Глава 1. Вслед за Гекельберри Финном
06.08.2040
город Хелена – Запад Хелена, округ Филипс,
штат Арканзас, Техасская Конфедерация, Американский Союз
Гэрри выбрался из дома в начале второго часа ночи.
Тихо-тихо, чтобы никто не проснулся, притворил за собой дверь.
Из кустов сирени рядом с гаражом одиннадцатилетний мальчик извлек большой увесистый рюкзак. Взгромоздил его на плечи и выглянул на Мак-Доно стрит.
Улочка была пуста, но ярко освещена фонарями. Ежась от страха и поминутно оглядываясь, Гэрри направился в сторону реки.
Прошел пару кварталов до тупика и, перейдя небольшой лужок, вышел на Каннингэм-роуд – узкое шоссе, идущее параллельно Миссисипи. С четверть мили мальчик шел по нему, поглядывая направо, где за деревьями виднелся центр города. А, когда Каннингэм-роуд повернула в рощицу возле затона, ступил на проселок и, вдоль заброшенной железнодорожной ветки, мимо своей школы, выбрался из Хелены – Запад Хелены.
Когда Гэрри миновал бетонный завод, он вздохнул с облегчением. Родной городок с таким вот странным названием остался позади.
Мальчик скинул рюкзак и, покачавшись из стороны в сторону, дал отдохнуть спине. Садиться он, естественно, не стал. Попа сильно болела после отцовского ремня.
Зато эта боль придавала Гэрри решимости.
«Пусть господин мэр покумекает, стоит ли так воспитывать сына! – злорадно подумал Гэрри. – Пусть поищет, поднимет полицию! А я уже буду далеко!»
Обида на отца темным комом ворочалась в груди.
«Раз отец не хочет, чтобы я дружил с Джоном и Стивеном, я не буду с ними водиться! Ни с кем не буду водиться! Буду жить один, как Гекельберри Финн!»
Мальчик опять влез в лямки рюкзака и пошел дальше.
Дорога была дальняя. По тому же проселку, поднимая кроссовками облачка пыли, он подошел к новому мосту. Не доходя пару сотен метров Гэрри свернул в заросшую кустарником рощицу. И, по широкой дуге, забирая на запад, обошел пограничный пост и ярко освещенную высокую решетчатую стену с идущей по верху колючей проволокой под напряжением.
Зона вокруг моста хорошо охранялась федеральными пограничниками, и попадаться им на глаза не стоило.
Конечно, негры не такие тупицы, чтобы проникать на территорию Американского Союза по мосту или рядом с ним, но порядок есть порядок и важный объект стерегли. К тому же вдруг черномазым придет в голову сделать с этим мостом то же, что его отец сотворил со старым, когда в тридцатом году взорвал его, преграждая путь «Черным пантерам», после того, как отбивая один из их рейдов, погибла мама Гэрри.
Вон огрызок полотна со скрученными ржавыми фермами виднеется футах в ста от нового.
Мальчик прокрался мимо огромной темной громады элеватора и опять вышел на все тот же проселок. И вот, наконец, он возле развалин нефтезавода. Его подорвали во время смуты. Скорей всего, перед отъездом устроили фейерверк те самые негры, которых его отец депортировал на правый берег, в штат Миссисипи.
Гэрри свернул к реке и пробрался к своему тайнику.
Не давая себе расслабиться, достал из кустов скатанную надувную кровать. С помощью ножного насоса надул ее, закрепил поверх заранее собранный из пластиковых трубок и досок каркас плота и разместил на нем все свои припасы.
Оттолкнулся шестом от глинистого берега и, подруливая широким веслом, выплыл на стрежень.
Узенький серп Луны бросал на ровную воду жиденькую дорожку. Ярко светили августовские звезды. Тишину нарушал лишь тихий плеск.
– Вот и все, – вслух произнес Гэрри.
Течение подхватило плот, и он серым призраком заскользил на юг к Мексиканскому заливу.
Конечно же мальчик не собирался уплывать так далеко.
Он планировал проплыть миль пятьдесят и поселиться на каком-нибудь островке. Запаса продовольствия у него на пару недель. А, кроме того, он прихватил с собой старенькую мелкокалиберку и рыболовные снасти. Так что с голоду не пропадет!
Главное, найти подходящее место и не спуститься по реке слишком низко.
Через восемьдесят миль начнется территория Луизианы – одного из штатов «Черного Пятна», и мальчику совершенно не улыбалось оказаться среди негров. Тем более после того, что он наслушался от Стивена и его друзей из ку-клус-клана.
От воспоминания о них опять сильно заболела задница. Отец пришел в холодную белую ярость, когда узнал, что его сын ходил на сходку клановцев.
– Ты хоть понимаешь, с кем связался?! – шипел он сквозь зубы, охаживая ремнем попу сына. – Эти сволочи охотятся не на нигеров, а на наших чернокожих сограждан! В Американском Союзе остались жить лишь те, кто считает Техасскую Конфедерацию Родиной! А эти подонки устраивают погромы!
– Ы-ы-ы!..
– И мало того! – мэр опустил орудие экзекуции. – Куклусы шастают за реку и устраивают там диверсии! А потом разозленные жители Южноатлантической Конфедерации пробираются к нам и мстят ни в чем не повинным гражданским!
Слово «гражданский» в устах Стива Дункинса звучало как ругательство.
Он уже двадцать три года был в отставке по инвалидности, но все равно считал себя офицером флота. Еще бы. Один из троих выживших с эсминца «Трунстун», утопленного русскими ракетами в 2017. Командир ополчения Хелены – Запад Хелены во время гражданской войны. И даже сейчас, уже третий срок возглавляя мэрию этого города, он воспринимал себя скорее, как военного коменданта.
«Города», – хмыкнул Гэрри.
Сейчас в Хелене – Запад Хелене живет меньше десяти тысяч человек. До сих пор половина домов заброшена.
До гражданской войны или, как ее называли официально: «Большого Переселения», город был на две трети черным. А теперь в нем негров всего несколько человек. Правда, в городке осело немало белых переселенцев из Черного Пятна и Североатлантической Конфедерации.
Тогда, в конце двадцатых – начале тридцатых, десятки миллионов американцев сорвались с родных мест, спасаясь от негритянских, белых, мексиканских и азиатских погромов.
Негры – в Черное Пятно – Южноатлантическую Конфедерацию: Алабаму, Джорджию, Луизиану, Миссисипи, Южную и Северную Каролины.
Азиаты и латиносы в Тихоокеанскую и Североатлантическую Конфедерации.
Индейцы в Медвежий Угол.
А белые переезжали в Техасскую, Средне-Западную и Озерную Конфедерации, которые потом объединились в Американский Союз. Впрочем, Медвежий Угол тоже к ним потом присоединился.
Разумеется, не обошлось без стрельбы и даже танковых атак с бомбардировками. Но они быстро прекратились. Когда техасцы надавали по ушам, решившим под шумок влезть в свару мексиканцам и взорвали пару тактических ядерных зарядов, все поняли, что эскалацию конфликта надо прекращать. Так уж получилось, что межконтинентальные баллистические ракеты достались в основном техасцам и тихоокеанцам, а большинство подводных лодок той же Тихоокеанской Конфедерации и янки из Североатлантической.
И, если бы дошло до большого мордобоя, от США осталась бы радиоактивная пустыня.
Так что разгорающуюся гражданскую войну притушили. И даже какое-никакое подобие всеобщего правительства США образовалось. Совет конфедераций до сих пор заседает в Сан-Франциско. И это несмотря на то, что восточное побережье теперь официально вошло в Тихоокеанский Союз, вместе с Австралией, Канадой, Англией и прочей тихоокеанской мелочью, вроде Новой Зеландии и Фиджи…
Но тихоокеанцы почти что приятели с Американским Союзом. А вот Северная и Южная Атлантические Конфедерации вместе дружат против Родины Гэрри.
«Ну и идиоты! – подумал размышляющий над историческими событиями и политикой мальчик. – Зато мы в космос летаем и Марс колонизируем! А янки только туристов на орбиту катают!»
Мальчик был не по годам начитанным. В школе его иногда дразнили зубрилкой. За что он бил морды, потому что никогда ничего не зазубривал, просто учеба давалась ему на удивление легко.
Вот и сейчас Гэрри достал свой старенький коммуникатор и настроился на новости. Сегодня был очень важный день, которого он ждал.
– …совершил посадку возле города Оренбурга, – раздался бодрый голос ведущего информационной программы. – Это такой город в центре России. Там еще шелковые платки делают.
– Я знаю, Боб, – прервала его напарница. – У моей бабушки – она русская, кстати, такой был! Ты лучше скажи, как там Хана?
– Хана о-кей! Ее сразу же перенесли на борт вертолета и увезли в Москву. Ребеночек в порядке, так что месяца через четыре на свет появится первый человек, зачатый в космосе!
– Ну, это не факт! – возразила дикторша. – Саманта Робертсон тоже забеременела в космосе.
– Но на орбите, и всего за пару дней до приземления! И вообще, это еще доказать надо! Мало ли, что она занималась любовью с Диком Торном!..
Гэрри выключил экран и откинулся на доски настила.
«Ну и замечательно!» – с облегчением решил он.
Знаменитая японская астронавтка нравилась мальчику. Он даже подрался месяц назад с Кевином Шахрмайером, когда тот сказал о ней похабщину.
«И вообще: космонавты — это особые люди. Почти что боги», – подумал мальчик, проваливаясь в дрему.
Его разбудил яркий свет.
Щурясь и прикрываясь рукой, мальчик сел, потянулся к ружью.
– Гэрри, ты попался! – раздался усиленный мегафоном голос отца. – Сиди на месте, мы сейчас тебя на абордаж возьмем. И не прыгай в воду, там аллигаторы!
«Какие еще аллигаторы?! – хмуро подумал мальчик. Их давно уже всех перебили!»
Но все равно послушался и только наблюдал, как катер погранохраны приближается к плоту, как двое пограничников в камуфляжке цепляют его, как отец тянет руки навстречу сыну. Крепкую и жилистую левую и затянутый в черную перчатку протез правой.
– Не бойся, задницу твою многострадальную бить не буду. Вижу, что ты уже слишком вырос, – пообещал отец.
Глава 2. Жители планеты Земля
19.11.2040
Ялта, Республика Крым, РСФСР
Хана родила нормально. Мальчик, три-шестьсот. Довольно крупный и вполне здоровый. Последние пару месяцев на Хану было одновременно страшно и смешно смотреть. Миниатюрная японка была как шарик на ножках. Всегда стремительная и ловкая, она двигалась неуклюже, как уточка.
С первых же минут, как мы прилетели на Землю, Хану взяли под плотную опеку врачи. Они носились с ней и доставали всевозможными режимами, процедурами и диетами так, что моя подруга несколько раз сбегала и пряталась то у меня в Ялте, то у Кати в Москве. А один раз свинтила в Токио.
Но оттуда ее быстренько завернули обратно в Королев. Типа: «Нечего у нас делать! Русские тобой занимаются всю беременность, пусть и роды принимают».
А вот нам с Катей удавалось эту обормотку укрывать по нескольку дней. Доктор экспедиции при этом злостно нарушала врачебную этику, но Хану не выдавала.
Но вот всё прекрасно разрешилось, и мы все вздохнули с облегчением.
Дружно почахли над видео маленького сморщенного краснолицего создания, что прислала нам из роддома Хана, удивились имени Андрей – весьма непростому для произношения японцами. Впрочем, Хана звала его сокращенно Анно. Как фамилия одного из великих анимэшных режиссеров, кстати.
А я все эти месяцы жила в Ялте.
Реабилитация на этот раз прошла гораздо легче, чем после марсианской экспедиции. Все-таки то, что мы большую часть времени проводили при искусственном тяготении – великое дело! Так что отпустили меня на волю буквально через пару недель. И передо мной встала сложнейшая дилемма: как жить дальше?
За время полета я нарыла кучу информации, провела море экспериментов и продумала петабайты мыслей о моих любимых «трубах». Теперь все это надо оформить в докторскую диссертацию. Причем быстро, пока нас опять куда-нибудь не послали.
Идеальным местом для работы был бы мой родной институт.
Но мне было страшно даже подумать о том, чтобы зайти в кабинет, где работает Роман. Мы с ним демонстративно не поддерживали никаких отношений, а когда я прилетела, то узнала, что он собирается женился на молодой аспирантке. Разумеется, я этому обрадовалась и мысленно пожелала им «совета да любви», но какая-то первобытно-собственническая часть моей личности скрипела зубами и бурчала, что: «Вот нашел себе кралю, нет, чтобы ко мне, такой замечательной и великой, попробовать вернуться!»
Насчет великой, это я не преувеличиваю. Через полтора месяца после приземления нас всех вызвали в Кремль и навесили по звезде Героя России.
Так что у меня, Игоря и Ханы уже по две штуки. По статуту в Раздольном должны мой бюст поставить. Жуть как неохота туда ехать, но, наверное, придется.
Хана очередной цацке обрадовалась, как маленькая девочка шикарной кукле. А я вот чувствую себя неуютно. Несправедливо это, носить две звезды, тогда как у многих очень мною уважаемых космонавтов в лучшем случае одна за все многочисленные полеты.
С нами вместе свою первую подобную награду получали друзья Игоря: Ашот Оганесян и Ефим Мясников – оба перед выходом на пенсию. Так Ашот пять раз на «Надежду» летал, два с половиной года в невесомости. А Мясников строил на «Верфи» «Странника», а потом четыре вахты в «Порту» провел, готовя межпланетные корабли к полетам. Кстати, и нашего «Циолковского» тоже.
А мы: фьють на Марс, фьють на Лютецию – и вся грудь в орденах.
Я даже извинилась тогда перед старшими товарищами, на что услышала от Ашота:
– Э, красавица, не парься, да! Ты заслужила!
И, хитро блеснув глазами, седой армянин чмокнул меня в щеку.
Ну так вот, поскольку путь в наш институт был для меня заказан, а никаких тренировок до назначения новой экспедиции передо мной не маячило, осталась я в Ялте.
Дедушка и бабушка основательно сдали за полтора года, что я их не видела. Я с грустью и страхом думаю, сколько еще им осталось? Поэтому хочется побыть с этими родными мне людьми. Да и под мамино крылышко приятно вернуться.
Место для работы мне нашли в Симеизской обсерватории. Той, что на горе Кошка. Там, кстати, кроме астрономических исследований размещен еще и центр слежения за искусственными спутниками. Вот в одном из его кабинетов мне и выделили стол с мощным компьютером. Суровый безопасник лично привез и сбросил на него кристалл с нужными данными, местные итэшники интегрировали комп в сверхзащищенную сеть. И я принялась работать.
И не только.
Этот филиал Крымской астрофизической обсерватории кроме всего прочего специализируется на изучении нестационарных звезд и галактик.
А кто у нас занимается этой темой?
Пра-а-авильно!
Доктор физико-математических наук Иван Михайлович Скворцов.
Когда он меня увидел, то буквально остолбенел. Но быстро опомнился и набежал обниматься.
Сидячий труд не пошел впрок моему школьному другу. Он растерял свою былую стройность, стал округлым. На голове появилась лысинка. Но глаза за толстыми старомодными очками были такими же невероятно глубокими, искренними и добрыми.
С тех пор у нас повелось, что в конце рабочего дня я шла к нему в кабинет и мы гоняли чаи, болтая обо всяком интересном.
И я каждый раз страшно жалела, что надо возвращаться в Ялту. Меня возили на работу и с работы на электромобиле. Это меня возмущало, но руководство было непреклонно. Как объяснил майор КГБ, к которому я ходила ругаться, на моем деле все еще висят грифы «Наблюдение и охрана по классу В» и «Фигурант программы «Фобос». Так что от опеки любимых органов мне не избавиться. Единственное, на чем мне удалось настоять, это брать вместе со мной еще и двоих сотрудников, которые проживали в Ялте. Они были мне за это очень благодарны, потому как на машине мы долетали минут за двадцать, а на автобусе им приходилось ползти целый час.
Но иногда я все-таки договаривалась с режимниками и оставалась в обсерватории на ночь. Добрые астрономы пускали меня к малому телескопу – шестисотмиллиметровому «Цейсу». И я под Ванины рассказы любовалась звездным небом.
Все это было невероятно интересно, и я не замечала, как несется время, и даже забыла думать о том, куда занесет меня судьба в следующий раз? А что экспедиции будут, я не сомневалась.
Поэтому вызов в Москву сразу после празднования нового 2041 года оказался неожиданным. А новость, которую мне сообщили – буквально сногсшибательной. Да, если бы я не сидела в уютном кресле, то грохнулась бы.
Экспедиция к Юпитеру в 2045 году. Вернее, к его спутнику Европе.
– Но, Анастасия Сергеевна, – вздохнул Александр Александрович, – я надеюсь, что вы, а особенно Хаякава-сан, от нее откажитесь.
– Почему?! – вскинулась Хана. – Мы вам не нравимся?
– Наоборот, – сумрачно проговорил руководитель центра подготовки космонавтов. – Слишком нравитесь. Вы же знаете, какой уровень радиации на Европе.
– Две тысячи зивертов в год, – на память ответила я.
– Да, две смертельные дозы в день, – подтвердил Александр Александрович. – Мы разработали программу с учетом того, чтобы суммарную дозу за полгода экспедиции те, кто будут работать на Европе, получили меньше одного зиверта. Это, если не произойдет ничего непредвиденного. Но и так слишком много. Легкая лучевая болезнь вам Хаякава-сан, как пилоту посадочного модуля, гарантирована.
– А сколько получу я? – севшим от напряжения голосом спросила я.
– Вы с Игорем, пока трое космонавтов будут работать на поверхности, отправитесь облетать Ганимед и Каллисто. Так что наберете где-то по двести миллизивертов. Это тоже очень неприятно. Особенно для женщины. Не исключено, что врачи будут рекомендовать вам не заводить детей.
– Мне, когда я вернусь в сорок седьмом году, будет уже сорок два, – печально вздохнула я. – Так что в любом случае доктора будут против родов.
– А у меня уже есть сын! – заявила Хана. – И второго мы с Федей нагуливать не собираемся! Так что не компостируйте мозги и включайте меня в экспедицию.
– Кстати, Федор в нее не летит, – добавил последний аргумент Александр Александрович.
– Да знаю я, – вздохнула Хана. – Он уже вовсю готовится к третьей астероидной. Вернется из нее незадолго до моего отлета.
– Ну так как? – с остатками надежды спросил начальник центра.
– Что «как»? – усмехнулась Хана. – Разумеется, я лечу! Мы с Насей летим!
Глава 3. Беспокойная семейка
15.03.2041
Луна
Тележка взобралась на пологий склон кратера. Киран краем глаза заметил сбоку что-то ярко-голубое, непривычное в сером лунном мире.
Обернулся. В распадке между утесами на самом краю южного горизонта показалась Земля.
Здесь, на северном полюсе Луны, родную планету можно увидеть только в таких вот местах.
Солнце тоже тайком пробирается между скал на горизонте, отчего вся поверхность покрыта длинными черными тенями. Это очень неудобно для поездок. Водителю приходится быть крайне внимательным, чтобы не угодить в какую-нибудь трещину или не врезаться в скалы.
Поэтому каких-то шестьдесят километров, разделяющие российскую и французскую базы, они преодолевали уже третий час.
Впрочем, осталось совсем немножко. Вон они – четыре купола. Вернее, большие консервные банки диаметром в пять метров и три метра в высоту. Два модуля стоят рядышком, соединенные короткими трубами переходов. В них обитает первая французская постоянная экспедиция. А еще пара недавно спущенных с орбиты научных модулей размещаются поодаль. Двоим французам предстоит подтянуть их поближе, установить на заранее подготовленных площадках и соединить с базой.
Работа сложнейшая и ужасно трудоемкая. Не так давно подобную проделали индусы. А еще раньше – россияне. Но сильнее всего развили инфраструктуру китайцы. Буквально пару месяцев назад они достроили вторую станцию и теперь на поверхности спутника Земли постоянно обитает девять тайконавтов, которые прилежно трудятся на строительстве завода по переработке реголита. Поднебесная осваивает космос планомерно и очень масштабно, не распыляясь на всякие дальние экспедиции. Сначала они обживут Луну, построят на ней промышленность. Потом займутся Марсом, примутся за астероиды…
«Ну и Брахма с ними!» – подумал Киран.
Сейчас ему надо думать не об этом.
