Апокал. Рёв 84

ДАЖЕ  ФЮРЕР  НЕ  СМОГ  ОТВЕСТИ  ВЗГЛЯД!



Иллюстрированный вариант книги "Критика чистого чувства" смотрите и читайте:
- на авторском сайте Анатолия Бочкарёва   "Ревущаябочка.рф"
https://bo4ka-rev.ru

- на авторском канале А.А.Бочкарёва - в Яндекс Дзен -  "Ревущаябочка".
Статьи и нарративы из книг автора. С использованием документальных фото, картинок и анимации.
Источник изображений: https://images.yandex.ru



                *    *    *


В НОЯБРЕ 1941 года, в пик военных удач, когда немцы уже казалось были в состоянии без проблем начать делёжку огромного восточного пирога, обдирать несметно богатый Русланд как липку, один из важных функционеров штаба и управления «Ольденбург»
доктор (он же генерал) Нагель формулирует, в качестве первоочередной -  настоятельную необходимость
«покрывать насущные потребности восточных областей в промышленных товарах широкого потребления и в средствах производства. Чем больше мы будем поставлять в Россию продуктов повседневного обихода, тем больше мы сможем извлечь из неё сырья, чтобы тем больше была разница между стоимостями этого обмена, и тем быстрее мы выплатили свои военные долги». 
(Преступные цели -  преступные средства... с. 63).

РЕАЛЬНЫЙ ПОДСЧЁТ показывал немцам ещё перед войной и в первые месяцы начавшихся  преобразований, что для успешного возрождения восточных земель не может быть и речи об экстенсивном ресурсопользовании. Даже сюда, в ресурсы, предстояло только вкладывать и вкладывать. Чтобы получить что-то действительно существенное, что и не снилось местным мудрецам.
Генеральный оккупационный план «Ост» (28 мая 1942 года) по ряду своих пунктов отражает поистине нездоровую заботу и попечительство рейха об «окончательно завоёванных» восточных землях, своём «аграрно-сырьевом придатке».

Уже действовала в качестве полноправного закона дочерняя от него директива: «Отныне рейх рассматривает в качестве своей благороднейшей задачи превращение в кратчайший период этих областей в полноценные имперские области. Первейшей предпосылкой для этого является заселение сельских районов и создание здорового крестьянства». 
(Там же. с. 64).
НЕМЕЦКИЕ КОЛОНИСТЫ и русские фермеры должны были по идее новых перестройщиков стать полноценными и равноправными жителями таких областей и совместно вдосталь кормить Европу и мир.



ПАРАЛЛЕЛЬНОЙ, НЕОТЛОЖНОЙ ЗАДАЧЕЙ германские реформаторы видели гармоничную, действительную индустриализацию Востока, в частности, без большевистских изломов в сторону тяжёлого сектора, а достаточно равновесную, сбалансированную, подстроенную под промышленно развитую Германию индустриализацию.
Об этих планах, в частности, можно найти немало сведений в мемуарах бывшего начальника управления военной экономики и снаряжения при главном штабе вооружённых сил рейха генерала Г.Томаса.

ОСНОВНОЙ ИХ ЛЕЙТМОТИВ -  принятие решений об осуществлении колоссальных вложений в русскую экономику, широчайшие мероприятия по восстановлению промышленности на оккупированной русской территории. 
(Загорулько М.М., Юденков  А.Ф. Крах плана "Ольденбург"... с. 26).


Участник такого возрождения в Донбассе МАКАРСКИЙ пишет о «массовом дотировании» немцами различных предприятий и промыслов, о повсеместном нарождении кооперативов.
Он же рассказывает о промышленных предприятиях, состоящих даже из инвалидов и пенсионеров, которые не облагались никакими налогами вообще.   
(Макарский.  Немецкое  военно-административное управление в Донбассе... с. 106).

СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ Макарский и о чётко налаженном немцами производстве у арендаторов на так называемых «городских заводах», то есть, у владельцев частных предприятий арендного типа. При этом дотошной германской проверкой злоупотребления поначалу здесь практически не выявлялись.
Сохранившаяся тяжёлая промышленность, не подлежащая приватизации, была так же почти полностью восстановлена за счёт германских средств и модернизирована оборудованием и технологией, завезёнными из Германии и других стран Европы.
Началось строительство новых предприятий. Например, в районе северо-западнее Мариуполя немцы дополнительно запроектировали строительство современного, гигантского рыбоконсервного завода. 
(Там  же. с. 109).



