Сезон хищника

1

Утренний лес был погружён в тишину. Небо только начинало алеть с восточного краешка.  На хвое и листьях, на траве блестели капли ночного дождя.  Вся живность ещё дремала, попрятавшись в дупла и норы. 
Человек в высоких резиновых сапогах и брезентовой плащ-накидке медленно шагал по мокрому мху и палой листве, внимательно оглядывая землю перед собой.  За спиной болталась двустволка, которая, в общем-то, нужна была на всякий случай.  Медведи и волки в здешних местах были редкостью, рысь тоже попадалась не часто, но к встрече с ними нужно быть готовым.
Он часто ходил ранним утром по этим зарослям. Человек просто любил бродить один по лесу и привык вставать очень рано.  В такое время ему казалось, что он один во всём мире, и наслаждался безмятежной тишиной. Жизнь среди подобных себе слишком часто казалась ему шумной и утомительной.  Если б мог, он бы вообще поселился один где-нибудь в лесной избушке, вдали от людей, от цивилизации.
Правда, была ещё одна причина, почему он сейчас находился здесь. Нужно было проверить капканы, которые он ставил на мелких зверей.  Всего было три, два их них он уже проверил – пусто.  Оставался последний, самый дальний по его маршруту.
Он ходил этим маршрутом не раз, и уже, вероятно, мог пройти его с закрытыми глазами. Однако за всё время его охоты добыча попадалась считанные разы.  Так, мелюзга: хорьки, зайцы, ондатры. Один раз залез неосторожный песец – редкий гость в этих краях.  Хорьки человека не интересовали, и их тушки он выбрасывал.  Зайцы – другое дело, из них отличное жаркое получалось, а из шкуры того песца он сшил добротные рукавицы.
Но, похоже, местные звери становятся хитрее. А может, у них появилась какая-то коммуникация  против общего двуногого врага.  Иначе как объяснить, что последнее время его ловушки захлопывались всё реже? В прошлый и позапрошлый разы он возвращался ни с чем.
Человек не особо надеялся, что с третьим капканом ему улыбнётся охотничья фортуна.  Скорей, он шёл туда, чтобы  прогуляться. Поэтому он был очень обрадован,  увидев ещё издали, что в капкан кто-то угодил.  Этот зверёк был явно крупнее всех, что попадались ему ранее, и непонятно какой именно.
Человек подошёл поближе, наклонился и присвистнул от удивления. Да, такое существо ещё не было его добычей. Более того, такого  зверька он никогда и не видел, – ни в натуре, ни в изображении. Не песец, не лисица, не грызун какой-нибудь типа ондатры, это точно.
Это животное было, насколько мог определить человек, породы куньих. Оно более всего напоминало чёрного хоря, особенно мордой. Но было значительно крупнее, хотя и поменьше, чем росомаха.  Было нечто в нём и от росомахи – мощные лапы с длинными кривыми когтями.  Шерсть была не тёмно-шоколадная с более светлыми полосами или пятнами,  как у большинства животных этого семейства, а короткая и чёрная по всему телу.
Зверёк не подавал признаков жизни. Стальные зубья сомкнулись поперёк его шеи, и, по всей видимости, быстро придушили его или даже сломали шейные позвонки.
Да, дружок, неудачно ты сунулся, подумал человек. Жалко тебя… Кто же ты такой?  Надо принести, показать остальным.
Присел рядом, разжал тугие стальные челюсти. Тушка была ещё тёплая. Попался совсем недавно, максимум час прошёл.
Человек взял зверька за загривок и поднёс к лицу, чтобы получше рассмотреть.  Да, увесистый… А может, это какой-нибудь новый вид, не описанный в биологии? Какой-нибудь перекрестный, гибрид?
И вдруг голова зверя, бессильно болтавшаяся, дёрнулась. Зверь вскинул морду и открыл глаза.  Человек успел увидеть странные, вертикально вытянутые зрачки, как у кошки.  Глаза зверя смотрели в упор – зло, враждебно, и даже, как показалось человеку, осмысленно.