Тележка, покачиваясь, спустилась в обширный кратер, на дне которого притаилась французская станция.
– Андре, готовь шлюз, – немного устало сказал в рацию водитель – Сергей Хомич.
– Я не разрешаю! Это опасно! Может возникнуть нештатная ситуация! – по-французски заголосила Мирей и, перейдя на великолепный русский: – Я же говорила, что не пущу вас на станцию! Разворачивайтесь и уезжайте!
– Ну и? – обернулся к Кирану Сергей.
Индиец вздохнул и проговорил в микрофон:
– Андре, код семьсот девятнадцать!
– Что еще за код? – настороженно и с истерическими нотками спросила Мирей.
– Принял, Киран, – ответил французский астронавт и тихо добавил: – Мирей, прости.
– Нет! – взвился женский визг. – Я не хочу! Я не смогу вас защи…
И оборвался.
– Сергей, как меня слышно? – печально спросил Андре.
– Слышу хорошо, – подтвердил водитель транспорта.
– Мирей отключена. Станция переведена на резервное управление. Подъезжайте к шлюзу.
Спустя два часа Киран наблюдал в иллюминатор за тем, как тележка отправляется в обратный путь. Теперь на пассажирском сиденье разместился Жак Лавернь. Французу предстояло пожить на российской станции, пока Киран разбирается с закапризневшим искином. Ресурс жизнеобеспечения французской базы рассчитан на двоих космонавтов, так что пришлось одному из них уступить свое место индусу. То есть русскому индийцу.
Хотя Киран прилетел на Луну чтобы налаживать помимо двух русских и японского искинов еще и искусственный интеллект своей родной индийской станции, его включили в состав именно русской экспедиции. Так было удобнее работать.
«Ну почему французы такие самолюбивые? – в очередной раз вздохнул про себя Киран. – Что им стоило попросить меня и для их базы искусственную личность разработать?! Я согласился бы с огромным удовольствием! Нет, «хотим сами своего кибернетического помощника создать!» И досоздавались!»
Мирей получилась слишком эмоциональной и нервной. А еще ее разработчики перемудрили с заботливостью и опекой экипажа. И искусственный интеллект стал сопротивляться проведению сколько-либо опасных операций. Кончилось тем, что она начала запрещать космонавтам выходить из куполов. Все работы по монтажу новых модулей остановились, сроки срывались, и вся программа зависла над пропастью.
Вот и пришлось Кирану срочно ехать сюда, чтобы попытаться на месте перепрограммировать искин.
– Киран, в блоке Джи-176 переменная АФАН завалена немного, – сообщил Компи.
Искин прервал работу по программе «Аватар на орбите» и напрягал все свои электронные мозги, помогая другу и создателю.
– Да, я тоже заметила, – серьезно подтвердила Акаги – недавно «вылупившийся» искин японской орбитальной лунной станции «Комару», того самого «колеса», которое отбуксировали к Луне полгода назад.
Киран вспомнил строгую темноволосую девушку в старомодных очках. Японцы пошли дальше русских и индийцев и придали своему искину не только сложные голосовые интонации, но и видеооблик. Теперь эта особа регулярно появлялась в виде голографической проекции, радуя своей почти анимэшной внешностью японских космолетчиков.
Компи, кстати, после этого с еще большим напором насел на Кирана, требуя разработать для его андроида-аватара настоящие мимические мускулы, а не тот кошмар, что соорудили ему российские кибернетики.
Киран открыл листинг и задумался. Да, надо подправить уравнение переменной АФАН. Но это повлечет за собой целую лавину последствий, и стоит очень и очень основательно продумать, к чему они приведут.
– Виктор, Андрей, – позвал он. – Проанализируйте ветки МЦ-121 и МЦ-117.
– Хорошо, – почти хором ответили искины орбитальной и поверхностной российских баз.
– А мне чем заняться? – теплым и мягким голосом спросила Шармила.
– Тетушка, пожалуйста, посмотрите баланс доброты, – перейдя на хинди, попросил Киран. – Мирей немного стервозная у французов вышла. Я понимаю, что это их искин, но добавить мягкости все-таки надо.
– Да, Киран, – согласилась искин индийской станции – самая старшая по психовозрасту из «семейки». – Мне было трудно с Мирей общаться, да и мальчики жаловались. Только Акаги и могла нормально с француженкой разговаривать. Но Акаги удивительно уживчивая и серьезная девочка.
Да, Акаги Кирану удалась. Ну, не только Кирану. Огромный коллектив японских психологов и программистов работал вместе с ним. И искин получилась просто прелесть какая. С очень живым и сложным характером. Одновременно строгая и ужасно милая. «Кавайная», как сказала бы Настя Белякова.
Пять лет Киран трудился над этой группой искинов. И вот они оживлены и интегрированы в космические станции.
И сам Киран наконец-то опять полетел в космос, чтобы здесь на Луне завершить эту сложнейшую работу.
А тут капризная французская искинша!
Ну, ничего, он вместе со специалистами на Земле и искинами исправит ситуацию!
Глава 4. Подводный мир
01.08.2043
атолл Увеа, Новая Каледония,
французская территория в Тихом океане
Со Станиславом Бойченко Элен так и не повидалась. В первые годы каждый раз что-то мешало. А потом… Потом желание увидеться сменилось страхом. Нерациональным, но все более сильным. Девушка боялась, что личное общение не сложится, что будут они стоять друг напротив друга и не знать, что сказать, как себя вести с повзрослевшей первой любовью.
Потом, два года назад, Элен забыла поздравить Славика с днем рождения. Как-то замоталась и вспомнила об этом только спустя три дня. И решила, что чего уж писать ему с таким опозданием.
А когда подошел ее день рождения, Станислав промолчал.
«Наверное, обиделся на меня», – со вздохом подумала девушка. Но выяснять не стала. Еще бы! Это ведь она сейчас должна была обижаться. Так пусть сам первый ей напишет!
Не написал. Вообще не прислал больше ни слова.
И Элен не пыталась восстановить общение. Ей было больно и обидно. Порой очень и очень сильно хотелось опять поговорить со Славиком. Но она держалась.
Все-таки она девушка и наследница гордой и знатной семьи. И, если этот солдафон хоть немного понимает в правилах чести, то обязан сам попытаться найти возможность извиниться и наладить отношения.
Если, конечно, он не забыл ее и не нашел себе какую-нибудь подружку.
От таких мыслей душа покрывалось корочкой льда и становилось невыразимо тоскливо.
Ведь сама она ни с кем до сих пор не встречалась! А какие возможности были! Мама в последнее время озаботилась тем, чтобы к ним в замок регулярно приезжали гости из других знатных и богатых родов. И непременно с молодыми неженатыми отпрысками.
Этой весной Элен не выдержала. Науськиваемая своей подружкой, она позволила сыну отцовского компаньона по бизнесу поухаживать за собой. И даже не стала противиться, когда он ее поцеловал.
Но, когда обнадеженный парень попытался развить инициативу, вдруг сильно испугалась и, вырвавшись из его объятий, убежала.
Подруга потом долго ругала ее «недотрогой» и «идиоткой». А мама, поджав губы, заявила:
– Так ты останешься старой девой. Элен, ты уже заканчиваешь учебу. Самое время подумать о будущем и найти себе подходящую партию.
Элен тогда промолчала. Не сказала матери, что получение магистерской мантии — это не финальная точка университетских занятий, а лишь ключик к двери в новую жизнь.
Впрочем, что-то подобное пришлось сказать, когда она сообщила родителям, что ее приняли на работу в подводный город. В тот самый Жваю, где она проходила студенческую практику.
А парни… Когда-нибудь потом.
Тогда, целуясь в башне замка, Элен с ужасом поняла, что те виртуальные неощутимые ласки, которые дарили они друг другу со Славиком, были гораздо ярче и приятнее, чем настоящий поцелуй безразличного ей парня. И в то же время сейчас Элен было стыдно вспоминать, что вытворяли их персонажи в той игре.
Да, она абсолютно несовременная девушка. Да, подружки шушукаются у нее за спиной и чуть ли не крутят пальцами у виска.
Но такой уж ее воспитали.
Так что нечего забивать голову всякой ерундой. Может быть потом когда-нибудь все-таки появится принц из ее детских грез. Спустится по трапу из белого истребителя. Или вертолета…
Нет! Нечего думать об этом! На вертолете – камуфляжном и хищном – летает тот, с кем их пути навсегда разошлись.
А, раз так, то пора начать строить свое будущее. Сделать жизнь по-настоящему интересной.
Подводный поселок встретил Элен приглушенной тишиной, неярким мягким светом потолочных панелей. В оранжерейном куполе искусственное освещение оттеняло глубокую синеву океана, видного за полусферой прозрачного пластика.
Элен вспомнила, как волшебно выглядели светящиеся изнутри купола в иллюминатор транспортной субмарины, которая ее сюда доставила.
Ей не пришлось залазить в громоздкий скафандр и плыть к шлюзу. Это тогда, в первый раз им, студентам, устроили такой аттракцион, чтобы они сразу же почувствовали романтику и опасность глубоководных экспедиций.
Сейчас подводная лодка подплыла к причальному модулю, состыковалась с ним, и новая смена ученых и техников преспокойно прошла внутрь.
Элен сразу же направилась к своей руководительнице – госпоже Николь Венсан, которая в свое время вела у нее практику. Женщина заметно постарела за эти годы. В темных коротко стриженых волосах прибавилось седины, морщинки возле глаз углубились. Но сами глаза – насыщено карие и прицельно острые – остались прежними. И легкая улыбка на тонких губах:
– Ну что, девочка, ты сдержала обещание.
– Конечно, мадам Николь, – подтвердила Элен. – Жду не дождусь опять заняться оранжереей! Тем более, что я привезла новые сорта, которые создали наши дижоновские генетики.
– Да, доктор Лефевр мне писал. Интересно будет с ними поковыряться, – согласилась доктор Венсан и вдруг спохватилась: – Кстати, я тебя еще не поздравила со степенью мастера. Я смотрела твое личное дело и впечатлена оценками.
– Спасибо, – Элен заметно покраснела, потупилась.
– Правда, меня кое-что удивило, – усмехнулась ученая. – Ты умудрилась прослушать вдобавок сразу несколько курсов медицины. Причем, ни один из них не изучала углубленно.
Элен лишь кивнула. Она вспомнила, какое недоумение это вызывало у ее подруг и преподавателей.
– Знаешь, девочка, я могу предположить, для чего ты это сделала, – пожилая женщина пристально посмотрела на девушку и продолжила: – Сдается мне, что на самом деле ты готовила себя не для того, чтобы плавать в глубинах океана, а, чтобы ходить там, где нет никакой воды. Луна или Марс?
– Марс, – тихо подтвердила Элен.
– Хм. Но до оранжерей на марсианской станции еще далеко. Наверное, лет пятнадцать.
– Одиннадцать, – чуть улыбнулась Элен. – Поэтому пока что я буду изо всех сил помогать вам здесь.
– Я рада это слышать. И… Я поговорю с месье Тассе, чтобы он взялся стажировать тебя по медицине. И нечего меня благодарить! Тебе придется работать в два раза больше, чем остальным, а поблажек от меня не дождешься!
Элен только радостно заулыбалась.
Глава 5. Ханина Хандра
08.08.2043
Звездный, Московская область
На самом деле Хана жутко, до дрожи в коленках, боялась замужества.
И то, как она отжигала на свадьбе в дальнем космосе, было тому свидетельством. Молодая японка с детства привыкла перешагивать через собственные страхи, побеждать их бесшабашным весельем.
Правда, обряд бракосочетания наедине со Вселенной произвел на нее неизгладимое впечатление. Бескрайний космос и они вдвоем с Федей, в тонких скорлупках скафандров.
Грандиозно и умиротворяющее.
И Вселенная сделала Хане подарок. Федор Мисалов оказался именно тем человеком, с которым эта неугомонная особа могла находиться рядом. Он тоже был достаточно безбашенной личностью, любителем экстрима и всего нового и интересного. Правда, мужчина был немного более приземленным, и это тоже нравилось японке. Он стал опорой, якорем и защитой.
Одна беда – семейная жизнь представляла собой «бег перебежками». Федора сразу после реабилитации взяли в оборот и начали готовить к третьей астероидной экспедиции. Росскосмос и Джакса старались выдержать максимально быстрый темп астероидной программы. Между полетами «Циолковского» было меньше года. Так что Федору приходилось тратить на тренировки огромное количество времени.
Хана сидела дома с маленьким Андреем и ужасно завидовала мужу.
А Федор не менее сильно завидовал жене, которую официально назначили пилотом в первую экспедицию к Юпитеру.
Это было венцом мечты любого космонавта. Целью, перед которой меркли экспедиции и к Марсу, и к астероидам.
Андрею не было и года, когда Хана наняла нянечку и принялась готовиться к полету.
Конечно, совесть ее не была чиста. Женщина понимала, что уделяет сыну слишком мало внимания, но по-другому не могла. Тем более, что сама она росла в семье, в которой о девочке заботились, но особенно ее жизнью не интересовались. И, слава Богу, иначе бы она выросла совсем другим человеком. Так что пусть сын тоже с младенчества учится самостоятельности!
Хана не взяла Андрейку на Восточный. Полетела провожать Федора сама.
А вот Дарья Камэнаси свою Майю привезла.
Пятилетняя девочка крепко держала маму за руку и вертела темноволосой головкой, озираясь в толпе провожающих.
Хана наклонилась к ней, тихонько щелкнула по носику.
Майя заулыбалась:
– Тё Хана!
– Летим? – серьезно спросила японка.
– Дя! – радостно воскликнула малышка.
Хана подхватила легонькую девочку, подбросила вверх и ловко посадила себе на шею. Поймала благодарный взгляд Даши. Та была на восьмом месяце и таскать дочку не могла.
Майя крепко ухватилась одной рукой за короткие жесткие черные волосы «тети Ханы» и с восторгом закричала, указывая пальчиком на панорамный экран:
– Какая большая лакета! Папа в ней, да?!
– В ней, – авторитетно подтвердила Хана.
– И дядя Федя?
– И он, – вздохнула Мисалова-Хаякава.
Хана решила взять себе двойную фамилию, и Андрейке тоже ее выписала.
А над полем космодрома раскатывались команды:
– Предварительная… Промежуточная…
– Сечас полетят! – серьезно сообщила Майя.
Хана крепче взялась за одетые в штанишки щиколотки.
Только теперь она по-настоящему поняла, что значит беспокоиться за близкого человека.
А ракета с грохотом выпустила облака огня и дыма и под громогласное: «Подъём» оторвалась от поверхности планеты, встала на огненный столб, устремилась в небо.
Из «Восточного» Хана на три недели улетела в Японию.
Повидалась с заметно постаревшими родителями и с головой погрузилась в изучение японской части проекта. Симбиоз российской и японской космонавтики продолжался. Интересно, сохранится ли он в будущем, когда Страна Восходящего Солнца обзаведется собственными межпланетными кораблями? А ведь это произойдет совсем скоро. Уже через три месяца к Юпитеру стартует японский автоматический космолет с ядерным двигателем. Он повезет к ледяной Европе оборудование для их экспедиции. Значит, скоро и пассажирские суда начнут летать, и не будет нужды просить Росскосмос брать на борт российских кораблей японских космолетчиков. Придется ли тогда ей и четверым ее друзьям возвращаться на Родину?
Впрочем, загадывать на будущее нет смысла. Неизвестно, чем кончится для Ханы полет к Юпитеру. Все-таки это невероятная авантюра – лететь к Европе. Первую же экспедицию к Юпитеру делать такой сложной и опасной. Гораздо логичнее было бы сначала исследовать Каллисто и Ганимед, построить на них базы, и только потом соваться в ближайшие окрестности гигантской планеты.
Но большие дяди решили рискнуть жизнями пятерых космонавтов.
«Ну и ладно! Это ведь именно то, о чем я мечтала!»
Когда Хана вернулась домой, сын спрятался от нее за ноги нянечки. И лишь только когда мамаша села на корточки и протянула к нему руки, выбежал к ней навстречу и с воплем «Ма пиехала!», кинулся в объятья.
Глава 6. Весенняя осень
21.04.2045
Луанда, Народная Республика Ангола
Луанда невероятно красива. Зеркальные небоскребы делового центра, стройные белоснежные многоэтажки жилых районов, разноцветные крыши коттеджей. И все это утопает в яркой зелени и окантовывается золотым пляжем и пронзительно синим Атлантическим океаном.
Огромный двенадцатимиллионный мегаполис не зря считается одной из жемчужин Африки. Вернее, одним из бриллиантов.
И старшему лейтенанту Станиславу Бойченко страшно подумать, что эта красота может разлететься осколками под ракетами и снарядами южноафриканцев.
Чтобы не допустить этого в главном порту Анголы толпятся массивные серо-сизые транспорты. С одного из которых мощные краны достают и выставляют на обширную площадку хищных стрекоз К-59 тридцать седьмого ударного вертолетного полка имени Максима Стихальского. В том числе и его, Славика, борт номер 071.
А невдалеке от вертолетов рядами выстраиваются Т-14 Харьковской танковой дивизии, тубусы комплексов противоракетной обороны, пусковые тягачи «Искандеров» и «Добрынь», стоствольные коробки «Лавин».
Новоросские республики послали на помощь своему основному партнеру на Африканском континенте серьезную силу. Но все-таки намного уступающую скопившейся на ее южных и восточных границах бронированной армаде армий ЮАР.
Армий, которые за прошедшие пять лет оккупировали Намибию, Ботсвану, Зимбабве и Замбию, расширив в три раза территорию новой империи.
Нападение на Анголу неизбежно, и счет идет уже не на недели, а на дни. И союзники этой богатой, но недостаточно воинственной страны стараются успеть подтянуть войска и перебросить тяжелую технику, чтобы хотя бы приостановить наступление врага.
Так, как это удалось Мозамбику. Но там ЮАИ противостоят китайцы. Они нашпиговали одного из своих главных африканских протеже огромным количеством вооружений, да еще и прислали почти сорок тысяч «добровольцев». Так что югоафриканцы завязли в позиционных боях в джунглях этой страны.
К сожалению, на юге Анголы степи, распаханные под поля, и защитить их будет гораздо сложнее.
Станислав вздохнул и, на ходу застегивая подшлемник, направился к своему вертолету, вокруг которого уже сновали механики полка. Нельзя задерживаться. Как только они подготовят машину, надо перелетать в место будущей дислокации на авиабазу Уамбо.
«Представляю, что там сейчас творится», – хмыкнул про себя пилот.
Еще бы! В Анголе не так много взлеток и все они сейчас буквально кишат авиацией Новороссии. Что-что, а завоевать господство в воздухе южноафриканцы вряд ли сумеют.
Глава 7. Прощание
23.04.2045
космодром Восточный
Прощание Ханы с Федей было невероятно трогательным.
Смелая, решительная, неунывающая и острая на язык японка прижалась к мужу, спрятала лицо у него на груди и тихонько всхлипывала.
А Федор мягко-мягко обнимал жену и нежно-пренежно гладил ее по спине и голове, что-то тихо нашептывая. Четырехлетний Андрейка стоял, схватившись ручонкой за отцовы брюки и с испугом смотрел на родителей.
Я прекрасно понимала свою подругу. Федор только четыре месяца назад вернулся из экспедиции к Психее. Почти полтора года они с Ханой были врозь. А теперь уже она улетает на долгих два года в крайне опасную экспедицию. Мне страшно даже подумать, что она чувствует.
Впрочем, не одной Хане сейчас тяжело.
Вон, чуть поодаль, еще одна троица. Катя Новкина прощается с мужем и десятилетним Ярополком. И наш планетолог Денис Колесников о чем-то тихо разговаривает с женой и двумя сыновьями. Света тихонько кивает, поминутно утирая мокрые глаза.
Очень грустное прощание сегодня. И я даже немного рада, что нас с Игорем никто не провожает. Мама сидит с дедушкой. Он совсем плох. После того, как полгода назад умерла бабушка Оля, он почти потерял желание жить.
«Вот дождусь, когда ты взлетишь, моя звездочка, и отправлюсь в путешествие».
У меня тоже навернулись слезы.
Вообще, последние годы были для меня очень тяжелыми. Ушли из жизни бабушка и Андрей Игоревич. Сильно болела мама. Давит моя личная неустроенность, отсутствие рядом любимого человека и понимание, что детей у меня уже скорей всего не будет.
