Труд. Начало. 4

После недолгих колебаний сообщаю папе, что Васька тут не причём, это я солому поджёг. Только крякнул папа, мне показалось даже, довольно крякнул, и оргвыводов не последовало.

До 1966 года в колхозах не платили зарплату деньгами, начислялись трудодни, на которые, в зависимости от урожая, потом выдавалась натуральная оплата, обычно - зерном пшеницы. Натуральная оплата частично сохранилась и после 1966 года, колхозникам зерно нужно и для откорма скотины.
 Так что в пору детства нашего огороды были единственным источником наличных денег: продавали овощ (лук, морковь, картошку, да чего только не продавали), на колхозном рынке в Оренбурге.


Вечером бежим гурьбою встречать матерей с поезда. Мы его дачным называли, совершенно не представляли тогда – почему. Домой идём, в одной руке сумка мамина, в другой - у каждого свой подарок. У кого - трубочка вафельная с кремом внутри, у кого - петушок янтарный, у кого -  коржик румяный. Дово-о-о-о-льные все! Делимся; кто петушёк лизнёт, кто трубочки кусочек, кто коржик откусит. Но, когда откусывают, надо палец держать на границе дозволенного, иной друг так и норовит пол трубочки или полкоржика отхряпать.


Ближе к школе брали нас мамы с собой, в город, на базар. Покупали нам обувь, рубашки, тетрадки, ручки. Вот тогда лафа; мороженного вдоволь, газировки от пуза: и из автомата, за три копейки, и от дяденьки-корейца, за четыре. А ещё и в тир успеешь, стрельнёшь раз пять по мишеням-зверушкам. Красота!

 С тех самых поездок сохранилась у меня вина перед мамой, не моя вина, да, может и не вина, а чувство стыда за тех барышень городских, которые бросали в наш адрес тогда: «Мешочники! Понабьются в троллейбус, не протолкнёшься! И куда только начальство смотрит, шляются каждый день, а кто в колхозе работает?».  Мама терпит, виновато в сторонку всё жмётся, тыкая мне в нос углом мешка, пополам завязкой перехваченный, он висит у неё на плече.


Сестра моя, Маша, училась в городе на бухгалтера и девчоночья забота, мыть полы в доме, досталась мне. Дом новый, ещё без перегородок, полы крашены светло-коричневой краской, красивые, но маркие – мыть надо через день. Помыл. Стою, любуюсь блеском солнечных зайчиков, скачущих по полу. «Хорошо помыл?» - мама спрашивает. Молча указал на пол: «Чё, не видать что ли.» Мама наклонилась к койке, провела ладонью по уголку панцирной сетки: «Пыль видишь?» Покраснел, стыдно: « Откуда же я знал, что там пыль.» Я и тыквы перекатал с места на место, чтобы под ними пол протереть, и сами тыквы все протёр, а про уголки я и не думал. Молча вытираю пыль на всех уголках трёх коек.


Посылала мама ещё и бабушке Дуни помочь: одни живут старики, дети разлетелись кто куда. Они, понимаешь, разлетелись, а полы я мой. Бурди не бурди, а помочь надо. Ну уж сколько похвалы выслушивала мама, когда бабушка Дуня приходила в гости: «Какой молодец! Лучше любой девки полы-то помоет! Даже подзорник поднимет, уголки все протрёт. Я и сама-то до такого не додумалась!» Я книжку читаю, про себя думаю: «Ага! Не додумалась она! Тебе бы маму мою для контроля! Она фронтовичка, ну вылитый ротный старшина, про которых в книжках пишут – всё знат, особенно, где пыль водится.» Но что скрывать, рдею тихонько от похвалы за труд – та же бабушка Дуня так костерила неизвестных фулюганов: огурцы пытались найти, а они ещё с палец, так попортили только плети.  Тут, пряча лицо, краснею от стыда: «Это её что ли огород был ночью?»


 Да, чуть не забыл про полы в школе, их тоже приходилось мыть, когда выпадало дежурство по классу. «По-солдатски мытьё полов - это ровное размазывание грязи, но вы молодцы – опровергли эту поговорку!» -  подводил итог нашего дежурства классный руководитель Николай Артемьевич Иванов, он же брат мой двоюродный.
Потом, на флоте, я не раз вспоминал эту поговорку. Неправильная она, враньё, поклёп на наши Вооружённые Силы.  Переборки и палубу мыли мы с мылом, да что там мыли – драили. После приборки не дай Бог старшина пыль найдёт на белом своём платочке, которым он обязательно проведёт по вымытой тобою поверхности. Старшина это тебе не мама, ещё три наряда словишь за «размазывание грязи». Так что – поклёп та поговорка! Испытано на себе – за первых полтора года службы я «протянул» палубы девяносто гектар, посчитано скрупулёзно, без учёта площади помытых переборок. А, впрочем, я же на флоте служил, хотя не думаю, что в сухопутных войсках иначе обстоит дело.


Но давайте вернёмся к колхозам, вернее, к работе ребятишек в колхозе. Начиналась она с пятого класса, когда учеников привлекали к уборке картошки на колхозных полях. Продолжалась уже в трудовом пионерском лагере. Располагался он на берегу Сакмары в районе деревни Ерёминка. Там был приличный колхозный огород и пололи мы картошку, капусту, лук.

Мы росли, запросы наши – тоже. Уже стыдно было просить у деда пять копеек на кино, да и лимонада хотелось, его стали завозить в наш сельмаг. - Зелёные и светло-коричневые бутылки с этикетками полумесяцем, и надписи на них «Дюшес», «Буратино». Вовремя всё-таки ввели денежную оплату в колхозах – нам было уже где заработать деньги самим. На шкурках суслиных много не заработаешь.
К девяти утра собирались мы у бригадного домика, выходил бригадир, Борис Петрович Яшухин и распределял нас по работам: кому дрова колоть для кухни полевого стана, кому солому завозить на ток для подготовки его к уборке, а мне выпало помощником быть у дяди Вани Чернева, сено согребать на маленьком тракторце Т-25: сидеть на железном кресле граблей и дёргать за рычаг, чтобы вилы граблей поднимались в нужном месте. Знал бригадир, что научил меня папа рулить на машине своей, даже иногда, один я рулил.


Приехали на поле в гектар сто. Сделали вместе пару кругов, обозначили будущие валки.  Кряхтит дядя Ваня, воду часто пьёт, да пот со лба вытирает: с похмелья он глубокого – страдает. Привязал я к рычагу граблей верёвку, протянул к трактору, привязал к сиденью. «Дядя Ваня, иди вздремни в посадке, я и один управлюсь. Тут делов-то – дёргай за верёвку, да и всё.» «А ты сумешь на тракторе?» «Да чего тут уметь? Включу вторую передачу и потихоньку начну.» Но кружок со мной он сделал, убедился, что получается у меня и ушёл в посадку, прихватив мягкую сидушку.