de omnibus dubitandum 97. 187

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО СЕДЬМАЯ (1860-1862)

Глава 97.187. К ИСТОРИИ ЗАСЕЛЕНИЯ ЗАПАДНОГО КАВКАЗА…

     «Мне  кажется, что  если  уж существуют на свете идеи патриотизма и гражданского мужества, то  на  каждом  служащем  Родине лежит  обязанность  указывать обществу и правительству на больные стороны государственного организма, и что если кто, видя эти больные стороны, эти язвы, молчит о них, то он действует не только как трус-эгоист (моя хата с краю, ничего не знаю), но и как подлец».

                М.И. Венюков

    Критический настрой в отношении концепций старших коллег и собранного ими огромного и в то же время разного по характеру и значению материала стал качественно новым рубежом в эволюции регионального казаковедения начала ХХ в. По аналогии с трудом П.П. Короленко воспринимается фактически последнее из значимых дореволюционных исследований о хоперцах, обнародованное в конце 1914 г.

    Автором ее явился отставной хорунжий Оренбургского Казачьего Войска, действительный член Терского общества любителей казачьей старины (г. Владикавказ) Павел Львович Юдин.

    К сожалению, исчерпывающих биографических данных об этом безусловно талантливом казачьем историке пока обнаружить не удалось, но, судя по некоторым данным, в 10-х гг. ХХ в. он проживал во Владикавказе. Диапазон его научных интересов отличался необычайной широтой, охватывая большинство казачьих войск европейской России (Юдин П.Л. Рубцовский бунт // Русский архив. 1896. – ? 6. Он же. Терцы и их восточные соседи // ЗТОЛКС. Владикавказ, 1914. – ? 8), хотя основная масса его статей посвящалась представителям Терского Казачьего Войска.

    Павел Львович, несомненно, олицетворял собой исследователя новой генерации казаковедов, его исследовательскую манеру можно с уверенностью определить как приверженную, хотя и спорадическому, стихийному, но критическому позитивизму. Работам Юдина присущ аналитический настрой, прослеживается четкое следование за первоисточниками, доминанта среди которых всегда признается за архивными материалами.

    Действительный член Терского общества справедливо указывал, что и прежние корифеи казачьей историографии (А. Ригельман, И. Попко, А. Скальковский) и позднейшие исследователи «витязей русской земли» (Н. Хорошхин, В. Потто, М. Стариков) не всегда брали архивные документы за основу своих изысканий, а анналы провинциальных архивохранилищ зачастую вообще ими не использовались (Юдин П.Л. Астраханский губернский архив и его материалы // Терские ведомости. 1911. – ? 147–149).

    Даже обобщающий труд Ф.А. Щербины по истории Кубанского Казачьего Войска далек от совершенства, т.к. его автор использовал не весь материал для реконструкции прошлого края (Юдин П.Л. Две кубанские «истории» // Голос казачества. Новочеркасск, 1912. – ? 44–45).

    Аналогичные упреки адресованы и «Истории Хоперского полка» есаула В.Г. Толстова, где бОльшая часть сведений основывалась «…на устаревших и сомнительных печатных произведениях вроде сказаний Броневского, Ригельмана и тому подобных», в то время как информация из Георгиевского, Владикавказского, Астраханского архивов в ней практически не приводилась (Кубанский казачий листок (ККЛ). 1912. – ? 38. Юдин П.Л. С Хопра на Кавказ (К истории Кавказского линейного войска) // ЗТОЛКС. Владикавказ, 1914. – ? 11).

    С целью ликвидации лакун, образовавшихся в ранней истории хоперцев, П.Л. Юдин публикует в «Кубанском казачьем листке» статьи, фундированные сугубо архивными источниками (Юдин П.Л. Ставрополь и окружные казачьи поселения сто лет назад (К истории Кубанского Казачьего Войска) // ККЛ. 1912. – ? 226. Он же. Поселения и земли Хоперского полка // ККЛ. 1912. – ? 231).

    Через два года эти данные в дополненном виде были предложены читателям в качестве отдельного исследования, названного автором «С Хопра на Кавказ». На его страницах терский историк подробно рассмотрел обстоятельства сооружения Азово-Моздокской (Кавказской) линии, процесс переселения хоперцев на новые места и коллизии, разворачивающиеся вокруг этого события.

    В интерпретации П.Л. Юдина жители четырех хоперских слобод на тот момент вовсе не являли собой верных слуг империи, готовых по первому приказу отправиться в неведомый край.