И напряженные тренировки, занявшие три года. Изучение двух дополнительных специальностей, чтобы внутри команды была полная взаимозаменяемость. А ведь еще и докторскую надо было писать! Диссертация вытянула из меня все соки. Правда, она получилась очень весомой, и Абрам Иосифович даже заявил после защиты, что отпускать меня в космос – немыслимое расточительство ценнейших научных кадров. Хорошо, что никто его не послушал.
Игорь положил мне руку на плечо, крепко его пожал.
Я благодарно взглянула на командира.
За долгие годы совместных тренировок и полетов мы с ним настолько тонко научились друг друга чувствовать, что никакие слова не нужны.
– Я ощущаю себя чуть ли не предателем, – очень тихо прошептал Игорь.
Я тихонько кивнула.
То же самое чувство. Нам с командиром предстоит оставаться на корабле, облететь Каллисто и Ганимед, а эта троица будет на поверхности Европы, вернее, в толще ее льда, спасаясь от смертоносной радиации. И любая самая маленькая авария, любая неучтенная мелочь может стать для них смертельной.
Все-таки на этот раз руководство явно перемудрило с риском.
Глава 8. Стальная стрекоза
14.12.2045
Ангола
На самом деле вертолет не был стальным. Его днище, бока и даже колпак кабины были изготовлены из прессованных полимерных волокон – очень отдаленных потомков кевлара и углепластика. Его не пробить даже из крупнокалиберного пулемета. А снизу и авиапушка не справится.
Станислав Бойченко убедился в этом в первом же бою.
Тогда, девятого мая 2045 года, в день празднования столетия Великой Победы, беспринципные стратеги Южноафриканской Империи напали на Анголу.
Взвились в небо баллистические и крылатые ракеты, ударила по окопавшейся на южных границах ангольской армии ствольная артиллерия. Ринулась на север авиационная армада.
Но союзная Новоросская Конфедерация уже успела поднять над страной зонтик ПВО. Лишь немногим ракетам удалось достичь цели, испятнав красным и черным сверкающие кварталы Луанды, Лобиту и Уамбо, повредив пару авиабаз и накрыв несколько командных пунктов.
А спешно поднявшиеся в небо старенькие ангольские «Сушки» да «Миги», более свежие Су-57 и современные Миг-69 ВКС Новороссии, раскромсали уцелевшие от удара зенитных ракет южноафриканские «Грипены», «FS-2020», «Тайфуны» и «Лайтинги».
Небо над Анголой осталось за обороняющейся стороной.
А вот на земле ситуация была гораздо хуже.
Снаряды так просто не перехватишь в полете, как ни старались это сделать комплексы противоартиллерийской борьбы. А ринувшиеся после артподготовки бронетанковые бригады в считанные часы прорвали во многих местах фронт, сгребли размолоченные ангольские войска в большие и малые котлы и ринулись по равнинному плато вглубь страны.
И вот тут-то пришла очередь союзников.
Завывающая сирена, и Станислав бежит по полю к своему вертолету.
Громкое шипение, и где-то с края авиабазы в небо уходят белые инверсионные столбы зенитных ракет.
Беззвучные всполохи над горизонтом, и прорвавшаяся сквозь них стремительная тень крылатой ракеты. Громоподобный взрыв на краю аэродрома. Поражающие элементы накрывают крайние самолеты, и два Су-57 вспыхивают.
Покатый борт вертолета, короткая лесенка.
Славик ныряет в кабину. Тут же начинает предвзлетную экспресс-диагностику.
Рядом на кресло плюхается штурман – старший лейтенант Кравцов – на два года раньше Бойченко окончивший то же Николаевское вертолетное.
Все ускоряющийся басовитый стрекот двух соосных трехлопастных винтов. И вертолет резко, ощутимо вдавливая в сиденье, набирает высоту, наклоняет нос и летит вперед.
А с боков, сзади, спереди такие же серо-камуфляжные машины их полка.
Под машинами горный массив Бие.
Город Уамбо расположен на высоте тысяча семьсот метров. Вертолетам приходится натужно напрягаться, чтобы подняться еще выше и пропустить под собой двухкилометровые кряжи.
Полтора часа полета. Ангола не такая уж и маленькая страна. Побольше Новороссии, Украины и Белоруссии вместе взятых.
Уже над равнинами плато Уила Станислав отстрелил опустевший подвесной бак. Слишком далеко авиабаза, у них будет максимум полчаса на работу, и придется возвращаться.
Впереди по курсу буровато-серые шлейфы пыли, поднятой несущимися на полной скорости на юг новоросскими танками. И фонтаны взлетающей вверх земли от вражеских снарядов.
Передовые Т-14 уже вступили в бой. И буквально в считанные минуты перестали существовать, разбросав по камням обломки башен, гусениц, смятые бронекапсулы… Пустые бронекапсулы. В первый эшелон послали роботов и старенькие телеуправляемые машины. А вот за ними…
За ними, непрестанно маневрируя, несутся танки с живыми экипажами. И лупят из всех видов оружия по идущим лоб в лоб «Леопардам» и «Слонам».
– Работаем! – раздался в шлемофоне голос комполка.
Славик привычно и заучено сделал горку. Андрей Кравцов пометил маркером скинутые по сети цели. Вертолет вздрогнул, выпуская противотанковые ракеты.
И Славик тут же кинул машину вниз и влево, уходя от пущенных зенитных ракет. Большинство их, сбитые с толку системой РЭБ, ушли в молоко, а одну расстрелял автопулемет.
«Ага! Ловушки не пришлось тратить!» – обрадовался Славик убрав руку с панели управления.
Опять завернул вираж, пронесся над самой землей, над горящими машинами: не поймешь, своими или вражескими.
И схлопотал очередь из крупнокалиберного танкового пулемета в бок.
Грохот сотряс кабину со стороны штурмана.
Славик кинул взгляд на товарища.
– Норма! – хрипло прокаркал Андрей.
Взгляд на монитор – повреждений нет.
– Приподнимись на сотню, – не по должности командует Кравцов.
Но в бою не до субординации.
И командир вертолета старший лейтенант Бойченко послушно добавляет оборотов. Вертолет боком вперед поднимается над полем битвы, делает носом быстрый полукруг, и штурман-стрелок метит на тактическом экране следующие цели, опустошает вторую подвеску с ПТУРами.
– Еще выше! Сзади бронепехота!
Снизу взлетают новые ракеты. Не достают, опять система РЭБ выручает, пудрит глупые электронные мозги самонаводящихся головок.
Кравцов нацеливает контейнер с НУРСами на идущие позади танков бронемашины. Белые полоски дыма тянутся за сорвавшимися вперед ракетами. И на земле открывается филиал ада. Двадцать термобарических и столько же фугасных зарядов превращают в месиво территорию в несколько футбольных полей.
– Мы пустые, – с сожалением констатирует стрелок. – Сейчас пушку отстреляю, и домой.
Ну да, на подвесках только противовоздушные ракеты. Но вражеских самолетов и вертолетов не наблюдается. Их ссадила с неба союзная авиация.
Виражи, грохот пушки и голос комполка:
– Ноль семьдесят первый, доложите!
– Повреждений нет, мы пустые, – четко ответил Станислав.
– Возвращайтесь на базу!
В тот долгий день они должны были сделать еще один боевой вылет.
Славик выбрался на поле, уселся прямо в траву возле взлетки, наблюдая, как торопливо заправляют и снаряжают боеприпасами его машину, быстро перекусил поднесенным прямо к вертолету рационом. Внимательно оглядел свою машину.
На правом боку цепочка неглубоких вмятин.
– А восемьдесят первый и девяностый не вернулись, – сумрачно сообщил Кравцов. – Виктор с Олесем сели на вынужденную, а вот Яна с Глебом сбили.
– Война, – неожиданно жестко ответил Станислав.
Да, настоящая война.
Тем страшным встречным ударом войскам Новороссии удалось остановить вражеское наступление, а в некоторых местах и обратить его вспять. Союзные бронегруппы прорвались и деблокировали два крупных котла, помогли частям ангольской армии выйти из окружения, влиться в войска второго эшелона, спешно занимавшие оборону на новых позициях.
Но, не более того.
Слишком огромна была сила вторгшихся войск ЮАР. Они не переставали давить, постепенно оттесняя ангольцев и новороссцев на север, к горам Бие.
Сказывалась разница в экономике стран. Ангола, очень быстро разбогатевшая в десятые и двадцатые годы на продаже нефти, вложила свалившиеся на нее сотни миллиардов нефтедолларов в развитие курортов и легкую промышленность. Их ткани и цветастая одежда заполонили полки магазинов по всему миру, а отдыхать в стране вечной весны на пляжах ласкового Атлантического океана приезжали миллионы туристов.
Все это время ЮАИ продолжала развиваться как сырьевая и промышленная держава. Как вы думаете, какая из стран быстрее ремонтировала подбитую бронетехнику, штамповала новые танки и производила груды боеприпасов? Ответ ясен.
Сама по себе Ангола не продержалась бы и пары месяцев. Если бы не помощь извне.
В аэропортах садились транспортные самолеты, а по морю шли караваны с техникой и боеприпасами.
Южноафриканцы пытались сбивать самолеты и раз за разом наносили ракетные удары по аэродромам. Но войска ПРО действовали эффективно, и воздушное сообщение, хоть и прерывалось время от времени, но совсем не прекратилось.
А на море…
У Новороссии очень небольшой флот и почти нет транспортов. Но рядом с ней сильный надежный союзник. Россия в войне на суше демонстративно не участвовала, но военно-морскими силами помогла.
И, когда южноафриканская субмарина обстреляла торпедоракетами один из первых конвоев, российский флот ответил незамедлительно. Уже минут через двадцать акустики на южноафриканской подводной лодке засекли несколько быстро приближающихся целей. И, как они не старались, но мощные и верткие российские торпеды прорвались к подводному кораблю и разорвали его на части. А потом притаившиеся российские субмарины и береговые противокорабельные комплексы Новороссии дали залп гиперзвуковыми ракетами и потопили чуть ли не все военные суда ЮАР, забравшиеся севернее тридцатой параллели.
Намек был прозрачный, и власти новой южной империи его поняли. Так же как восприняли предупреждение МИДа России о недопустимости применения тактического ядерного оружия. Оно так и осталось лежать в тайных хранилищах ЮАР. Так, про запас. То, что Индия сотворила с Пакистаном, служило очень хорошим уроком. Огромная густонаселенная страна была вбомблена в средневековье и до сих пор так и не начала из него выбираться. Повторить ее участь никто не хотел.
Так что поток вооружения тек в Анголу. Новороссия наконец-то распаковала и применила на деле гигантские запасы вооружений, так пугающие Евросоюз. Но кроме бронетехники нужна и простая пехота. Да, в шестидесятимиллионной Анголе шел призыв за призывом, но расслабленные и избалованные богатой и мирной жизнью граждане плохо годились для отражения агрессии закаленной в пятилетней непрерывной войне армии ЮАИ.
Помогла еще одна группа стран-союзниц.
Красная Америка. Так называли социалистические государства в центре Американского континента. Как в далекие восьмидесятые годы двадцатого века в португалоговорящей Анголе появилось огромное число военных, болтающих по-испански. Бойцы из Кубы, Никарагуа, Венесуэлы, Перу и других государств становились плечом к плечу с местными вояками и принимали на себя натиск южноафриканских фашистов.
Таким образом сложилось переменное равновесие сил. Войска ЮАИ медленно продвигались на север, но вязли в обороне союзников, а иногда и пятились назад.
А Станислав Бойченко, раз за разом поднимал в небо свой вертолет.
За семь месяцев боев Николаевский сорок третий отдельный боевой вертолетный полк потерял двадцать восемь машин. Больше половины своего первоначального состава. Погибло семнадцать человек.
Вертолет Станислава обзавелся целой кучей вмятинок от пуль и осколков и двумя небольшими пробоинами. Это в сентябре под вертолетом рванула ракета из ПЗРК, прорвавшаяся через все виды защиты. К счастью, она бабахнула под днищем, где композитная броня толще всего. Осколки так и застряли в ней, не причинив вреда агрегатам.
Пробоины заделали специальным компаундом, наскоро покрасили и теперь найти место, где они были, можно только по незначительным неровностям.
Сегодня первую и вторую эскадрилью отправили к плато Уила. Там южноафриканцы сконцентрировали внушительный кулак, и нанесли мощный удар, пытаясь отрезать город Лубанго и засевшие в лесах Серра-да-Шела остатки одиннадцатой дивизии ангольской народной армии и шестой горно-стрелковой бригады Перу.
Два десятка КА-59 привычно перевалили через горы Бие и вышли во фланг противнику.
Там, на покрытых редколесьем засушливых равнинах плато Уила, кипело сражение.
Бронетанковые части ЮАИ опрокинули оборону союзников и рвались к единственному шоссе, соединявшему полумиллионный Лубанго с остальной страной. Западнее города, по прибрежной равнине, противник дошел уже до Инамагандо, так что еще немного, и образуется очередной котел.
Вертолет шел в двадцати метрах над кронами деревьев, огибая пологие горные вершины. Следующий подъем, и впереди раскинулась саванна с редкими деревцами. А на ней темные движущиеся точки южноафриканской бронетехники, чадящие остовы ангольских и новоросских танков, перепаханные воронками изломанные линии окопов, которые сейчас штурмуют бронемашины южан.
– Действовать по обстановке! – голос комэска. – Особо не зарываемся. Дальше десяти километров вглубь не заходим.
Станислав приподнял вертолет до пятидесяти метров и, наклонив нос, ринулся на противника.
Андрей в соседнем кресле быстро манипулировал с пультом управления оружием, выцеливал врагов. С подвесок одна за другим срывались ПТУРы, вылетела стайка НУРСов.
А внизу грохочет и взрывается.
Слева, в километре, там, где пехота ЮАИ только что заняла окопы ангольцев, вдруг вспухли, наслаиваясь друг на друга, багрово-серые облака объемных взрывов. Явно отработал дивизион «Чебурашек».
Но ЮАИвцы не были мальчиками для битья. Они крепко и жестко огрызались. В винтокрылые машины новороссцев неслись ракеты, по ним хлестали очереди крупнокалиберных пулеметов. И били многоствольные зенитные пушки. За последнее время их стало заметно больше, и потери среди вертолетчиков резко увеличились.
Двадцатисемимиллиметровый снаряд системой РЭБ не обдуришь, и термоловушкой с пути не собьешь.
Славика глушит грохот и лязг. Прозрачный бронепластик проминается и рвется. И в кабину вертолета прорывается смерть.
Андрей сильно дернулся, из разорванной груди – фонтан густой крови. Что-то стремительное проносится перед самым лицом Славика.
Звук вертолетных агрегатов сбивается, захлебываются двигатели.
Вертолет ведет влево.
На диагностической панели все в красных метках, и не от крови погибшего товарища, а от маркеров неисправностей.
А внизу враги.
Станислав пытается поймать ускользающие управление. Стремительно перещелкивает тумблерами, помогая автоматике, переходящей на дублирующие схемы, взять контроль над раненой машиной.
Вправо, к спасительной кромке леса, где еще видны всполохи огня, из последних сил обороняющихся ангольцев.
Вертолет бросает из стороны в сторону, за ним густеющий шлейф черного дыма. Высота падает, двигатели почти умерли.
Еще немножко!
– Минимальная высота! Внимание, минимальная высота! – тревожный, но приятный женский голос. Это «Рита».
Выпущенные шасси скользнули по кронам деревьев. Зацепили ветки, дергая машину. Но тяжелый вертолет проламывается сквозь них.
«Только бы не налететь на ствол!»
Крепкий удар, машину заносит хвостом вперед. Еще один удар. Сильный крен. Славика кидает в кресле, а окровавленное тело стрелка мотыляет из стороны в сторону.
Кабина сминает тонкое деревце, оно пружинит, почти останавливая движение вертолета, с громким треском ломается. Еще пара мощных толчков и вертолет, спружинив на шасси, валится на грунт.
Все еще постукивают и ворчат агрегаты, но все тише.
Славик откидывается на спинку. Сейчас ему предстоит очень много работы. Надо вытащить тело напарника, достать из кресел плотно упакованные рюкзаки спаскомплектов. А то на распиханных по комбинезону припасах долго не протянешь.
И подготовить вертолет к уничтожению. В противоположных его частях спрятаны компоненты бинарной взрывчатки. Их надо соединить, выставить таймер и быстро-быстро отойти от обреченной машины.
Славик прекрасно видел, какие силы бросила в наступление южноафриканская армия. Совершенно ясно, что очень скоро здесь будут ее стрелки. И оставлять им такой лакомый трофей он не имеет права.
Глава 9. Планы рушатся
26.12.2045
в 736 миллионах километров от Земли
и в 2 миллионах километров от Юпитера
Наружу выбрались Игорь и Катя. Хана зависла возле пульта управления манипулятором, а Настя… Настя осталась сидеть с Денисом.
Он виновато и грустно смотрел на нее из-под кокона бинтов, покрывающих большую часть головы.
А ведь так спокойно проходили долгие семь с половиной месяцев полета!
«Королёв» был почти что точной копией «Циолковского». Только наружная обшивка гораздо толще из-за антирадиационного покрытия, да «кокон» раза в полтора больше. А вот буксир для дальних экспедиций построили просто циклопический! Три реактора по сто двадцать мегаватт, и три трубы ускорителей, соответственно. Ксенон разгонялся ими аж до восьмидесяти пяти километров в секунду!
Невообразимая мощь, позволившая кораблю набрать до сорока километров в секунду характеристической скорости!
Но и работы для Игоря и Анастасии этот переплетенный ворохом трубок и кабелей агрегат предоставил море. Авантюрность экспедиции началась с того, что командиру корабля, а, главное, инженеру по двигательной установке пришлось на ходу проводить окончательные испытания сложной системы двигателей. И только огромный опыт, недюжинные научные знания и квалификация доктора физико-математических наук дважды Героя России Анастасии Сергеевны Беляковой позволили обуздать эту норовистую лошадку.
Настя уже во время разгона завершила тонкую балансировку магнитных полей. Всю дорогу обрабатывала полученные данные и дописывала мануалы по тонкой настройке двигателей буксира. Как она шутила: «Еще парочку докторских что ли написать, когда вернусь?»
В течение семнадцати суток торможения ей тоже предстояло трудиться, закатав рукава. Надо было проверить и перепроверить все расчеты и выкладки, чтобы на обратном пути любой член экипажа, кто имеет специальность пилота ядерного буксира – а экзамены на эту специальность сдали все пятеро – мог без особого риска довести корабль до Земли.
Но, не только Насте пришлось дневать и ночевать у приборов все время торможения. Остальным тоже досталось в полной мере.
Все полмиллиарда километров «Королев» летел, вращаясь вокруг продольной оси, обеспечивая экипаж комфортным искусственным тяготением. Это замечательно, но скопилось целое море экспериментов и работ, которые можно провести только в невесомости.
Поэтому, когда с началом торможения вращение остановили, все кинулись к приборам и агрегатам, торопясь успеть как можно больше, пока не долетели до Юпитера. Нет, конечно, абсолютной невесомости все равно не было. Но микрогравитация в одну тысячную от земной почти не в счет.
Игорю Мыскину происходящее на корабле не нравилось. Он был противником любой штурмовщины. К тому же резко ухудшилась психологическая обстановка. Все стали напряженные и нервные. Хана ругалась русским матом. Катя перестала ее одергивать и тоже время от времени шипела на товарищей. Настя, с красными от недосыпа глазами, порой впадала в сомнамбулическую апатию, так перегружала свои светлые мозги. И даже Игорь стал порыкивать на подчиненных.
Только Денис оставался внешне таким же спокойным и уравновешенным. Но это снаружи, а внутри и он испытывал сильный стресс.
Вообще, планетолога для экспедиции подобрали удачно. Впрочем, выбор был очень невелик: специалистов гляциологов среди российских космонавтов было всего три человека. И двое из них явно в экипаж не вписывались психологически. А вот Денис очень даже. Он был удивительно положительным человеком. Уравновешенным и добрым. Все конфликты старался перевести в шутку. Даже с Ханой вполне поладил. Особенно с Ханой.
– Я Феде обещал, что окружу тебя вниманием и заботой, – с улыбкой ответил он на очередную жесткую подколку японской космолетчицы.
– То есть – это заговор?! – прищурившись, осведомилась та.
– Да, тайная операция планетологов, – с совершенно серьезным видом подтвердил Денис. – Он, кстати, советовал если что применять к тебе меры воздействия при помощи ремешка по попе.
