Тамаркины мытарства 37

Серёга сидел за столом и, практически через силу задыхаясь и кашляя, курил.
— Ведь не лезет, а всё одно прёт в глотку это курево, — зайдя в комнатушку, по-стариковски забурчал Мартынов.  — Что за удовольствие?
— Привычка, — тихо ответил Серёга и затушил окурок в банке из-под кофе.
— Плохая это привычка. Я тут тебе лекарство принёс, — Пётр Андреевич поставил перед больным термос и бутылку водки. — Жена, когда на вахту отправляет, травы мне всякие с собой собирает. Я тебе заварил. Нальёшь в кружку, добавишь водки — пунш это такой. Пей горячим и сразу в кровать под одеяло. Понял?
— Понял.
— На кухне бульона куриного девкам заказал, принесут, как сготовят. Что вы там с Середняком решили?
— Разобрались — всё нормально. Хорошим парнем оказался. Мы с ним теперь лепшие друзья, — самым серьёзным тоном ответил Серёга.
— Ну-ну… — покачав головой, усмехнулся Мартынов. — Был у нас такой Коля Маз. Силища медвежья, да ещё и боксёр! Весёлый, работящий… — хороший парень, одним словом.  Только упёртый, вроде тебя… м-да-а… Вышла у него ссора с Середняком, да такая, что до драки. Струхнул бригадир, а оно и понятно, что привык тех, кто слабей мутузить, а которые отпор могли дать тех под увольнение подставлял. Маз не пьющий, не прогуливающий и в морду себе дать не позволял... тупиковая ситуация… м-д-а-а… Собрались мужики после работы, что-то там отметить, ну и Колька приложился за компанию… Не пьющий он, вот и замутило с пары стопок. Вышел подышать на улицу, а под утро его охранники с проломленной башкой нашли.
— Мёртвого, что ли?
— Живого, без сознания. В больнице откачали, на ноги поставили. Менты дело заводить не стали, да ни кто и не настаивал. Мало ли обо что пьяный удариться может? Только не пьяный он был, и удариться там не обо что... Всё одно пришлось уволить парня, сам понимаешь, что это ЧП.
— К чему ты это?
— А к тому, что если б не баба, вы бы и не схлестнулись: у Середняка своя работа, у тебя своя. Чем тебе Алка не угодила? Подженился бы пока стройка идёт: накормлен, ухожен, при бабе… чего надо? Не-е-ет, на молодую потянуло.
— Ни на кого меня не потянуло! Так… подсказываю, если что непонятно… трудно девушке здесь, как не в своей тарелке.
— Де-вуш-ка... Бабе под тридцатник, замуж сходила, а всё девушка, — с ехидной издёвкой проговорил Мартынов. — В нормальной она тарелке! С гонором девка, балованная: назло родителям из отцовского банка уволилась, на вред им замуж выскочила за не пойми что… И в эту командировку напросилась, наверняка, чтоб отцу свой характер и самостоятельность показать. Ей что, как наиграется, так в машинку запрыгнет и умотает домой, а ты здесь останешься и будешь разгребать, что наворотил. Не потянешь, Серёжа, всё одно подставишься или ночью на тропке споткнёшься... Будь она соплячкой малолетней, да дочкой, какой-нибудь буфетчицы, я бы  этого Середняка к ней на пушечный выстрел не подпустил… А, если этой не сиделось в тёплом офисе, приключений от собственных капризов захотелось, так пускай по грязи, по косогорам поскачет, задницу растрясёт, да от ухажёра побегает — ей только на пользу пойдёт.
Серёга усмехнулся, вытирая нос майкой приспособленной под носовой платок.
— Смеётся тот, кто в курсе дела. Мне её батька-живоглот с четверть века знаком. Середняк ни ухом, ни рылом, кому нерв поднимает и я помалкиваю. Пожалуется девочка-переросток папеньке и прощай Лёша... А, как Лёша полетит, так и за собой кого надо потащит. Я через эту девку всех зайцев поубивать планировал, а тут ты со своей заботой и половым недержанием. Отступился бы?  А я ваш спор мигом улажу, и работай себе спокойно.
— Что-то часто мне миллионеры попадаться стали, — задумчиво произнёс Серёга.
— Чего тебе попадаться стало?
— Миллионеров, говорю, развелось, плюнуть некуда.
— Баран ты, Плоха! Ей тьфу на эту карьеру, а ты из-за пяти минут удовольствия жизнь себе ломаешь!
— Может и не из-за пяти…
— Как с табуреткой разговариваю… Морда-то у тебя вся перебитая, тоже, поди, через баб?
— В криминальном районе жил, хулиганы часто били.
— Ну-ну! В общем, лечись и завтра, чтоб на работе был, как новенький.
— Спасибо, Андреич.
— Что мне твоё спасибо? Я не о тебе пекусь, а о себе. Мне надо, чтоб работа не стояла, а, если ты сляжешь, придётся ждать, пока тебе замену найдут, людей дёргать… Пунша выпей и водку спрячь, а то придут гаврики на перекур и… ну, ты понял.
Мартынов с искренним сочувствием посмотрел на этого упрямого, но чем-то симпатичного ему мужика и, тяжело вздохнув, проговорил уже на выходе:
— Нутром чую, что добром это не кончится. Не дашь ты мне спокойно до пенсии доработать.

Продолжение: http://proza.ru/2020/06/10/1862