Человек вздрогнул и хотел было выпустить зверя, но на какую-то долю секунды задержался, прикованный взглядом к этим зрачкам. И в следующий миг зверь рванулся всем телом,  издав пронзительный звук – нечто среднее между визгом и рёвом, взмахнул когтистыми лапами. Когти обжигающе полоснули по руке и лицу. Одновременно животное извернулось и, прежде чем человек успел среагировать, вонзило мелкие острые зубы в держащую его руку.
– Ах ты, тварь! – вскрикнул человек.
Он выронил животное и непроизвольно схватился за укушенную ладонь. Зверь стремительными прыжками бросился в ближайшие кусты, высоко вскидывая задние лапы.  Человек сорвал было с плеча ружьё, намереваясь садануть дуплетом вслед. Но, секунду помедлив, опустил стволы.
Попасть вряд ли попаду, там ведь не с дробью патроны, подумал он.
Да и какой смысл? Разве можно злиться на зверя, которым движет инстинкт самосохранения?  Сам виноват. Просто надо было вести себя осторожнее. Сначала хотя бы потыкать палкой, убедиться, что животное действительно мертво, а потом уже вынимать его из капкана. Он ведь знал, что все куньи – создания весьма злобные.  С росомахой, например, даже медведь предпочитает не связываться…  Ну да ладно.
Но, чёрт побери, как эта тварь осталась жива после такой травмы? Да ещё и сама нанесла травмы ему?
Царапины на щеке и запястье были не столь глубокими, но саднили. Ладонь пострадала больше. Зверь прокусил мякоть между большим и указательным пальцами. Почти насквозь. Из полукружия точек, оставленных зубами зверя, уже начинающих наливаться синюшностью, медленно сочилась кровь.
Чёрт, надо скорее возвращаться, продезинфицировать раны. Да и прививку от бешенства сделать не помешало бы.  Мало ли чем может быть заражена эта тварь. Однако же кто она такая?
В любом случае, на сегодня охота закончена. Домой, быстрее домой. А впредь надо быть предусмотрительнее.
Человек быстро зашагал по тропе. Из руки стекали вниз и падали на мокрую траву мелкие красные капли.

2

В низком хмуром небе сначала появилась чёрная точка, которая быстро росла, потом послышалось отдалённое ровное гудение.
Из строения неподалёку от береговой полосы на утоптанный снег высыпала небольшая группа людей. Задрав головы и возбуждённо переговариваясь, они наблюдали, как увеличивался в размерах источник звука, такого редкого в этих краях.
Минуту спустя слышался уже рокочущий гул двигателей, и можно было различить силуэт приближающейся винтокрылой машины.   Вертолёт прибывал почти без задержки.  Его визит всегда был здесь большим событием, вне зависимости от причины.
Вертолёт прилетал ежемесячно в холодное время года. Им доставлялось всё необходимое на станции: продукты, почта, оборудование, медикаменты.  Прибывала на нём и новая смена.  Другой транспорт до начала навигации сюда не добирался. А когда море освобождалось ото льда и до первых заморозков, приходил теплоход, тоже раз в месяц.
Но сейчас была середина зимы. Вертолёт уже ждали. С ним всегда приходило с «большой земли», как говорили зимовщики, что-то хорошее: письма от родных, посылки, разные нужные вещи, какие-нибудь вкусности.
Бывало, что прилетал он и вне расписания, в экстренных  случаях – типа серьёзного заболевания кого-нибудь  из членов  команды, работавшей на станции.  Или когда возникали сложные обстоятельства, чрезвычайные ситуации, кого-то срочно нужно было отправить на «большую землю», или, наоборот, доставить сюда.
Вертолёт ждали именно потому, что сейчас был как раз такой не частый, можно сказать, экстренный случай.