– И ты применишь? – с надеждой спросила Катя.
– Нет, я гуманист, – вздохнул Денис.
– А жаль, – вздохнула Настя и приобняла косо глянувшую на нее подругу.
Настя прекрасно почувствовала, как Хана напряглась при упоминании о Феде. Конечно, она бы очень многое отдала, чтобы вместо доброго и неконфликтного Дениса с ними летел ее взбалмошный муженек. Но тут ничего не поделаешь. На Европе нужен гляциолог, а не специалист по поиску редкоземельных металлов.
Федор же был необходим для астероидной программы. Ее Росскосмос и Джакса воплощали торопливо и с полным напряжением сил. Необходимо было успеть облететь и застолбить как можно больше перспективных объектов, пока конкуренты не построили свои корабли для исследования малых планет.
Все дело в космическом праве.
В начале лунной экспансии боролись между собой два подхода к внеземной собственности. Да, раньше Луна, как и остальной космос, считалась экстерриториальной. Но всем было ясно, что так продолжаться не может. Как только в космос придет индустрия, начнутся конфликты за самые лакомые месторождения полезных ископаемых, самые удобные места для строительства баз.
Были предложены две концепции получения права собственности на внеземной объект или территорию на нем.
Первая: чтобы застолбить участок, достаточно посадить на него автоматическую станцию. Вторая: во временное владение переходит только тот район, где побывали живые космонавты, началась добыча ископаемых или промышленное производство.
Победила вторая концепция. И это понятно – иначе бы вместо освоения космоса все державы, которые только могут запустить ракету к Луне, озаботились бы штамповкой и рассылкой туч космических зондов, чтобы как можно больше территории успеть занять. Причем, кроме ведущих держав, этим занялись бы и те, кто только в состоянии построить ракеты: Иран, Бразилия, Аргентина, обе Кореи, Израиль, ЮАР и так далее.
Разумеется, сверхдержавам этого не хотелось.
И было заключено между ними «Соглашение по границам в космосе».
Территорией государства считались зоны в радиусе 10 километров от точки посадки пилотируемого корабля, если космонавты провели на поверхности больше суток. 2 километра от места пребывания – тоже в течении суток – передвижной экспедиции. 10 километров от работающего промышленного или горнодобывающего оборудования. И 30 километров от постоянно обитаемой станции. Причем, если работы сворачиваются, а люди покидают базу или пост, то через 15 лет территория объявляется нейтральной.
Кстати, расстояние в 60 километров между российской и французской лунными базами было совершенно не случайным.
Ну, так вот. На Луне особых злоупотреблений не было. Нет, те же китайцы специально снарядили экспедицию на большом транспортном вездеходе и проехались по окрестностям своей базы, останавливаясь через каждые четыре километра на сутки. Особенно они постарались окружить пунктиром своей территории зону кратера Шеклтон, где расположилась американская автоматическая промышленная станция.
Американцы сделали то же самое, спешно отправив на Луну пилотируемую экспедицию со спускаемым аппаратом на колесах. И теперь границы владений этих сверхдержав на южном полюсе Луны представляют собой нечто напоминающее эндшпиль игры в го. Кстати, поговаривают, что в планировании этой операции КНР задействовала нескольких ведущих игроков.
Но все-таки на Луне такие развлечения достаточно сложно устроить. А вот на астероидах – совсем другое дело!
Недаром Хана с Федором каждый раз, сажая «Ласточку» на грунт Лютеции, оставались там не менее чем на сутки. Таким вот образом к сорок пятому году все три крупнейших металлических астероида были испятнаны российско-японской совместной территорией.
Вообще, космическая гонка все набирала скорость. И, продолжая ее, экипажу «Королева» приходилось трудиться с невероятным напряжением, чтобы все успеть за семнадцать дней торможения.
Это не могло не привести к неприятностям.
Сначала Катя спалила один из своих биологических анализаторов. Женщина расстроилась до слез. Еще бы – коту под хвост шла целая серия экспериментов. Правда, Денис обещал его починить. Но на это требовалось время, которого у него не хватало и на свою работу. Ведь совсем скоро он, Катя и Хана отправятся на Европу и засядут там чуть ли не на полгода.
Так было запланировано.
Но три дня назад, стараясь вписаться в график исследований, сдвинувшийся из-за нескольких мелких поломок, Денис совершил роковую ошибку.
Что именно произошло с агрегатом, и почему не сработала защита, не ясно. С этим придется разбираться потом.
Но…
Игорь висел в своем ложементе, просматривая показания работы реакторов, когда со стороны научного отсека раздался грохот взрыва и громкий крик.
Рука метнулась к панели внутренних коммуникаций. Командир лишь на долю секунду отстал от автоматики, захлопнувшей люк в научный отсек.
Монитор состояния корпуса? Всё зеленое, пробоин нет, герметичность не нарушена.
Пожар? Да есть возгорание в «научке».
Атмосфера? Средняя степень задымленности.
Видеокамера в научном модуле показывает муть – наверняка повреждена. Мигает красным огромная надпись: «Включать пожаротушение?» и более мелкое пояснение: «Человек в зоне пожара. Возгорание незначительное». Если бы не это, система сработала бы автоматически, а так нужна санкция человека.
– Тревога! – хрипло прокаркал в микрофон Игорь. – План А-17. Денис, ответь, как слышишь?
Тишина. Микрофоны в научном отсеке улавливают непонятные шумы, потрескивание.
– Жизнеобеспечение под контролем, – четкий и резкий доклад Насти. Она в третьем противовесе у запасного пульта.
– Летим! – это Хана. – Разблокируй люк! Мы с Катей в переходном отсеке.
– Готовы? – переспросил Игорь.
Он видел на мониторе, как две женские фигурки зависли напротив люка. У Ханы в руках огнетушитель. А у Кати через плечо перекинут ремень экстренной медицинской сумки.
– Да! Открывай! – торопит Хана.
Люк отходит в сторону, и космонавтки скрываются в научном отсеке. Хана – вот умница, сообразила и успела – нацепила на лоб ободок с камерой.
Игорь видит внутренности модуля, какие-то разбросанные в воздухе ошметки, проплывающую защитную панель с выдранными креплениями. И Дениса, который плавает среди всего этого, и вокруг головы у него летают капельки крови.
Катя бросается к товарищу, а Хана поливает хитрым синтетическим составом из огнетушителя развороченный агрегат, вокруг которого пляшут в невесомости блики пламени. Серая суспензия, распухая, накрывает их, гасит один за другим.
– Катя, что с Денисом? – резко спрашивает Игорь то, что сейчас тревожит больше всего остального.
– Жив, – сквозь зубы, но с прорвавшимся облегчением. – Без сознания. Голова… Череп цел, только посекло, ничего серьезного. И нога…
Она замолчала.
Изображение с камеры на лбу Ханы метнулось от почти погашенного пожара. Катя, перевернувшись вниз головой, осторожно касается как-то неестественно согнутой правой ноги Дениса.
– Перелом, – обреченно сообщает врач экспедиции. – Голень сломана, на первый взгляд без раздробления. Игорь, гони мне на помощь Настю, будем Дениса в медотсек переносить.
– Уже лечу! – тут же отозвалась Белякова.
Денису Колесникову повезло. Если бы защитная панель, сломавшая ему ногу, прилетела в голову или грудь…
А так он обошелся сотрясением мозга, несколькими глубокими ссадинами и царапинами на лбу и щеке и переломом ноги.
– Уже через неделю сможет летать помаленьку, – сказала Катя.
– Но не ходить, – сумрачно продолжила Хана. – И что будем делать?
– С Земли пришла рекомендация, – негромко сообщил Игорь.
Они все вчетвером сидели в мужской каюте, чтобы не тревожить разговорами устроившегося в маленьком медицинском закутке в женском модуле Дениса.
– И что нам советуют? – выделив интонацией последнее слово, осведомилась Настя.
– То же, что и я думаю, – ответил Игорь. – Надо менять планы.
– Сдвигать посадку на Европу? – вскинулась Хана.
– Нет, состав экспедиции. Вместо Дениса и Кати полечу я и Настя.
Да, все они были взаимозаменяемые. Да, Денис вполне в состоянии привести корабль к Земле, а Екатерина управится с корабельными системами.
Но заменить опытнейшего гляциолога на поверхности Европы очень и очень трудно. Но другого варианта нет.
Отменять миссию, ради которой были потрачены миллиарды рублей, миллионы человеко-дней рабочих и инженеров, ради которой пятеро космонавтов пошли на смертельный риск, нельзя ни при каких обстоятельствах. Значит, исполнить запланированное должны те, кто остался в строю.
И вот сейчас Игорь и Катя, облачившись в громоздкие скафандры, медленно подлетают к верхушке буксира, уже отстыковавшегося от «Королева».
Опустошенные баки из-под «рабочки» отстегнуты и плавают поодаль, а на их место уселись небольшие емкости, наполненные все тем же ксеноном. Запас, необходимый для полетов в системе Юпитера.
Вон он, висит на расстоянии в два миллиона километров, и при этом выглядит в пару раз крупнее, чем Земля с Луны. Вернее, «Королев» движется вокруг него по орбите такого радиуса. А совсем недалеко по той же орбите кружится доставленный грузовым буксиром спускаемый аппарат и четыре толстых цилиндра с ксеноном – запас на обратную дорогу к Земле.
Кораблик Хана уже завтра пристыкует к «Королеву», а вот емкости с «рабочкой» для возвращения домой останутся здесь, дожидаясь, когда космонавты вдоволь налетаются между спутниками гигантской планеты и соберутся восвояси.
Сложнейшая экспедиция началась трагически. Чем она завершится?
Глава 10. Прорыв
10.01.2046
уступ Серра-да-Шела, Ангола
– Давай, Слава. Лететь птица! – Тихо, на самое ухо, приказал Мигель.
Он был единственный из пятерых солдат сопровождения – троих перуанцев и двоих ангольцев – кто хоть сколько-нибудь нормально изъяснялся по-русски. Остальные знали лишь по нескольку слов, и семерым новороссцам приходилось общаться с ними на жуткой смеси испанского, португальского и «великого и могучего», главным образом его матерной части.
Два дня небольшой отряд пробирался на север. Югоафриканцы замкнули очередной котел вокруг Серра-да-Шелла – гигантского, километровой высоты, уступа, спускающегося с южно-ангольских плоскогорий к прибрежным долинам. Местность была гористая и покрытая густым лиственным лесом.
Несмотря на разгар лета в южном полушарии, погода стояла чисто ангольская: около двадцати пяти градусов. И это замечательно! Вот уж чего бы Станислав Бойченко действительно не хотел, так это воевать во влажных знойных джунглях.
А так окружающее сильно напоминало Кавказ. На третьем курсе училища их на целый месяц загнали в горы возле города Туапсе. Курсантов долго и усердно обучали приемам выживания, тактике пехотных боев и партизанских действий. Все недоумевали: «Зачем? В Карпатах что ли собираемся сражаться?»
Только теперь Станислав понял, для чего это делалось. Уже тогда стратеги в министерствах обороны республик планировали эту войну. ЮАИ тогда только-только захватила Зимбабве и копила силы для Замбии, а умные головы в фуражках уже соображали, что скоро придется помогать Анголе.
Ну и хорошо, что думали. Славику полученные тогда навыки ой как пригодились!
Почти месяц старшему лейтенанту Бойченко пришлось воевать на земле. ЮАИвцы плотно обложили лесной массив, обрабатывали артиллерией опушки, и время от времени устраивали рейды, пробуя на крепость засевших в нем бойцов коалиции.
Те огрызались, временно отступали вглубь, а потом коротко и зло контратаковали. Прочность у солдат из Южной Америки, местных вояк и остатков частей Новороссии была хорошая. Боеприпасов запасли огромное количество, продовольствия было достаточно. Так почему бы не повоевать? Тем более, что для тех же перуанских горных стрелков, здешний рельеф был как родной.
Но использовать в пехоте хорошо обученных новоросских военных было не рационально. И вот небольшими группами, в сопровождении латиносов, их стали переправлять на север к своим.
В отряде, в котором шел Славик, было трое танкистов, пара ребят из реактивной артиллерии, летчик-штурмовик и сам Бойченко.
Они прошли уже километров тридцать по едва заметным горным тропкам. Дважды приходилось затаиваться и пропускать вражеские патрули. И вот сейчас…
Единственный путь через перевал перекрывал пост южноафриканцев. Десятка полтора человек, блиндаж, две оборудованные пулеметные позиции.
Не обойти. Значит, придется прорываться.
– Лететь, птица, – одними губами повторил Славик.
Коснулся пальцами боковинки тактических очков, на ощупь понажимал крошечные тугие кнопочки. Стекла посерели и стали полупрозрачным, а, секунду спустя, на их внутренних поверхностях появилось изображение – как будто Славик сдвинулся на полметра в сторону и вниз. Это выбрался из своей норки «воробей».
Этим миниатюрным пластмассовым беспилотником Станислав научился управлять там же – на Кавказе.
Левая рука привычно легла на небольшой пультик, и «птичка», едва слышно зашуршав механическими крылышками, устремилась в полет. «Воробей» был закамуфлирован под какую-то местную пичугу, его температура точно соответствовала живому аналогу, металла в беспилотнике не было ни грамма, а канал связи был очень узким и зашифрованным под радиошум. Так что распознать наблюдателя было очень непросто.
Славик видел, как пролетают мимо стволы деревьев, кусты, как открывается обширная засека, в центре которой расположился вражеский пост.
«Воробей» не стал подлетать слишком близко, изобразил глупую пичугу, которая удивленно покружила вокруг вырубленного участка леса и отправилась дальше по своим птичьим делам. Бойченко скинул ролик Мигелю. Тот завис на несколько минут, внимательно его просматривая, останавливая, укрупняя и перематывая.
– Хорошо, – наконец-то проговорил смуглый, явно индейской внешности, перуанец. – Слушать диспозиция.
Электронщик и сапер Алехандро обнаружил три сингалки и две растяжки, преграждающие подступы к опушке. Снимать их не стал, просто пометил маркером на планшетах товарищей.
Один из ангольцев черным зверьком взобрался на высокое дерево, притаился в кроне. Остальные бойцы приблизились к блокпосту, но так, чтобы он только-только начал виднеться из-за деревьев и кустарника.
Мигель распределил цели. Станиславу достался рослый иссиня-черный зулус с нашивками сержанта. Он неторопливо прохаживался меж своих подчиненных, лениво с ними переговариваясь.
Славик выкрутил до предельных десяти крат универсальный прицел на своем АК-35. Прицел располагался на самом автомате, а не был сопряжен с тактическими очками, как на самых модных западных скорострелках. Вообще, изделье знаменитого концерна «Калашников» было несколько топорным, довольно-таки тяжелым, но удобным. Совсем не таким, как американские и европейские конкуренты – насквозь пластмассовые и похожие на детские игрушки. Из такой трофейной пукалки Славику приходилось стрелять во время лесных боев к югу отсюда. Да, отдачи почти нет, да, звук тихий, как будто из глушителя, но и пробивная способность ее четырехмиллиметровых пуль-стрел слабенькая, а, главное, любая веточка или листик уводит стрелку в сторону.
А тут полновесные 5,45 миллиметра тяжелой стали.
Враг еле помещался в скачущем от недостатка опыта и дрожания рук окуляре прицела. Славик уменьшил приближение до четырех и включил желтый фильтр. Изображение стало контрастнее, а умная электроника распознала бронежилет с каской и пометила на теле сержанта предпочтительные зоны поражения: лицо, руки, верх бедер.
– Готовность! – по-русски скомандовал Мигель.
Славик медленно вдохнул.
– Пять, четыре…
Прошедший через цифровую кодировку-декатировку голос был немного искаженным и безэмоциональным.
Славик выдохнул, замер, ловя в прицел голову врага.
– Ноль!
Короткая очередь тремя патронами, ствол совсем слегка повело вверх и вправо. Но две первые пули нашли свою цель.
Славик увидел, как вскипело черное лицо, выплеснуло кровавые ошметки.
Тут же старший лейтенант перевел прицел на двойное увеличение, чтобы в него поместилась вся картинка. Большинство противников падали, кто убитый, кто раненый. Уцелевшие вжались в землю, выставив стволы оружия и озираясь. Загрохотал пулемет, слепо полосуя лес.
Пули свистнули невдалеке от Станислава. Но он уже перестал шугаться от этого звука.
Славик быстро переключился на подствольник.
Прицел автоматически уменьшился до однократного и маркер показал зону попадания гранаты – метрах в двадцати, на самой опушке.
Бойченко задрал ствол, пока красное пятно не сдвинулось к врагу, и нажал на спуск. Одна за другой в противника полетели две из трех заряженных в обойму гранат. Обе осколочно-фугасные.
То же сделали и остальные воины отряда Мигеля Кордовы, и позиции ЮАИвцев потонули в серии небольших, но злых взрывов.
Огонь противника смолк.
– Вперед! Арриба! – закричал перуанец, и все бойцы, кроме залезшего на дерево Тиаго, кинулись в атаку, старательно обходя светящиеся неприятным ядовито-зеленым цветом маркеры растяжек, что услужливо показывали тактические очки.
«Все-таки союзники молодцы, что снабдили нас современным обмундированием».
Но думать о постороннем некогда.
Ветки кустов хлещут по плечам. Звук собственного прерывистого дыхания. Резкий удар солнцем по глазам. Очки почти мгновенно поляризуются, приглушая свет. Кто-то из врагов пришел в себя и теперь лупит длинными очередями из скорострелки. Дурак, в секунды опустошил магазин, замолк.
А позиции южноафриканцев уже рядом.
Славик навскидку стреляет из автомата в копошащиеся на земле тела. Пули рвут ткань, вязнут в бронежилетах. Впиваются в незащищенные участки.
Опять кто-то из южан открывает огонь.
Ага, это двое высунулись из блиндажа.
Тут же туда устремляются четыре гранаты. Славик не успел переключить автомат на подствольник, а уже и не нужно.
Две гранаты взрываются снаружи, а две другие влетают в приземистое строение, гулко рвутся в нем. Все!
«Даже драться не пришлось!» – с кровожадной досадой подумал Станислав.
Мигель и Хосе прохаживаются, контрольными выстрелами достреливая валяющиеся тела. Пара из них при этом дергается.
– Камрады! – голос у Мигеля жесткий. – Уходим. Быстро!
Да, задерживаться нельзя.
Неизвестно, успели ли ЮАИвцы сообщить о нападении, видел ли бой какой-нибудь высоко парящий беспилотник?
Надо сваливать и спешно!
Снова лес. Снова тропы.
К счастью, следующие три дня им удавалось избегать боестолкновений. А потом… Потом был замеченный опытным горным стрелком из далеких Анд пикет третьей никарагуанской пехотной бригады. Короткий диалог на испанском и – свои!
Глава 11. Подо льдом
24.01.2046
Европа, спутник Юпитера
Настя, Игорь и Хана внимательно следили за мониторами. У каждого был свой. Игорь вглядывался в цифирь и графики работы оборудования и реакторов. Того, что стоял в четырехстах метрах от них на поверхности, и того, что натужно работал на глубине в семь километров.
Хана наблюдала за трудягой «Кротом».
А Насте досталось присматривать за системами жизнеобеспечения «Пули» и, самое приятное – поглядывать на обзорный экран, который показывал широкое ледяное поле в обрамлении сверкающих полупрозрачных краев кратера, стоящий на этом поле энергетическо-связевой модуль, ползающий в отдалении «Грызун» и их корабль – конус на тоненьких ножках. На нем трое космонавтов прилетели на Европу почти месяц назад.
Настя прекрасно помнила, как это было.
В скафандры они залезли прямо в «коконе» «Королева». Да, от этого в небольшой цилиндрической капсуле стало жутко тесно. Приходилось быть очень осторожными, чтобы не своротить ненароком приборы.
– Пора! – голос у Игоря напряженный.
– Ну, ни пуха! – пожелал со вздохом Денис. На голове у него до сих пор была легкая повязка, скрывающая наложенные Катей швы, а нога в лубке.
– К черту! – хором ответили космонавты, уже по рации, изнутри загерметизированных шлемов.
Катя открыла им люк и перекрестила удаляющиеся белые горбатые спины.
Игорь, Хана и Настя пролетели напоследок через весь корабль от «кокона» до шлюзового отсека и вплыли в посадочный модуль.
