Любите книги... Часть третья...

ГЛАВА ВТОРАЯ
Исторический роман или историческая проза

«История жестоко наказывает тех, кто истории не знает…» (Валентин Пикуль)
Я думаю, что большинство из вас согласится с вышеприведёнными словами. Действительно, историю необходимо знать для того, чтобы не повторять прошлых ошибок и в какой-то мере учиться предвидеть и анализировать будущие события.

  Всегда наказывая тех,
Кто постоянно ей пренебрегает,
Она помеха для невежд,
Своей истории они не знают,
Погрязнув в ворохе проблем,
И наступая всё на теже грабли,
Им не уйти от острых тем,
И  не избавится от голой правды,
История всегда права,
Она не терпит лести и обмана,
Пройдя с годами сквозь века,
Правителей карает беспощадно,
На стыке нескольких эпох,
Развеяв лживой пропаганды хлам,
Она подводит свой итог,
  Всё расставляя по своим местам…

         Итак, история расставляет всё по своим местам, поэтому её необходимо знать. Читая исторические романы, можно почерпнуть много интересных и полезных мыслей, и, именно эти мысли во многом проливают свет на те проблемы, с которыми сегодня сталкиваются люди, живя в России. Свой обзор я хотел бы начать с романа Алексея Толстого «Пётр Первый» Эта книга читается достаточно легко. Не зря я сам прочитал её несколько раз и нашёл для себя там много интересных высказываний, которые проливают свет на сегодняшние проблемы. Например, несколько полезных мыслей я для себя выделил из диалога, произошедшим между Петром Первым и английским купцом: «Пусть его величество молодой государь не сердится, если я скажу, что в России много дурных и не полезных законов. О, хороший закон—это великая вещь! И у нас есть суровые законы, но они нам полезны, и мы их уважаем…» Дальше на вопрос Петра этот иностранец обратил внимание на закопанную заживо, чуть ли не по середине улице, зимою женщину, которую решили казнить таки жестоким образом за то, что она в порыве гнева убила своего мужа. «Ваше величество, --спросите у этой несчастной, что довело её до ужасного злодеяния, и она, наверное, смягчит ваше добродетельное сердце… Я кое-что слышал и наблюдал в России… Жизнь русской женщины в теремах подобна жизни животных… какой пример для будущего гражданина, когда его мать закопана в земле, а затем бесстыдно повешена за ногу! Вильям Шекспир, один из наших сочинителей, трогательно описал в прекрасной комедии, как сын богатого итальянского купца из-за любви к женщине убил себя ядом… А русские бьют жён кнутами и палками до полусмерти, это даже поощряется законом… Когда я возвращаюсь в Лондон, в мой дом, моя почтенная жена с доброй улыбкой встречает меня , и мои дети кидаются  ко мне без страха, и в моём доме я нахожу мир и благонравие… Никогда моей жене не придёт в голову убивать меня, который с ней добр…» Как много в этом небольшом диалоге можно найти мыслей на современные злободневные темы! Взять хотя бы пресловутый закон о домашнем насилии, который так много обсуждается в последнее время…
                Разговор с Петром Первым о России…

Мин Херц!* Сегодня пьян я от вина, И выгляжу немного неуклюжим, Да, я правдив—в том не моя вина, Хоть иногда и попадаю «в лужу»                Твоё Величество в Величии страны, В которой бестолковые законы, Людей отягащают без нужды, И постоянно создают препоны,                Россия—богатейшая страна, Но твой талант здесь никому не нужен, Заслуги не оценят здесь сполна, А сделают тебе лишь только хуже,                У вас не вор—так значит просто глуп, И честь у вас давно уже не в чести, А коль ты добрый—значит просто туп, И засмеют тебя потом до смерти,                Не в силах мусор разгрести, Порядок навести в своих уборных, Вы снова утопаете в грязи, Шикуя на огромнейших просторах,                Мин Херц! Пусть буду пьян я от вина, И выглядеть немного неуклюжим, Я правду высказал тебе сполна, И своё слово не нарушил…
               
