Д, Б, Не описанное счастье

            Для меня "склянки" - малый колокол на судне, был порог, от которого шла тропинка моей жизни...
Каютка была маленькая, родители приставляли пару узких досок, чтоб вместе, если отец, не на вахте. Моей постелью был рундук пожарный, в уголке, за откидным столиком . Услышав рынду, я вскакивал в тапочки, пихал дверь, а мама уже стояла у плиты, с шумовкой или половником в руке.
- Притвет, сынаша - а мне было, не до того, залетал в гальюн, потом в умывальник, потом заходил в  камбуз и здоровался с мамой.
- Ты хоть трусы то надень...
- Ага - отвечал я, а сам старался тесней прижаться, к маме, она мне очень нравилась... Да, она "папаина девочка", но очень красивая, аж зажмуриться хотелось, глядя на неё. И я маме нравился, ей просто, не хватало "минутки", чтоб потешиться, с утра и до вечера - плита, готовка борщей, макаронов, каш, подливок, приварок, соусов. Она не могла, кое-как, команда, ни разу, не бастовала, перед обедом, как ранее бывало с Варварой...
Когда вышел в трусах, то мама тянулась к короткому шкерту рыды...
- Дай мне!
- Давай, звони.
Раздавался мелодичный звон, который таял медленно.
- Молодец, посиди минутку, команда покушает, потом тебя накормлю.
- Нет, Нюра, пусть садится, со мной - говорил папа и мы шли на носовую палубу, мама несла следом порцию и мы принимались, за суп, за кашу ли,тут всё сурово, не побалуешь, можешь схлопотать ложкой по лбу, не глядя, что отец рядом., а вот кампоты распивали, не торопясь, смаковали разопрелые сухофрукты, благодарили маму.
А когда та, отдельно варила мне "мамину кашу", которую покупали отдельно, не, за счёт общества, то мне казалось, что радуются, когда я ел и давился, от обвращения, а они хохотали - развлечение...
Работа на судне, дело опасное, особенно на рормовом отдле, где временами позванивает буксир, шастая, по пологим краям надстройки. Не доведи Господи сунуться туда! И в машине, не радость, когда перед тобой, шатун-цилиндр, как ошаленый, от давления пара - туда-сюда, туда-сюда, как челнок, а ещё надо марку держать, у котла, а ещё мазать квачём трущиеся части..., а ещё включить, потом выключить насос высокого давления - ух!
Неьзря старшего механика, уважала вся команда, а я хоть и облазил всю машину вдоль и поперек, побаивался Францевича. Вылезет голова из люка машинного отделения...Волосищи - во! Усищи - во! А в руках плетёнка  в мазуте, руки, как у негра, кто такая негра, я представления, не имел, но уважал. И вот, если, у кого-то, что-то, вавка или болячка - все торопились к маме - у неё и рука лёгкая, и заживает мигом, и зелёнка совсем другая...
Я глядел, как она мажет зелёнкой или йодом вокруг ранки, прикладывает. с утра вырванный лист подорожника, и мне самому становилось легше, хоть ранки и не было.