Тут же, пока Игорь задраивал люк, Хана угнездилась в ложементе пилота и принялась за предполетные операции.
И, как только автоматика сообщила готовность, отстыковала кораблик и направила его к распростершемуся под ними белесому, изрезанному темной сетью трещин, шару спутника Юпитера.
Направила – громко сказано. На самом деле Мисалова-Хаякава просто запустила систему автоматической посадки. Но, если вы думаете, что после этого японская космолетчица улеглась поудобнее и задремала, вы неправы. До последней секунды, до мягкого, но сильного посадочного толчка она была в напряжении, готовая в любой момент перехватить управление и посадить корабль вручную. Не пришлось.
Корабль расплавил и частично испарил под собой лед и опустил тонкие телескопические опоры в образовавшееся озерко, которое почти сразу же замерзло, намертво впаяв в себя корабельные «ноги». Потом, когда они будут покидать Европу, придется отстрелить опоры.
– Выходим, – скомандовал Игорь, вглядывавшийся в показания датчиков температуры льда под кораблем.
И они, неуклюже переваливаясь в непривычной «лунной» гравитации, двинулись к раскрытому внутреннему люку шлюза.
Да, пока они летели, воздух внутри кораблика был откачан и приевропивались они уже в вакууме. Опасно, зато экономия почти получаса времени. Сейчас это было жизненно необходимо.
Космонавты по очереди спустились по лесенке и ступили на лед. Острые шипы на ботинках клацнули по поверхности, прочно вцепились в нее, не позволяя скользить. Выбравшись из выпаренной посадочными двигателями ямы, космонавты гуськом направились к базе.
Передвигать свои трехсоткилограммовые тушки при гравитации в одну седьмую Земной было очень непросто. Пока летели с Земли, космонавты тщательно тренировались в этом на беговой дорожке, специально для этого затормозив вращение корабля. Но в натуре ходить по Европе оказалось гораздо труднее. Триста килограмм массы никуда не денутся. Да, вес меньше, чем голышом на Земле, но инерция чудовищная. На самом деле все эти высокие прыжки на Луне и Лютеции только со стороны кажутся легкими. Когда отталкиваешься и приземляешься, нагрузка на ноги очень большая, и спасает лишь то, что она мягче, растянута по времени. Вот и сейчас приходилось наклоняться вперед и с силой отталкиваться ступнями, чтобы набрать скорость. Причем, с наклоном и ускорением нельзя переборщить, а то ступни проскользят по гладкой поверхности, и ты упадешь.
Трое космонавтов шли как будто водолазы под водой. Слишком медленно. Полкилометра, которые отделяли корабль от входа в туннель, они преодолели за целых пятнадцать минут.
Толстый слой противорадиационной защиты снижал дозу облучения в несколько раз, но особо рьяные электроны все-таки прорывались и вонзались в тела, нанося им микроскопические, но крайне неприятные повреждения.
Думать об этом не хотелось, и Хана, машинально переставляя ноги, оглядывалась по сторонам.
Базу земляне устроили внутри кратера. Когда-то метеорит пробил ледяную кору и ухнул в глубины океана, расплавив и утянув с собой основательный шмат ледяной оболочки. От этого она здесь стала такой тонюсенькой: всего семь километров. В пробитую дыру хлынула вода и замерзла высокой башней в центре обширного цирка. А ограниченное им пространство залило ровным слоем быстро замерзшей жидкости. Так что получился гигантский каток в два километра диаметром. Вот невдалеке от его края и опустилась полгода назад автоматическая станция «Корихимэ». Совместное творение японских и российских космических концернов состояло из нескольких модулей. Небольшая автоматическая станция с мегаваттным реактором и антеннами связи осталась на поверхности. «Крот» – цилиндр с в три раза более мощной ядерной установкой – сейчас проплавлял себе дорогу в ледяной толще.
И «Пуля»: похожая на тупоносую пистолетную пулю четырехметрового диаметра и десятиметровой длины база. Она, точно так же, как «Крот», проплавила себе норку во льдах, но не вертикально вниз, а под углом в пятнадцать градусов.
К этой самой норке и спешили космонавты.
Вот и спуск. С обеих сторон от полого уходящей в лед дыры – высоченные наледи. Сюда выбрасывалась растопленная вода.
Космонавты вошли в рукотворную пещеру. Гладкие полупрозрачные своды в потеках, и ребристый пол. Это чтобы они не поскользнулись.
«А жаль! – подумала Хана почему-то по-русски. – Вот сели бы на ж...пку и скатились, как на санках. А потом ка-а-ак *******сь в базу! Сколько там было бы? Где-то километров двадцать в час? Немного, но приятно».
С глубиной становилось темнее. Включили фонарики на шлемах и все вокруг засверкало сказочными драгоценностями. Гладкие округлые стены и потолок туннеля отбрасывали блики. Крошечные кристаллики преломляли свет, расщепляли его на радужные блики, загорались крошечными разноцветными огоньками.
А вот и корма «Пули», и люк шлюза в ней.
– Настя, заходи первой, – скомандовал командир.
– Принято, – согласилась та. И забралась внутрь.
А Хана с Игорем остались стоять у порога. Было немного не по себе, хотя Хана и понимала, что теперь бояться нечего. Десятиметровая толща льда над головой уменьшала до нуля бушующий над поверхностью радиационный шторм. Правда, сам лед излучал вторичную радиацию, но гораздо меньшую. Здесь они в безопасности.
Но все равно.
Настин голос послышался лишь через долгие пятнадцать минут.
– Командир, все в порядке! Системы жизнеобеспечения функционируют нормально, воздух хороший, хоть и спертый. Но я уже включила внутреннюю вентиляцию. Можете заходить.
– Хана, пошли, - с явным облегчением позвал Игорь.
– Идем!
И японская космолетчица забралась в шлюзовой отсек. Справа у стены стоял пустой скафандр Насти. Хана и Игорь прислонились рядышком, войдя горбатыми спинами в специальные выемки. Тихо клацнули захваты, и их скорлупки прочно прицепились к стыковочным узлам.
Хана подождала, пока автоматика не проверит герметичность соединения. Прозвучал мелодичный сигнал, и задняя стенка скафандра раскрылась дверцей, откинулась в сторону.
Японка спиной вперед выбралась из скафандра и оказалась наконец-то внутри станции. В просторном помещении, забитом приборами и оборудованием. В их новом доме, в котором предстояло прожить почти полгода.
Это было месяц назад. С тех пор они обжились, привыкли к «лунной» гравитации. Отпраздновали Новый год и День рождения Ханы. И очень много работали. Настя легко замещала Катю на должности бортинженера, с трудом, но справлялась с функциями если не врача, то фельдшера. Игорь с реакторами вообще был на «ты». Но вот планетолога со специализацией на гляциологии они еле-еле заменяли втроем. Постоянно переправляли на «Королев» информацию, по несколько раз в день консультировались с Денисом и выслушивали его указания.
А сегодня, в особый день, Денис Колесников поддерживал прямую связь. «Королев» сейчас кружил над Ганимедом, почти на другой стороне Юпитера и сигнал шел с задержкой в минуту.
– Ну как там, Хана? – с нетерпением выспрашивал планетолог.
– Скоро! – не скрывая раздражения, отвечала японка.
И, правда, скоро. Эхолокатор показывает последние метры. Считанные минуты, и закупоренный в цилиндр реактор проплавит лед. Под «Кротом» раскроется океан.
Резкий писк зуммера.
«Преграда отсутствует!», «Аварийная остановка», «Фиксаторы выпущены».
Кусок льда отломился, и «Крот» повис над стокилометровой пропастью подледного океана. Но многотонная махина крепко удерживалась на металлических стержнях, глубоко ушедших в ледяные стены.
– Уф! – громко произнесла японка и продолжила: – Денис мы прорвались! Запускаю анализаторы.
Теперь их ждала долгая и интересная работа: отбор проб, просвечивание и прослушивание акустическим радаром. А завтра «Крот» выпустит маленького робота-батискафчика, который начнет путешествие по окрестным водам. Спустя месяц «Крот», заправившись образцами и пробами, отправится в обратную дорогу, проплавляя себе путь к поверхности, подтягиваясь по стенкам тоннеля, откачивая вниз растопленную воду, которая вновь замерзнет, закупоривая проход.
Глава 12. Виртуальность и реальность
12.03.2046
город Хелена – Запад Хелена, округ Филипс,
штат Арканзас, Техасская Конфедерация, Американский Союз
Гэрри неторопливо шел по лугу, оглядываясь по сторонам. Кругом было удивительно красиво. Сочная зеленая трава под ногами, яркое, но не жаркое, солнышко, туманные горы, как будто реющие над горизонтом. Легкий ветерок, овевающий лицо.
Но, несмотря на все это, у парня непроизвольно нарастало ощущение обмана. Как будто в обертке долгожданной конфеты оказался кусок цветастого и даже ароматно пахнущего, но пластилина.
Картина яркая и черкая, но, если резко мотнуть головой, она как-то неприятно смазывается. Звуки объемные и приятные, по направлению совпадают с источниками. А вот по дальности не строятся. А, главное, ощущение собственного тела. Чувства вопили, что их обманывают, что вместо почти семнадцатилетнего Гэрри Дункинса им подсунули совсем другого человека. И это несмотря на то, что специальный сканер тщательно прошелся по всему его телу.
Гэрри поднял к лицу руку. Она не его! Нет, форма кисти привычная, цвет кожи в общем-то тоже. Вот только она, кожа, слишком ровная и однотонного цвета. Фактура рукава куртки тоже ненормальная. Очень похоже, что это пластик, лишь внешне напоминающий ткань.
Юноша остановился и присел на корточки. Провел рукой по траве… И не почувствовал ее. Травинки были простыми зелеными полосками света безо всякой фактуры. И будто бы сделаны под копирку.
«Нет! Ну это уже совсем свинство! – возмутился американец. – Хотя бы в промо-ролике могли бы отрисовать все детали!»
Справа послышался неприятный лязгающий звук.
Гэрри резко выпрямился, обернулся. В пяти метрах от него стоял скелет. Скалящийся желтоватый череп, непонятно как соединенные трубчатые руки-ноги. В правом кулаке монстр держал собственную запчасть – берцовую человеческую кость.
Чудище сделало несколько шагов к юноше и замахнулось для удара. Делало оно это неторопливо, чтобы дать игроку увернуться и вытащить меч.
Но Гэрри неожиданно остолбенел и только поднял левый локоть, прикрывая голову.
Сокрушительный удар… оказался легким, едва ощутимым шлепком. Они так и застыли скульптурной композицией: «Скелет убивает Героя».
– Мда, – глубокомысленно произнес Гэрри. – И с уменьшением боли они переборщили.
Он вспомнил об оружии, потянул из ножен меч. Неуклюже стукнул им монстра. И опять обман! Клинок были совсем не такими, какими должен быть. Это ведь килограммовая полоска заточенной стали, а не пенопласт! И результат тоже был странным. Да, звук похож на стук железа по кости, но вместо отсушивающей кисть вибрации чувство, что оружие вязнет в чем-то податливом и мягком.
Ну, и визуальный эффект. Скелет просто распался на мириады искорок, которые, после красивого радужного перелива, растаяли в воздухе.
Гэрри опустил руку с мечом и вздохнул.
– И за эту ерунду такие бешеные бабки платить?
Звучный хлопок, и в отдалении появился новый монстр. Нечто жуткое: клыкастое, когтястое, рогастое, хвостастое.
Юноша приготовился к следующему сражению. «Может, хоть сейчас будет интереснее?»
Но ему не дали это проверить. Рядом материализовалась симпатичная девушка в длиннополом одеянии, но с декольте чуть ли не до пупка. Подняла сверкающий магический жезл и направила его на монстра. Громкий свист и мелодичный перезвон. Зверя окутало сочное оранжевое пламя, в нем прорезались яркие сполохи голубых молний. Миг, и чудовище повержено. Девушка повернулась к Гэрри, лучезарно улыбнулась:
– Уважаемый Герой! – голос у нее был просто завораживающе приятный. – Я рада приветствовать вас в мире «Бескрайнего горизонта»! Вы уже убедились, насколько прекрасна наша игра. Но, чтобы оставить у вас еще более замечательные впечатления, позвольте предложить вам небольшой полет! Вы согласны?
– А то!
– Вы согласны? – все с той же приклеенной улыбкой переспросила магичка.
– Да! – поправился Гэрри, поняв, что не стоит в разговоре с неписями пользоваться непредусмотренными программой словами.
Девушка нацелила на него свой жезл, произнесла какое-то заклинание и парня подняла в воздух плавная мягкая сила.
Мир распахнулся под ним. Было действительно очень красиво и захватывающе лететь над сказочной страной.
«Вот с этого и надо было начинать! – подумал Гэрри. – А то глупые монстры всякие. И девушки. Хотя девушки, ладно, если их еще и можно будет потрогать, то я беру свои слова о виртуальности обратно!»
– Ну как?! Правда, отпад?! – Кевин Шахрмайер чуть ли не приплясывал вокруг него, пока Гэрри выбирался из капсулы. – Ты, это, давай подвигайся! После виртуалки надо двигаться! Поприседай, пробегись на месте.
– Щаз! – саркастически ответил приятелю Гэрри.
– Да нет, я серьезно! Так в инструкции написано! «Надо вернуть ощущение собственного тела», вот.
Гэрри прислушался к себе. Да нет, все нормально. Теперь нормально.
– Нет, ну ты скажи, ведь полный улет же?! – не переставал болтать приятель.
– Да, неплохо, – осторожно согласился Гэрри. Ему не хотелось остужать восторги Кевина, но на самом деле юноша был разочарован. Та самая виртуальная реальность, о которой мечтали все знакомые пацаны, которую ждали как манны небесной, оказалась так себе игрушкой. Да, ощущения присутствия в иллюзорном мире были очень интересные, но столько еще недоработок и условностей!
А они всем классом завидовали Кевину, которому его отец-банкир сделал на шестнадцатилетние царский подарок.
Действительно царский – это тебе не обычный электромобиль или электроцикл, а настоящая капсула полного погружения, стоящая просто невероятно огромных денег!
– Что, не понравилось? Не может быть! – приятель наконец-то заметил не слишком восторженное состояние Гэрри. – А зря! Ты судишь по обложке! Это только рекламный ролик! Сами «Бескрайние горизонты» до невозможности крутая игруха! Япы уже нарисовали двести квадратных километров! А обещают все десять тысяч! Представляешь?! А неписи?! Правда, магичка классная? И умная!
Гэрри скептически поджал губы.
– Ну, она не очень, если честно, – чуть смутился Кевин. – Но другие, уже в первой деревне – вообще крутые! Я слышал, их сам Киран Чаудхари разрабатывал!
– Да-да, – хмыкнул Гэрри. – А пейзажи Рокуэлл Кент рисовал. Ты больше слушай разных балаболов!
– Ну, насчет этого Кента я не знаю, – пошел на попятную сын банкира, – но то, что пара человек из «Института искусственного интеллекта» Чаудхари перешли в «Сони» – это факт! Об этом в «Игромире» говорили! А магичка, зато, красотка! Там потом вообще такие девчонки – закачаешься! Жаль только их нельзя пощупать.
– Нельзя?! – вскинулся Гэрри.
– Ну, эту локализацию для Янки делали, – стушевался Кевин. – А у них, сам знаешь, сексизмы всякие, феминизмы. Но мне кореш из Лос-Анжелеса обещал подогнать пиратский аккаунт на итальянский сервер. Там, правда, по-ихнему все лопочут, зато телок можно мацать сколько угодно!
– Хоть что-то, – усмехнулся Гэрри. – Если получится, дашь поиграть?
– Конечно, дам, мы же друзья! – просиял Шахрмайер. – Только, сам понимаешь, абонентская плата у виртуальных игр не маленькая. За пробный ролик я с тебя, естественно, ничего не возьму, но дальше, ты уж извиняй.
– И сколько?
– Восемьсот тысяч в час, – как о какой-то мелочи сказал Кевин.
– Да ты с дуба рухнул! – возмутился Гэрри. – Да я на подработке в автомастерской за неделю меньше получаю!
– Что поделаешь. Виртуалка – штука догорая. И потом, я ведь тоже должен быть в кэше. А то мне самому охота играть, а приходится кресло уступать друзьям.
– То есть абонентка раза в два дешевле, – прищурился Кевин. – Или в три?
Приятель потупился.
– Все с тобой ясно. В папашу пошел, тоже бизнесменом станешь.
– Ну да, пошел! – вскинулся Шахрмайер. – Я, если хочешь знать, после школы решил в Североатлантическую ехать. Поступлю там в какой-нибудь университет. И постараюсь остаться.
– Во даешь, – не то с удивлением, не то с осуждением протянул Гэрри.
– Да, даю! А что, всю жизнь торчать в нашем замызганном городишке?! Унаследовать папкин банк? Нет уж, я хочу настоящую жизнь!
– Я тоже, – тихо сообщил Гэрри и прямо посмотрел на приятеля. – Только у меня другое понятие о настоящей жизни.
– Ну-ну, – саркастически улыбнулся Кевин. – Ты же у нас отличник. Небось, выучишься на какого-нибудь инженера. Или отец тебя все-таки в военное училище запрёт? И будешь до старости вкалывать на чужого дядю. Или под пули подставляться. А вот я хочу стать тем самым «чужим дядей»!
Гэрри пожал плечами. О чем тут спорить. От карьеры военного он отбрыкается, как бы отец не настаивал. А выучиться на инженера было бы неплохо. А потом пойти работать туда, где такие же, как он, ненормальные, для которых деньги и успех – не самое главное в жизни. На завод по производству космической техники, например. Или даже…
Но об этих мечтах он боялся и подумать.
Глава 13. Миллизиверты
17.04.2046
Европа, спутник Юпитера
Мне страшно. Мне очень страшно! Холодный комок поселился внизу живота, и я чувствую, как сильно дрожат руки. Хорошо, что в толстенных перчатках скафандра это незаметно. Но плохо, что эти перчатки такие неуклюжие. Из-за этого работа идет невообразимо медленно.
А я всем своим существом чувствую, как пронзают меня неощутимые заряженные частицы радиационного пояса и гамма-излучение от реактора, как постепенно, но неуклонно накапливается в теле ионизация.
Я давно уже стараюсь не смотреть на индикатор дозиметра. Показания этого приборчика, измеряющего полученное с первого дня экспедиции облучение, выведены на стекло шлема. В верхнем правом углу, третья строчка.
И мне страшно поднять туда взгляд. Последний раз я делала это больше часа назад и ужаснулась цифре 1738 миллизиверта. Сейчас, наверняка, за две тысячи перевалило. И большую их часть я заработала сегодня. А сколько еще добавлю?!
Неполадки с оборудованием начались спустя пару месяцев после нашего приевропивания.
Забарахлила терморегуляция станции.
Правильно, что «Пулю» закопали в толщу льда. Это не позволило нам помереть от радиации. Хотя полностью от нее не защитило. Да, десяток метров льда должны были бы снизить уровень облучения почти до нуля. Но Европа миллионы и миллиарды лет летает в магнитном поле Юпитера. Все это время электроны и протоны нашпиговывали спутник, пронизывали его поверхность, вызывая ионизацию вещества. Вторичную радиацию. И, как бы люди от этого не защищались, нам все равно достается. Не очень сильно, но за четыре месяца миллизивертов по пятьсот мы набрали.
Ну, так вот, наша «Пуля» прочно впаяна в лед. А погодка на экваторе Европы стоит знойная. Длинными днями температура на поверхности поднимается аж до минус ста сорока градусов! А на глубине базы она стабильно держится на ста семидесяти ниже нуля, или ста по Кельвину.
Разумеется, без обогрева мы бы окочурились за несколько часов.
Так что реактор «Корихимэ», которая расположилась почти в полукилометре от нас, гонит по кабелю энергию. Серая змея протянулась от него через ледяное поле, через пандус рукотворной пещеры. Энергии нам вполне хватает, но обогрев дело тонкое. Если с ним переборщить, то окружающий лед может подтаять, и станция накренится. А автоматике таких трудов стоило выставить ее так, чтобы пол был горизонтальным!
Так что климатом управляет корабельный компьютер, раскинувший толпу датчиков, как внутри станции, так и снаружи. И вот они начали выходить из строя. И пришлось нам лазить по отсекам, заменять термометры на исправные, а дохлые пытаться реанимировать.
Потом, в марте, стала сбоить связь между «Корихимэ» и «Кротом». К счастью, все системы по нескольку раз дублированы, но приятного мало.
