Повесть. Мальчик, который видел сны. Глава 8

                Глава 8

     А ещё новый учебный год принёс с собой множество новых событий и занятий. Во-первых, Майк начал посещать спортивную секцию каратэ и удостоверился, что всё, приснившееся ему недавно, полностью сбылось: и про сэнсэя, и про кимоно, и про толстого спарринг-партнёра. Заниматься было трудно, очень трудно. Тренер их не жалел, заставляя отжиматься по 30-40 раз, поднимать кончиками пальцев, уцепившись за горлышко, тяжеленные трёхлитровые банки, наполненные песком, садиться на плечи более крупным ученикам или таскать на своих плечах более мелких, и даже бегать с такой ношей по залу, делать растяжку, стоять на одной ноге в позе цапли, затаив дыхание, и много других упражнений для тренировки различных мышц. Это было необходимым начальным курсом, как объяснял тренер, для того, чтобы спортсмен научился чувствовать каждую клеточку своего тела, и научился управлять каждой мышцей в отдельности.
     Майк впервые увидел человека, который умел «бить воздух» так, что дрожали стены спортзала, умел стоять более получаса на одной руке, головой вниз, и даже останавливать собственное сердце одним лишь велением воли.
     Тимур Александрович казался ему похожим на скалу, которую невозможно сокрушить. И ему очень хотелось стать таким же сильным, выносливым и уверенным в себе человеком, как сэнсэй. Поэтому он старался изо всех сил. Даже когда этих сил уже не оставалось. Бывали моменты, когда у него ничего не получалось, руки и ноги переставали слушаться, хотелось лечь и просто заплакать от сознания собственной слабости и беспомощности. Но почему-то в самый последний момент, когда из глаз уже готовы были брызнуть слёзы, рядом возникал сэнсэй и помогал подсказкой или просто ободряющим словом, и силы вновь откуда-то возвращались. «Не сдаваться! Не опускать руки!» – этот девиз, часто звучавший на тренировках, прочно засел в его голове.
     И если после первых недель тренировок Майк приползал домой полумёртвый от усталости, и ему казалось, что он больше не сможет пошевелить ни рукой, ни ногой, и никогда не сможет научиться управлять своим телом, то теперь, спустя три месяца, он вдруг заметил, что если на тренировках по каратэ трудностей не уменьшилось, то на уроках физкультуры ему стало гораздо легче. Теперь он мог забраться по канату, чего в прошлом году вообще не умел, запросто мог отжаться 20 раз, не хуже Вадика или Витьки, стал быстрее и проворнее. И если раньше мальчишки никогда не брали его в свою команду по мини-футболу, то теперь вдруг начали приглашать – и раз, и другой. И Майк их не подводил – вовремя пасовал и даже умудрился один раз перехватить мяч у Костика и забить гол в ворота противника.
     И даже суровый Мишин дедушка заметил, что внук становится «похожим на человека», а это в его устах было большой похвалой.
     А ещё с октября Майк начал ездить в архитектурно-дизайнерскую школу-студию, куда его приняли без экзаменов, после того, как мама отвезла туда его рисунки на просмотр приёмной комиссии. Рисовать Майк любил, и в художественной школе ему очень нравилось. Нравилось само старинное здание, в котором размещалась школа: высокие сводчатые потолки, лепнина на сводах, арочные оконные проёмы. И то, что все учащиеся часто сидят вместе за огромными столами,  могут разговаривать и свободно обсуждать работы друг друга. И сами работы были совершенно необычными. То ребята рассматривали на улице старинные особняки и узнавали, как называются отдельные архитектурные элементы, а потом, сидя в студии, по памяти рисовали их в альбомах; то дружно посещали зоопарк, находившийся неподалёку от школы, и рисовали там живых зверей, что было сделать крайне сложно, так как звери команд не понимают и стоять без движения не хотят. Майку в зоопарке особенно понравился жираф по имени Никифор, судя по табличке рядом с клеткой, и он сделал несколько его зарисовок. При этом привлёк внимание других посетителей, которые подходили, чтобы посмотреть, чем занят мальчик, сидящий на маленьком стульчике перед клеткой, и, заглянув в его альбом, восхищались: «Надо же, такой маленький, а так хорошо рисует!» Конечно, Майку приятно было это слышать, однако зрители отвлекали.
