Кто прав

- Ты только посмотри на них, - толкнул трактирщик свою жену в необъятный бок. – Этих рож я вроде у нас еще не видел! Да и одеты не по-нашему.
 - Ты чего любопытным стал на старости лет? – хохотнула жена, обнажив кривые зубы. – Лишь бы платили, а там…
Она замолчала и сама уставилась на новых посетителей:
 - Как будто я их видела уже где-то. По крайней мере – вон того, с желтыми волосами.
Двое молодых парней, сидевших за дальним столом, могли бы сойти за простых уставших путников, ожидающих выпивку. Мест они не выбирали и заняли ту единственную лавку, о которой хозяин давно уже вместо «доброго утра» говорил жене «починю, починю! Там один гвоздь забить!» - а по вечерам выслушивал от супруги все про ту же косую лавку. Сидеть вдвоем там было неудобно и даже конфузно, но парни этого будто не замечали. Один из них, с волосами цвета золота, был бледный, будто перед входом в трактир его встретило привидение, хозяину казалось, что он видит капельки испарины на лбу гостя.  Второй, черноволосый, явно его брат – схожесть не оставляла сомнений -  то смотрел на первого, то отводил взгляд, будто не знал, как посочувствовать его горю.
 - Умер у них, что ли, кто? – шепнул хозяин жене.
 - Или убили кого, - повела бровями женщина. – Так что не вмешивайся. Меньше знаем – нам же лучше.
Она еще раз кинула беглый взгляд на гостей:
 - И всё-таки где-то я его видела.
***
 - …Отлично поработал, братец, отлично! Нет, ты это слышал?
 - А что я должен был слышать?
 - Ох, умора! Поэтов сюда надо было, штук пять. Дева в розовом платье возвела свои очи ввысь и промолвила: «Спасибо, Купидон! Спасибо! Твои стрелы вовсе не ранят – они дают надежду!»
Говоривший это расхохотался и повалился в  придорожную траву. Неяркие, нежные цветы в траве, их запахи, солнце, уставшее и уже посматривающее в сторону своей постели из облаков – поэту и впрямь не мешало бы увидеть этот вечер.
Парень, наконец, отсмеялся и сел, вытянув ноги перед собой и делая вид, что изучает испачканный носок башмака. Поднял голову:
 - Слушай, братец, не стой как пень. Обиделся, что ли?
Он потянул за руку второго, светловолосого, который, действительно, стоял все это время неподвижно и не то снисходительным, не то привычным взглядом смотрел на причуды брата. Тот послушно сел рядом.
 - Бедный мой брат. Кто вообще придумал называть тебя Купидоном? Дурацкое слово. Может, тебе представляться? «Здравствуйте, барышня, меня зовут вовсе не Купидон, запомните мое настоящее имя. А теперь, извините, я вынужден перейти к работе. И заметьте, у меня нет никаких варварских стрел! Стрелами до сих пор пользуется мой брат, постарайтесь его не встретить!»
Он снова засмеялся.
 - А вправду: зачем тебе эти стрелы? – пожал плечами тот, которого назвали купидоном. Он неловко подвинулся и почти упал на брата, светлые волосы на минуту смешались с черными прядями.
- Эк ты устал, - вздохнул брат.  – При твоей неблагодарной работенке это особенно обидно -так уставать. Ты думаешь – даешь людям смысл жизни? Или силу? Способность летать? А я считаю и буду считать, что твой труд есть только то, что он есть. Да, ты помогаешь, по сути, открыть глаза. Как слепой щенок: родился слепым, а тут раз – и глазки открылись, и побежал. Так и тут: ты подошел близко к человеку, глаза его сердца открылись, он взглянул на мир иначе. Чье-то сердце из таких же уже открытых отозвалось ему, увидели, что они друг другу родня. Прекрасно. Но что будет дальше? Это только в сказках все заканчивается свадьбой и половиной королевства в приданое. А смогут ли эти люди создать своё королевство, смогут ли быть счастливы…
 - И это он называл меня философом, - меня! – впервые улыбнулся брат.
