Глава 40. Чувство неотвратимости

Во двор вышла бабушка, ласково взглянула на Ивана, и это, в сочетании с впечатлениями раннего утра, только что родившимися в нем, наполнило душу еще большей радостью. «Радоваться нужно и надеяться на лучшее! — вдруг решил он, словно и не сам это подумал.— Радоваться не по-книжному, искусственно, а находить свет в своем сердце и освещать им все вокруг, все мелочи и подробности дня».

Бескрайнов, как это с ним бывает, умилился до такой степени, что готов был бесконечно слушать все бабушкины поучения. Он подошел к ней, обнял и поцеловал в щеку.

— Что за телячьи нежности? — спросила она, но в голосе ее от неожиданного поступка Ивана была некоторая расте-рянность и нескрываемая доброта.

«Любит она меня, несмотря ни на что,— подумал он. Бескрайнову сейчас захотелось по-детски во всем подчи-ниться ей и слушать, как ему нужно жить. Но он тут же от-махнулся, не преминув отметить: «Не долго же я забавлялся этой мыслью, чувствуется прогресс…» Довольный собой Иван взял велосипед и, сопровождаемый удивленно-доброжелательным взглядом бабушки, покатил на прогулку.

Бескрайнов ехал и думал об Анастасии, о том, что она девушка развивающаяся, то есть, окончательно еще не со-стоявшаяся. И он сам еще в развитии находится, признался себе Иван. В этом случае все зависит от силы духа. У кого она слабая, но есть сильное желание чем-то или кем-то об-ладать, то такой человек старается больше казаться перед другими. У кого посильнее — старается и меняться, то есть быть в какой-то степени, и казаться, ибо не дотягивает до планки. «Если мы с Анастасией будем вместе,— думал Бес-крайнов,— то, скорее всего, я буду первым типом пока, а она вторым и для меня ведущим. Смирюсь ли я с этим?»

Мимо проплывали знакомые пейзажи. Было хорошее солнечное утро. Иван представил себе, что они с Анастасией муж и жена, и засомневался. А с другой стороны, образ ее притягивал его к себе, как магнит. Что же делать? Просто быть другом он не может, тянет его к ней все сильнее. Но представить себя ее мужем тоже не получается… Бескрайнов начал вспоминать все свои разговоры с Анастасией, ее слова, жесты, взгляды, ее лицо,— все, что связано с ней.

«Это может длиться бесконечно,— подумал он,— Нужно что-то делать. Буду равнодушен к ней, а там как получится!»

… Так в раздумьях Бескрайнов не заметил, как подъехал к дому. И, едва слез с велосипеда, столкнулся с Настей. Та вздрогнула, увидев Ивана.

— Ты куда-то идешь? — спросил он.

— Да, нет. Так, хотела выйти к берегу…

— Давай прогуляемся. Я только поставлю велосипед.

— Хорошо.

Когда Бескрайнов вышел на улицу, Анастасия была уже у реки. Он подошел и, забыв все, что решил буквально пять минут тому назад, легко обнял ее за талию и поцеловал в щеку. Настя отстранилась, и во взгляде ее смешались стро-гость и любопытство одновременно. «Как она хороша и та-инственна, и как сильно притягивает меня,— подумал Иван.

— Ты боишься меня? — спросил он.

— Нет, но к чему это все?

— Совсем ни к чему?

— Думаю, что нет…— ответила она, но в голосе ее зву-чала неуверенность.
Бескрайнов отметил этот момент про себя и понял, что это доставляет ему удовольствие. Он бросился к растущим недалеко ромашкам и, нарвав букет, протянул его Насте.

— Спасибо. Ты угадал, я люблю ромашки…

— Мне захотелось сделать тебе приятное.

— Мне приятно.

— Настя, ты хотела бы иметь человека, с которым могла бы постоянно делиться мыслями, чувствами и, не замечая ни времени, и ничего вокруг, сидеть и разговаривать, может быть, ночь напролет? Человека, который понимал бы тебя даже тогда, когда молчишь?

— Кому не пожелаешь, чтобы рядом был такой человек?

Иван набрал полную грудь воздуха и, выдохнув, сказал: — А хочешь, я буду для тебя таким человеком?