      А потом на занятии в классе они сравнивали окрас разных животных: жирафа, зебры, тигра, леопарда и других, и специальными красками раскрашивали друг другу лица в стиле шкуры того или иного животного. Майк хотел, чтобы его раскрасили под жирафа, но в результате из него сделали кугуара. И это ему так понравилось, что он, даже вернувшись домой, долго не хотел смывать краску. Как ни странно, деду этот эксперимент тоже понравился и, присмотревшись внимательно к внуку, он заявил, что «в армии такая боевая раскраска тоже пригодилась бы».
     То специальными красками наносили рисунок на абсолютно белые футболки, или расписывали однотонные тарелки и чашки причудливыми архитектурными узорами.
     Теперь у Майка почти все дни были заняты: два раза в неделю он ездил в художественную школу и три раза ходил в секцию каратэ. Времени, чтобы погонять, как раньше, во дворе с друзьями на велике, или поиграть в компьютерные игры, почти не оставалось, но он об этом не жалел – так много интересного теперь происходило в его жизни!
     И, конечно, у него появились новые друзья. В художественной школе он подружился с Ильёй и двумя Олями. Одна Оля была высокая и худая, а другая низенькая и толстенькая. Но обе девочки были закадычными подругами и везде ходили вместе. Ребята их прозвали подружки-хохотушки, потому что обе Оли постоянно над чем-то хихикали и вообще любили повеселиться. А Илья был на год старше других детей, очень много знал и прекрасно рисовал животных. Как-то так само собой получилось, что он начал опекать Майка, помогать ему советом и делом. И Майк его уважал и был ему благодарен за помощь.
     А в спортивной секции он подружился с сыном тренера Никитой, таким же маленьким и слабым, как и он сам, но удивительно настойчивым в достижении поставленной цели. Их часто ставили в пару как спарринг-партнёров, и Майк всегда поражался быстроте реакции Никитоса и желанию всегда и во всём идти до конца. В этом маленьком мальчике горел дух настоящего бойца, и Майк старался во всём походить на приятеля и не отставать от него.
     Своим старым друзьям – Вадику, Димону и Лёхе – Майк иногда показывал свои рисунки, сделанные в художественной школе. И друзья искренне ими восхищались. Однако постепенно ему стало казаться, что старые приятели от него отдалились – у них появились новые интересы и дела, в которых он почти не принимал участия. И это его огорчало.
    Так в трудах и заботах пролетал этот учебный год. А после празднования Нового года и зимних каникул Майку показалось, что  время понеслось вскачь, как дикий мустанг. Одно важное событие в жизни сменялось другим.
     В секции каратэ были проведены первые соревнования-экзамены. И те юные спортсмены, которые с этим испытанием справились, получили право сменить свой белый пояс новичка на жёлтый – первый шаг по лестнице мастерства вверх. Впервые в жизни Майк испытал такое чувство неподдельной радости, восторга и гордости, когда сэнсэй, облачённый в куртку с чёрно-красной эмблемой Окинавской школы боевых искусств Годзю рю каратэ-до на левой стороне груди и надписью иероглифами на спине, означавшими «Соединение с Землёй и Небом», и подпоясанный чёрным поясом, тоже расшитым иероглифами, повязал ему в присутствии сотен людей в огромном зале спорткомплекса жёлтый пояс, вручил Свидетельство об успешно пройденном испытании, поздравил и церемонно поклонился.
    А в художественной школе одна выставка их ученических работ сменяла другую. Причём некоторые из них проходили в Доме архитектора, где присутствовали маститые мэтры – художники, дизайнеры и архитекторы, устраивавшие полноценный разбор каждого произведения, невзирая на юный возраст участников. При этом каждый автор должен был стоять рядом со своими работами, отвечать на вопросы зрителей и выслушивать замечания и критику от известных мастеров, которых до этого видел лишь на экране телевизора. Конечно, это было не просто! Юные художники трепетали от волнения, иногда от робости боясь открыть рот и сказать лишнее слово. Но как же это было интересно – узнать что думают о твоих творениях маститые, всеми признанные гранды!