ПОСКОЛЬКУ В ДОНБАССЕ мало производилось собственной сельскохозяйственной продукции, поэтому оккупационные власти принимали все меры по бесперебойному снабжению Донбасса продовольствием из остальных регионов захваченной России и других стран Европы.

К лету 1943 года в Донбасс, уже прифронтовой, стали прибывать из Германии крупные партии ещё и товаров широкого потребления (обувь, бритвы, мыло, кисти, косметика и т.д.). 
(Там  же.  с. 126).
НЕМЦЫ НАСТОЛЬКО были уверены в успехе своей операции «Цитадель» на Курской дуге и своём последующем новом прорыве на Москву, что позволили себе и такую огромную «гуманитарную миссию». Получилось же так, что словно специально под приход большевиков подгадали. Разумеется, немецкие товары пошли нарасхват. И сначала и потом, в качестве трофеев для Советской Армии.

Точных цифр вложений германского рейха в восстановление и реконструкцию промышленности России в  отечественных исследованиях найти конечно нельзя, как и точных величин взятого впоследствии в Германии самими большевиками по «спонтанным» репарациям.
Но так же, как в случае с Донбассом, существуют вспомогательные факты, по которым можно получить представление о масштабе такой деятельности в целом. К примеру, восстанавливая один только листопрокатный цех завода «Запорожсталь» оккупанты ввезли из Германии 35 станков и несколько прессов.

Лишь к самому концу оккупации, когда уже стал очевиден её исход, немцы свернули производство и вывоз резко возрос над ввозом. 
(Преступные цели -  преступные средства... с. 304).



САМИМ НЕМЦАМ подсчёты их вложений в восстановление и модернизацию промышленности, судя по всему опубликованному в советских трудах фактическому материалу на эту тему, давали основание надеяться, что в 1943 году металлургические предприятия Донбасса и Приднепровья дадут 1 млн. тонн продукции, а в 1944 году -  вдвое больше.
Это считался минимум, ведь до войны Украина давала 9 млн. тонн стали в год. Так что с полного, опустошительного нуля предстояло сделать очень много.

ОДНАКО ЗАХВАТЧИКИ просчитались и с первой же контрольной цифрой. 1943 год дал всего около 70 тысяч тонн стали вместо миллиона. 
(Загорулько М.М., Юденков А.Ф.  Крах плана "Ольденбург"... с. 349).
Если, конечно, верить авторам источника.
В любом случае это не говорит о загоне этого региона в планах немцев. Скорее о куда более серьёзном и опасном для них -  о тотальном саботаже, непрекращающихся диверсиях, особенно -  о чрезвычайно низкой производительности труда, наконец, об очень основательном характере разрушений, произведённых отступающими большевиками.



В ТЕХ ЖЕ ОТРАСЛЯХ, возможности восстановления которых считались более высокими, результаты закономерно достигались как будто лучшими. Но и это неточно. И это приблизительно. Цифры повсюду получались весьма «некорректными» прежде всего потому что требовали перерасчёта и новой технической пере-регламентации почти все производства страны. Большевистские же регламенты и подсчёты по германским меркам, разумеется, никуда не годились.

Сопоставлять немецкие цифры и большевистские и в самом деле практически невозможно (совсем «некорректно»), поскольку в основе лежали совершенно разные принципы, сам дух и цели их получения. Одно дело выявлять показатели в интересах управления и оптимизации производства, а совсем-совсем другое -  для того, чтобы прежде всего производить шумиху, угождать и рапортовать.

ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, существовал и ряд объективных показателей, которые достаточно было просто фиксировать, но которые всё же мало что говорят, если их соотносить, например, с довоенными. Просто вот такими они были. Примерно.
Действительно «корректно» скорректировать их, пожалуй, ещё не скоро представится настоящая возможность.
А может уже и никогда.



