Тамаркины мытарства 36

К обеду Серёга заперхал, и в три ручья потекло из носа. Вечером нос окончательно заложило, голос осип, начало знобить, а сухое, свистящее доханье теперь болью отдавалось в груди. Серёга нашёл в аптечке аспирин, съел пару таблеток, попил крепкого, горячего чая и забрался в кровать, накинув поверх одеяла свою дублёнку. Его соседи ушли играть в карты к монтажникам, вернулись поздно, хорошо подвыпившие и ещё с полчаса балагурили, пока не улеглись. Всю ночь, чтоб ни кого не разбудить, задыхаясь, кашлял в подушку. Под утро закемарил и проснулся весь в поту. Выждав пока гуляки уйдут в столовку, быстро переоделся в сухое, вышел на улицу и попробовал закурить. От табачного дыма чуть не вырвало, закашлялся, выкинул окурок и пошёл к бульдозеру. Присел на гусеницу и стал дожидаться механика. Главное, чтоб ни кто не заметил, как он расклеился.

Мартынов шёл медленно, вразвалочку с недовольным видом, будто тащили его силком туда, куда идти не хотелось. Вокруг него кружил Середняк, пристраиваясь, то с одного, то с другого боку, то забегая вперёд и пятясь перед ним задом.
— Они всю ночь у монтажников квасили! Я на дальняк пошёл, а этот с утра пораньше уже похмелённый на улице рыгает. Не бритый, рожа помятая, за стену держится… Он ведь в таком виде кого-нибудь на гусеницы намотает, а вам отвечать! Убирать такого работничка надо. Правильно Пётр Андреевич?
— Посмотрим, Лёша, посмотрим, — хмуро отвечал Мартынов.
— Чего тут смотреть? Я с ним пытался говорить, так у него глаза, как у психа — смотрит и не понимает, о чём ему говорят. Вот все к нему, как бы, уважительно относятся, многие по имени и отчеству называют, а он, как маньяк Агафонову преследует! Вот помянете моё слово, когда он её изнасилует и где-нибудь прикопает. Вам придётся отвечать за то, что не отреагировали на сигнал.
— Если плохо прикопает…
— Это уже не смех! Он и вас, Пётр Андреевич, ни во что, не ставит, не уважает! Гоните его пока беда не случилась!

— Здорова, Сергей Викторович! — Мартынов протянул Серёге руку.
Плошкин привстал с гусеницы и пожал протянутую руку.
— Похмелялся утром?
— С чего? — еле слышно просипел Серёга и зашёлся глухим кашлем.
— Ясно. До работы тебя не допускаю. На бульдозер Балаша поставлю, хватит ему дуру гонять.
Середняк расплылся в довольной улыбке.
— Объяснишь, Андреич? — сквозь кашель выдавил Серёга.
— Что тебе объяснить?! — вскипел начальник. — Пять рыл подсобников укурились, пока этот герой, в одну харю коронку меняет! Довыделывался?!
— У них своя работа, они не обязаны…
— Лучше замолчи! Взрослый мужик, а как малолеток… В одной майке он бегает! Чего трусы-то не снял для полной гармоничности? Или там похвастаться нечем перед… Если до завтра не отлежишься повезу в поликлинику. И только попробуй сегодня показаться на улице!
— Передайте Балашу, что он сегодня работает на «комацу»! — крикнул Мартынов стоявшим чуть поодаль мужикам и скоро зашагал обратно к пиву и телевизору.
Помрачневший Середняк, застыв на месте, с нескрываемой ненавистью смотрел на своего личного врага.
— Ты, какой-то плохой дятел, глупый. Барабанишь не проверенную информацию… — просипел Серёга и снова зашёлся кашлем. — Начальство в заблуждение вводишь своим стукачеством, от дел отвлекаешь...
— Повтори, что ты сказал!
— Говорю, что тупой ты — спасу нет! Я вот реально напьюсь, ты меня вломишь, а тебе уже ни кто не поверит. Если бы сегодня промолчал, глядишь, я б через пару дней от воспаления лёгких загнулся... А благодаря тебе, дебилу, отлежусь и завтра, как огурец буду. Чё зены-то покраснели? Не иначе, как по большому, от переживаний приспичило? 
Лицо Середняка перекосило от этих слов, он сделал шаг к ненавистному Плошкину.
— Не, не, даже не думай, — Серёга поднял с земли кусок арматуры, — не расположен я сегодня к кулачным боям. Совсем настроения нет.
Бригадир остановился, осмотрелся по сторонам: десяток работяг с любопытством наблюдали  за происходящим… Никогда на этой работе не был он так унижен прилюдно! Его авторитет рассыпался на глазах. Если бы не арматура… то сейчас, при всех, растоптал бы, размазал эту полудохлую падлу. Такого случая может больше не представиться, а вопрос всё равно придётся решать…
— Очкуешь?! Ладно, потом разберёмся! — на показ прокричал Середняк, чтоб слышали все, кто находился поблизости. — Ты — покойник! Вешайся, сука!
Середняк готов был выть и грызть камни от бессильной злобы и от того, что Плоха был прав: ведь не пошёл бы он к докторам, не стал бы ни кому жаловаться на простуду и за два-три дня сломался бы на сквозняках окончательно и там уж… А теперь сам перед Мартыном обгадился, да ещё можно сказать своими руками эту тварь на лечение отправил...

Продолжение: http://proza.ru/2020/06/10/1861