     На выставку рисунков зверей, проходившую в декабре, незадолго до Нового года, каждый из учащихся мог представить от двух до пяти работ. Ребята сами выбирали наиболее удачные работы, которые не стыдно представить на суд зрителей. Илья представил пять своих акварельных рисунков, и все они заслужили похвалу и одобрение зрителей.
    Майк решился показать только две работы: акварельный рисунок головы жирафа Никифора и изображение пары попугаев, сидящих рядышком на ветке. Этот рисунок он сделал чёрной тушью на плотной бумаге розового цвета. Он помнил, как долго он мучился, выписывая каждое пёрышко, но зато попугаи получились, как живые. Вот сидят себе, повернувшись в пол-оборота друг другу, болтают о чём-то на своём попугаичьем языке и ни на кого не обращают внимания. Чёрный рисунок на пепельно-розовом фоне бросался в глаза издалека и привлекал всеобщее внимание. Люди подходили поближе, чтобы как следует рассмотреть работу Майка. И, судя по всему, этот рисунок нравился, Майк слышал возгласы:
– Ну, надо же! Как неожиданно! Как интересно!
   Затем к Майку подошёл известный живописец и похвалил:
– Недурственно, молодой человек! Очень недурственно! А кто, скажите мне, Вас надоумил выбрать такой необычный фон?
– Никто, – робко ответил Майк. – Просто мне подумалось, так будет правильно.
    И вдруг неожиданно для себя выпалил:
– Я их такими во сне увидел. Очень отчётливо. Они сидят, а вокруг розовое зарево.
    Сказав это, Майк испугался, что сейчас его поднимут на смех. Но знаменитый человек удивлённо поднял брови и произнёс:
– Во сне, говорите? Занятно! А знаете, Вы мне напомнили меня самого в ранней юности: я тогда сюжет своей первой знаменитой картины «Ветер» тоже во сне увидал. Все думали, я её на пленэре писал, так сказать, с натуры. Ан нет! На самом деле, она мне приснилась. Я как утром вскочил с койки, давай быстрей на холст увиденное во сне переносить, пока не забылось. С этой картины моя слава и началась, между прочим.
    И, ещё раз внимательно посмотрев на работы, а потом на мальчика, добавил:
– Ну что ж! Работайте дальше, юноша! Работайте, не покладая рук! У Вас талант – его развивать надо! Желаю успеха!
     С этими словами мэтр коротко пожал руку Майку и двинулся дальше, к другим участникам выставки, а Майк покраснел и смутился от такой неожиданной похвалы.
                * * *
     Зима в этом году выдалась снежная, но без сильных морозов. И все учащиеся архитектурно-дизайнерской школы-студии очень обрадовались, когда директор школы Инна Михайловна предложила во время мартовских каникул, как раз на масленичной неделе, выехать в старинную усадьбу меценатов-купцов Гущиных, превращенную ныне в третьеразрядный Дом отдыха, и заняться там изготовлением ледяных скульптур под руководством известного скульптора. Среди пресыщенной московской публики это место отдыха не было популярным, поскольку не отличалось ни особым комфортом, ни модными развлечениями, но было любимо в среде художников, поскольку располагалось в красивейшем месте Подмосковья у излучины реки и имело богатую историю, связанную с именами великих русских живописцев: Поленовым, Серовым, Нестеровым. Однако сейчас усадьба пустовала, и администрация была рада разместить у себя на несколько дней воспитанников художественной школы, предоставив всё необходимое занятий.
     Идея эта понравилась не только детям, но и их родителям, которые решили принять деятельное участие в этой четырёхдневной поездке и взяли на себя хлопоты по проведению праздника проводов зимы, организацию костюмированного бала и спортивных состязаний по настольному теннису – ведь надо же чем-то занять своих отпрысков во второй половине дня после занятий ледяной скульптурой.
     Мама Майка тоже взяла на работе недельный отпуск за свой счёт и решила поехать вместе со всеми – ей очень хотелось посмотреть на процесс создания ледяных скульптур.