Под радостные возгласы вертолёт приземлился на площадке недалеко от здания метеорологической станции.  Лопасти ещё продолжали по инерции вращаться, когда люди – их было пятеро – подбежали к машине.  Ещё одна фигура выглядывала из дверного проёма здания.
Открылась кабина пилота, два члена экипажа приветственно подняли руки. Дверца грузового отсека отъехала в сторону. К большому удивлению встречающих, на снег выпрыгнула собака – рыжий вислоухий сеттер. Затем вылезли двое мужчин, оба возрастом за тридцать.
Один из них на вид был постарше, в куртке типа «Аляска», накинутой поверх костюма, и с кожаным портфелем в руке. На носу его сидели очки в модной золочёной оправе. Поочерёдно пожимая руки подошедшим, он коротко осведомился:
– Ну как вы тут? Больше никто не пропал?
– Слава богу, нет, – ответил кряжистый седовласый мужчина, которому было под шестьдесят, начальник станции.
– Ладно… – проговорил прибывший. –  Всем здравствуйте! Меня вы, наверно, помните с прошлого раза. А вот, вам на смену механик, Решетов Сергей Владиславович, прошу любить и жаловать!
Он показал на второго мужчину в бушлате, который стоял поодаль, поглаживая пса и с любопытством разглядывая всё вокруг.
Начальник станции подошёл, оценивающе оглядел гостя, протянул руку:
– Марченко Владимир Николаевич, начальник метеостанции. Добро пожаловать на «край земли», как у нас говорят!
Сергей обменялся с ним рукопожатием.
- А собаку-то зачем привезли? Вроде мы не заказывали.
– Да оставить не с кем, такое дело, понимаете… Я думаю, никому не помешает. Он у меня умный, спокойный.
– Ладно, пусть будет, прокормим. Не отправлять же назад, – усмехнулся Владимир Николаевич. – Вы, Сергей, знаете, что у нас тут произошло?
– Да знаю…  Игорь Александрович, – он кивнул на второго прилетевшего, – уже ввёл в курс дела.
– Ну и как, не страшно? – осведомился начальник станции. – Вы смотрите, если что. Отсюда улететь не так просто. Тут не Шереметьево, сами понимаете.
– Волков бояться – в лес не ходить, – улыбнулся Сергей. – А потом, я ведь уже контракт подписал. На одну смену, вернее, на оставшуюся часть. А там посмотрим.
– Ну и хорошо, – кивнул Марченко.  – Хотя, если быть точным, хорошего-то немного…  Ну, о подробностях позже, давайте сначала разгрузимся. Потом соберёмся, познакомитесь с коллективом, с нашей станцией и прочим…
– Владимир Николаевич, погодите, – вмешался первый из прилетевших, – сначала я должен всех допросить.  Пропажа человека, сами знаете, не шутка! Тем более, после того, что было в прошлый раз.
– Да-да, конечно, – отозвался тот со вздохом.
Он обернулся ко всем остальным:
–  Если кто не помнит, это Игорь Александрович Парфёнов, следователь по особо важным делам.  Из Приморской районной прокуратуры. Он вёл дело о том, что в прошлый раз было…
– Да, о гибели ваших коллег в прошлую смену, – пояснил следователь.
– Да помним, как не помнить! – ответил за всех невысокий мужчина средних лет,  радист Юрий.
– Так там же вроде всё ясно, и дело закрыто, – сказал с недоумением молодой человек лет двадцати пяти. Это был Равиль, аспирант и метеоролог, помощник начальника станции.
– Ну, во-первых, не так уж ясно, во всяком случае, для меня, – ответил Парфёнов. – Во-вторых, я вынужден дело возобновить в связи с последним случаем. Должен вам сказать, уважаемые товарищи, что будь моя воля, я бы вообще эту станцию на время следствия закрыл, а людей отсюда эвакуировал. Исследования исследованиями, а знаете, человеческие жизни дороже.  Но не я, к сожалению, принимаю об этом решения. А теперь прошу в здание, мне необходимо взять у всех показания.