                Вы, наверняка согласитесь с тем, что в наше время всё также актуальна тема воровства и коррупции, а также тема чистоты и мусора. На эту тему я также вспоминаю диалог, который произошёл между Петром Первым и волонтёрами во время посещения Голландии… «Сном на яву казалась эта страна, дивным трудом отвоёванная у моря. Здесь чтили и холили каждый клочок земли… Не то что у нас в дикой степи!... Пётр говорил волонтёрам, дымя глиняной трубкой на носу барки: -На ином дворе в Москве у нас просторнее… А взять метлу, да подмести двор, да огород посадить зело приятный и полезный—и в мыслях ни у кого нет… Строение валится, и то вы, дьяволы, с печи не слезете подпереть—я вас знаю… До ветру лень сходить в приличное место, гадите прямо у порога… Отчего сие? Сидим в великих просторах и нищие… Нам то в великую досаду… Глядите—здесь землю со дна морского достали, каждое дерево надо привезти да посадить. И устроен истинный парадиз…» Спустя триста лет после правления Петра Первого, когда я вижу мусор и грязь в местах скопления людей, а также за пределами городских окраин, мне тоже хочется задать такой же вопрос: «От чего сие?»
Важно отметить, что восемнадцатый век вошёл в историю не только правлением Петра Первого. В русской истории век «осемнадцатый»-это прежде всего век императриц. Начиная с 1725 и до 1796 года престол России, исключая короткие паузы, занимали одни женщины. Это произошло во многом благодаря тому наследию, который оставил после себя Пётр Первый. Своим законом от 5 февраля 1722 года Пётр отменил прежний порядок наследования престола прямым потомком по мужской линии, заменив его личным назначением царствующего государя. Отсутствием строго определённого порядка престолонаследия трон России был отдан на волю случая, и последующее время вошло в историю эпохой дворцовых переворотов.
                Императрицы...

                Виват Елизавета! Дщерь Петрова...
                Непредсказуем был итог борьбы за трон,
                Роскошным, непомерным и суровым.
                "Век осемнадцатый" в историю вошёл,

                Лишь в галереях на больших полотнах,
                Застыли образа румяных лиц,
                Ушла кровопролитная эпоха,
                И канул в лету век императриц,

                Век блеска, роскоши и фанфарона,
                Когда несчастный случай иль фавор,
                Мог стоить жизни или дать корону,
                И власть среди замученных персон...

                Виват, виват Екатерина!
                Достойный сильной женщины удел,
                Быть милосердной и всегда красивой,
                И быть готовой для любых утех,

                Лишь для несчастного забитого народа,
                Любая власть во всём всегда права,
                Она кнутом наказывает строго,
                А пряник от неё не стоит и гроша,

                То время никогда не повторится,
                Наследники остались не у дел,
                Ушли великие императрицы,
                И век тот быстро пролетел…

