Колодец

   Растерянный посетитель стоял перед входом в приемную и, переминаясь с ноги на ногу, не мог решиться войти внутрь. Стены в помещении от пола до середины были отделаны панелями из темного дерева с выразительной фактурой, а выше шла венецианская штукатурка торжественно-пурпурного цвета. Несколько кожаных кресел, широкий диван, журнальный столик со свежей прессой посередине приемной…
   Разглядывая всё это благолепие через дверной проём, Николай неосознанно ожидал какого-то особого приглашения. Но прошло несколько минут, и его так никто и не позвал. За столом, запутанным в провода от бесчисленных приборов, сидел секретарь и, не шелохнувшись, глядел в монитор. Сменяющиеся картинки отражались в круглых стеклах его очков, а на ровно уложенные волосы, падал солнечный луч из ближайшего окна.
   Наконец Николай собрался с духом, и, постучавшись в открытую дверь, сделал неуверенный шаг в приемную. Непривычная обстановка прошлась по коже холодным сквозняком, и заставила вспомнить все слова официального обращения. Применять «высокий слог» не приходилось уже давно. А если правду сказать, - то не приходилось применять вообще никогда, ведь жизнь Николая была другого сорта. В отдаленном сельском уголке N-ого района, который жители столицы могли бы с легкой руки назвать «краем земли», практически не разговаривали «высоким слогом». Но сейчас нужно было собраться, и в приемной высокого начальства найти выражения, сообразно обстановке:
   - Доброго дня. Вас беспокоит Веточкин Николай. Неловко отвлекать, но могу я поинтересоваться о актуальности назначенного мне времени для аудиенции у Василия Марковича…
   Выпалив скрипучим голосом, Николай смутился, что завернул слишком нагроможденную, неуклюжую фразу, но секретарь всё понял, и пригласил посетителя присесть. Расположившись на самом краю обширного мягкого дивана, Николай выпрямил спину ровнее, чтобы не давать себе шанса расслабиться. В сидячем положении ворот рубашки давил неимоверно, и сразу захотелось расстегнуть хотя бы верхнюю пуговицу. Но допустить это было никак нельзя.
   - Если не ошибаюсь, у вас вопрос по поводу колодца… – уточнил секретарь, не отрываясь от монитора и перебирая клавиши на клавиатуре. Николай утвердительно кивнул. Потом понял, что его движение вряд ли могло быть замечено, и поспешил дать развернутый ответ:
   - Так точно. Вопрос о реставрации исторического колодца в центре села Курятниково, о выделении строительной техники для проведения необходимых восстановительных работ…
   Крутящийся офисный стул повернулся вместе с секретарём. В напряженного и неловкого посетителя, примостившегося на краю дивана, вонзился пристальный и испытующий взгляд. Николай судорожно пытался вспомнить, задолжал ли он этому человеку чего-нибудь, или может быть когда-то в автобусе на ногу наступил. Для такого пристального внимания должна была быть веская причина.
   После недолгой, но томительной паузы, секретарь пригласил Николая пройти в кабинет, проследовав за ним. В противоположном конце глубокого «вагонообразного» кабинета, на границе длинного черного стола, перебирал бумаги озадаченный Василий Маркович. Мельком взглянув на вошедших, он продолжил листать папки и перекладывать листы с места на место. На некоторых бумагах его внимание задерживалось, а по другим – бегло проскальзывало.
   - Присаживайтесь… - проговорил официально-отстранённым тоном Василий Маркович, без указаний, с какой именно стороны огромного стола следует сесть.
   Слегка растерявшись, гость подумал было устроиться на первом же попавшемся месте, но секретарь покачал головой и, отодвинув ближайший от директора стул, жестом приглашая подойти поближе. Казалось, что хозяин кабинета спокоен и отстранен, но вены на его лбу явственно проступали, а гладко выбритые щеки на бледном лице, слегка окрашивались пунцовой «краской». Читалось наличие внутреннего переживания. А в чем именно состояло это переживание, стало понятно, как только Василий Маркович начал свой разговор-монолог:
   - А кто вас надоумил заниматься Курятниковским колодцем? Хотелось бы знать, почему ни с того ни с сего вы решили восстанавливать полузабытый, давно пересохший резервуар, до которого раньше не было никакого дела. Дома что ли не сидится? Вы кем вообще работаете? Школьным учителем работаете. Согласно этой благородной профессии, нужно все время уделять воспитанию и образованию подрастающего поколения, а не создавать суету вокруг старых памятников, которые, кстати, находятся под пристальным вниманием соответствующего ведомства…
   Продолжая монолог, Василий Маркович безостановочно увещевал, какой пример людям должен подавать сельский учитель. Завершив вступление, он перешел к основной части, в которой высказал свои подозрения о дурном влиянии на Николая каких-то злонамеренных сил. В завершение, встав из-за стола и не моргая глядя в окно, стал приговаривать, что никого не боится, и что будет продолжать нести свою обязанность до последнего, пока хватит сил.
   Интонация Василия Марковича с каждой новой мыслью становилась все более тревожной и нервной. Не смотря на профессиональную способность избегать личных эмоций, тема старого колодца так охватила его, что выудила из глубины души самые потаенные страхи и подозрения. Закончив длинный монолог, обессилев, он опустился в кресло и отрывисто пробормотал:
   - И передай сам знаешь кому. Тому, кто тебя подбил на это дело: «меня так просто не возьмешь»…
   Не понимая до конца, что только что произошло, в растерянности, Николай вышел из кабинета, пытаясь подвести итоги всего вышесказанного. На душе маячило полное недоумение, вязкое чувство, что он в чём-то перед кем-то виноват. Откинувшись на спинку автобусного кресла, считая проезжающие автомобили, Николай тщетно пытался свести хоть какие-то логические нити, разбирая в памяти состоявшийся разговор.
   Доехав до села, он решил пройти домой окружным путем, чтобы вновь взглянуть на старинный колодец, который так хотелось восстановить. Взглянуть и понять, почему это сооружение вызывает такую странную реакцию у других людей. Перегнувшись через оголовок, Николай хотел было по привычке крикнуть в колодезную пустоту, но обнаружил, что каким-то чудом в давно иссохшую шахту набралась вода. Жидкость была прозрачна и чиста, позволяя увидеть на несколько метров вглубь, самое дно с осыпавшейся со стен крупной галькой.
   Несмотря на своё плачевное состояние, спустя много лет, колодец снова дышал прохладой и свежестью ключевой воды. Николай сбегал за ведром и верёвкой, и связав воедино крепким узлом, опустил их в кристальную глубину. Подняв на поверхность, без колебаний отпил прямо из оцинкованной "чаши", и с этим глотком свежей воды забыл все хождения по инстанциям, и разномастные кипы бумаг. Встреча с Василием Марковичем так же улетучилась из памяти, словно вчерашний сон.