Последний карантин

      В аэропорту его встретила семья: папа, мама и брат. На двух машинах. Папа и мама помахали издали рукой, не приближаясь, а брат  указал на свою машину. Не обнявшись, хотя не виделись почти полгода (в последний раз он приезжал  на Рождество), и даже не здороваясь за руку они поприветствовали друг друга кивками головы и сели в автомобиль. Брат за руль, а он- сзади. Оба в масках и перчатках.
Родители поехали домой, а они с братом –в загородный дом, на две недели карантина.
 
Хотя у него проверили температуру в аэропорту и сам он не чувствовал себя   больным, но кто знает? Можно было подхватить заразу в самом самолёте от какого-нибудь пассажира –скрытого носителя вируса. Он и сам мог быть таким скрытым носителем. Полной гарантии всё равно не было. Однако, родители-пожилые, и опасность их заражения надо было по возможности свести к минимуму.
  Двухтысячекиломеровая  домой, на которую раньше уходило несколько часов (на такси до аэропорта, полёт в самолёте, на автомобиле с родителями в из аэропорта прибытия до родного дома), в этот раз заняла три месяца.

Он совершил большую ошибку, вылетев на Украину в начале марта. Полетел за разрешением посетить Крым. Можно было бы и без разрешения, через Россию, но в таком случае, ему как журналисту, въезд на Украину был бы закрыт. Он специализировался по странам Восточной Европы. Самовольно закрыть себе дорогу на Украину, было бы равносильно тому, чтобы поставить крест на своей карьере журналиста –международника.
  До Киева он долетел, но в это время, как раз, пандемия, с опозданием, начала обороты в Восточной Европе. О том , чтобы лететь в Крым не могло быть и речи. Надо было возвращаться в Варшаву, к месту своей работы и проживания. Самолёты ещё летали и он долетел до Варшавы, но из аэропорта его не выпустили. Продержали весь день в пункте таможенного досмотра. Въедливые таможенники спрашивали о цели приезда. Он опять и опять показывал документы, говорил, что уже два года живёт и работает в Варшавском отделении популярной итальянской газеты, что снимает квартиру и собирается жениться на своей девушке-полячке Малине. Его просили подождать. Он прождал весь день, в тёплой  куртке и шерстяной шапке. Без еды и без возможности принять душ. Наконец, решение по нему приняли- в страну не пускать, хоть и был он итальянцем не из Италии. Вести, доходившие с родины просто ужасали. Итальянцев не пускали уже никуда. Оставалась один маршрут – в Рим.

   Пустой аэропорт Фьюмичино вызывал шок. Всегда такой людный и говорливый, он был похож теперь на призрачный замок. А ведь совсем недавно более тридцати миллионов пассажиров пользовались его услугами ежегодно. Он забрал свой багаж и  поехал в Рим. Ещё в Киеве ему сообщили перед отлётом, что по прибытии необходимо будет снять комнату в Риме и не выходить оттуда в течение двух недель, чтобы удостовериться, что он не заразился. Только потом он сможет ехать дальше.

     Комната в Риме была дорогой, полуподвальной и сырой. По утрам, одеваясь, он чувствовал насколько одежда пропитывалась за ночь влагой. Хорошо, что на работе поддержали. Он продолжал работать через интернет, получал электронную зарплату. Этих денег хватало на то, чтобы оплачивать квартиру и заказывать два раза в день пиццу. Телефон, ноутбук, пицца, сырая комната, из которой нельзя выходить. Так проползло две недели. Теперь он мог двинуться дальше, но, в связи с обострением пандемии, закрылись внутренние границы многих  регионов и городов.

 Он переехал из съёмной квартиры в Риме в пригород, в квартиру подешевле и ждал. Дни тянулись за днями, гулять, хотя он уже прошёл карантин, всё равно было нельзя. Новое заточение продлилось  более полутора месяцев. Пока пандемия в стране не пошла на спад и не открыли возможность передвижения внутри Италии. Опять же просто покупать билет на самолёт и лететь домой было нельзя. Нужно было записаться в очередь. Самолёты стали летать реже, и пассажиров брали на борт гораздо меньше. Надо было соблюдать социальную дистанцию. Прождал ещё неделю. И вот он дома! 
    А в Восточной Европе ситуация только ухудшилась. Не пустят его пока что обратно в Варшаву к работе и любимой Малине. Оказывается по-польски , её имя так и значит – ягода. Сумеет ли он вернуться в течение лета? А если летом ситуация не изменится и только  ухудшится к осени?
Последний ли это карантин? Как надоело, чёрт возьми.