ПРИ НЕМЦАХ возрождение производства на мелких предприятиях шло быстрое, на крупных -  крайне замедленное. По отрывочным архивным отпечаткам и по валу навороченной полуправды можно конечно судить о масштабах того или другого, но опять же в самой общей мере. Именно приблизительно.
Главной заботой немцев оказалось освоение большевистских статистических фондов и отчётной документации, начиная с низовых звеньев. Следовало всё дотошно сверять, переподсчитывать, уточнять   
(Преступные цели – преступные средства... с. 240),
а потом в НОВОЙ СИСТЕМЕ КООРДИНАТ вырисовывать картину собственных деяний, которая германцам может быть что-то и говорила, но пост-большевистскому читателю практически уже мало что даёт.

К ПРИМЕРУ, с сентября 1941 года (начала оккупации) до мая 1942 года почти в 5 раз выросла численность работающих на заводе № 65 в г.Таганроге. Там было модернизировано оборудования на многие тысячи рейхсмарок, увеличено число станков в 4 раза, производительность труда выросла в 2 раза, примерно в 1,5 раза -  заработная плата   Так здесь было. Но это конечно просто штрих.
(Таганрогский филиал ГАРО.  Р - 619 с, оп. 1, д. 22, лл. 2, 3, 4, 7).

Всё же не слишком эффективные результаты политики быстрого экономического развития, необходимость чрезмерно больших капитальных вложений в промышленность, ещё более удручающие характеристики захваченного огромного разорённого хозяйства, выяснившиеся постепенно, по мере основательного ознакомления с ним -  привели к тому, что планы немцев в отношении будущего русских фабрик и заводов всё же менялись. Хотя и не слишком.



ПРАКТИЧЕСКИ ПОД КАЖДУЮ ФАЗУ воссоздания разрушенной экономики, под каждый следующий результат немцами выставлялась и следующая программа. Заранее и далеко планировать немного удавалось. Как бы Берлин ни подгонял.
Политические амбиции всех без исключения нацистских прорабов в России были последовательно и довольно решительно примяты «интересами крупного германского капитала», который просто не мог допустить разукрупнения, деконцентрации русского производства, тем более какой-нибудь мелкотравчатой «приватизации», махинации с «ваучерами», наподобие той, которую провёл в России полвека спустя некий Чубайс. 
За эту явную диверсию в экономике у рачительных оккупантов -  он что-нибудь весомое получил бы точно.
В диапазоне «Железный Крест — пуля в затылок».

САМИ ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ в России не слишком способствовали значимой «приватизации русской промышленности». Немцами никак не ожидалось и не планировалось
НИ «массового притока местного частного капитала» в промышленность (по причине его полного отсутствия),
НИ «частной инициативы» в этом направлении «хозяйничающих» здесь туземцев,
НИ даже попыток образования чего-то наподобие акционерных компаний национальной направленности и происхождения. 
(Преступные цели -  преступные средства... с. 242).

Наверно этим можно объяснить и многократно приводимый большевистскими авторами факт того, что немцы  уже в течение первого года пребывания в России, попробовав, постепенно перестали как-то системно реконструировать русскую промышленность, менять порядок и способ учётности, ГОСТы, ставки, тарифы и пр. и др. 
Даже в лёгкой промышленности, сфере обслуживания и сбыта. Оккупанты попросту смирились с существующей системой. Уж слишком жёстко она сложилась!



СВЕРХ-МОНОПОЛИЗАЦИЯ РУССКОГО ПРОИЗВОДСТВА казалась немецким реформаторам необыкновенно сильным его достоинством. На деле никто из них не собирался дробить русские заводы на мелкие цеха, мануфактурки и промыслы или, например, вместо тракторов и танков на Сталинградском тракторном гиганте мастерить какие-нибудь кастрюльки (как это стало потом, при нацистском преемнике Ельцине).
Что бы там кто из власть предержащих ни говорил, как бы ни завихрялся даже фюрер, -  а вся русская крупная промышленность должна была оставаться такой какой она уже была. В этой масштабной основательности было её самое важное достоинство.

Да, национал-социалистическая рабочая партия Германии всегда выступала против монополий. Против них она была и в России (как Наполеон против крепостного права). Но только не против крупного производства -  основы технологической цивилизации.

В начале 1942 года Гитлер ещё категорически отрицал необходимость создания или сохранения на оккупированных территориях России каких-либо негосударственных монополий. Но и в форме госсобственности -  монополизм также должен был знать свои пределы, играть по правилам и обеспечивать предельную управляемость русской экономики.

