Одна дума в дорогу не годится. Глава 39

           39

Резко изменился пейзаж. Настоящий вид русского провинциального города – с бурьяном у обочины. Да и асфальт пошёл ужасный, так что водителю пришлось снизить скорость до минимума. До боли родная картина. Я думала, что не увижу этого на Волге.

Показалась неприглядная окраина города. В листве деревьев, мелкой поросли и бурьяне утопали одноэтажные дома, местами виднелись только их крыши. Верхняя часть двухэтажных зданий, поднимавшаяся над деревьями, немного скрашивала невзрачный облик города.

- Это Ростов Великий? – обернулась я к Денкиной.

Та моргнула.

- Что-то не тянет на великий.

Марина Викторовна приникла к моему креслу:

- Провинциальный городок. Поэтому и оставили его напоследок.

- Вроде бы город «Золотого кольца», а по сравнению с Ярославлем выглядит намного беднее. Туристы со всего света, наверно, и сюда приезжают.

- Ну и что? Пусть туристы увидят, как русский народ жил и живёт, – угрюмо сказала Марина Викторовна.

- Настоящий русский город. В этом его прелесть, – остановила нас подошедшая к водителю Вера Николаевна. – А посмотреть на современные шедевры можете в Москве.

Марина Викторовна быстро поднялась и тоже подошла к водителю.

«Англичанка» одобрила слова Денкиной:

- Храмы реставрируют, а жизнь народа – дело сто пятое.

- На Руси так всегда было. В храмах – ляпота, а в избушках – грязнота, – вставил своё слово Геннадий Ермаков.
 
Библиотекарь тоже поддержала разговор:

- Это в больших городах ориентируются на европейские ценности, а в провинции – на русские, что были испокон веку. В конце концов, – повысила она голос, – уважения достоин тот, кто имеет силы остаться самим собой. Посмотрите: и на телевидении, и в прессе засели продажные сволочи.

- Ох уж эта пятая колонна. Где только она ни наследила, – с сарказмом прорычал Геннадий, заставив улыбнуться всех собеседников. 

- Хотят из нас что-то слепить. Не кого-то, – приподняла Вероника Игоревна руку вверх, – а что-то, – и опустила ладонь ниже кресла, намекая на очень низкий уровень личности русского человека, который хотят видеть враги.

- В мегаполисах уже слепили «что-то» и прикрыли конфетным фантиком, – доложила Гнедова. – Наши, кто работает в Москве и Питере, приезжают на выходные такими деловыми. Брезгливо спрашивают: «Как вы живёте в этой яме?» Отвечаю им: «А вы разве не из этой ямы вылезли на свет божий?» Так они рожи от меня воротят. Правда всем глаза колет.   

- Только с виду деловые, воспитанные, а внутри – с чернотой, – отозвалась библиотекарь.

- Не у всех чернота в душе, – не согласился с женой Геннадий. – Это хамьё из понаехавших. Постояли такие раз возле Кремля или Зимнего дворца и уже аристократами себя возомнили.

- Мечтать не вредно. Как были деревенщиной, так ею и остались, – фыркнула Ольга Ивановна Гнедова.

- Естественно, – криво усмехнулся Ермаков. – По-настоящему интеллигентный и образованный человек никого не чурается, всех уважает. Хорошо, что начинают разворачивать машину в русскую сторону, к нашим вековым ценностям.

- Ключевое слово – «начинают». Государственная машина неповоротливая. Пока развернут, лет десять пройдёт. На воспитание молодого поколения ещё больше времени и сил уйдёт. А что касается русских ценностей… Нам уже никогда к ним не вернуться. Слишком далеко в дебри зашли, – заключила Вероника Игоревна.

- Может и такое быть, – уступил Геннадий жене. И, что-то обдумывая, криво усмехнулся и согласно закивал головой: – С вековыми ценностями вернётся русское оправдание нищеты, а вместе с ним – беспробудное пьянство. И снова откатимся на несколько веков назад.

Вернулась Марина Викторовна, на ходу добавила:

- Не стоит реальность заменять иллюзиями. Живите сегодняшним днём, а не прошедшим.

- Вы о чём? – уточнила библиотекарь.

- О ценностях.

Мы въехали в центр города. Узкое дорожное полотно, машин мало. Автобус прополз по разбитой дороге мимо деревянных частных домов с покосившимися воротами. Рядом с домишками кое-где красовались зажиточные кирпичные дома в русском стиле и важничали особнячки-новоделы в западном стиле. Если не считать этих нескольких домов, то можно сказать, что в Ростове повсюду – русская скромность, никакой европейской чванливости.

- Смотрите, – обратилась я к Денкиной, – в двухэтажном деревянном доме  окна пластиковые, а наличники резные, деревянные.

- И правда, – вгляделась Марина Викторовна. – Как вы заметили пластик? – И тихо засмеялась: – Вот так западная цивилизация постепенно проникает в каждый дом. Сначала телевизор, потом окна, а после и чего посерьёзнее.

- Вон особняк старинный. Весь облупленный, – высокомерно улыбнулась Ольга Ивановна. – В нашем нетуристическом Вышенске старинные дома достойнее выглядят.

- А где вы у нас старинные дома видели? – усмехнулся Геннадий. – Их давно снесли. Последнего двухэтажного долгожителя – деревянный купеческий дом – в позапрошлом году сломали. Денег на реставрацию не нашли. Зато «Магнит» за год поставили. У нас, в Вышенске, только торговые центры растут, как грибы после дождя. История города никого не интересует.

- Меценатов нет, – подытожила Денкина.

- Дельцов много развелось, поэтому меценатов нет, – уже без усмешки сказал Геннадий.  – А здесь ребята – молодцы, хранят русскую историю.

Впереди через лобовое стекло я увидела гроздья куполов с крестами.


Светлана Грачёва
Воскресенск

                Продолжение http://proza.ru/2020/06/12/1107