    Основываясь на архивных документах, Павел Львович проследил нежелание части хоперцев оставлять «пажити красивого Хопра», вылившиеся в возмущение и отказ следовать на далекий Кавказ, описал последующую расправу над отказавшимися во главе с поручиком Подсвировым, выявив при этом, что она длилась с перерывами (по мере поимки бежавших) с июля 1777 по март 1778 г. В отличие от В.Г. Толстова, П.Л. Юдин охарактеризовал и личность первого командира полка премьер-майора К.Т. Устинова, обнаружившего качества самодура и мздоимца, не стеснявшегося «…с чуждым ему казачеством» (Юдин П.Л. С Хопра на Кавказ… С. 31–37).

    Несколько разнятся и данные, приводимые отставным хорунжим относительно устройства и заселения Ставропольской, Северной, Московской и Донской станиц в 1778 – 1781 гг.

    Новизна предложенной П.Л. Юдиным статьи заключалась еще и в том, что он отказался от героико-романтической манеры изложения первых 25 лет существования полка, когда в изображении его предшественников (И.С. Кравцов, П.П. Короленко, В.Г. Толстов, В.А. Потто) хоперцы только тем и занимались, что отражали бесконечные набеги горцев и участвовали в походах известных военачальников.

    Выплата жалованья, обеспеченность фуражом и продовольствием, наделение землей хоперских казаков и офицеров в период с 1778 по 1802 г. или, иными словами, как и за счет чего выживали поселенцы Линии, – именно эти принципиально новые с точки зрения опыта его предшественников позиции отразил в своей работе П.Л. Юдин.

    Немало места в ней занимает описание хозяйственного уклада с указанием спектра высеваемых культур, их урожайности, перечня разводимых пород лошадей и скота, сведений о дополнительных отраслях сельского хозяйства (садоводства, шелководства, виноградарства, заготовок корня марены).

    Автор коснулся и униформологического аспекта ранней истории хоперцев, приведя описание их одежды и вооружения за 1802 г. (Юдин П.Л. С Хопра на Кавказ…. С. 59–63). Вопрос о происхождении хоперских казаков, столь остро интересовавший предыдущие поколения исследователей, в статье не поднимался, видимо, в силу того, что сам Павел Львович не усматривал в этом особой научной проблемы, считая уроженцев хоперских берегов просто частью Войска Донского (Юдин П.Л. С Хопра на Кавказ…. С. 13).

    Таким образом, работа П.Л. Юдина привнесла весомый вклад в развитие историографии Хоперского полка. Введенные им в научный оборот новые архивные данные позволили более объективно взглянуть на многие неясные аспекты прошлого «старейших в Кубанском Казачьем Войске казаков», пролили определенный свет на до того практически игнорировавшиеся стороны их жизни, а масса приведенных автором косвенных свидетельств дала основу для осмысления традиционного круга проблем, связанных с происхождением, старшинством и боевыми заслугами хоперцев.

    Я* приехал на Кавказ в конце 1861 года, т.е. в самый разгар той войны, которая, три года спустя, решила окончательно участь этой страны.