Мы все ждем не дождемся, когда наш «Кротик» выберется из проплавленной норки. Он прекрасно поработал, спустившись на семь километров вниз. Хана с удовольствием поуправляла плавающим зондом, днями и ночами просиживая за пультом. Обплавала в поисках хоть какой-то жизни все окрестности. Без видимого результата. Увы, но надежды ученых не оправдались. Сколько-нибудь развитой биосферы на Европе нет. Но батискаф набрал кучу проб. Может быть удастся обнаружить хоть что-нибудь органическое?
Не знаю. Мне кажется, что спутник Юпитера мертв.
Конечно, мы все от этого расстроились. Неприятно осознавать, что весь риск, все трудности этой экспедиции, все многомиллиардные затраты были совершены впустую. То есть я понимаю, что главную задачу мы выполнили, застолбили на ближайшие десять, а то и двадцать лет первенство российской космонавтики.
Да, именно это является целью нашего полета. Россия во всех сферах космической деятельности действует успешно, но уступает другим. На Луне нас далеко обгоняет Китай. На Марсе США. На астероидах мы делим первое и второе место с Японией. Вот только выступаем там как извозчики, а всерьез разворачивать индустрию будут сородичи Ханы.
И идеологам в высоких кремлевских кабинетах захотелось совершить что-то грандиозное, на что в обозримом будущем не будет способен никто другой. Вот нас и послали.
«Уж послали, так послали», – как говорил шепелявый персонаж одного старинного мультика.
Тошно от этого. Словно вернулись старые советские времена в своем самом негативном проявлении. Но, с другой стороны, иначе мы бы не были здесь. А ведь я ни за что бы не отказалась от этого смертельно опасного полета!
Смертельно опасного.
Две недели назад вышла из строя аппаратура космической связи. «Корихимэ» перешла на резервный комплект. А вчера перестал работать и он. Да и сам управляющий компьютер модуля глючит.
А это значит, что кому-то надо выбираться на поверхность и идти к автоматической станции, чтобы на месте разобраться и попытаться восстановить оборудование. Иначе на Земле решат направить к нам «Королев», прервав исследование Каллисто, и мы эвакуируемся, не дождавшись «Крота». Вся экспедиция пойдет насмарку. Всё окажется зряшным и напрасным.
– Так что придется мне прогуляться, – заявила я.
– Почему тебе? – хором возмутились Хана и Игорь.
– А кому еще? – пожала я плечами. – Тебе, Хана, нас на «Королев» поднимать. А Игорь командир, ему рисковать нельзя.
– Еще как можно! – Мыскин явно разозлился. А, может, испугался за меня?
– Игорь, перестань, – подняла я руку. – Во-первых, я лучше тебя знаю аппаратуру. Если бы что-то случилось с реактором, я бы и слова не сказала. Но тут я разберусь быстрее.
– Это не факт! Мы все взаимозаменяемые!
– Да брось ты. Игорь, тебе прекрасно известно, что каждый из нас силен в чем-то своем. Тебе нас всех до Земли везти, в конце концов!
– Это любой сможет. И, если уж на то пошло, то движками тебе заниматься, – привел он сильный аргумент.
– Теперь не обязательно, – парировала я. – Я с ними разобралась и подробно всё описала.
А ведь, действительно, как будто предвидела! Мне от этой мысли стало совсем не по себе.
Игорь, видимо, что-то почувствовал. Он, вообще, меня чувствует с полмысли.
– Настя, я уже один раз отпускал тебя тогда, у Фобоса, – негромко напомнил он.
– И я успешно справилась. Сделаю это и сейчас, – в тон ему ответила я.
– Не искушай судьбу, – совсем тихо проговорил командир.
А я поймала на себе отчаянный взгляд Ханы. Представляю, как ей хочется «послать» нас обоих и пойти самой. Но моя подружка прекрасно понимает, что я права, и уж ей-то рисковать никак нельзя.
– Игорь, ну что ты завелся, – вздохнула я. – Пройдусь, покопаюсь в электронике. Ну, получу еще несколько сотен миллизивертов, наглотаюсь лекарств да отлежусь пару дней после этого. Ничего страшного.
Он только покачал головой.
– Ты же знаешь, – я решила привести самый сильный аргумент, – будь у нас связь с Землей, тебе бы сказали то же, что и я.
– Но связи нет, и я могу тебе приказать, – в его голосе легкая неуверенность.
– А я могу отправить тебя в пешее эротическое путешествие, – ответила я и улыбнулась. – Лучше помоги мне подготовиться к походу.
Командир сжал челюсти так, что желваки проявились, посмотрел на меня с болью и нехотя кивнул.
Если вы думаете, что я такая вся из себя бесстрашная героиня, то глубоко ошибаетесь. Было до обморока жутко облачаться в скафандр и выбираться в темный туннель.
Заканчивалась долгая европейская ночь. Я на полную силу включила нашлемный фонарик. Яркий свет разогнал тьму, заискрился в сверкающих полупрозрачных стенах тоннеля. Идти по нему вверх было трудно. Сейчас я вешу почти столько же, как на Земле. На мне громоздкий двухсотпятидесятикилограммовый скафандр, да еще и объемистый контейнер с запчастями и инструментом для ремонта. Инерция просто сумасшедшая. Ноги, ослабевшие за месяцы малой гравитации, очень быстро устают. Но останавливаться и отдыхать нельзя. Иначе опять придется прикладывать неимоверные усилия, чтобы разогнаться.
На поверхности очень красиво. Ясные звезды светят в небе и отражаются в гладком как стекло льду. От этого кажется, что они со всех сторон, и я опять в открытом космосе. Огромный мохнатый шар Юпитера над горизонтом и его двойник-отражение под ногами. А впереди помигивает сигнальным огоньком «Ледяная принцесса».
Я провозилась почти шесть часов. Надо было найти поврежденные электронные блоки, отсоединить их, протестировать линии. Установить на место неисправных те, что я взяла с собой. Еще раз все тщательнейшим образом проверить.
У меня не было права на ошибку. Если я чего-то не учту и спалю запаску, то экспедиция будет сорвана.
И рабочие и резервные модули «Корихимэ» повыходили из строя. Скорей всего радиация. Какими ни были они надежными, как бы их не защищали, но больше полугода бомбардировки заряженными частицами не прошли даром. Так что надежда только на те, что я принесла с собой. Последний комплект, который хранился на базе.
– Наська, пора, – это Хана. В ее голосе боль и переживание за меня.
– Сейчас, еще один тест, – ответила я, с трудом подавляя подступившую тошноту.
Неужели уже начались симптомы?
– Ты уже трижды все перепроверила! – это Игорь.
– Хорошо, – уступила я.
И, прикусив до крови нижнюю губу, нажала на тумблер.
Заперемигивались светодиоды, ожил контрольный экран.
– Нася! Заработало! – обрадовано закричала Хана.
– Не кричи так громко, – со смесью облегчения и навалившейся усталости попросила я.
– Все Настя, быстро закрывай кожух и домой! – приказал командир.
Да знаю я! Меня внезапно накрыло раздражение. Лишь с шестой попытки попав защелками в пазы, поставила на место панель. Руки гудят от усталости и очень плохо слушаются, а в глазах муть. Только бы не грохнуться в обморок. Вот будет картинка. Героическая космонавтка совершила подвиг и померла.
Ну, уж нет!
Всё. Теперь можно и возвращаться. Выбираюсь из объятий «Ледяной принцессы» и начинаю на трясущихся и слабеющих ногах разгонять свою тяжелую как танк тушку в сторону…
А в какую сторону?
Я запаниковала, потеряв направление на базу.
– Правее на двадцать градусов, – сухо сообщила Хана. И, с прорвавшимся чуть ли не отчаянием: – Нася, ты там держись! Иди, роднуличка, только не останавливайся! Игорь уже выходит тебе навстречу.
– Зачем… Игорь? – не поняла я.
– Да у тебя медицинские показатели как у протухшего трупа! – «подбодрила» меня подруга. – Но ты не расслабляйся, иди вперед. Хоть зомбиком, но вернись!
Я прыснула смехом. Почему-то слова Ханы меня развеселили. Это что, уже истерика, да? А вот фиг вам всем!
И я шла, еле переставляя ноги, пошатываясь и оступаясь.
А навстречу мне торопился, расплываясь в тусклом свете Юпитера, белый призрак Игоря. Когда между нами оставалось метров пятьдесят, я все-таки упала. Завалилась на бок, медленно и неизбежно, как во сне. Мягко, но сильно приложилась плечом о гладкую твердую поверхность.
Попробовала подняться, но только переползла на четвереньки.
И тут меня вырвало.
Нет ничего более неприятного, чем «искать Ихтиандра» в скафандре. Кислая вонь шибанула в нос, шлем изнутри заляпало премерзкой слизью.
Нет, я так не согласна! Если героически помирать, то чисто и красиво!
Я скорчилась на льду, попытавшись схватиться за живот.
И почувствовала, что меня поднимают.
Сквозь разводы на внутренней поверхности шлема увидела совсем рядом серебристую ткань Игорева скафандра и услышала:
– Настя, солнышко, потерпи еще немножко! Скоро я дотащу тебя до дома.
Глава 14. Совесть
17.04.2046
атолл Увеа, Новая Каледония,
французская территория в Тихом океане
Мадам Флорина Бонне все-таки настояла на классической свадьбе. С венчанием в соборе Дижона, с каретами и конной кавалькадой, с взаправдашним балом в замке Бальёр.
Элен чуть-чуть поупрямилась, но только для вида, и чтобы сделать приятное Клоду. Тот не мог похвастаться знатностью рода или особым богатством. Происходил молодой океанолог из обычной, но респектабельной семьи инженера и преподавательницы заштатного университета. Поэтому ошеломляющая роскошь и размах его смущали. Но, в конце-то концов, раз он собрался жениться на дочери одного из богатейших людей Франции, то пусть привыкает с первого дня!
А самой Элен очень хотелось грандиозного праздника. Подготовка к нему возбуждала и окрыляла девушку. А еще отвлекала от порой проскребывающего в глубине души неприятного чувства.
Нет, она убедила себя, что никакого предательства в этом нет. Ведь они со Станиславом уже несколько лет, как не общались, даже не переписывались. А уж теперь…
Но полностью себя уговорить не получалось. Потому что любовь, поселившаяся в ее сердце девять лет назад, никуда не хотела деваться. Она забилась в дальний уголок ее души и тихонько смотрела оттуда на Элен, печально и осуждающе.
Смотрела, когда девушка приняла неназойливое ухаживание молодого доктора географии. Смотрела, когда они вдвоем плавали в глубинах океана, в который Клод Лабель был страстно влюблен. Смотрела, когда два месяца назад мужчина, смущаясь и с трудом подыскивая слова, старомодно признался Элен в любви.
Смотрела, когда хозяйка, только недавно переставшая плакать по ночам, внезапно приняла предложение «руки и сердца». И назначила свадьбу на начало июня.
Тогда эта усталая и убитая горем любовь сдалась окончательно, напоминая о себе лишь легким поскребыванием на грани сознания. И тихими грустными словами: «Предательница. Если так, то хотя бы год подождала бы…»
Но ждать Элен Бонне не хотела. Наоборот, она бросилась в омут замужества для того, чтобы скорей забыть тот разговор четыре месяца назад.
Элен была умной девушкой и достаточно интересовалась политикой, чтобы понять, что Станислава Бойченко вряд ли минует война, разразившаяся на юге африканского континента. Республики Новороссии направили туда очень внушительный контингент, в том числе и боевые вертолеты. Ее Славик ни за что не окажется в стороне от этого. Он слишком смелый и честный.
Но узнать о судьбе бывшего возлюбленного у Элен не получилось. Она попыталась этого добиться через сотрудников отцовского концерна, но даже директор российского отделения, Сезан Макароф, ничего не смог разузнать. Коммуняки строго хранили военную тайну.
И тогда Элен вспомнила об одном своем старом приятеле.
– Узнать про Славика? – заметно повзрослевший и даже обзаведшийся короткой светлой бородкой Тимур почесал подбородок.
Немного непривычно было видеть его без очков. Парень, как и собирался, сделал операцию, скорректировав зрение, и теперь вполне мог попробовать пробиться в космонавты. Если, конечно, еще не отбросил эту мечту.
– Я подумала, что может быть у тебя какие-нибудь контакты Славы остались. Или у Кэйлаш.
– Я спрошу, но вряд ли у нее другие, чем у меня, – кивнул Тимур. – А по прежнему номеру он мне не отвечает. Еще с прошлой весны.
– С прошлой весны? – упавшим голосом переспросила француженка.
– Да, но ты слишком не волнуйся, – поспешил успокоить ее молодой компьютерщик. – В Новороссии это обычное дело, я наводил справки. Если кого-то отправляют воевать за рубежом, то прежние коммуникации обрубают и берут подписку, чтобы не общался ни с кем посторонним. Там все строго.
– Значит, он все-таки в Анголе, – полуутвердительно прошептала Элен.
– Наверняка, – подтвердил Тимур и вдруг оживился: – Знаешь, я, кажется, придумал, как узнать! Есть у меня один друг…
– Он поможет?! – с проснувшейся надеждой перебила Элен.
– Обязательно! Они со Славиком закадычные друзья! А возможности у него есть.
– Какие?
– Э… – осекся Тимур и виновато продолжил: – Извини, не могу сказать. Я тебе сам позвоню, если что узнаю, ладно?
– Ладно, – чуть обиделась Элен.
Вечно у русских тайны. Наверняка Тимур боится, что КГБ прослушивает звонок. Спецслужбы – мерзость!
На следующий день коммуникатор высветил звонок с незнакомого номера. Да еще и запрос на криптованный канал.
Элен сразу поняла, что это Тимур. Включила защиту и приняла вызов. Сердце предательски сжалось.
А когда она увидела лицо приятеля, то без сил опустилась на ближайшее сиденье. Привалилась плечом к оранжерейному стеллажу.
– Что? – внезапно севшим голосом спросила она.
– Пропал без вести, – хмуро ответил Тимур и отвел взгляд. – Неделю назад его вертолет сбили. Он загорелся и упал в лес. Потом взорвался.
Рука Элен, державшая коммуникатор, сильно задрожала.
– Но его не считают погибшим! – попробовал успокоить ее Тимур. – Может быть, он сумел выбраться.
– Катапультироваться?
– Нет, – Тимур сжал губы. – Парашют никто не видел.
– Значит, все… – прошептала Элен и неуклюже ткнула пальцем в иконку отбоя вызова. Уронила телефон, скорчилась и заплакала.
Днем Элен старалась не выказывать эмоций, но ночью приходили воспоминания и сны, в которых Славик был живым. Они чем-то занимались на станции «Купол-П», ходили вдвоем по промерзшему Таймыру, почему-то похожему на снимки марсианской поверхности из новостей об американской и российской базах. Или целовались и ласкались в фентезийном мире «Любви и Смерти». А потом принц садился в свой камуфляжный хищный вертолет, взлетал и взрывался в ясном безоблачном небе разноцветными огнями фейерверка.
Но постепенно боль стихла, стала нудной и тягучей. И, спасаясь от нее, Элен приняла предупредительные и заботливые ухаживания Клода. Мужчина был на восемь лет ее старше, разведенный, немного старомодный. Такими рисуют в виртуальных романах типичных профессоров, которым он, кстати, еще не являлся. Прекрасная партия, о которой Элен только и могла бы мечтать.
Вот окунется с головой в предсвадебные хлопоты, отправится потом в кругосветное путешествие на отцовской яхте и окончательно задавит остатки щемящего чувства несостоявшейся своей любви. А вместе с ней, может, похоронит и мечту о красной планете. Клод влюблен в океан, и будет лучше, если Элен разделит судьбу мужа.
Мелодичная трель коммуникатора прервала ее мысли.
Привычно выдвинув тонкий лист экрана, Элен увидела незнакомый номер и значок защищенного канала.
Сердце пропустило удар. Девушка торопливо включила соединение.
Тимур. Улыбающийся.
– Элен! Славик нашелся! Ком… Мой друг опять пробрался в базу данных новоросских военных. Славик был в окружении, но потом вышел к своим! Он еще в Анголе, летает. Но жив-здоров!
– Ох, – Элен глубоко вздохнула, улыбнулась. Радостно и в то же время виновато. – Я очень рада.
– Что-то не так? – встревожился Тимур.
– Нет, я правда очень-очень рада! – поспешила заверить его девушка. – Только… Тут такое. Я как раз хотела позвать тебя и Кэйлаш в гости. У меня свадьба через полтора месяца.
– Это замечательно, – чуть улыбнулся Тимур. – Я рад за тебя, и постараюсь приехать. Заодно и с Кэйлаш повидаюсь, а то она последний раз ко мне приезжала года два назад, и в играх мы с ней встречаемся редко, оба такие занятые стали, как доучились.
– А я вообще тысячу лет не видела ее! Как она, еще не вышла замуж? Ой, прости!
– Да все нормально! – рассмеялся Тимур. – Нет, у нее был парень, но вроде бы они разошлись. Так что мы с ней свободные птицы.
– Хм! – Элен многозначительно улыбнулась.
Она уже практически полностью справилась со взрывом чувств. Ну что ж – Славик жив. И это прекрасно. Но, не отказывать же в счастье хорошему человеку Клоду, ради этой летающей в африканских небесах синицы. Пусть и он найдет свою половинку. К тому же, если бы этот новоросский солдафон все еще ее любил, обязательно бы написал, чтобы не волновалась! Так что…
– Тимур, у меня к тебе просьба. Пожалуйста, не говори Славе о том, что я искала его и переживала. Не нужно ему этого знать.
Глава 15. Юпитер над горизонтом
25.05.2046
Европа, спутник Юпитера
Они законсервировали базу, отключили внешнее питание, погрузили ее в сон и заперли.
Интересно, появятся ли когда-нибудь на ней люди? Или в будущем решат, что проще построить новую, чем оживлять и дезактивировать эту?
Если честно, Хану это не волновало. Никаких сентиментальных чувств к сему дому она не испытывала. Скорей, наоборот. Жить в толще льда было не особенно приятно, работы было неимоверно много. А последний месяц…
Последний месяц был невероятно тяжелым в психологическом отношении. Настя схлопотала такую дозу радиации, что Катя и врачи на Земле беспокоились за ее жизнь. К счастью, подруга выкарабкалась. Интенсивная терапия и мощные препараты сделали свое дело. Но лучевая болезнь вещь крайне неприятная.
Настя похудела, волосы у нее здорово поредели, хотя самый большой ее страх о лысой космонавтке не сбылся. А еще она очень и очень ослабела. С трудом передвигалась по станции, быстро уставала.
И сейчас Игорь и Хана по сути тащили ее, подхватив под локти. Она ворчала:
– И сама дойду!
– Молчи уж, героиня, – сумрачно, но с нежностью говорила Хана.
– Я знаю, что дойдешь, ты же Белякова, – отзывался Игорь. – Но нам надо торопиться, лишние бэры тебе ни к чему, так что не упрямься.
И Настя не упрямилась.
Переставляла ноги и грузно опиралась на друзей, тащивших ее по зеркалу льда к кораблю.
Он уже совсем рядом. Остается лишь подняться по лесенке, и можно покидать негостеприимный холодный спутник.
– Постойте! – голос у Насти тихий, но требовательный.
– В чем дело? – обеспокоился Игорь.
– Командир, Хана, нельзя просто так улетать! Давайте простимся с Европой и Юпитером.
– Времени… – начал Игорь.
– Пара минут погоды не сделают, – перебила его Настя. – А нам с тобой наверняка больше этого не увидеть.
Игорь промолчал. То, что после этого полета их обоих спишут на пенсию было совершенно ясно. Игорю уже и по возрасту пора. А Настя… Ну куда ей летать после такого?
Хана молча остановилась.
Плотнее прижалась к подруге, обнимая толстый неуклюжий скафандр.
Они втроем повернулись на восток, где всегда на одном месте висел мохнатый диск Юпитера.
Был вечер. Солнце располагалось за их спинами, освещая ровную как стекло долину кратера и отражаясь в алмазных гранях кольца ледяных торосов. А над ними парил огромный шар. Полосатый, с завитками бушующих ураганов, с кроваво-красным пятном посередине. Величественный и неприступный.
– И все-таки мы здесь, – тихо прошептал в наушниках голос Насти.
– Да, Нася.
