Сель

Наступил апрель, горячее, южное солнце быстро растопило снег, горы быстро покрывались зеленью. Наступили весенние полевые работы. Быков разобрали по полевым станам, а меня определили прицепщиком на тракторный плуг. Работа не обременительная, но моя, костлявая задница, несколько дней ужасно болела от железного сидения, на котором меня трясло весь световой день. Но, со временем, всё прошло, организм приспособился и я уже не ёрзал на сидении, а во всю поглощал окружающее меня пространство. Тягловой силой, землеройного агрегата, под названием плуг, служил новенький, гусеничный трактор НАТИ. Экипаж этой трудовой машины состоял из трёх человек: тракториста Аслана, депортированного кавказца, его помошника Магомеда, то же из депортированных и вашего. покорного слуги, свободной личности.

Наш рабочий день начинался с рассветом, на полевом стане. Проснувшись мы быстро завтракали, как правило, шурпой с лепёшками, запивали горячим чаем и приступали к пахоте.  Помощник сидел в кабине рядом с трактористом или сам садился за рычаги, а я сидел за штурвалом шестилемехового плуга и делал вид, что управляю. На самом деле моё управление заключалось в опускании или поднятии лемехов при разворотах, а во время вспашки. мне было просто нечего делать и чем длиннее была полоса тем реже мне приходилось вращать штурвал. Я сидел на седле, так мы называли сиденье прицепщика на плуге, разглядывал окружающее меня пространство и орал все песни, какие только знал, а когда песни кончались, я пел стихи, которых знал множество, из школьной программы. Память у меня была очень хорошая, я прочитанное запоминал за два прочтения. Немало стихов я помню до сих пор, какие целиком, какие отрывками.
В один из дней, когда мы распахивали пологий склон неглубокого ущелья, на его противоположной и более крутой стороне я заметил нору барсука и решил после работы проверить, живёт ли в ней животное.
Да, я забыл упомянуть, что все поля нашего совхоза, а более правильно конезавода №54, располагались на плоскогорье, на так называемой богаре, т.е. на неорошаемой земле и урожай очень зависел от капризов погоды.
Во второй половине дня погода начала портиться, небо затянуло тучами, начал накрапывать дождь, земля начала прилипать к лемехам и было решено возвращаться в стан. О продолжении работы можно было позабыть, даже после прекращения дождя. А вот проверить нору теперь можно было засветло и я, не откладывая, на потом, отправился к тому месту.

Минут через пятнадцать-двадцать я почти достиг цели, на противоположном склоне показалась нора и я, спустившись на дно, начал подъём. Склон был гораздо круче, чем тот, который мы распахивали, а тут ещё начал накрапывать дождик и ноги скользили. на мокрой траве. Внезапно подул ветер и начал бросать в лицо крупные капли. Возникло желание бегом спуститься вниз по склону и поднявшись по другому, рвануть к полевому стану. Но я уже понял, что при любом раскладе, я всё равно промокну до нитки и решил продолжить подъём. И тут полосанул ливень, такого мне не приходилось видеть ни до, ни после. Вода полилась с неба струями, а не каплями, иной раз небо просто выплёскивало воду, как из ведра, на землю и в считанные минуты, даже не минуты. секунды, вниз по склону побежали ручьи, по пути соединяясь и размывая землю. Дно ущелья исчезло в бурном. мутном потоке, который рос с невероятной быстротой. Вода ревела, заглушая шум дождя, и вдруг. я увидел, как поле, которое мы сегодня вспахали, начало сползать в ущелье и уровень воды начал расти на глазах, я рванул наверх, к спасительному гребню, а внизу бесился мутный поток. Так я стал очевидцем зарождения селя.
Этот сель принёс много бед кокбельцам. Жертв среди людей не  было, но домашний скот и птица у многих погибли в мутном потоке.