de omnibus dubitandum 96. 24

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ (1857-1859)

Глава 96.24. НЕБЛАГОНАМЕРЕННОЕ НАСТРОЕНИЕ УМОВ…

    Благодаря целесообразным распоряжениям гр. Евдокимова и энергической деятельности его сподвижников (в особенности, генерала Кемпферта*), мятеж не принял более широких размеров, — чего можно было опасаться, по очевидному сочувствию ему местного населения {Окончательно подавлен был мятеж лишь к концу 1861 года, когда схвачены и подвержены были наказанию главные зачинщики}. Тем не менее, много новых тревог и огорчений должен он был принести ответственному за все начальнику края, который — как выше замечено — вследствие трехгодовых, непомерных физических трудов и душевных волнений, сильно пошатнулся здоровьем.

*) КЕМПФЕРТ Павел Иванович (1810 -1882) - генерал-лейтенант; с 1839 г. служил на Кавказе, один из главных сподвижников генерала Н.И. Евдокимова, командовал левым крылом Кавказской армии; в 1861 -1863 гг. помощник командующего войсками Кубанской области
   
    Еще 5-го августа 1860 г. гр. Евдокимов писал главнокомандующему следующее:

    «При проезде через Владикавказ, ваше сиятельство, удостоив выслушать просьбу мою об увольнении меня в отпуск, представили самому же мне выбрать и время для отъезда. Желая устроить дела края, я не мог воспользоваться милостивым позволением вашим весною; между тем начали проявляться признаки неблагонамеренного направления умов в только что покоренных обществах; затем возникли беспорядки, при которых я уже не смел возобновлять своей просьбы. Беспорядки, обнаружившиеся в нескольких местах разом, когда мы не упрочились еще на вновь занятых нами пунктах, грозили общим восстанием при малейшем где-либо успехе мятежников; но этого, благодаря Бога, не случилось, а тем временем все, что делало положение наше опасным, успело устроиться; новые станицы и укрепления кончены, или кончаются, войска сосредоточились и, вообще, край принял положение, соответственное обстоятельствам, так что теперь смело и безопасно может ожидать обнажения лесов, для окончательного водворения порядка.

    Но эти полгода, проведенные мною в постоянно тревожном напряжении и постоянных заботах и трудах, без сна по нескольку ночей сряду, окончательно расстроили мое здоровье, приготовленное уже к тому и годами, и ранами, и предшествовавшими походами.

    «Я никогда не осмелился бы рапортовать себя больным вашему сиятельству, если бы не чувствовал полного упадка сил, требующего довольно продолжительного лечения и отдохновения, вдали от причин, начавших разрушительно действовать на расслабленный уже организм.

    Я знаю, сколько обязан я вашему сиятельству, и тем смелее обращаюсь к вашему великодушию, будучи вполне уверен, что вы милостиво меня выслушаете. В том душевном и телесном расстройстве, в каком я ныне нахожусь, дальнейшее пребывание мое на занимаемом мною месте не может быть полезно. Мне нужен отпуск по-крайней мере на 6 или 4 месяца. Позвольте мне теперь подать просьбу на высочайшеее имя, передать управление краем кому вы прикажете и лично представить себя вашему сиятельству в Боржоме или Тифлисе» {Архив гр. Евдокимова, № 43}.

     В тот же день (5 августа) гр. Николай Иванович писал начальнику главного штаба Кавказской армии письмо, в котором, помимо расстроенного здоровья, выставляет и другие причины, побуждающие просить его (Евдокимова) о временном выезде из Чечни.

    «Основываясь на торопливом донесении начальника Ичкеринского округа (так писал граф), я известил вас, от 31-го числа, о восстании Ичкерии. Дело ныне оказалось далеко не так: только Дарго, Белгатой и Тезен-Кале приняли мятежников, а все прочие аулы остались спокойны; да и первые, большею частию, или вовсе не разделяли действий мятежников, или отстали от них вскоре.

    Не знаю, как будет дальше, теперь же во всей Чечне очень довольны назначением Кундухова {Полковник Муса-Кундухов, назначенный в число устроителей нового быта чеченского народа, был сам чеченец родом. В продолжение многих лет он, верно, служил русскому правительству, но, по окончании борьбы на Кавказе, он переехал в Турцию и во время войны 1877-78 гг., и уже в звании паши, командовал турецко-черкескою конницею, понесшей решительное поражение при Бегли-Ахмете}, и в Большой (Чечне), которую он объезжает, его принимают с восторгом.

    На Белика никто не жалуется, а между тем все рады, и это навело меня на мысль: не произведет ли хорошего впечатления, если бы и я хотя на время выехал в отпуск? Чеченцев занимает всякая новизна. Это народ совсем не похожий на другие племена Кавказа! Между тем и для меня это было-бы большое благо, ибо я чувствую, что если мне не будет времени отдохнуть, то я потеряю безвозвратно сильно уже расстроившееся свое здоровье» {Архив гр. Евдокимова, № 43}.

    Отдохнуть согласно своему желанию Николаю Ивановичу, однако, не пришлось. Время для Кавказа было слишком горячее. Князь Барятинский, имея в виду самые решительные и, к тому же, неотлагательные действия в западной части подчиненного ему края, по-видимому уже наметил, для приведения их в исполнение, доблестного покорителя Чечни, к способностям и энергии которого он имел все основания питать полное доверие. С другой же стороны, главнокомандующий (сам в то время уже начавший хворать) был сильно озабочен беспорядками, возникшими в только что подчинившейся нам стране. Беспокойство его на этот счет выразилось в следующем ответе (от 9 августа) на вышеприведенное письмо гр. Евдокимова.

    «М(илостивый). г(осподин). гр. Николай Иванович. С крайним сожалением узнал я из письма от 5-го августа о расстроенном состоянии вашего здоровья; обстоятельство это еще более меня огорчает потому, что вы находитесь в необходимости отлучиться из Терской области в такую минуту, когда положение дел грозит нам опасностию. За всем тем, не желая препятствовать исполнению вашего намерения, я не могу, однако же, дать согласия на ваш отпуск прежде получения мнения вашего, кому вы полагаете поручить командование войсками на время вашего отсутствия. А потому прошу вас написать мне об этом с особым курьером или, еще лучше, самим приехать в Боржом, где я намерен пробыть до 20-х чисел августа и выехать в Тифлис, самое позднее, 23-го числа».

    Должно полагать, что Николай Иванович не преминул воспользоваться этим приглашением кн. Барятинского, дабы хоть на несколько дней отдохнуть от обременительных текущих дел и ежечасных беспокойств, грозивших в конец надорвать его силы. Во всяком случае, отдых его был чрезвычайно короток, так как уже в конце августа 1860 г. сам главнокомандующий уже переехал в г. Владикавказ, куда, в числе прочих старших генералов на северном Кавказе, приглашен был и гр. Евдокимов. Здесь кн. Барятинский прожил около месяца, для решения следующих первостепенной важности вопросов: 1) покорение западного Кавказа, 2) заселение его христианским населением, 3) новая организация Кубанской и Терской областей и 4) предположенное, в связи с этим, разделение бывшего Кавказского Линейного Казачьего Войска — на Кубанское и Терское {Интересные сведения об этих совещаниях находятся в статье И.С. Кравцова: «Кавказ и его военачальники». «Русск. Старина», 1886 г., том. L, стр. 585 след.}.