– Как же это красиво, – негромко, но с чувством проговорил Игорь.
Так они и стояли, наверное, минут пять, не думая о том, какую дозу при этом получают, каким долгим будет путь домой и что их ожидает на Земле.
Просто стояли и впитывали в себя картину, которую не видел до них никто из людей, и которую еще долго никто не увидит. А Хана вдруг подумала:
«Ради этого стоило пройти через все!»
Глава 16. Открывая дверь в небо
26.11.2046
Звездный, Московская область
Первым делом Станислав отправился в комендатуру. Усталый подполковник госбезопасности внимательно прочитал документы, как бумажные, так и электронные, неторопливо снял показания с биодетектора, подсоединил коммуникатор Бойченко к своему компьютеру, отщелкал что-то на клавиатуре и вернул Славику:
– Вот, держите. Все необходимые вам зоны допуска активированы. Приблизитесь к запретным на пять метров – услышите предупреждающий сигнал. Впрочем, вы и так это знаете, раз приезжали сюда семь лет назад.
– Благодарю! – по-военному четко кивнул старший лейтенант народной армии Новороссии.
– А теперь советую отправиться в общежитие и заселиться. Дальше действуйте по расписанию, которое я вам скинул. Удачных испытаний.
Славик еще раз поблагодарил безопасника, пожалел, что не в фуражке и не может козырнуть и двинулся в сторону жилого городка.
В прошлый раз общежитие технического персонала было в одной из запретных зон. Хотя обычно здание было заселено лишь на четверть, его не использовали как гостиницу для туристов. Но сейчас, как это здесь бывает раз в несколько лет, все номера были заполнены военными и гражданскими соискателями.
В триста первом, куда определили Бойченко, уже поселились двое капитанов и старлей. Все из российской армии. Это и понятно. Новороссии в этот раз выделили всего одну вакансию из восемнадцати. То есть из семи пилотских. Остальные одиннадцать должностей были гражданскими.
Сдавать экзамены и соревноваться между собой за право войти в «марсианский набор» приехали, кроме Славика, шестеро новороссцев. Именно они были конкурентами Бойченко, а не эти россияне. Так что можно было расслабиться и попытаться завести с однокомнатниками приятельские отношения.
Этим Станислав и занялся.
Он валялся на заправленной койке и лениво болтал с таким же как он сам пилотом КА-59 – капитаном Святцевым, когда в дверь постучали. Ровно и четко.
– Войдите! – крикнул Святцев.
Дверь растворилась и в комнату шагнул… Компи!
Андроид был одет в легкую рубашку с коротким рукавом и джинсы. На плечах таяли снежинки. Смотреть на это было зябко.
– Э… Тебе не холодно? – не нашел ничего более умного, как спросить, Славик.
– С чего бы? – удивился робот и спохватился: – Здрасте! Я не помешал?
В ответ все присутствующие сообщили, что нет. Народ с явным удивлением и непониманием во все глаза разглядывал гостя.
– Вот и славненько! – заметил Компи и улыбнулся.
Действительно, улыбнулся! Уголки губ приподнялись и сдвинулись, на гладкой коже щек появились едва заметные ямочки.
Только сейчас Славик сообразил, что во время разговора губы его электронного друга шевелятся! И вообще, лицо не было той пластмассовой маской с карикатурными и гротесками мимическими гримасами, которые скорей пугали незнакомых людей, чем вызывали приязнь.
– Ух ты! – восхищенно выдохнул Станислав. – Тебе новое лицо сделали?!
– Ага! – подтвердил Компи. – Японцы постарались! Еле-еле уговорил их не делать мне огромные анимэшные глаза, как у Акаги.
– Здорово! – Славик наконец-то соскочил с кровати и шагнул к другу. – А с плавучестью как?
– Увы, – вздохнул искин. – Пока что слишком много железок внутри. Так что приходится одевать спасательный жилет и нарукавники.
– Значит, уже плавал?
– А то! Ой, товарищи военные, вы извините, что мы с другом разболтались. Тыщу лет не виделись вживую. Я, с вашего позволения, украду у вас Станислава, – и, повернувшись к Славику: – Давай, одевайся, пойдем гулять. На улице минус шесть и легкий снег. Так что утепляйся.
Славик торопливо накинул бушлат, нацепил теплую шапку, влез в высокие армейские ботинки и, чувствуя спиной тяжелые взгляды товарищей, обещающие, что они до смерти замучают его вопросами о странном госте, когда вернется, вышел из комнаты.
На улице было темно и морозно. Падал неспешный тихий снег. Он очень медленно таял на голых пластмассовых руках искина.
– Все-таки страшно на тебя смотреть! – заявил Славик. – Тебе точно не холодно?
– Разумеется, нет, – ответил Компи. – Наоборот, приятно. Я с детства не люблю жару. Знаешь сколько раз я зависал и отключался из-за нашей индийской погоды?
– С детства? А сейчас ты взрослый? – поддел его Славик.
– Увы, – вздохнул приятель. – Я Кирану уже много раз говорил, что пора заняться проблемой психологической динамики. Нас искинов, конечно, постепенно совершенствуют, но сам по себе характер не меняется. Мы не взрослеем и не стареем.
– Так это же замечательно!
– Да? А видеть, что знакомые люди старятся, думаешь, приятно? А ведь потом они начнут умирать. Мне уже заранее страшно. А тут еще Киран все время мне эмоциональную матрицу дорабатывает, я все глубже воспринимаю окружающее. Сначала-то у меня никакого самосознания не было. Просто отвечал заготовленными ответами на ключевые слова.
– А теперь ты себя осознаешь?
– Наверное. Или это программа считает, что я себя осознаю. По уровню сложности и количеству связей мне до вашего нейронного клубка в голове еще очень далеко. Я не знаю, продолжаю ли только эмулировать личность, или она уже у меня на самом деле завелась.
– Конечно завелась! – горячо заверил Славик и, меняя тему разговора: – А чем ты сейчас занимаешься?
– Да, как всегда, помогаю Кирану. У него заказ от японцев на серию искинов для подводных поселений и для второго колеса, которое они строят для Лютеции. И французы тоже просят помочь с искином для своего подводного города. А на подходе еще и марсианские базы. В общем, работы не продохнуть! А я вдобавок еще и устроился преподавателем в центр подготовки космонавтов. Когда ты поступишь, буду читать тебе лекции по компьютерным дисциплинам и сетевой безопасности.
– Если поступлю, – со вздохом поправил Станислав.
– Да брось ты! У тебя вероятность, по моим оценкам, больше восьмидесяти процентов. Если не зазнаешься или не затупишь совсем, то пройдешь.
– Не знаю… Ребята со мной из Новороссии приехали серьезные.
– Ага. И все они участвовали в программе «Купол», – саркастически заметил Компи. – Работали, пусть недолго, но в лаборатории самого Кирана Чаудхари. Дружат с великим и ужасным Компи.
– Последнее особенно важно, – кивнул Славик и рассмеялся.
– А то! И нечего над старым искином прикалываться! Ты мне лучше про Анголу расскажи. Представляешь, как мы все переволновались в январе?!
– Все, это кто? – осторожно спросил Славик.
– Ну я, Тимур, Кэйлаш.
– А… Элен.
– Не знаю, – соврал Компи.
Да искин уже научился врать для сокрытия информации, если считал это допустимым и его просили близкие друзья. Какого труда это стоило Кирану и другим программистам, представить сложно. Да и сама дискуссия о правомерности наделения искусственного интеллекта этой способностью была жаркая.
– Понятно, – вздохнул Станислав.
Он все-таки надеялся, что бывшая любимая о нем помнит и беспокоится. Хотя парню уже было известно, что полгода назад Элен Бонне вышла замуж.
– А я, – продолжил Станислав, – четыре месяца как дома. Нашу часть вывели на переформирование. Обещают новейшие вертолеты. КА-73. Старичков КА-59-то у нас повыбивали две трети. Кстати, по всей армии такая же ситуация. Иногда я думаю, что наши влезли в эту войну, чтобы утилизировать старую технику и обкатать новую.
– Ты не один так думаешь, – поддакнул Компи, – но об этом лучше помалкивай.
– Понимаю, – серьезно кивнул Станислав. – Вот. А о том, что там творится, ты и так наверняка знаешь. Отдали мы ЮАИвцам все плоскогорье. Латиноамериканцы насмерть вцепились в горы и дальше противника не пускают. А те и не особо стремятся. Наверное, всех удовлетворяет патовое положение, которое может продлиться фиг знает сколько лет. Если большие дяди вроде Китая и России не впишутся. Но они не торопятся, а торгуют оружием. Грустно это все и гнусно.
– Главное, что ты живой оттуда выбрался, – вздохнул Компи. – А то Тимур и Кэйлаш очень переживали. Да и я тоже.
– Кстати, а как там у них дела? – спросил Славик, меняя тему.
– Похоже все идет к женитьбе, – веско заметил Компи. – Жди приглашение на свадьбу.
– Ну хоть у кого-то все в порядке! – обрадовался Славик.
– А еще Тимур готовится к экзаменам в отряд космонавтов. Он будет пробовать в сорок восьмом. Сейчас продолжает работать у Кирана и тот пытается окончательно перетянуть Тимура к нам в Индию, чтобы он поступил в ИИКИ на компьютерный. Кирану нужен человек, чтобы летал в космос и контролировал работу искинов, да подправлял им мозги. А то самому господину Чаудхари все станции не облететь, да и жирок он начал нагуливать в последнее время.
– А Кэйлаш?
– Ну, она полтора года как отучилась в университете Дели на космическом факультете. И уже приступила к спецподготовке по системам жизнеобеспечения в лунной группе.
– Круто! Так она еще раньше меня в космос может попасть! – позавидовал белой завистью Славик.
– Естественно, – согласился Компи. – У индусов совсем другая система подготовки, они в гораздо более молодом возрасте космонавтами становятся.
– Эх!
– Ничего, будет и на твоей улице праздник, – покровительственным тоном пообещал искин. – Куда торопиться. Тем более, опасное это дело.
– Ты о «юпитерианской»? – насторожился Славик. – Компи, ты ведь информацию добываешь самую свежую и со многими космонавтами знаком. Что там с Анастасией?
– Паршиво, – сумрачно вздохнул искин.
Его подвижное лицо очень хорошо отобразило печаль и беспокойство. Вообще, неведомые японские дизайнеры постарались. Они сделали Компи красивым, но не приторным, и с определенной долей асимметрии черт, которая придавала больше жизни и естественности. В неярком освещении, как сейчас от фонарей, чей свет рассеивали белые хлопья снега, его легко можно было принять за живого человека. Только линзы глаз выдавали, но если их скрыть под очками, то вообще не отличишь.
А между тем искин продолжил:
– Насте сделали операцию. Очень серьезную. Катя старалась изо всех сил. Вроде бы все метастазы вычистила и по последним анализам следов раковой опухоли не наблюдается. Но, сам понимаешь, космический корабль – не клиника на Земле. Так что поправляется Настя медленно и с трудом. Не знаю, как она перенесет посадку через два месяца.
– Да уж. Жалко-то ее как! Я в неё в юности был влюблен, – почему-то вспомнилось Станиславу. – И до сих пор по-особенному отношусь. Обидно, что ей придется из космонавтов уходить. Ведь надежды нет?
– Нет, – тихо ответил Компи. – Их с Игорем и Екатериной отправят на почетную пенсию. Это дело решенное. Но у Насти еще и другая беда.
– То есть?
– Опухоль ведь у нее по женским проявилась. И операция. Она уже точно не сможет своего ребенка завести. Вообще, я плохо себе представляю, как она будет теперь жить. Нам всем надо будет о ней заботиться, чтобы помочь найти свое место на Земле.
Эпилог. Земля навсегда
11.05.2047
деревня Орловка, Московская область
Я вышла из электрички на станции Осеевская.
Прошла мимо стоянки электрокаров. Можно было взять один из них и, задав несложный маршрут, доехать до дачи. Но, зачем?
Эти небольшие машинки с приличным грузовым кузовом обычно берут напрокат дачники, чтобы довезти до участка инвентарь и забрать собранный урожай.
Или можно было оседлать один из скутеров, которые стояли, подзаряжаясь, тут же рядышком. Хана, наверняка, так бы и сделала.
Но я не стала. Так и не научилась ездить даже на велосипеде.
К тому же врачи говорят, что пешие прогулки мне полезны. Так что я свернула направо и потопала по обочине пустого шоссе.
Березки зеленели молоденькой листвой, темные кроны сосен оттеняли светло-коричневые стволы. Пели какие-то пичуги. Благодать.
Я шла совсем неторопливо, отчасти, чтобы подышать лесным воздухом, отчасти, чтобы не перетруждать свой дохленький организм. Да, вот такая я стала слабенькая. Два года назад пробежала бы эти пару километров и не запыхалась.
Интересно, я когда-нибудь восстановлю свою форму, или так и буду изображать пенсионерку? Хотя, чего ее изображать? Я и так персональный пенсионер федерального значения с кучей льгот и неплохим денежным довольствием. Которое мне ну совершенно не нужно. Денег, которых мне заплатили за последнюю экспедицию, на всю оставшуюся жизнь хватит. Хоть свой бизнес открывай. К тому же я вовсе не собираюсь сидеть без дела. Вот еще пару недель протунеядствую и устроюсь в свое родное конструкторское бюро. Раз уж мне больше самой не летать, то постараюсь, чтобы другие отправлялись в дальний космос на кораблях, которые я спроектирую.
Я прошла мимо деревушки с красивым названием «Голубой лес». Помню, когда я только поступила в отряд космонавтов, она была совсем заброшенная. А теперь по левую руку выстроились ухоженные коттеджи. Может быть тоже построить тут домик? До Звездного полчаса ходьбы, если напрямик тропинки есть, до Королева десять остановок электрички. И до дачи Игоря совсем недалеко, можно будет наведываться к нему в гости чуть ли не каждый день.
А вот и его поселок – Орловка. Уютные домики в кущах зеленеющих нежной весенней листвой и одуряюще пахнущих цветущих фруктовых деревьев. Грядки и клумбы.
«Что, потянуло поближе к земле? Му-ха-ха!» – как скажет Хана. Хотя нет, не скажет. Она, несмотря на всю свою язвительность, бывает иногда по-японски супертактичной. Особенно, когда дело касается меня и моего здоровья.
Меня это, если честно, напрягает. С того черного дня, восемь месяцев назад, когда Катя, белая как мел, сообщила, что у меня рак, все носятся со мной, как с хрустальной вазой. Я уже устала говорить, что все нормально, Катя провела операцию просто блестяще, и никаких следов болячки, сколько меня не мучили врачи, им обнаружить не удалось. Тем более, что после прилета меня сразу же укатали в клинику и пролечили так, что злокозненные клетки и носу боятся показывать от ужаса перед современной медициной.
Но поковыряться в земле будет, наверное, интересно. К тому же можно попытаться уговорить маму переехать сюда из Ялты. Правда, будет очень жаль дедушкину и бабушкину квартиру на улице Чехова, но ведь можно туда время от времени ездить, греться летом на солнышке и купаться в море. Так что я действительно подумаю о домике в деревне.
Коттедж Игоря расположился на самом берегу Орловского карьера. Его отделяла от дачного поселка густая рощица. Ради трижды Героя России сделали исключение и разрешили построиться в природоохранной зоне.
Да, все мы трое: я, Игорь и Хана – трижды Герои. Нас таких семь человек на всю страну, да в Советском Союзе еще четверо было. Еще бы одну звездочку, и была бы я как Брежнев!
А какой скандал я закатила, когда узнала, что к этой награде представили меня одну!
«Или всем, кто летал в экспедицию, или я отказываюсь!»
Начальство начало торговаться, но я уперлась как баран.
В конце концов, сами подписали нас на эту авантюру, так что пусть раскошеливаются!
Одно плохо – мне до сих пор житья нет от журналюг. Их не пугает страшный закон «О защите личной жизни». Некоторые специально идут на лишение аккредитации, увольнение без права заниматься журналистикой и даже уголовные сроки, лишь бы меня заснять и выклянчить интервью. Приходится шифроваться.
Сейчас на мне, как на заядлой шпионке, темные очки и шляпка. И то в электричке я ловила удивленные взгляды. И как мне со всей этой ненужной славой жить, а? Одна надежда, что со временем это пройдет.
Вообще-то, я соврала: Игорь построил этот домик, когда носил только две заезды, пять лет назад. Симпатичный такой двухэтажный особнячок. Небольшой, но невероятно уютный. Со своим генератором, подключением к закрытой сетке Звездного, маленьким причалом, к которому пристроилась моторная лодка.
Интересно, он рыбачит? Надо будет узнать и напроситься рыбку потягать. С раннего детства этого не делала, когда еще с отцом и братом пару раз ездила на рыбалку.
Да, я действительно чувствую себя, чуть ли не старушкой. И не из-за самочувствия, а потому, что слишком много родных и близких людей уже нет в живых. Дедушка умер, когда мы летели к Юпитеру. Может и хорошо, что ни он, ни Андрей Игоревич не узнали, что там со мной случилось. Переживали бы ужасно. Как все мои друзья. Было до боли неприятно видеть, с каким страхом и жалостью они на меня смотрели, когда посещали в клинике. Андрей с Оксаной так специально из Москвы в Крым прилетали, чтобы успеть повидаться с помирающей космонавткой.
Ничего, вот оправлюсь и закачу на свой день рождения такую гулянку, что всех ухайдакаю!
Пенсионер Игорь Мыскин сидел в кресле-качалке на веранде и откровенно бездельничал.
– И как это понимать? Где оркестр? Почему не во фраке?! – осведомилась я, зайдя в калитку.
– Настя! – обрадовался командир. – Почему не позвонила? Я бы встретил!
– Нет уж, я хотела по лесу прогуляться в гордом одиночестве.
Игорь засуетился, но остановился, посмотрел на меня виновато:
– Я понимаю, что сейчас убирать мой холостяцкий бардак уже нет смысла? – полусерьезно спросил он.
– Никакого, – подтвердила я. – Но от завтрака я не откажусь.
– Пошли!
Игорь удивительный человек. За пятнадцать лет, что мы провели почти постоянно вместе, он научился чувствовать меня, как часть самого себя. А я его. С ним можно часами не говорить, и при этом общаться глубоко, на уровне ощущений и тонких эмоций.
Поздно вечером мы уселись на бережке, глядя на лунную дорожку, протянувшуюся через озеро. Прохладный ветерок чуть шевелил мои волосы. Шевелюра слегка восстановилась, и врачи заверяют, что она станет еще гуще после комплексного лечения. Ну, буду надеяться.
А у Игоря виски совсем седые. Но это единственное, что напоминает о возрасте. Крепок наш капитан!
Если бы не правила, принятые в российской космонавтике, мог бы еще летать и летать! Впрочем, он и на Земле бездельничать не будет, как и я.
– Уже устроился на работу?
– Да, – с непонятной запинкой ответил Игорь.
– В центр подготовки?
– А куда еще? – усмехнулся Игорь.
– Что будешь вести? – продолжила выспрашивать я.
– Пилотирование буксиров, конечно, и обслуживание реакторов, – как-то скомкано проговорил он и оживился: – А Катя тоже будет преподавать! Медицинскую подготовку! Я пытался и Хану упросить остаться в Росскосмосе, но ты же ее знаешь!
– Еще как знаю. Она, после отставки, разозлилась как дикая кошка!
– И уволилась, – поддакнул Игорь. – Да еще и Федю на это подбила.
– Как, Федю?! Его же в пятую астероидную назначили?! – поразилась я.
– А он написал заявление по собственному желанию! Александр Александрович, когда меня в курс дел вводил, чуть не матерился!
– Так. А вот тут поподробнее, – остановила я его.
– Подробнее. Федя и Хана перебираются в Джаксу! У японцев нет лимита по возрасту. Если врачи разрешают, можно летать хоть до семидесяти лет!
– И правильно сделали! Молодцы, – одобрила я решение подруги и ее супруга. – Но я о другом. В какой такой курс дел тебя вводили?
– Ну, это… – Игорь замялся. – В общем, на той неделе объявят. Александр Александрович уходит на покой, а меня ставят начальником Центра подготовки.
– Ничесе! – воскликнула я на Ханин манер. – А ведь верно! Кого же еще назначить, если не тебя?! Так, это надо отпраздновать!
– Да ну тебя, – улыбнулся Игорь. – Такую ношу на мои плечи взвалили.
– Они у тебя выдержат, – сказала я и погладила Игоря по плечу.