*) ВЕНЮКОВ Михаил Иванович (1832 — 3 июля 1901) — русский путешественник и военный географ, генерал-майор (см. фото).
Родился в селе Никитино Пронского уезда Рязанской губернии (ныне Кораблинский район Рязанской области). В раннем возрасте воспитанием мальчика занималась бабушка, которая привила ему любовь к чтению и разносторонним знаниям.
В тринадцать лет он был принят во второй класс кадетского корпуса; в 1850 году был выпущен в чине артиллерийского прапорщика из Дворянского полка.
По производстве в офицеры Венюков прослушал курс Санкт-Петербургского университета, поступил в Академию Генерального штаба, закончив её в 1856 году.
Вся дальнейшая его деятельность была посвящена путешествиям с научными целями.
В начале мая 1857 г. поручик Венюков в качестве старшего адъютанта прибыл в штаб войск Восточной Сибири. Генерал-губернатор Н.Н. Муравьёв сразу заметил исполнительность молодого офицера и предложил ему ехать вместе с ним на Амур. В своём дневнике Венюков записал: «Мечта моя быть на Амуре, представлявшем в то время крупный политический интерес, сбывалась». И ранним утром 7 июня он впервые увидел Амур. Венюкову была поручена срочная работа по составлению топографических карт и анализу военной статистики для полной оценки политической ситуации на Дальнем Востоке с целью его дальнейшего заселения. Данные были необходимы генерал-губернатору для личного доклада в Петербурге.
В Петербурге он встретился с героем Амурской экспедиции Г.И. Невельским. По заданию генерал-губернатора Венюкову предстояла сухопутная экспедиция по течению Уссури. В связи с этим Невельской сообщил будущему путешественнику ценные сведения о Нижнеамурском и Уссурийском краях.
В феврале 1858 г. М.И. Венюков в Иркутске начал подготовку к своей первой экспедиции: по Уссури, через Сихотэ-Алинь к океану. А 1 июня 1858 г. М.И. Венюков со своими спутниками — сотником Пешковым, переводчиком урядником Масленниковым, унтер-офицером Кармановым, денщиком и одиннадцатью казаками — начали свой путь от станицы Казакевичево, что расположилась рядом с только что основанной Хабаровкой.
26-летний офицер совершил подвиг: более 700 км от устья Уссури до перевала через Сихотэ-Алинь он прошёл пешком. Идти приходилось через заросли густого кустарника, прибрежные травы высотой в человеческий рост, каменные завалы. Никогда и никем не мерянные расстояния, изгибы реки, каждая протока или приток, всё это Венюков наложил на свой планшет.
Выйдя к морю, Венюков собирался продолжить путь к Владимирскому посту, но вынужден был возвратиться обратно по прежнему маршруту, так как недалеко от устья реки Зеркальной (прежнее название — Тадушу) проживавшие там китайцы с угрозами преградили путь экспедиции. Во время путешествия он написал экспедиционный отчёт «Описание реки Уссури и земель к востоку от неё до моря», Н.Н. Муравьёв остался очень доволен выполненной М.И. Венюковым работой. В отчёте дана физическая география вновь открытого края, представлен быт его крайне редкого населения и возможные перспективы заселения и освоения. Личные обстоятельства вынудили Михаила Ивановича навсегда проститься с Сибирью.
В марте 1859 г. Венюков выступил в Петербурге в Русском географическом обществе с докладом о своём путешествии по Уссури. Сведения, представленные им, получили высокую оценку собравшихся и, в частности, вице-председателя общества Петра Петровича Семёнова-Тян-Шанского.
Вся дальнейшая его деятельность была посвящена путешествиям с научными целями. В 1857—1863 гг. Венюков объехал Амур, Уссури, Забайкалье, Иссык-Куль, Тянь-Шань, Алтай и Кавказ, в 1861 г. произведён в майоры. Затем служил в Польше председателем комиссии по крестьянскому делу. В 1868—1869 гг. он предпринял кругосветное путешествие, причём с особенным вниманием отнёсся к Китаю и Японии.
1874 год М.И. Венюков провёл в азиатской Турции, в 1876 г. произведён в генерал-майоры.
В 1877 году Венюков подал прошение об отставке с воинской службы и был уволен «генерал-майором с мундиром». В этом же году выехал в Париж, как оказалось, навсегда. За границей он жил во Франции, Швейцарии, Англии, был избран членом географических обществ этих стран. М.И. Венюков много путешествовал — по Северной Африке, Мадагаскару, Занзибару, по Южной и Центральной Америке, Норвегии, Италии. Результатом этих путешествий явились многочисленные печатные труды географического и военно-географического характера. Кроме того, Венюков поместил много статей в «Военном сборнике», «Русском инвалиде», «Известиях Императорского географического общества», «Русской мысли» и в других русских и заграничных изданиях. Его научные труды издавала Французская академия наук.