 - Да знаю, что ты на самом деле хочешь сказать. Что уж меня-то за мою работу никто не поблагодарит.
 -Ну почему? Умный человек – поблагодарит. Только хотелось бы, чтобы поменьше людей нуждались в ней. Потому что где я потрудился хорошо – там твое присутствие никогда не понадобится.
 - А я говорю тебе, что ты неправ. Не ты виноват в том, что мой труд тоже нужен. Если хочешь – мы можем очень просто разрешить наш спор.
 - Как?
 - Деревню видишь? Зайдем в первый попавшийся дом и…эээ… спросим!
«Первый попавшийся дом» выглядел неуютно. Вроде и чувствовалась хозяйская рука, вроде и не особо отличался двор от других дворов. Но что-то настораживало, веяло холодом.
Юноша со светлыми волосами легко перепрыгнул прямо через закрытую калитку  - под веселый шепот брата «Купидон на крылышках перелетел!» - и направился к дому.
Дверь дома оказалась незапертой. Он осторожно вошел. И услышал хриплый голос:
 -  Я ждал тебя. Я знаю, что это – ты.
Гость обернулся.
За старым деревянным столом, где уместились бы и десять человек, сидел настоящий великан. В огромной ручище он сжимал кружку, рядом стояла бутыль хмельного напитка. Лицо выдавало человека, привыкшего к выпивке, как к воздуху. Гость вгляделся в его потускневшие глаза и изумленно выдохнул:
 - Я помню тебя.
 - Попробовал бы ты меня не помнить! – взревел великан. Одним глотком он осушил кружку, грохнул ею об стол и встал.
Гость с тревогой смотрел на странного человека.
 - Ты изменился, - наконец сказал юноша.
 - Конечно, изменился! – прорычал великан. – Из-за тебя, купидона собачьего, вся моя жизнь провалилась в преисподнюю! Зачем тебе нужно было выбирать именно меня? Зачем ты подсунул мне эту девицу?
Гость было собрался ответить,  но вовремя понял, что хозяин  просто не захочет слушать. А тот продолжал:
 - Да, конечно, поначалу все было хорошо. Ах, дорогой, мы нашли друг друга. Ах, дорогая, всё для тебя. Ах, мы будем вместе и умрем в один день в окружении правнуков. Вся деревня гуляет на свадьбе: Грег женился на первой красавице, шутка ли. Я чувствовал себя королем: завидуйте!
 - «Завидуйте»? – удивленно повторил за ним гость.  - Постой…
 - Поначалу и завидовали: такую хозяйку отхватил! И два сына! А что потом? Что потом, я тебя спрашиваю?
 - Что потом? – эхом отозвался гость.
 - А потом твоя девица слегла! Заболела, чтоб ее! И мне пришлось пахать за двоих, тратиться на лекарей – впустую! Хорошо, хоть дети были уже в том возрасте, когда мне не пришлось вытирать им сопли! У других стол ломится от яств, нежные словечки жена шепчет по ночам, а у меня на кровати лежала эта бледная немочь!
 - Бледная…немочь… - вслушивался в слова гость.
 - Ты прекратишь повторять, как попугай? – завопил великан.
 - Но ведь ты полюбил ее, - заговорил гость.  – Ведь она стала для тебя смыслом жизни. Как ты мог?...
 - Замолчи! – рыкнул хозяин.  – «Полюбил!» Да, поначалу сердчишко бьется, кажется, что многое изменилось, стало такое добренькое и сказочное, а остальное ты и сам сможешь изменить. Но потом ты говоришь себе: возьми себя в руки, нюня! Ты чего это раскиселился? Тебе нужна хозяйка, нужно жить, как живут все, а не хлопать глазками при виде девицы, как последний дурак! Жена – она для…ну, все знают, для чего жена. Хозяйство, прочие вещи. А не купидончики с цветочками.
