Тамаркины мытарства 24

На  Эдика завели уголовное дело: документацию изъяли, счета арестовали, стройки заморозили… Одна проверка сменяла другую и у каждой возникали подозрения на нарушения, что влекло за собой новые проверки и скрупулёзные расследования. Он ежедневно уходил с раннего утра и возвращался поздно вечером уставшим и раздражённым.  Светка дни напролёт безвылазно сидела дома и не находила себе места в переживаниях за мужа. Тамара, видя весь этот их семейный бардак, настояла на том, чтобы молодые вернулись под родительский кров.
Теперь всю свою заботу и внимание Тамара обрушила на Светку. Она поспешала с работы домой, чтоб скорее накормить беременную дочь и вывести на вечернюю прогулку. Если в будни её опека ограничивалась несколькими часами, то в выходные бдительный присмотр начинался, как только Эдик выходил из дома, и не ослабевал ни на секунду весь день до его возвращения.
Выписавшись из больницы, ощутил себя Серёга каким-то невидимым глазу существом, которое передвигается по квартире, ест, пьёт, смотрит телевизор, ложится спать рядом с женой, но его никто не замечает. С зятем он практически не пересекался, тот приходил только переночевать. Тамарку так поглотила беременность дочери, что для неё вообще всё и вся престало существовать. Светка же всеми силами пыталась спрятаться и высвободиться от тугих пут материнской заботы.
Серёга, запросто, развалившись на диване перед телевизором, пил пиво с бутербродами,  лузгал семечки, а иной раз и ланчевался вторыми блюдами на застеленном газетой стуле. Без проблем приходил домой затемно, засидевшись у Палыча или с мужиками в гараже. И в туалете хоть кроссворды разгадывай, хоть «Капитал» Маркса читай, ни кто тебя не хватится, не подгонит, покуда кому не приспичит. Как-то курил на скамейке с незамужней, молодой соседкой, так Томка проскочила мимо, не обратив на них ни малейшего внимания, чем повергла его в крайнюю степень изумления! Затевая стирку, Тамара, молча, собирала по углам носки мужа, так же молча, быстренько заметала крошки возле дивана, мимоходом ставила на полку для обуви его ботинки… Без слов убирала нож оставленный Серёгой на кухонном столе! Из-за забытого на столе ножа, бывало, затевались нешуточные скандалы, потому как народная примета гласила: «Нож на столе — это к ссоре».  А в приметы Томка верила безоговорочно и видимо во избежание ссоры всякий раз устраивала грандиозную ругань. Теперь ему начинало казаться: уложи он средь бела дня в постель постороннюю бабу, жена просто не обратит внимания или пропади он из дома совсем, так его и не хватятся.
Лишь однажды, когда укладывались спать, задала ему вопрос:
— Как думаешь у Эдички всё совсем плохо?
— Хотели бы сделать совсем плохо, так сразу бы закрыли или давно бы в лесу корни нюхал,  — успокоил её Серёга. — Не те люди, чтоб волынку тянуть, а вот показательно выпороть  за строптивость, чтоб другим неповадно было… без этого никак невозможно, иначе уважать перестанут. Знай на кого тявкнул. Сказали серьёзные дядьки нельзя — значит нельзя. Наперёд наука будет.
— Может и обойдётся, — вздохнула Тамарка, повернулась на бок и тут же засопела сонным сапом.
По душе пришлась Серёге такая житуха, только знал он, что не выдержит Светка этого всеобъемлющего  материнского пригляда, да и никто бы не выдержал. И этот страшный для него час пробил.

Нелёгкая выдалась у Серёги рабочая неделя, а в пятницу и вовсе пришлось пахать до глубокой ночи, чтоб начальство не выдернуло работяг в субботу. Переодевшись в чистое, сели они с Палычем в бытовке за дощатый, обтянутый линолеумом стол и неспешно, с перекурами, раздавили «малька» под горячий, «по-купечески» заваренный чай. Попал Серёга домой часам к четырём утра, быстренько ополоснулся под душем, и не успела голова коснуться подушки, как провалился он в черноту глубокого сна. Так не успел разоспаться, как хлопнула входная дверь — ушёл Эдик. И немедля соскочила с кровати Тамарка, накинула халат и побежала на кухню. Захлопал дверцей холодильник, загремел стол-поднос посудой…
— Ма-ма-а-а! Ещё семь утра, дай спокойно поспать! — орала Светка.
— Ты перекуси, да и спи дальше, а я тебе телевизор тихонько включу, там как раз передача для молодых мамочек идёт, — убеждала её мать.
— Я не хочу есть! Не хочу смотреть телевизор! Пожалуйста, отстань от меня!
— А ты через «нехочу». Скушай виноградика, яблочко — аппетит и разыграется, — настаивала неугомонная мамаша.
— Можно сначала я проснусь?!
Серёга нехотя вылез из-под одеяла, натянул спортивки и, откинув занавески, посмотрел в окно на пустынную улицу. Галдёж в Светкиной комнате не умолкал. Он оделся, бросил в пакет хлеб, кусок колбасы, сунул в карман колоду карт и пошёл в гараж. Лёжа на топчане, Серёга слушал приёмник и листал пожелтевшие, сморщенные страницы подшивки журналов «За рулём» (их выписывал и бережно собирал ещё его отец). К десяти начали подтягиваться соседи по гаражам.  Расписали пару раз в «Тыщёнку». Фома выиграл около шестисот рублей, тут же сгонял в магазин и принёс две бутылки водки. Не был сегодня Серёга расположен к питию и потому, отдав пакет с хлебом и колбасой мужикам на закусь, побрёл домой. Погода стояла мерзопакостная: ночью мело, утром же метель переменилась на пасмурность и плюсовую температуру: гололёд, снежная каша, сырой, холодный ветер с мелким, что пыль дождём. Видать от этих погодных перепадов и настроение было таким же серым и унылым.

Продолжение: http://proza.ru/2020/06/10/1825