный Кирой тяжелый посох несчастного Салтана, и, скользя между сиденьями, колошматила мужа там, где могла достать.

Кира, как сайгак, сигал между рядами, обнаружив просто невероятную прыть и ловкость. Нонна не отставала, и посох всё-таки настигал неверного супруга.

Вся труппа  какое-то время находилась в оцепенении. Всегда выдержанная, вежливая, невозмутимая Нонна, и вдруг такое…Тем временем, она все-таки догнала Киру, и посох молотил уже без промаха.

- Помогите!!!!! – истошно завопил несчастный. Мы, как по команде, сорвались на выручку.

- Лёха! Окружай!! – кричал Дуб.

- Не ломай посох!! Это ценный реквизит!! - орал Гриша.

- Окружаем все! – Петенька воинственно обозначил рукой территорию окружения.

-  Я - сзади, ты - сбоку! – крошечная вёрткая Алина скакала прямо по спинкам кресел, пытаясь ухватить взлетающий и опускающийся на Кирину спину посох.

- Вызовите скорую!! – это Алексевна.

- Себе вызови, дура!! Тебе сказали, окружай!! – рявкнула моя Прекрасная Гала.

- Хочешь убить его – окей, но давай после премьеры!! – басил Стас. Он ползал по-пластунски в самом эпицентре Нонниного гнева, безуспешно пытаясь поймать орудие мести и, увертываясь от ударов, адресованных уже в его адрес.

- Я ногу подвернула!! Аня, помоги мне подняться!! – Маша Ветрова скорчилась от боли, где-то за спиной у Алексевны.

- Я боюсь!! – пищала Анечка.

И только Гнойный Глист Лёвушкин стоял у стены, закрыв глаза, погрузившись в благородное безразличие.

А Нонна всё молотила Киру. От  царского посоха отлетали в разные стороны стразы, изображающие драгоценные камни,  от Нонны – проклятия, накопившиеся за двадцать лет семейной жизни, а от Киры – жалобные вопли.
 Все кругом орали, пыхтели, визжали, матерились, плакали – ну,  как есть, настоящий сумасшедший дом.

Наконец, крошечная Алина издала первобытный охотничий вопль, изловчилась и прыгнула сзади на Нонну. Шест выпал. Нонна упала на Киру. Сзади на Алину, непонятно зачем, навалился почти двухметровый Стас, на него  с диким визгом сиганула утратившая страх Анечка, за ней, как по команде, прыгнул Лёшка. Алексевна и Галя ползали снизу, стараясь подальше убрать посох, но их тоже засосало в общую кучу.

-Ногаааааааа!!! Ногу сломали!!! – заорала куча предсмертным голосом Маши Ветровой. 

- Бабок пощадите!! –  я и  Гриша  пытались вытащить за ноги старух из вопящей шевелящейся массы.

- Галю не задави, тварюга!! Это кто тут бабки??!! – откуда то снизу визжала Алексевна.

- Надька, сволочь, юбку опусти!!

- Люди!! Будьте же гуманны!! – закричал Петенька текстом какой-то роли.

Наконец, наступила тишина. Куча развалилась сама собой. В самом её низу без движения лежал несчастный, так хотевший помолодеть Кира. Никто ничего не говорил, все только тяжело дышали, открыв рты.

Первой поднялась Нонна. Она молча пошла через зал, поднялась на сцену и ушла за кулисы. Мы смотрели ей вслед, замерев в каких то нелепых позах, кто на четвереньках, кто - лёжа на полу, кто верхом сидя на кресле…Тишину нарушало лишь наше дыхание, тяжёлое и отрывистое, как после гонки. Только Нонна скрылась, мы зашевелились, ожили, стали тереть ушибленные места, тихонько матерясь себе под нос. Никто не уходил в ту сторону, куда скрылась Нонна, все направились к выходам из зала, через которые обычно выходят зрители.

- Ну, всё. Всё. Завтра я не встану. У меня перелом точно.

- Я, надеюсь, посох ещё можно реанимировать.

- Алин, ты крикнула, как то так..феерия какая то.

- Ну, Нонна огонь, конечно!!

- Господи! Что ж делается.. .Семья ведь… Надо как то помочь…

- Ой, иди на хер. Тоже мне мать Тереза нашлась. Сами разберутся.

- Я бы накатил сейчас, ей богу.

- Ооооххх…Толпа…Стадо…

- Стас, я там пиджак  в зале оставил, можешь забрать?

- Окей.

Все ушли. Кира сидел на полу, прислонившись к стене. На лбу у него прилипли несколько отскочивших от посоха страз.

- Вероника…Подожди! – я остановилась.- Коленка болит.- пожаловался он.
Я подошла села рядом, опершись о стену.
– И спину чего то заломило…- вздохнул Стрешнев. – Ой, и щёку поцарапала…

- Кира…

- А?

- Иди в жопу.

- Ааа…- Мы помолчали. – А у меня ликёр вишнёвый есть…Хочешь?

- Хочу. А где он?

- Да вон, куртка моя висит на кресле, в кармане бутылочка.

- В кармане??

- Ну понимаешь, я Нонке принёс - думал, вы выпьете, перетрёте о том, какой я козёл, и она не так злится будет…

 Театр уже опустел. Свет горел только на сцене, а мы сидели в полумраке зрительного зала, и пили из горлышка вишнёвый ликер.
 
- Ёл, чего мне делать, а?

- Не знаю, Кира. – я, действительно понятия не имела, как поступают в подобной ситуации.- Пошли отсюда.

Кира кряхтя, охая и стеная, поднялся и тяжело побрел к выходу.
По дороге домой я вспомнила, что посох остался лежать в зале на полу. На нём уцелел только один искусственный камушек, неестественно красного цвета, похожий на круглый вишнёвый леденец.

Я знала, что Нонна сейчас стоит у плиты и варит варенье. Мне виделось, как поднимется над тазом пар, как кипит светло-розовая пена, слышалось, как возмущённо и обидчиво скрипит ложка по самому дну…