                Таким образом, хотя восемнадцатый век, особенно во времена Екатерины Великой, вошёл в историю для одних, как «век роскоши и блеска», для других , в особенности для людей из простого народа, это были нелёгкие времена. В подтверждении этих мыслей я хотел бы привести цитату из книги Валентина Пикуля «Фаворит» «Золотой век» Екатерины никогда не был «золотым» для простого народа. Если окинуть мысленным взором прошлое, увидим, что русских людей жизнь не баловала, постоянно требуя от них напряжения ума, нервов, мускулов. От поколения к поколению, от деда к внукам передавалось тяжкое наследие былых времён, осложнённое новыми проблемами, новыми нуждами. Прошлое никогда не исчезнет бесследно и, (оно) отражается в будущем, а всё, что не успели свершить пращуры, доделывали на Руси их потомки…» Именно периоду правления императриц я посвятил своё стихотворение «Варнак». Слово Варнак означает беглый человек или преступник. Таких людей, в то время было много на Руси, они пытались убежать от несправедливого обращения, от бесконечных податей и правежей в поисках лучшей жизни. Особенно это явление было распространено во времена царицы «престрашного зраку» Анны Иоановны и хорошо описано в романе Валентина Пикуля «Слово и дело»
                Варнак                Я родства своего не припомню, Всё хожу по земле не спеша, Вся рубаха забрызгана кровью, И в карманах моих ни гроша,                От царицы «престрашного зраку» До царя, что свободу нам дал, Жизнь, покрытая болью и мраком, Про которую мало кто знал,                Велика мать Россия, но всё же, Не для всех её дивна земля Процветают у трона вельможи, Да во власти продажный судья,                Эх, ты долюшка, чёрная доля, Да на ветер ушедшие дни, И на что мне теперь эта воля, Да остывшая горстка земли,                Я родства своего не припомню, Всё хожу по земле не спеша, Хоть всё тело и стонет от боли, Но не вырвана с корнем душа…
                Чем ещё запомнился «век императриц» Конечно же, эпохой «фаворитизма». Вот что по этому поводу говорится в книге Валентина Пикуля «Фаворит»: «Фаворитизм—явление для монархии закономерное, особенно в такие моменты истории, когда престол занимала женщина, да ещё не в меру темпераментная. Во все времена и во всех государствах фаворитизм извечно произрастал, как шампиньоны на кучах навоза. Россия не избежала этой участи. Но, пожалуй, только Екатерина Вторая превратила фаворитизм из явления постыдного, которое надо утаивать, в дело большой важности, открытое для всех, как стезя служебная, награждений достойная…

                Фаворит...

                Погасли свечи и завешены картины,
                В Таврическом дворце давно окончен бал,
                Ушёл печальным фаворит Екатерины,
                Его корабль так и не нашёл причал...

                В то время на Руси не так уж было тесно,
                Не мало было и талантливых людей,
                Но бюрократия, продажность и бесчестность,
                Похоронили много неплохих идей...

                Дворцовые интриги, смуты, лизоблюдство,
                Борьба за власть и подковёрная возня,
                Давали повод для безумных революций,
                За морем гнева шла кровавая резня...

                Увы! История нас ни чему не учит,
                На те же грабли, наступая вновь и вновь,
                Система власти спотыкается и глючит,
                И снова проливается людская кровь…


               
           К сожалению, история, действительно, ни чему не учит, и люди склонны допускать одни и те же ошибки. Например, в свете недавних событий, связанных с коронавирусом, мне очень импонирует отрывок из книги «Фаворит» Валентина Пикуля… «После службы в Успенском соборе Амвросий Зертис-Каменский угостил её (Екатерину) лицезрением микробов через микроскоп. Екатерина ужаснулась: -Откуда взялась мерзость такая? Епископ объяснил, что снял мазок с чудотворной иконы, зацелованной прихожанами, и получил видимый результат: -Пока Бог милует! Но случись на Москве поветрие какое, и образы чудотворные станут источниками заразы… -Вы об этом никому не говорите,-просила его Екатерина,-если бы Платон (на тот момент Патриарх) застал нас за микроскопом, нам здорово влетело от него за наше просвещённое кощунство… -А что Платон? Платон уже сам всё видел…»
Этот интересный диалог был основан на реальных событиях, произошедших во времена правления Екатерины, и эта история имела трагическое продолжение. Когда в Москве в 1771 году действительно произошла чума, вышеупомянутый Амвросий был забит до смерти толпой религиозных фанатиков. Вот что по этому поводу говорится в одном источнике: «Амвросий погиб трагической смертью, растерзанный толпою 16 сентября 1771 года у Донского монастыря при возмущении народа во время чумы, свирепствовавшей на тот момент в Москве. Причиной его убийства стало распоряжение запечатать короб для приношений Боголюбской иконе Божией Матери, а саму икону убрать—во избежание скоплений народа и дальнейшего распространения эпидемии…» Очень печально, что такие истории повторяются  и в наше время, когда религиозные предрассудки берут вверх над здравым смыслом. И снова на память приходятся слова Валентина Пикуля: «История жестоко наказывает тех, кто истории не знает…»
       Дальше я предлагаю моему читателю перелистнуть страницу истории, и перейти к девятнадцатому веку… Чем запомнился нам девятнадцатый век? Возможно, кому-то этот век запомнился Отечественной войной 1812 года, для кого-то восстанием декабристов или отменой крепостного права.  Для кого-то этот век останется, как «золотой век русской поэзии» благодаря таким великим поэтам, как Пушкин, Лермонтов, Тютчев и другие… В описании этого века я предлагаю обратиться к творчеству  Юрия Тынянова, к его известным романам «Кюхля», «Смерть Вазир Мухтара» и «Пушкин»