Не только о новых сверх-монстрах не могло быть и речи, но также и о мелких, дробных сегментах крупных производств. Они, не будучи единым целым, а только частью, просто не потянули бы серьёзное дело освоения Востока. Прежний сравнительно высокий уровень интеграции в производстве должен был обязательно выдерживаться.
Скатываться до мелко-феодального ремесленничества русской экономике никто не собирался дозволять. Никакой архаизации и натурализации! Такой бы она просто не вписалась в промышленно развитую, сверхконцентрированную и монополизированную Европу. 
(Пикер Г.Застольные разговоры Гитлера... с. 119).



ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ИНСПЕКЦИЯ «Митте» группы армий «Центр» ещё 20 октября 1941 года издала директиву, запрещающую открывать мелкие «монотоварные» магазины (для отдельных товаров), а также однопрофильные и маломерные мастерские и промыслы на базе больших и мощных производств.
Никаких малых предприятий из больших! Или даже на их основе.

Предпочтение отдавалось большим универсальным магазинам, многопрофильным, если и не слишком огромным, но непременно высокопроизводительным предприятиям, давно доказавшим свою эффективность на Западе. 
(Загорулько М.М., Юденков А.Ф. Крах плана "Ольденбург"...с. 173).


МЕЛКАЯ ПРИВАТИЗАЦИЯ отпускалась поначалу почти беспрепятственно только в сферу обслуживания (мастерские, ремёсла, ателье), лёгкую и пищевую промышленность (но не везде), на интеллектуальную область (частная практика специалистов).

Огромные комбинаты, заводы-гиганты, электростанции -  на всё подобное сразу же накладывали твёрдую руку германские сверхмонополии типа «Остверке», «Рейхсверке», концерна Флика, а также смешанные государственно-частные объединения, вроде широко известного ЦТО «Восток», которые и призваны были сохранить, по мнению фюрера, оптимальный уровень монополизированности восточной, русской экономики.

СЛЕДОВАЛО НЕ ТОЛЬКО СОХРАНИТЬ, но и один к одному прибрать к своим рукам, сделать собственностью рейха и монополий смешанных форм -  некоторые средние и мелкие предприятия основных и вспомогательных отраслей, обосновывая это потребностями централизации и мобилизации экономики в условиях военного времени
(так что всё-таки монополизировать нужно было и дальше и не только одной лишь государственной рукой).



САМИ НАЦИСТЫ и все последующие германские «фальсификаторы» истории всегда заявляли, что немцы никогда всерьёз не собирались допускать РАЗГОСУДАРСТВЛЕНИЯ крупной русской индустрии. Частнособственническим мелким и небольшим интересам они отводили вполне локальные, не ключевые в восточной экономике участки.

В то же время безусловен факт того, что берлинские реформаторы пытались и предотвратить захват какой-либо отрасли только одной своей имперской (или смешанной) сверхмонополией, то есть, нацисты не хотели в России и слишком высокого уровня монополизированности. 
(Преступные цели -  преступные средства... с. 242).

Разумеется, исключительно так, в лоб вопрос Берлином всё же не ставился: монополия или нет, а если монополия, то чтоб только немецкая, европейская, да ещё и не очень могучая. Лучше всего оказывалось ИГРАТЬ НА СТЫКЕ.
Это предпочтительнее для всех и всегда. Да и во всём. Потому что тогда остаётся возможность для маневра.


Удачнее переходных, смешанных форм, где сам чёрт ногу сломит, ещё никто не придумал.
Хорошо можно зарабатывать только на переходе форм, на их смешивании!
На самом деле для предпринимателей в России куда более полезны бесчисленные крыши и навесы, завалы и сеновалы, под которыми и в которых кто только не сможет укрыться, прежде всего от конкурентов! Разумеется, чтобы отсидеться и снова начать действовать! В иной форме и другим способом. То есть, более эффективно.

ПОЭТОМУ КРАЙНЕ ВАЖНО было создавать именно смешанные формы бизнеса или даже просто периодически менять вывески старым, почаще производить пере-регламентацию и хотя бы этим, но непременно обновляться.
Хоть это всё и суетные метаморфозы, однако крайне полезные. БИЗНЕС ДОЛЖЕН МЕНЯТЬСЯ ВСЕГДА! Производители немецких перестроечных работ в России это прекрасно понимали, поскольку не упускали из виду основную, конечную цель своих действий -  всё же добиться подлинной экономической эффективности страны.