И процесс этот оказался чрезвычайно увлекательным! Конечно, родители не имели возможности участвовать в ледяном творчестве детей, могли лишь наблюдать за этой работой со стороны, но и это было очень интересно.
     К приезду детей Виктор Александрович, так звали скульптора,  уже провёл большую подготовительную работу: его помощники спрессовали снег и буквально выпилили из него огромные кубы, и облили их водой. Таким образом, получились ледяные заготовки почти правильной геометрической формы. И теперь будущим скульпторам и художникам предстояло с помощью специальных инструментов выпилить из этих ледяных полуфабрикатов разнообразные скульптуры – кому что фантазия подскажет. Тема работ заранее не обговаривалась – детям дали полную свободу действий.
     Хотя  в первый день занятие было общетеоретическим: Виктор Александрович раздал ребятам необходимые инструменты и показал, как надо работать. Один из ледяных кубов был быстро превращён учащимися в ледяную крошку – ведь надо же было научиться правильно пользоваться ножовкой, пилой и пилкой, стамесками разной формы, которых дети до этого не видели и в руках не держали. Узнали они и о том, что существуют шеркалки – специальные приспособления для выравнивания льда. Научились «склеивать» куски льда с помощью утюга или обычной спринцовки с водой. У самого скульптора были, кроме того, и бензопила, и шлифовальная машинка с разными насадками, но их он детям брать не разрешал – не безопасно!
     После такой теоретической и практической подготовки ребята поделились на группы по 2-3 человека и стали создавать на бумаге набросок предстоящей скульптуры, чтобы впоследствии маркером или мягким графитным стержнем перенести его уже на глыбы льда.
     Инна Михайловна вместе с Виктором Александровичем внимательно просмотрели все наброски, обсудили с авторами детали и очерёдность работ, а также определили: кому сколько ледяных кубов для изготовления скульптуры понадобится. На эскизах детей можно было увидеть и сказочную Царевну-лебедь, и китайского дракона, и дельфина, выпрыгивающего из воды. Подружки-хохотушки Оли решили работать, как обычно, вместе и попросили дать им для изготовления фигуры Русалочки два снежных куба.
     Майк объединился с Ильёй, и они тоже попросили два куба для своей работы – мальчики решили сделать лежащего сфинкса. Накануне они долго спорили о том, какую скульптуру им сделать.
– Давай сделаем льва! – предложил Илья.
– Опять лев? Ты ведь на выставке целых три рисунка льва показал? Не надоело? – с сомнением произнёс Майк.
– Нет, не надоело. Лев – царь зверей! Это – мощь, сила, красота! А рисунки, между прочим, у меня были все разные! И они всем понравились! – с обидой произнёс Илья.
– Да мне тоже твои рисунки очень нравятся! – успокоил его Майк. – Только не хочется повторяться. Тогда уж лучше сфинкса. Он и на льва похож, и на человека.
– Сфинкса?! А что – хорошая идея! – одобрил Илья. – Только чур я высекаю голову!
– Почему ты?
– Потому что я старше и опытнее!
    На это Майку возразить было нечего, и он нехотя согласился.

     И вот на утро следующего дня работа на площади перед главным корпусом усадьбы закипела. Сначала мальчики склеили ледяные глыбы горячей водой с помощью больших шприцов и спринцовок, затем выровняли поверхность шва, нанесли разметку соответственно задуманному эскизу и принялись осторожно отпиливать и стачивать всё лишнее. И пока Илья выпиливал голову сфинкса, Майк занимался ногами и спиной.
    Ледяная крошка летела во все стороны, вызывая смех и визг. Ребята часто подбегали к скульптору то за необходимым инструментом, то за советом. Он и сам всё время переходил от одной работы к другой, подсказывал и помогал. А потом, когда увидел, что у всех всё получается, как надо, и дети углубились в работу, и сам занялся творчеством, соединив вместе последние оставшиеся четыре ледяных куба. И, похоже, он собирался сделать что-то грандиозное, так как его работа превосходила все другие по размерам раза в два. Но что он ваял – никому известно не было, так как скульптор работал без предварительных эскизов. Казалось, он просто видит, что таится в этой огромной глыбе льда и высвобождает это что-то из ледяного плена.
