de omnibus dubitandum 97. 189

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО СЕДЬМАЯ (1860-1862)

Глава 97.189. БУКВА РАСХОДИТСЯ СО СМЫСЛОМ ЗАКОНА…

    Выписка из отзыва главнокомандующего Кавказской армией военному министру, от 2-го апреля 1861 г.

    "Переселение казаков, особливо Кубанского Казачьего Войска, в больших массах за Лабу и далее, по предгорьям обоих скатов Кавказа, может совершиться в несколько лет. Для полного окончания этого важного предприятия, нужно передвинуть большую массу казачьего населения из нынешних мест жительства, начиная переселение со станиц, более удаленных от театра действий или пользующихся наименьшими хозяйственными удобствами.

    Для удовлетворения этой потребности я признал нужным принять на Северном Кавказе различные системы, приспособленные к местным удобствам, именно:

1) в бывшем Черноморском Казачьем Войске назначать переселенцев поочередно из округов, начиная с Ейского. Войсковому начальству предоставлено определять число семейств к переселению из каждой станицы, а станичному обществу - назначать самые семейства по жребию или по общественному приговору. Из числа станиц, от которых требуются семейства на переселение, исключаются лежащие при море и лиманах, где развито рыболовство, и ближайшие к Кубани, чтобы не обессилить пограничного населения.

2) В шести бригадах, поступивших из бывшего Кавказского Линейного Казачьего Войска, будут переселяться целыми станицами первые полки, как более удаленные от театра действий. Из этого будут исключены отставные казаки с их семействами, в числе коих однако же не войдут совершеннолетние женатые сыновья.

3) В Терском Казачьем Войске переселение будет делаться на прежнем основании. Как в этом Войске не предполагается теперь увеличивать размеры этого невЫселения, то настоящий отзыв мой касается собственно Кубанского Казачьего Войска.

    Переселение целых станиц или наибольшей их части указало необходимость новой меры, которая при прежнем порядке не имела места. Когда из станиц назначалось по несколько семейств переселенцев, эти последние легко могли продавать усадьбы своим бывшим одностаничникам и переходили на новые места, не оставляя ничего на старых. При переселении целых станиц продажа усадьб сделалась невозможною.

    По существующему положению, их имеет право купить только лицо Войскового сословия, а иногороднему могут быть проданы строения на-слом. Эти строения - или каменные, или турлучные: в обоих случаях они теряют при сломе всю свою ценность. Поэтому справедливость требует вознаградить переселенцев, без чего даруемое им пособие будет недостаточно для устройства на новых местах.

    По самой умеренной цене усадьб, в нынешнем же году потребуется значительная сумма, которой нельзя отнести на государственное казначейство. С другой стороны, казаки, готовясь к переселению, прислали мне станичные приговоры, в которых убедительно просят войти в их положение относительно покидаемых усадьб.

    Сознавая справедливость просьбы казаков, основанной на их опасении потерять дома, сады, мельницы, заведенные многолетними трудами, и в то же время, находя необходимым по возможности облегчить положение казачьих семейств, переселяющихся для общественной пользы, я должен был искать в самом крае средств для удовлетворения этой новой потребности. Предлагаемая мною мера потребует изменения некоторых постановлений, общих всем Казачьим Войскам; но эти изменения согласны с требованиями нашего времени и государственной пользой.

    "Две части, из которых составилось нынешнее Кубанское Казачье Войско, до сих пор весьма различны между собою и имеют только то общее, что благосостояние казаков, при всех богатствах края, не развивается. На это есть очень много причин и между ними главные: замкнутость казачьего сословия и пользование землею всем Войском, без права приобретать часть оной в собственность. Они отнимают у казака естественное стремление к улучшению своего быта, к настойчивому труду для своего потомства, мешают гражданскому развитию края, наконец, делают то, что Казачье Войско имеет вид населения неоседлого и составляет резкую аномалию между другими сословиями.

    Но замкнутость казачьего сословия имеет другую, более важную сторону: она развивает дух отдельности в государстве. В бывшем Черноморском Казачьем Войске, состоящем из малороссиян и хранящем предания Запорожской Сечи, эта отдельность принимает видь национальности (Как верно оценили черноморцы опасность утратить эту "отдельность, близкую к национальности" при переселении за Кубань по плану кавказских начальств, видно ниже. - прим. Л.С.) и выражается нерасположением к иногородцам, которых казаки недружелюбно называют москалями.