В 1878 году Венюков опубликовал в статью в «Биржевых ведомостях» (1878 год, № 92) статью, в которой обрушился с резкой критикой на труд Весина «О путях в Индию» («Голос», 1878 год, № 81). Будучи ярым сторонником справедливости Пётр Иванович Пашино в газете «Русский мир» (1878 год, № 94) выступил с письмом против статьи Венюкова, и, опровергнув все доводы, на которых она основывалась, назвал поступок автора статьи «неприличным по отношению к обществу».
Еще в Кадетском корпусе в Петербурге сблизился с петрашевцами; на службе в Иркутске в 1857 году стал близким другом М.В. Петрашевского. Постоянный корреспондент «Колокола» A.И. Герцена, Венюков публиковал в нем письма о Сибири, Кавказе, Китае, часть которых была издана позднее отдельным нелегальным сборником. В 1867 году в Женеве встречался с А.И. Герценом и Н.П. Огаревым. В 1877 году Венюков эмигрировал из России и принимал активное участие в вольной русской печати. В 1878-1880 годы в Женеве в типографии, принадлежавшей ранее русской секции 1-го Интернационала, были напечатаны «Исторические очерки России со времени Крымской войны до заключения Берлинского договора» (т. 1-4, Лейпциг - Прага, 1878-80), где Венюков с революционных позиций выступал против самодержавия. «Исторические очерки» вышли анонимно и были запрещены в России. Ценным источником являются автобиографические заметки Венюкова «Из воспоминаний» (т. 1-3, Амстердам, 1895-1901). Постоянный тайный корреспондент «Колокола» A.И. Герцена, публиковал в нём письма о Сибири, Кавказе, Китае, часть которых была издана позднее отдельным нелегальным сборником. Автор одного из русских переводов «Марсельезы».
Задолго до своей кончины, будучи одиноким человеком, он составил завещание, вернувшись в памяти к годам своей молодости. Богатую научную библиотеку, свыше 1200 томов, и все свои рукописи он завещал «селению Хабаровка». Денежную сумму — Русскому географическому обществу, селу Никитинскому, где родился, и селу Венюково на Уссури, выразив желание, чтобы эти средства пошли на нужды образования.
Михаил Иванович Венюков закончил свой жизненный путь «от расслабления в мозгу» в одной из парижских больниц 3 июля 1901 года и был похоронен 17 июля, согласно завещанию, рядом с могилой А.И. Герцена в Ницце.
Избранная библиография
Старые и новые договоры России с Китаем. — СПб., 1863. — 95 с.
Из воспоминаний. Кн. 1—3. — Амстердам, 1895—1901.
Исторические очерки России со времени Крымской войны до заключения Берлинского договора. 1855—1878. — Лейпциг;  Прага, 1878—1880. — 6 т.
Краткий очерк английских владений в Азии. — СПб.: Тип. В. Безобразова и К°, 1875.
Материалы для военной географии южной окраины Арало-Каспийской низменности. — СПб., 1874.
Обозрение Японского архипелага в современном его состоянии. Вып. 1—2. — СПб., 1871.
Опыт военного описания русских границ в Азии. 2 вып. — СПб., 1873—1876.
Очерк старых и новых договоров России с Китаем. — СПб.: Тип. В. Безобразова и К°, 1861.
Очерки современного Китая. — СПб.: Тип. В. Безобразова и К°, 1874.
Очерки Японии. — СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1869.
Поступательное движение России в Средней Азии. — СПб.: Тип. В. Безобразова и К°, 1877.
Путешествие по окраинам русской Азии и записки о них. — СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1868.
Путешествия по Приамурью, Китаю и Японии. / Ред., предисл. и примеч. А.А. Степанова. — Хабаровск: Хабаровское кн. изд-во, 1970.
Реформированные россияне. Роман в стихах, но без развязки, которая в прозе. — Женева, 1889.
Россия и Восток. Собрание географических и политических статей. — СПб.: Тип. В. Безобразова и К*, 1877.
Физическая география. Кн. 1-2. — СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1865.
Примечания
ЦГИА СПб. ф.19. оп.126. д.1679. с. 216. Метрические книги Троицкой церкви русского посольства.
Венюков М.И. Путешествия по Приамурью, Китаю и Японии. — Хабаровск: Хабаровское кн. изд-во. — 1970.
Арсеньев В.К. По Уссурийскому краю. — С. 43.
Топонимика Кавалеровского района
Пашино, Петр Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Венюков М.И. Марсельеза
Литература
Глиноецкий Н.П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. — СПб.: Тип. Штаба войск Гвардии и Петерб. воен. окр., 1882.
Есаков В.А. Михаил Иванович Венюков. — М.: Наука, 2002. — 240, [2] с. — (Научно-биографическая литература). — 310 экз.
Есаков В.А. М.И. Венюков за рубежом остаётся с Россией // Российские учёные и инженеры в эмиграции / Под ред. В.П. Борисова. — М.: ПО «Перспектива», 1993. — С. 117—126. — 192 с. — 3000 экз.
Венюков М.И. Путешествия по Приамурью, Китаю и Японии
Ссылки
Венюков, Михаил Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Венюков, Михаил Иванович // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В.Ф. Новицкого … [и др.]. — СПб. ; [М.] : Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1911—1915.