– Но с разгрузкой тоже тянуть не стоит, – сказал Владимир Николаевич. – Мы с вами пока начнём, лётчики пусть идут на кухню, согреются, поедят. А Равиль и Сергей – они помоложе – займутся, так, мужики?
– Да конечно, без проблем, – отозвался Сергей. – Там груза немного, за десять минут всё перетаскаем!
Сеттер, пока люди переговаривались, поочерёдно подошёл к каждому, помахивая хвостом и обнюхивая.
– Какой милашка! – воскликнула молодая темноволосая женщина в очках.  Она присела на корточки и погладила пса по голове, отчего тот приветственно заскулил и тотчас полез лизаться. – Как его зовут?
– Его зовут Чоп! – бодро отозвался Сергей, вытаскивая из брюха вертолёта ящик с консервами. – А вас?
– Я Варвара Андреевна, эколог, – улыбнулась женщина. – Можно просто Варвара. А чего такая кличка странная – «Чоп»?
– Ну, это значит «частное охранное предприятие». Охранник он у меня, и будет нас тут всех охранять! Да, Чопушка?
Пёс, обрадованный тем, что и на него наконец-то обратили внимание, отозвался на речь хозяина троекратным звонким гавканьем. Присутствующие дружно рассмеялись.
– Это точно, охрана нам бы тут не помешала, – посерьёзнев, сказал Владимир Николаевич. – Только я бы взял для этого кого-то побольше. Ладно, пойдёмте уже в дом, а то холодно!

3

Поклажи действительно оказалось не так уж много. Несколько ящиков с тушёнкой и сгущёнкой. Коробки с другой провизией: сухофрукты, яичный порошок, сухое молоко, мука, галеты, сахар, чай. Мешок картошки. Три посылки от родственников. Пластиковый кейс с инструментами. Рюкзак с личными вещами Сергея.  Несколько канистр с моторным маслом и зимними присадками к топливу.
Пока они с Равилем переносили привезённое в здание станции под названием «Приполярная», Сергей хорошенько осмотрелся.
Да, в редкостную глухомань он согласился приехать. Но платят хорошо. Во всяком случае, до конца этой смены вполне можно выдержать. Ну а потом, думал он, видно будет, стоит ли заключать контракт на следующую.
Станция – двухэтажное кирпичное здание, увенчанное  принимающими и передающими радиомачтами – находится в сотне метров от берега, который довольно круто обрывается в море.  С другой стороны, где-то в полукилометре через снежное поле с редким перелеском, начинается глухая тайга.  Сплошная стена леса тянется до горизонта направо и налево; как и береговая линия, она изогнута по широкой дуге и где-то вдалеке смыкается с небом.
Рядом с главным зданием, почти впритык, находится одноэтажная пристройка, –  наверное,  та самая дизель-генераторная, где ему предстоит работать.  Неподалёку ещё два строения.  Одно,  тоже из белого кирпича, со стальными дверями, похожее на трёхсекционный  гаражный бокс. Второе – сложенное из бруса, похожее  на маленькую избушку.
Из трубы над двускатной крышей поднимаются и тают в воздухе сизые кольца дыма. Наверное, баня топится.  Кто-то из службы нанимателей рассказывал ему, что у сотрудников станции давно укоренён хороший обычай: вновь прибывших парить в бане.
Да, ещё поодаль на бетонной платформе возвышается сооружение высотой метров пятнадцать, похожее на вышку ЛЭП. На вершине его, под слабым сегодня дуновением с моря, нехотя крутится огромный трёхлопастный винт. Ветровой электрогенератор – объект, который он тоже должен обслуживать. И у самого обрыва торчат вкопанные в грунт вышки со знаками для судоводителей. Вот и все признаки человеческого присутствия здесь, вдали от цивилизации.