    Те немногочисленные родители, которые находились вместе с детьми в усадьбе, старались не пропустить ни одного важного момента, снимая на фото- и видеокамеры всё происходящее, а также периодически приносили всем горячий чай или кофе в термосах и кружках, что было отнюдь не лишним, так как увлечённые творческим процессом дети провели на холоде не один час.
     Наконец, изо льда всё отчётливее стали проступать руки, ноги, головы, хвосты, лапы, цветы и волны создаваемых композиций. То там, то тут слышался голос Инны Михайловны:
– По-моему, здесь всё готово. Заканчивайте! Как говорится, лучшее враг хорошего.
    И юные авторы, довольные и гордые, позировали на фоне своего шедевра вместе с учителем перед фотокамерами. А затем с кружкой горячего чая в руках шли смотреть другие творения.
    Первыми отстрелялись юные скульпторы, ваявшие дельфина. Дельфин получился весёлым, казалось, он всем улыбается. Правда, спинной плавник у него слегка съехал набок, но лёд не глина – не переделаешь. И на небольшой недостаток никто внимания не обращал. Все подходили, гладили дельфина по носу и хвалили авторов. Затем закончили свою работу две девочки, выпиливавшие изо льда небольшую фигурку медвежонка, держащего в лапах банку мёда. После них финишировали Илья и Майк, предъявив на суд зрителей могучего, философски спокойного и слегка печального сфинкса.
    Последними завершили свою скульптуру обе Оли, которые к концу работы выглядели уставшими и уже не веселились, как обычно. Их Русалочка сидела на камне, подняв руку к глазам и вглядываясь куда-то вдаль. Именно эту работу все учащиеся признали лучшей. И хотя никакого конкурса не проводилось, поздравляли Оль с победой.
    И, наконец, ученики увидели творение настоящего мастера, которое, словно по волшебству, вдруг вышло изо льда во все красе: на троне восседал грозный повелитель морей Посейдон, держащий в руках трезубец – все очень удивлялись, как скульптору удалось сделать такую тонкую деталь!  А у ног морского царя резвились две большие рыбины. Все только ахнули, увидев грандиозную скульптуру. И тут же потребовали родителей запечатлеть всех юных творцов вместе с мэтром на фоне Посейдона. Это групповое фото, а также фотографии сфинкса и ледяных скульптур Майк позже вставил в свой альбом и иногда подолгу смотрел на них.
     В этот день все здорово устали, хотя в работе и не замечали этого. Поэтому после обеда, совмещенного с ужином (потому что днём никто не хотел прерываться на еду), ребята немного посмотрели мультики по телеку в гостиной и рано отправились спать. Следующий, последний день их пребывания в усадьбе сулил быть не менее интересным и насыщенным.
     С утра все отправились дружной ватагой в близлежащий лес для сбора хвороста, чтобы изготовить чучело-Масленицу. Потом мальчики под руководством дворника дяди Коли сооружали на главной площади большой костёр, а девочки во главе с Инной Михайловной шили платье из разноцветных лоскутков, привезённых специально для этой цели учительницей из дому, и наряжали Масленицу. Когда огромная кукла Масленица была готова, её водрузили в центр костра, каждый привязал к ней свою яркою ленточку и произнёс пожелание, а потом дядя Коля запалил костёр, и под громкие крики «Ура!» и звуки русской плясовой из патефона, каким-то чудом сохранившегося в усадьбе, все пустились прыгать и скакать вокруг костра.
     Затем, прямо тут же на площади, все пили чай из настоящего огромного медного самовара и ели горячие блины, испечённые по случаю праздника местной поварихой бабой Клавой, которая оказалась весёлой и щедрой женщиной – пела старинные частушки и угощала всех принесённым из дому к блинам клюквенным и малиновым вареньем.
     Праздник прошёл шумно и весело.