    Восточный Кавказ в то время был уже покорен, и бывший вождь его, Шамиль, мирно проживал в Калуге. На западном - Магомет-Амин, поставленный в ложное положение действиями шапсугов и абадзехов, вынужден был, при нашем содействии, переселиться в Стамбул.

    Война шла с неумолимою, беспощадной суровостью. Мы подвигались вперед шаг за шагом, но бесповоротно и, очищая от горцев, до последнего человека, всякую землю, на которую раз становилась нога солдата.

    Горские аулы были выжигаемы целыми сотнями, едва лишь сходил снег, но прежде, чем деревья одевались зеленью (в феврале и марте); посевы вытравлялись конями или даже вытаптывались.

    Население аулов, если удавалось захватить его врасплох, немедленно было уводимо под военным конвоем в ближайшие станицы и оттуда отправляемо к берегам Черного моря и далее, в Турцию.

    Сколько раз приходилось в опустевших при нашем приближении хижинах заставать на столе теплую кашу с воткнутою в нее ложкой, починявшуюся одежду с невыдернутой иголкой, какие-нибудь детские игрушки в том виде, как они были разложены на полу, около ребенка.

    Иногда - к чести, впрочем. наших солдат, очень редко, - совершались жестокости, доходившие до зверства... Жестокости эти были тем возмутительнее, что были совершенно не в духе доблестных русских солдат - обыкновенно столь добродушных... Таков был характер войны.

    Целые племена, как бесленеевцев, были выселены облавой в течение одного - двух дней. Аулы баракаевцев, абадзехов на Фюнфте и Фарсе горели дня три, наполняя воздух гарью верст на тридцать, когда, в феврале 1862 г., начались движения наши для изгнания этих горцев...

    Понятно, что война, так веденная, быстро приводила к решительным результатам. "Русские" (кавычки мои - Л.С.) жители передовых, едва водворенных станиц успевали уже в самый год поселения заводить огороды, даже обрабатывать небольшие поля, если только позднее время года не препятствовало тому.

    Жизнь по станицам была шумная, иногда даже искренно веселая. Мирная песня, а то и бурный казачок, наигрываемый на балалайке, нередко слышались там, где еще год тому назад раздавались гром выстрелов и военные клики.

    Переселение 1862 года шло чрезвычайно успешно. Но я, как сказано, приехал на Кавказ еще в 1861-м, а в этом году было два эпизода, доказывавшие, что даже доблестные, самоотверженные казаки Кубанского Казачьего Войска шли не совсем охотно на передовые линии, где они становили лицом к лицу с неприятелем не одни свои дружины, испытанные в бою, а жен и детей, старцев и малолетних, то есть все, что дорого мужу, отцу, брату, сыну и проч.

    Удивляться такой неохоте оставлять родину, конечно, нельзя; но вспомнить события стоит уже потому, что каждая страница истории Кавказа нам дорога, а между тем некоторые из этих страниц неохотно пишутся нашими историографами ex-officio. Я пробовал, в свободное от службы время, на биваках и в лагерях, а частью и в Ставрополе, когда удавалось там быть, записывать кое-что из виденного и слышанного.

    В 1863 году я даже составил было общую историческую записку о колонизации Западного Кавказа; но, дав ее одному, интересовавшемуся делом, значительному лицу в Петербурге, я не получил ее обратно, а требований к нему предъявлять не мог.

    Остались в моем портфеле кое-какие разрозненные материалы бывшей работы. Из них-то некоторые решаюсь ныне обнародовать, чтобы спасти от весьма возможного и даже вероятного забвения.

    Пусть читатели не взыщут за сухость и бессвязность предлагаемого: это ведь сырой материал в самом точном смысле слова.

    Впрочем, связь видна из самых документов; для пояснения же сущности дела, о котором идет речь, достаточно напомнить, что весною 1861 г., при переселении за Кубань казаков хоперских и черноморских, обнаружена была ими некоторая оппозиция, очень легальная по форме, но вооруженная, хотя не поведшая за собой пролития крови.

    Все участвовавшие в агитации были безусловно помилованы Государем Императором в том же 1861 году, при личном посещении Его Величеством Западного Кавказа, и многие из них потом с честью продолжали служить на коне и в советах. По весьма понятной причине я опущу все собственные имена, заменив их одними заглавными буквами.