Последние слова словно подбросили его, он двинулся к гостю:
 - Ты знаешь, что я даже не мог завести любовницу? Все шарахались от меня, как от прокаженного, как же, я теперь был Мужем Больной Жены! Раньше они завидовали мне, а теперь  жалели меня, - меня! И дети, эти проклятые дети, - «мамочка, дай поправлю подушку, мамочка, не принести ли тебе водички», и это вместо того, чтобы помогать своему отцу! Лентяи. Когда она, наконец, умерла, я радовался. Что теперь смогу жить, что никто не будет меня жалеть. Но ни одна женщина теперь не хотела за меня замуж, потому что все считали, что мое хозяйство отойдет сыновьям! Тогда я выгнал их без гроша в кармане, эти щенки еще и сказали мне напоследок, что я был жестоким и свел в могилу их драгоценную мамочку! Так что ты думаешь? Теперь для половины села я подлец, ибо выгнал этих неблагодарных! Им еще посчастливилось, что дожили у меня в доме почти до совершеннолетия: если б в них проявилась хоть капля болезни их мамочки – я б убил их, клянусь!
Гость застывшим взглядом смотрел на хозяина, который потрясал кулаками перед его лицом и кричал:
 - И это все сделал ты!
 - Я раскрываю людям глаза их сердец, - вздохнул юноша. – Я делаю это уже много-много веков. И ни разу не задумался о том, что вы потом берете и силком закрываете их себе. Я виноват.
 - Да-да, ты виноват! – взревел великан, который понял только последнее слово.  – И сейчас я тебя за это убью!
Он протянул свои ручищи к юноше, но тут воздух словно прорезал тонкий звук. Что произошло – понимал только светловолосый гость. Черная стрела вошла в тело великана, точно поразив его сердце.
Хозяин дома замер. Посмотрел на свои руки. И вдруг обхватил голову этими руками и прошептал:
 - Что же я наделал…
Гость знал, что будет дальше, и совершенно не хотел этого видеть. Он начал осторожно продвигаться вдоль стены, чтобы обойти великана. А тот рухнул всей громадиной на пол и застонал:
 - Что я натворил… Эмили, Эмили, любимая…родная… а дети? Что я… Дети, дети мои!
Гость, наконец-то, нащупал в давно наступившей темноте дверь и выбрался наружу. А из дома рвался страшный вопль:
 - Эмили! Нет! Эмили! Кайл! Недди! Родные мои!!!
 …Он понял, что бежит со всех ног, только тогда, когда брат нагнал его и схватил за плечо:
 - Да стой ты! Еще раз устроишь такую гонку, повешу на тебя свой лук и стрелы - и побегаешь с ними! Они не из пуха, вообще-то!
 - А я т-т-тебе говорил – н-н-незачем стрелы, и без них м-м-можно, - стоило юноше остановиться, и сразу застучали зубы.
 - Сам же видел: со стрелой надежнее, - хлопнул его по плечу брат.  – Ну как, кто из нас оказался прав?.. Ох, братишка, ты совсем плохо выглядишь. Давай-ка мы с тобой найдем какую-нибудь забегаловку и пропустим там по кружке, а?
 - А его, - брат неопределенно мотнул головой, - так и оставим?
  - Когда же ты поймешь: это его сердце и его жизнь. Когда-то ты сделал для него все, что мог. Он выбросил твой дар. Сейчас он увидел, что именно сделал. А дальше позволь ему самому решать.
 - Возможно, ты прав, - вздохнул юноша и вдруг криво усмехнулся: – Прости, что заставил тебя работать на ночь глядя. 
 - Работа требует платы! – невесело, но все же рассмеялся брат. – Поэтому сегодня за выпивку платишь ты!
Они огляделись.
Неподалеку стоял трактир.
Его окна светились и ждали ночных посетителей.