Подумала, и положила на него голову.
Так уютно и спокойно.
Мы посидели молча, как всегда ощущая невероятную близость, переходящую в единство. Как тогда, когда он часами просиживал у моей койки на летящем сквозь пустоту «Королеве».
– Насть… – тихо-тихо проговорил Игорь.
– Да, я согласна, – тоже едва слышно ответила я. И потерлась щекой о его плечо.
Он повернулся и нежно-нежно меня поцеловал.
Комментарии
Глава 1. Вслед за Гекельберри Финном
Город Хелена – Запад Хелена – город с таким вот странным названием расположен на правом берегу Миссисипи. Население в настоящее время около 16 тысяч человек.
на Мак-Доно стрит – да, я продолжаю свой фирменный стиль. Все описываемое реально существует. Можете запустить гугл-карты и посмотреть сами.
Гекельберри Финн – герой романов Марка Твена.
ку-клус-клан – организация белых расистов.
один из троих выживших с эсминца «Трунстун» – отсылка к первым главам романа «Мечты, как звезды», где он упоминается.
преграждая путь «Черным пантерам» – боевая организация чернокожих американцев, антагонисты ку-клус-клана.
там еще шелковые платки делают – типичная американская безграмотность. Оренбург славится пуховыми платками, а не шелковыми.
японская астронавтка – после охлаждения отношений с США, японцы называют своих космонавтов космолетчиками, а не астронавтами. Но не объяснишь ведь это американским журналистам!
Глава 2. Жители планеты Земля
и навесили по звезде Героя России… Так что у меня, Игоря и Ханы уже две штуки. По статуту в Раздольном должны мой бюст поставить – одним из первых указов президента Серпухова стала отмена указа президента Медведева от 7 сентября 2010 г. № 1099 "О мерах по совершенствованию государственной наградной системы Российской Федерации". Так что вернулись советские ордена вроде Красной Звезды и Красного Знамени и восстановилась практика многократного присвоения звания Героя России. Но, на практике, число дважды Героев было очень невелико, а трижды Героев на начало 2050 года было всего семь человек, включая двух женщин и одного гражданина иностранного государства. Да, их тоже стали награждать этим званием. Сначала жителей других государств Евразийского Экономического Союза, а потом и дальнего зарубежья. Кроме того, восстановилась традиция устанавливать бюсты дважды Героев России на их Родине.
лично привез и сбросил на него кристалл с нужными данными – одним из распространенных в те времена способов хранения информации была запись ее в объемной кристаллической структуре.
итэшники – они же айтишники – специалисты по информационным технологиям.
шестисотмиллиметровому «Цейсу» – один из основных телескопов Симеизской обсерватории, рефлектор диаметром в 600 миллиметров.
две тысячи зивертов в год… Да, две смертельные дозы в день… по триста-четыреста миллизивертов – Зиверт – единица измерения эффективной и эквивалентной доз ионизирующего излучения. 1 Зв приблизительно равен 100 бэрам и соответствует 1 Грею.
получили меньше одного зиверта… Легкая лучевая болезнь… гарантирована – легкая лучевая болезнь наступает при поглощении организмом 1-2 Зивертов. Средняя, при 2-4. Тяжелая при 4-6.
Глава 3. Беспокойная семейка
девять тайконавтов – так в Китае называют космонавтов.
по программе «Аватар на орбите» – программа, по которой Компи управляет с Земли андроидом, работающим на орбитальной станции.
орбитальной лунной станции «Комару» – того самого «колеса» – «Комару» переводится как «Круглый дом» – первая торообразная орбитальная станция с искусственной гравитацией, получаемой от ее вращения. Размещена на орбите Луны и позволяет японцам управлять аватарами-андроидами на ее поверхности.
Шармила – «заботливая защитница».
самая старшая по психовозрасту из «семейки» – искин индийской лунной базы сделали «более старшим» по характеру, чем остальные.
Глава 4. Подводный мир
за полусферой толстенного прозрачного пластика – купола подводного поселка изготовляют из новых полимерных материалов очень высокой прочности.
со степенью мастера – то же что магистр в других странах.
Глава 5. Ханина Хандра
не будет нужды просить Росскосмос брать на борт российских кораблей японских космолетчиков – да, пока что Япония вынуждена просить Росскосмос возить своих космолетчиков. Но в 2050 году был построен первый японский пилотируемый межпланетный корабль и в дальнейшем она обходилась собственными транспортными средствами.
гораздо логичнее было бы сначала исследовать Каллисто и Ганимед – эти внешние спутники Юпитера более подходят для строительства первых баз в системе гигантской планеты.
Глава 6. Весенняя осень
Луанда – столица Анголы. В настоящее время в ее агломерации проживает около 7 миллионов человек. К 2046 году население выросло до 12 миллионов.
Народная Республика Ангола – во время Саудовского кризиса в 2027 году после взрыва цен на нефть правительство Анголы национализировало нефтяную промышленность и объявила о возврате курса на строительство социализма. В начале 2029 года стране было возвращено название Народная Республика Ангола.
По прогнозам ООН Анголе, как и некоторым другим африканским государствам, предсказывают чудовищный демографический взрыв с нынешних 30 до 180 миллионов человек. Я считаю эти прогнозы завышенными. По моей модели к 2045 году население этой страны вырастет до 62 миллионов человек, а своего максимального значения достигнет в 80-х годах. Численность населения немного превысит 100 миллионов человек.
хищные стрекозы К-59 – ударный вертолет на два поколения совершеннее нынешнего КА-52.
Т-14 – основной танк на платформе «Армата». Самый массовый танк Новороссии и России. К 2046 году уже устарел и заменяется на Т-39.
тягачи «Искандеров» и «Добрынь», стоствольные коробки «Лавин» – «Добрыня» – оперативно-тактический ракетный комплекс следующего поколения после «Искандера». «Лавина» – установка залпового огня, пришедшая на смену «Градам».
оккупировали Намибию, Ботсвану, Зимбабве и Замбию – Африканские страны к северу от ЮАР.
Ну вот мы и вернулись к истории ЮАИ. Давайте коротенько о ней расскажу.
В течении 20-х годов в Южно-Африканской Республике рос черный национализм. Его масштаб и жестокость привели к тому, что на рубеже 20-х и 30-х годов страну покинуло все светлокожее население. Напомню, в это же время происходили расовые миграции в США. Кстати, многие бывшие жители ЮАР перебрались на Белый Юг, влившись в ряды идейных бойцов ку-клус-клана.
А Южная Африка на волне черного фашизма взяла курс на строительство империи. Термин «фашизм» здесь подходит полностью. Такое ощущение, что спустя век на юге Африки возродились режимы Германии и Италии. Только место белокурых арийцев заняли чернокожие зулусы.
16 августа 2034 года была провозглашена Южно-Африканская Империя. Главными принципами ее стали единство черной расы, превращение ее в ведущую силу Человечества, идейное единство всех слоев общества и антикоммунизм. В стране началась массированная реиндустриализация, прежде всего в милитаристском направлении. Разрабатывались собственные образцы вооружений и боевой техники, покупались лицензии на изготовление ее у Евросоюза, Американского и Тихоокеанского Союзов. Да и саму технику у них покупали.
1 мая 2040 года войска ЮАИ вошли в Намибию. Страна была оккупирована в течении двух месяцев.
8 февраля 2041 года югоафриканцы напали на Ботсвану. И завязли в этой стране на полтора года. Лишь после того, как удалось подавить сопротивление местных племен ЮАИ смогли продолжить экспансию.
В конце октября 2041 года пришла очередь Зимбабве. И снова год напряженной борьбы с партизанами.
18 мая 2043 года имперские войска вторглись в Замбию. С ней удалось управиться за десять месяцев.
И вот 3 июля 2044 года ЮАИ попробовало на зуб Мозамбик. Военные стратеги империи ожидали, что эта война будет тяжелой. Но не до такой же степени! Мозамбик и Мадагаскар были сырьевыми протекторатами Китая. И Поднебесная не собиралась уступать их никому. Так что южноафриканские армии встретились с китайским экспедиционным корпусом и весьма неплохо подготовленными и отмобилизованными мозамбикскими солдатами. В южных джунглях бронетанковые дивизии ЮАИ окончательно завязли, и после двух с половиной месяцев жестоких боев вынуждены были отступить.
И вот теперь следующая цель – Ангола.
О том, что представляет собой новая великая африканская империя я подробнее расскажу вам в четвертой книге цикла.
богатой, но недостаточно воинственной страны – Ангола обладает большими запасами нефти, что позволило ей уже в наше время резко вырваться вперед по сравнению с соседями.
Мозамбику… Но там, ЮАР противостоят китайцы… одного из своих главных африканских протеже – Китай особое внимание уделяет инвестициям в Восточноафриканские страны, прежде всего в Мозамбик.
краю авиабазы Уамбо – Уамбо – крупный город в центре Анголы. Расположен на высоте 1700 метров. В настоящее время в нем проживает почти 400 тысяч человек. В 2046 население перевалило за миллион. Возле города и в наше время размещена авиабаза с базирующимся на ней полком ударных вертолетов.
Глава 7. Прощание
из экспедиции к Психее – Психея – один из крупных астероидов основной группы, относящийся к классу металлических, наряду с Лютецей и Калиоппой является наиболее перспективным с точки зрения добычи металлов.
Глава 8. Стальная стрекоза
старенькие ангольские «Сушки» да «Миги», более свежие Су-57 и современные Миг-69 ВКС Новороссии – Су-57, он же Т-50 – современный самолет пятого поколения, испытываемый в наше время. МиГ-69 – самолет шестого поколения, вступивший в строй в конце 30-х годов.
«Грипены», «FS-2020», «Тайфуны» и «Лайтинги» – «Грипен» – шведский истребитель четвертого поколения, «Тайфун» – аналогичный самолет Евросоюза. «Лайтинг» – имеется в виду «Лайтинг-2» F-35, американский истребитель пятого поколения. «FS-2020» – шведский самолет пятого поколения.
комплексы противоартиллерийской борьбы – имеются в виду не противобатарейные комплексы, а системы перехвата снарядов в воздухе.
стрекот двух трехлопастных винтов – продолжается применяться компоновка двух винтов один над другим.
«Леопардам» и «Слонам» – имеются в виду немецкий «Леопард-2», пришедший ему на смену в середине 30-х годов «Леопард-3» и южноафриканские «Олифант-2» – поступившие на вооружение в 2033, а также старенькие «Олифанты», которые еще остались в строю.
системой РЭБ – радиоэлектронной борьбы.
расстрелял автопулемет – управляемый компьютером пулемет противоракетной обороны.
ПТУРами – противотанковые управляемые ракеты.
опять система РЭБ выручает, пудрит глупые электронные мозги самонаводящихся головок – подобные системы существуют уже в наше время на тех же КА-52.
НУРСы – неуправляемые реактивные снаряды.
в стране вечной весны – в Анголе совершенно «неафриканский» климат. Температура в течении года колеблется от 15 до 25 градусов тепла.
Красная Америка – государства Южной Америки социалистической и коммунистической ориентации. В описываемое время это: Куба, Никарагуа, Белиз, Гондурас, Венесуэла, Эквадор, Боливия и Перу. Кроме того, к ним тяготеет Мексика.
город Лубанго… в лесах Серра-да-Шела – Лубанго – крупный город, расположенный в районе уступа Серра-да-Шела – гигантского, километровой высоты, сброса с плато юго-восточной Анголы к прибрежным равнинам. По климату и рельефу напоминает черноморское побережье Кавказа.
Инамагандо – ангольский город на побережье Атлантического океана.
комэск – командир эскадрильи.
отработал дивизион «Чебурашек» – дальнобойные установки залпового огня нового поколения.
тревожный, но приятный женский голос. Это «Рита». – «Ритой» называют голосовой сигнализатор на военных самолетах и вертолетах. Ему придали приятный женский голос, чтобы пилот на слух отличал его от переговоров с живыми диспетчерами и другими пилотами – мужчинами. В новороссийской (как и Российской) армии того времени женщин пилотов нет.
Глава 9. Планы рушатся
«кокон» – напоминаю: «кокон» – это толстостенная капсула внутри межпланетного корабля – место, где экипаж пережидает радиационную угрозу. К сожалению, он не спасает полностью от облучения, а лишь значительно его уменьшает.
микрогравитация в одну тысячную от Земной – именно такое ускорение придает кораблю электро-ядерный двигатель.
гляциологов – специалистов по льду.
нечто, напоминающее эндшпиль игры в го – в конце партии игры «го» доска (19х19) представляет собой переплетение белых и черных камней, пытающихся окружить противника и захватить территорию.
Она в третьем противовесе у запасного пульта… Они все вчетвером сидели в мужской каюте… в маленьком медицинском закутке в женском модуле – компоновка «Королева» такая же, как и «Циолковского»: два противовеса с мужской и женской каютами, и третий – служебный.
Глава 10. Прорыв
погода стояла чисто ангольская: около двадцати пяти градусов – То, что во всей Африке круглый год стоит жуткая жара – заблуждение. На самом деле в той же Анголе температура воздуха держится на вполне комфортных 20-25 градусах.
тактических очков – большие очки-консервы, из очень прочного пластика, закрывающие верхнюю часть лица. Они могут менять поляризацию, быстро становясь прозрачными или темными. На внутреннюю поверхность проецируется тактическая информация, изображение от камер беспилотников или даже прицел оружия.
иссиня-черный зулус – зулусы – воинственные южноафриканские племена, живущие в восточной части ЮАИ. В Южно-Африканской Империи зулусы стали таким же фетишем, как арийцы в гитлеровской Германии.
АК-35 – автомат Калашникова образца 2035 года. Самое массовое стрелковое оружие того времени в России и Новороссии.
прицел располагался на самом автомате, а не был сопряжен с тактическими очками как на самых модных западных скорострелках… Прицел автоматически уменьшился до однократного и маркер показал зону попадания гранаты – прицел классической компоновки, но электронный с переменным увеличением и выдачей тактической информации. На некоторых самых современных зарубежных штурмовых винтовках информация с прицела передается непосредственно на тактические очки или шлем. Но это усложняет технику и делает ее уязвимой электронными средствами подавления. Российские «Калашниковы» традиционно более простые, дешевые и надежные. Непосредственная передача сигнала с прицела на очки осуществляется лишь опционально на некоторых моделях.
Арриба! – «Вверх!» (исп.) – боевой клич перуанских горных стрелков.
Глава 11. Подо льдом
специально для этого затормозив вращение корабля – уменьшив тем самым псевдогравитацию до одной седьмой от земной.
«Крот» – специальный буровой модуль российского производства. Представляет собой цилиндр диаметром в 2,5 метра в котором расположен реактор, мощностью 3 МВт. Выделяемая энергия идет на расплавление льда под «Кротом». Полученную воду «Крот» перекачивает наверх, где она застывает, закупоривая скважину. Таким образом «Крот» перемещается вниз в толще льда со скоростью 60 метров в день. Обратно к поверхности он двигается подобным же образом, но не под собственным весом, а карабкаясь с помощью «лапок». В нижней части «Крота» находится контейнер с небольшим батискафом, который, после достижения «Кротом» нижней кромки льда, отправляется на исследование океана.
«Пуля» – жилая станция для Европы. Представляет собой закругленный с одной стороны цилиндр длиной в 9 метров и диаметром в 4. Она проплавила толщу льда под углом 15 градусов к горизонту и заглубилась на 10 метров под поверхностью, обеспечив защиту от радиации. Внутри «Пули» находится жилая капсула, которая располагается наклонно, под тем же углом в 15 градусов, то есть горизонтально, с точки зрения экипажа.
«Грызун» – небольшой самоходный робот, который занимается сбором проб и исследованием поверхности Европы.
«лунной» гравитации – на самом деле на Европе сила тяготения немного меньше, чем на Луне, и составляет одну седьмую от земной.
толстый слой противорадиационной защиты снижал дозу облучения в пару раз, но особо рьяные электроны все-таки прорывались и пронзали тела, нанося им микроскопические, но крайне неприятные повреждения – Европа летает во внешней зоне второго радиационного пояса Юпитера, который состоит из очень высокоэнергетических электронов. И хотя бета-радиация обладает меньшим проникающим эффектом, чем гамма, в этом случае она представляет очень большую опасность.
от этого она здесь стала такой тонюсенькой – всего семь километров – толщина корочки льда над океаном Европы оценивается в десять километров.
«Корихимэ» – «Ледяная принцесса» – название комплексной модульной автоматической станции российско-японского производства, для исследования Европы.
над стокилометровой пропастью подледного океана – именно такую толщину подледного океана оценивает современная наука.
Глава 12. Виртуальность и реальность
с неписями – НПСы – неигровые персонажи, управляемые компьютером, персонажи игр, чаще всего нейтральные или дружественные к игрокам.
япы – японцы.
из «Института искусственного интеллекта» Чаудхари – летом 2042 года Киран Чаудхари окончательно вернулся в Индию. Там ему предложили организовать и возглавить Институт искусственного интеллекта. Это научное заведение сразу же стало «Меккой» кибернетиков всего мира.
эту локализацию для Янки делали – то есть для Североатлантической конфедерации, где пышным цветом процветает политкорректность.
восемьсот тысяч в час – около 150 современных долларов. Во время гражданской войны США накрыла гиперинфляция и доллар обесценился более чем в 5000 раз. Но, в отличие от той же послевоенной Новороссии, США не стало проводить деноминацию.
быть в кэше – иметь прибыль, доход.
Глава 13. Миллизиверты
индикатор дозиметра – прибор, показывающий накопленную дозу радиации.
и ужаснулась цифре 1738 миллизиверта – сильное облучение. Начиная с 2000 миллизивертов (2-х Греев) считается наступление лучевой болезни второй степени.
длинными днями – сутки на Европе равны 3,5 земных.
«Уж послали, так послали» – как говорил шепелявый персонаж одного старинного мультика – имеется в виду мультфильм «Падал прошлогодний снег».
неужели уже начались симптомы – рвота наступает через несколько часов после облучения порядка 2 Гр.
«искать Ихтиандра» – рвать.
Глава 15. Юпитер над горизонтом
Настя схлопотала такую дозу радиации, что Катя и врачи на Земле беспокоились за ее жизнь – на самом деле общая доза, полученная Настей – порядка 2,5 Грей – это лучевая болезнь второй степени и в обычных земных условиях опасна, но не смертельна. Но в космическом корабле, не имея возможности пересадить костный мозг, при очень длительном облучении, да еще и бета-радиацией, действительно вызывает тревогу.
лишние бэры – раньше дозу облучения измеряли в бэрах.
Где, всегда на одном месте, висел мохнатый диск Юпитера – Европа, как и Луна, всегда повернута к Юпитеру одной стороной.
Глава 16. Открывая дверь в небо
снял показания с биодетектора – детектор биополей, снимающий индивидуальный «слепок». Самый надежный метод идентификации личности.
четко кивнул старший лейтенант народной армии Новороссии – Буквально через неделю Станислав будет обмывать звездочку капитана.
«марсианский набор» – целевой набор кандидатов в космонавты, которые будут задействованы в марсианской программе.
как у Акаги – имеется в виду искин японской орбитальной лунной станции, которой, кроме голоса, изготовили и виртуальное тело в виде голографической проекции.
Глава 17. Земля навсегда
стоянки электрокаров. Можно было взять один из них и, задав несложный маршрут, доехать до дачи – одно из проявлений политики России о сокращении до минимума личного автомобильного транспорта. Дачники, одна из основных категорий граждан, наиболее нуждающихся в личном транспорте. Для их удобства в крупных дачных поселках устроены стоянки автоматических электрокаров, которые можно взять напрокат за совсем небольшую плату.
Да, мы все трое: я, Игорь и Хана – трижды Герои. Таких как мы всего семь человек на всю страну, да в Советском Союзе еще четверо было. Еще бы одну звездочку, и была бы я как Брежнев! – как писал выше, в РСФСР восстановили прежние награды Советского Союза и их статуты. Вместе с перечисленными тремя космонавтами трижды Героев – 7 человек. Четырежды Героев нет.
страшный закон «О защите личной жизни» – очень строгий закон, принятый в России. По нему предусмотрены строгие наказания за вмешательство в личную жизнь. Вплоть до уголовного наказания.
Дорога в Небо. История 6. Тяжелые шаги
© Copyright: Невидимка, 2020
Свидетельство о публикации №220061101515
Свидетельство о публикации №220061101515
Рецензии