    Слияние бывшего Черноморского Казачьего Войска с Кавказским может действовать против этого, особенно вредного в настоящее время, начала; но необходимо, чтобы слияние это было не только административное, а проникло в самый быт казаков.
Учреждение казачества на границе империи есть, конечно, государственная необходимость; но она должна быть терпима не как нормальное положение, а только в мере потребности и на то время, которое эта исключительная потребность будет существовать.

    Кубанское Казачье Войско имеет свое дворянство, сравненное в правах с дворянством империи. Но главными из этих прав оно не может пользоваться, и потому здесь буква расходится со смыслом закона.

    Дворянин Кубанского Казачьего Войска обязан служить 25 лет; он не может выбирать места и рода службы по своим наклонностям и способностям, а должен служить в Войске; он обязан с потомством оставаться в тесном кругу своего Войска; он не имеет права приобретать в собственность землю, на которой трудится с сознанием, что после его смерти эта земля достанется в чужие руки, и что он ничего не может сделать прочного для своего потомства.

    От этого дворяне Кубанского Казачьего Войска занимаются в хозяйстве более скотоводством, чем хлебопашеством, и во всем крае нельзя найти ни одного порядочного дома или усадьбы из прочных материалов. Все сделано из турлука или земляного кирпича, все носит на себе печать равнодушия и неуверенности в будущем; одним словом: Казачьи Войска ближе подходят к эпохе первобытного человечества, чем к условиям нынешнего быта благоустроенных гражданских обществ.

    "Пользование землею всем Войском и замкнутость казачьего сословия произвели то, что промышленность в этом крае не существует, а торговля, или, лучше сказать, мелочное торгашество, находится в руках нескольких армян без капитала и без кредита (Отсутствие капиталов в Черномории особенно ясно видно из отсутствия в целом крае порядочных дорог и строений, не исключая даже гор. Екатеринодара. Еще в 1863 году последний не имел мощеных улиц, вследствие чего грязь после дождей бывала невылазная. Почтовая станция находилась за городом, и содержатель ее не был обязан ввозить проезжающих в город.

    Дамы, собиравшиеся куда-нибудь на вечер, должны бывали в бальных нарядах садиться в кареты часов с 4-х пополудни и ехать по несколько часов сряду на волах, которые погрязали по брюхо; мужчины ездили верхами. Напротив, после пяти - шести дней жары, густая пыль носилась в воздухе, скрывая от обитателей одной стороны улицы дома, стоящие на другой.

    Экономическая неразвитость Екатеринодара в 1860-х годах видна еще и из того, что на три местные ярмарки, по свидетельству атаманского отчета за 1862 г., привозилось товаров на 3.450,000 руб., а продавалось всего на 760,000 руб. - Не знаю, на сколько эти обстоятельства изменились теперь. - прим. Л.С.).

    В этом богатом и обширном крае, на расстоянии 600 верст, находится один только Войсковой город, Екатеринодар, где иногородние торговцы и промышленники имеют право жить временно, не устраивая на Войсковой земле никакой недвижимой собственности. К этой печальной картине нельзя не прибавить самую резкую черту неразвитости края во всех отношениях.

    Черномория вся состоит из богатейшего чернозема; засухи там почти неизвестны, но и при таких неисчерпаемых богатствах почвы Черномория даже в урожайные годы не производит столько хлеба, сколько его нужно для народного продовольствия (По отчету Войскового атамана за 1862 г., "Средний урожай хлебов по Кубанской области был по 1 1/3 четверти на душу, чего, за отчислением семян, было достаточно для народного продовольствия только потому, что масса взрослых мужчин, состоявших на службе, получала довольствие от казны".

    - Ныне, по умиротворении Кавказа, эти условия изменились, и, по отчету за 1870 год в Кубанском Казачьем Войске собирается на душу по 3 четверти. - прим. Л.С.).

    В бывшем Черноморском Казачьем Войске, под влиянием особенного положения об отбывании полевой службы, Войсковое дворянство умножилось до такой степени, что сделалось тягостью для края.

    Таким образом, достиглась цель совершенно противоположная той, которой должно было ожидать от сословия, по образованию, богатству и общественному уважению назначенного идти впереди народа к преуспеянию.

    Замкнутость казачьего сословия и недостаток на месте средств к образованию сделали то, что Войсковые дворяне очень мало отличаются от простых казаков. Если некоторые из них имеют более обширное хозяйство, то большею частью оно содержится при стеснении простых казаков в пользовании общей землей (Об этом см. некоторые подробности ниже, в записке полковника З*.- прим. Л.С.).

    От этого в народе всегда поддерживается чувство нерасположения к дворянам.