«Да разве можно решать волевым усилием то,— подума-ла Настя,— что должно возникнуть само. Таким человек должен быть сразу — или он есть, или его нет! А не так…»

— Вот что я заметила в тебе, Иван, ты хочешь сразу все или ничего!

— Похоже ты права, Настя…

— Да не похоже, а точно!

— Согласен… Но я же могу меняться с твоей помощью.

— Можешь…— ответила она и опустила голову.

«А вот интересно, смог бы он жить, как христианин: лю-бить других, не прегрешая против этой любви даже в мело-чах, даже тем прощать, кто обижает, не думать о материаль-ном больше, чем о спасении души? — вдруг подумала Настя, вскинув на Ивана взгляд.— Да нет, не смог бы! Ему, видно, до этого еще далеко. А чем он тогда лучше других?» — Анастасия поправила воротник своего того самого синего платья и уже спокойно посмотрела на Ивана.

— Настя, может быть, ты боишься, что я не смогу изме-ниться?

— Во-первых, я не боюсь, с чего мне бояться? Во-вторых, я не священник и не духовник…

— А если я начну меняться… Нет, если я изменюсь?..

— Вот тогда и посмотрим!..— она засмеялась и, весело поглядев на него, отвернулась, давая понять, что продолжать разговор на эту тему не хочет.

— Ты знаешь, Иван, мне что-то подсказывает… По-моему ты ищешь в женщине идеал. Нет, не идеальную жен-щину, а именно идеал. Сознанием ты понимаешь, что идеала нет. А вот подсознательно…  ищешь. В этом, мне кажется, трагедия, разлом души. Так никогда ты ни к чему не придешь и никого не найдешь.— В голосе Анастасии при последних словах прозвучало ярко выраженное сочувствие.

— А ты, Настя, сама не ищешь идеал?

— Я? Нет, идеала я не ищу, но уже знаю, какими чертами характера должен обладать мой избранник.

— Идеальный мужчина?

— Мы сейчас с тобой впадем в софизмы… Не идеаль-ный, а православный по своей сути.

— А разве православный и идеальный это не одно?

— Отец Сергий говорил, что православный это тот, кто, сравнивая себя с Евангельскими заповедями, признает свое несовершенство и невозможность стать лучше без помощи Спасителя.

Бескрайнов внимательно посмотрел на Анастасию, но ничего не ответил. Лицо его выражало задумчивость. Это полностью соответствовало внутреннему состоянию, ибо он в эти минуты усиленно пытался понять, а смог бы он вот так сравнивать себя с какими-то правилами, эталонами и, самое главное, потом пытаться приблизиться к какому-то идеалу? С одной стороны, Иван вроде бы сомневался в таких своих способностях, а с другой, ему нравилось, что это будет про-исходить, благодаря помощи, и не чьей-нибудь, а Бога, хотя он и не представлял себе вполне, как это будет.

Думая так, он отмечал в своем сердце движение к Насте, она ему очень нравилась, особенно такая, окрыленная.

«А как быть с тем, что любовь слепа? — спросила себя Анастасия.— Ведь многие любят не за что-то, а иногда даже и свою противоположность?.. Но это, скорее всего, влюб-ленность, страсть, что угодно, но только не любовь. Насто-ящей любви не может быть между людьми, не имеющими ничего духовно общего. Поэтому, когда исчезает принимае-мое ими за чувство, возникает желание убежать друг от дру-га, куда глаза глядят». Анастасия жила в ожидании того, что как бы схоронилось до поры до времени в завтрашнем дне. Это могло незаметно подкрасться сзади и закрыть ей, как в детстве, глаза руками. Такое ожидание было в ней не без-рассудностью, не глупостью, она понимала, что может по-встречаться даже с непосильной трудностью в жизни. И не-кое интуитивное чувство близости и неотвратимости какого-то поворота не покидало ее.

Бескрайнов понимал, что Анастасия духовно выросла. «Вот так молчунья! Молчала, молчала, а в это время как развилась. Интересно, благодаря беседам с отцом Сергеем или как-то еще?» — подумал он, но спрашивать не стал.

© Шафран Яков Наумович, 2020