Душа поэта…                Душа поэта догорала,
                Как одинокая свеча,
                Не долго музыка играла,
                Для Кюхельбекера настала,
                Тяжёлая и трудная пора...

                Твой век надежд и начинаний,
                Застыл в холодном декабре,
                После потерь и ожиданий,
                В Сибири пропадал изгнанник,
                И узник совести своей...

                Остался ни кому ненужным,
                Как догоравшая свеча,
                Стоять пытался неуклюже,
                Во власти холода и стужи,
                Пока не догорел дотла...
                Хотел бы отметить, что в романах Юрия Тынянова очень хорошо передана атмосфера начала девятнадцатого века… Особенно ярко эта атмосфера выражена в романе «Смерть Вазир-Мухтара» с описанием последних лет жизни талантливого писателя и поэта своего времени Александра Грибоедова. «Бунт и женщины были сладострастием стихов и даже слов обыденного разговора. Отсюда же шла и смерть, от бунта и женщин… Людей, умиравших раньше своего века, смерть застигала внезапно, как любовь, как дождь…»

               
Величайшим казалось несчастье,
При отсутствии близкого друга,
Для людей увядающих раньше,
Наступала смертельная скука,

Изумление было фальшивым,
Повышение было занятным,
И в вопросе на терцию выше,
Раздавался здесь голос предвзятый,

А любовь была зла, механична,
Взгляд холодный, немного лукавый,
Раздувал ноздри смех энергичный,
На губах лишь оттенок кровавый,

Старый дом начинал обсыпаться,
И трещали по швам все колонны,
Ускользали финансы сквозь пальцы,
Как мельчайший песок сквозь ладони,

Тусклый свет проливался в оконца,
Одинаковы лица прохожих,
Снег искрился и таял на солнце,
Оставляя лишь сырость в прихожих,

Здесь расспросы теряли весь смысл,
И знакомые виделись мало,
Те, кто был, уж почти отреклися, А других уж почти не осталось…


       Для меня этот роман также оказался интересен тем, что он просто пронизан насквозь интересными фразами и деталями, которые мне было нелегко уловить с первого прочтения этой книги. Лишь после того, как это книга была прочитана мною три раза, я был немало удивлён насколько гениально точно Юрий Тынянов отразил события того времени, в том числе и саму смерть Александра Грибоедова.

Смерти не было...
Был простой заколоченный гроб,
Вдаль волы уходили размеренно,
И вода превращалась лишь в лед...

Смерти не было... Не было рая...
В одиноких персидских дворах,
Где-то там, на ступенях сераля,
Затаился весь ужас и страх...

Грязь и снег, словно смесь черно-белого,
Жизнь и время застыли в горах,
И разбитые части от целого,
Превращаются медленно в прах...