    А вечером в главном зале центрального дома усадьбы, украшенного мраморными колонами и изображениями купидонов, парящих в облаках,  на сводчатом потолке, состоялся бал-маскарад. Все дети и родители облачились в привезённые специально для этой цели костюмы и маски – таково было одно из условий данной поездки. И каждый из них приготовил свой номер для выступления на небольшом импровизированном концерте.
     Илья читал стихи Тютчева и Фета, Оля-большая играла на скрипке, Оля-маленькая в национальном русском костюме плясала «Барыню», причём аккомпанировал ей дворник дядя Коля, который, оказывается, замечательно играл на баяне. Майк заранее не готовился выступать, и когда накануне вечером встал вопрос, а что он представить на суд зрителей, он не знал что делать. И тогда мама посоветовала ему прочитать отрывок из сказки Пушкина о мёртвой царевне и семи богатырях. Эту сказку Майк всю полностью знал наизусть. Ему было, наверное, годика три, когда эта книжка с яркими прекрасными иллюстрациями попала ему в руки, и он несколько лет не мог с ней расстаться. Без конца разглядывал картинки, сам пытался рисовать похожие и, конечно же, всё время просил маму читать ему эту книжку, пока сам не научился разбирать буквы. И эта сказочная повесть сама впечаталась в его мозг – Пушкина не нужно было учить, слова сами всплывали в памяти в той единственно верной последовательности, записанной на бумаге гением великого поэта.
     И Майк, облачённый в чёрный сюртук с белой манишкой, в чёрном цилиндре на голове, как будто вышедший из пушкинских времён, начал наизусть читать эту сказку. Сначала он думал, что продекламирует 2-3 первых страницы и остановится. Но потом увлёкся, увидел, что слушателям интересно, и сказка сама лилась из его уст непрерывным потоком. И… он дочитал её до конца! Никто ни разу не прервал и не остановил его. Возникла небольшая пауза. И в наступившей тишине дядя Коля произнёс:
– Вот это да! – и погладил бороду.
– Ай, да Миша! Ай, да молодец! Браво! – воскликнула Инна Михайловна, и все дружно зааплодировали.
    Родители тоже приняли участие в концерте: пели под гитару романсы, читали стихи. Папа Ильи играл флейте, а ещё чей-то папа классно жонглировал разными предметами.
Мама Майка тоже всех удивила. Она появилась несколько позже начала концерта, вошла и тихо встала за колонной. Никто её и не узнал вначале. Только Майк знал, что эта красивая дама в пурпурном атласном платье с чёрными кружевами, чёрной маской с блёстками и красной розой в волосах – его мама. И когда пришёл её черёд выступать, она подала знак рукой дяде Коле, с которым договорилась заранее, и он поставил на патефон старинную пластинку с музыкой танца «Хабанера», написанную знаменитым испанским композитором Пабло де Сарасате. Зазвучал ритмичный стук кастаньет, и гордая красавица-испанка закружилась в центре зала, с каждым тактом всё энергичнее и смелее, передавая зрителям безудержную страсть и энергетику испанского танца. И зрители подхватили этот порыв, и в конце танца уже дружно отбивали ладонями ритм и вскрикивали «Оле!»
     В этот момент Майк почувствовал восхищение и гордость, что у него такая мама. Он знал, что в юности мама занималась в студии бального и исторического танца и умеет хорошо танцевать. Просто раньше ему не приходилось видеть маму танцующей: ведь дома она не танцевала. И теперь ему вспомнились слова отца, когда однажды Майк спросил его: как они с мамой познакомились? Отец ответил, что безоговорочно и без памяти влюбился в эту женщину, увидев, как она танцует.
     В конце вечера все вместе дружно под гитару и под баян пели любимые песни и долго не хотели расходиться, несмотря на поздний час.
     А утром большой автобус увёз всех в Москву, назад к повседневным делам. Но в душе каждого осталась та частица радости и тепла, которая согревает сердце, когда ты вспоминаешь совместно прожитый праздник, глядя на фотографии. И долго ещё потом в школе-студии ребята вспоминали эту поездку, и даже одно из занятий посвятили изображению чувств, возникающих внутри при мыслях о проводах Масленицы. Работы были абстрактными и очень яркими, как и горящие глаза детей, которые их писали.