Масштабы предстоящих дел всё чаще пугали оккупантов, уже готовых схватиться за голову. «Куда мы попали?!»

   
 
ОТЧЁТЛИВЕЕ МНОГИХ это выразил «нацистский Сперанский», госсекретарь третьего рейха Герберт фон Бакке ещё
1 июня 1941 года (материалы из «Папки окружного сельскохозяйственного фюрера»):
«Наша задача -  снова втянуть Россию в европейские рамки разделения труда -  осуществима лишь при условии ломки существующего в настоящее время экономического равновесия внутри Советского Союза. Таким образом, важно во всяком случае не сохранять существовавшее до сих пор положение, а сознательно порвать со всем тем, что было, и втянуть Россию в европейские рамки продовольственного хозяйства». 
(ГА  РФ. Р - 7021, оп. 148, д. 12, л. 17).

КАКОЙ БЫ НИ БЫЛА ЛОМКА СТРАНЫ, глобальной или локальной, она должна быть прежде всего функциональной и подчинена задаче ассоциирования с Европой, вливания в неё. Там уже неважно -  большими кусками та её съест или проглотит, не разжёвывая. Может быть станет понемногу отпивать, смакуя. Словно коньяк 1000-летней выдержки.
А может и вправду захватит сразу всё. Если не подавится.


НЕ СЛУЧАЙНО ЖЕ неукротимый рейхсмаршал Геринг изобрёл для этого новые формы приватно-государственных монополий в России -  это и ЦТО «Восток», это и Общества или компании с ограниченной ответственностью, например, Горнорудное и металлургическое общество БХО. 
(Загорулько М.М., Юденков А.Ф.  Крах плана "Ольденбург"... с. 155).

ФОРМАЛЬНО ЭТИ ОБЩЕСТВА имели обязательного опекуна, мега-крышу в виде имперского правительства или предприятия-учредителя достаточного уровня -  концерны, тресты. Под покровительством такой крыши любой бизнес почувствует себя хорошо и всегда будет развиваться, особенно если умная власть ещё и даст налоговые послабления.

          

ПРАКТИЧЕСКИ НЕВОЗМОЖНО БЫЛО НАЙТИ ни одного европейского предпринимателя, который бы и тогда процветал сам по себе, и вообще сколько-нибудь лично заметен был (тем более, в малиновом пиджаке крутого одиночки ходил).
Все-все они -  под мощными навесами, хорошо укрытые от малейшей непогоды. Так просто не подставятся. И ни одного голыми руками не возьмёшь. Утюг к пупку не приставишь. По голове твёрдым не дашь.

А вот некоторые русские -  те да, те рты пораскрывали и на ПОЛНЫЙ САМОПОДСТАВ -  шасть на улицу, на панель, в россыпь, поштучно. Трясти вдруг распухшей мошной. Золотыми брюликами и цепями. Поэтому там их и ждало нечто похуже партизан или подполья.
Это была совершенно первобытная «борьба за существование». Похлеще обычных издержек «первичного накопления капитала». Под усмешки оккупантов, бесстыдно наблюдающих за стравленными ими недочеловеками.
Победившим -  положительное подкрепление. Для образования полезного условного рефлекса.


ЧАРЛЗ ДАРВИН, будучи вполне арийцем, своей авантюрной теорией «естественного отбора» давал очень и очень большие авансы грядущим «общественным скотоводам» нацизма. С его-то нелёгкой руки всё и началось. В том числе и в России.
Социальный дарвинизм и евгеника архиепископа Мальтуса -  вот исконные «источники и составные части» нацистской биополитики, руководствуясь которой арийские господа отправили на тот свет сотни тысяч «неполноценных людей». И управляли оставшимися в живых. Выводили из них нужные им породы человеческих особей.
Признанные мастера общественного скотоводства сами рулили ЕСТЕСТВЕННЫМ ОТБОРОМ среди унтерменшей.
И по сей день рулят. Заместо «господа бога».

На Востоке, в России у них получился ещё и мастер-тренинг для низших чинов господской расы.
САМЫЙ ДОСТУПНЫЙ КВЕСТ.