        Ещё одно стихотворение я посвятил жизни перебежчиков из Российской армии, которые на тот момент проживали на территории Персидского ханства, и даже занимали почётные должности при Персидской армии. Тынянов очень хорошо описал трагедию этих людей и всю нелепость ситуации, которая сложилась при попытках Грибоедова вернуть этих дезертиров на родину. На ту самую родину, по которой они сами немало скучали, но при этом хорошо понимали, что после  возвращения их «по головке не погладят»

Глиняные стены,
Тёмные оконца,
Скучно мне наибы!
Под персидским солнцем,

Мне б сейчас на волю,
В милые просторы,
Но, в родных угодьях,
Ждут меня оковы,

Где-то там Родная,
Схоронила счастье,
Во дворах сераля,
Принял я причастье,

Мне б коня, да сбрую,
Как поётся в песне,
Младость удалую,
Да, попутный ветер,

Где-то будет сеча,
Где-то кровь прольётся,
Снова из далеча,
Кто-то не вернётся,

Здесь совсем другая,
Боевая слава,
И земля чужая,
Нам уже не рада,

Сколько жить осталось,
В горе на чужбине,
Здесь я встречу старость,
И помру в пустыне,

И всё те же стены,
Тёмные оконца,
При дворе у шаха,
Мне служить не хотца!

К глубокому сожалению, у талантливых людей и писателей очень часто век оказывается не долгим. Юрий Тынянов ушёл из жизни очень рано, так и не закончив свой последний роман «Пушкин». Также печально, что Алексей Толстой не закончил свой роман «Пётр Первый», а Валентин Пикуль буквально умер за рабочим столом во время написания исторического романа «Площадь павших борцов. Именно этому писателю я и посвятил своё стихотворение «Ночной полёт»
                Ночной полёт… Бескрайний океан, Бушует в свете твоих мыслей, Ты—автор и бесстрашный капитан, Паришь над облаками белой птицей,                Твоя борьба и вечная любовь, Как бурный исторический роман, Остались недосказанность и боль, За всё, что вынес ты однажды сам,                О многом ты хотел бы рассказать, Но жизнь твоя, как прерванный полёт, И, не успев, о многом написать, Ты всё же смог нам передать урок,                И только недосказанность пера, Прервёт однажды сон и тишину, И чья-то лёгкая умелая рука, Восполнит временную пустоту…


Среди романов Валентина Пикуля хотел бы также отдельно выделить приключенческий роман «Три возраста Окини-Сан, в котором хорошо описаны события конца девятнадцатого и начала двадцатого века, и который оставил неизгладимое впечатление в моей душе…
                Я вспоминаю светлые огни Иносы, И лёгкий шум прибоя по ночам, Когда мгновения меня уносят, В далёкие прекрасные края,                Там, где любовь моя воспета, Вдали от дома, от родной земли, И восходящими лучами отогрета, В стране заснеженных вершин,                Я снова ощущаю сдержанные ласки, Твой чистый светлый лик и стройный стан, Прикосновенье рук твоих прекрасных, И имя чудное Окини-Сан,                Я слышу шум невиданных морских сражений, И мощный залп орудий по врагам, И гром побед и горечь поражений, Награды и следы от старых ран,                Закончился роман—печальная разлука, Навечно погрузившись в океан, В объятиях любви и в сладких муках, Прошли три возраста Окини-Сан…
               
Среди зарубежных романов, относящихся к этому времени, я хотел бы особо выделить роман Виктора Гюго «Отвеженные», в котором очень хорошо отражены приметы первой половины девятнадцатого века.
                Отверженные люди вне закона, Вне времени оторванных минут, Вне власти ускользающего трона, Освобождённые от времени и пут,                За гранью общепринятого смысла, Они полны печалей и тревог, К ним иногда доходят наши письма, Оборванные между длинных строк,                Пересекая точку невозврата, Уже не чувствуя уставших ног, Их чувства не находят адресата, Среди сумятицы больших дорог…