Довольно-таки угрюмая обстановка, подумал Сергей. Не зря называют «краем земли» этот мыс, находящийся в нескольких километрах от полярного круга. У самой горловины Белого моря, зажатой между восточной оконечностью Кольского полуострова и Беломорско-Кулойским плато на севере Архангельской области. Ближайший населённый пункт, как ему сказали, километрах в семидесяти отсюда. Какая-то рыбацкая деревушка.
Но, наверное, летом-то он тут увидит картину повеселее. Если, конечно, его сподобит завербоваться на следующую смену. Посмотрим…  Почему бы нет?
Однако вызывали беспокойство последние события, хоть и знал он о них пока только с чужих слов.
Равиль оказался весьма дружелюбным и общительным парнем. Пока они таскали ящики и коробки, Сергей успел с ним разговориться. Равиль вкратце рассказал о себе, о жизни и работе на станции, об их маленьком, но дружном коллективе. И о том, что с начала прошлого сезона  (как издавна называли четырёхмесячную смену сотрудники) коллектив недосчитался уже троих.
Сергей уже знал кое-что от следователя, с которым пообщался по дороге сюда. Но послушать непосредственного участника происходящего было совсем не лишне.  Это добавляло существенных подробностей и делало картину событий более полной.
А картина была такова.

4

Прошлый сезон у них длился с апреля по июль. В начале июля неожиданно исчез предшественник Равиля на этой должности, сорокалетний мужик.  Он был заядлым рыбаком. В последний раз, когда его видели коллеги, он во время, свободное от исполнения служебных обязанностей, взял надувную лодку и отправился порыбачить. Он и раньше делал так, неизменно радуя коллектив уловом. Навага и камбала отлично дополняли меню.
И в тот раз все ожидали его обратно, как обычно, со свежей рыбой. Никто ни о чём плохом не думал: и погода была хорошая, почти безветренная, и сам рыбак был человеком опытным.
Но с рыбалки мужчина не вернулся. Когда прошло уже достаточно много времени, а его всё не было, коллеги забеспокоились. Может, лодка на воде сдулась, и он утонул, или унесло морским течением… да мало ли что могло случиться.  Отправились на поиски. Но рыбак как в воду канул: ни его, ни лодки. И на море было спокойно, и не ходил он далеко. На второй день поисков нашли его труп на берегу – километрах в семи от станции. Лодка была вытащена на берег, улов почти весь растащили чайки.  А тело незадачливого метеоролога изуродовано до такой степени, что если б не одежда, то его бы и не узнали.  Горло было разорвано, да так, что голова почти отделена от туловища. Вернее, от того, что осталось от туловища. Из живота, из груди вырваны здоровенные куски плоти.
Было ясно, что погибший стал жертвой какого-то крупного хищника.  Такое со времени существования станции случилось впервые. Да, в здешних лесах водились и медведи, и волки, но на людей до сих пор нападать не отваживались.  Если бы дело происходило зимой, можно было предположить, что человек оказался добычей оголодавшего медведя-шатуна. Но чтобы летом медведь напал на человека… Как-то трудно было в это поверить.
Выдвигали также версию, что на беднягу набросилась свора  одичавших собак, – тоже не очень убедительную, но и её нельзя было исключать. Немного более правдоподобным представлялось, что это была стая волков. Однако сколько-нибудь близко от станции ни бездомных собак, ни волков никто ни разу не видел.
Такие раны мог нанести клыками и крупный кабан-секач. Кабаны в здешних лесах тоже водились, хоть и встречались редко. А потом над трупом, возможно, потрудились мелкие звери, шаставшие по округе – всякие плотоядные грызуны. Но такое было уж совсем маловероятно: кабан вряд ли стал бы выходить к морю из тайги и нападать на человека.
Оправившись от потрясения, люди вызвали вертолёт, чтобы отправить останки на «большую землю». Судебно-медицинский эксперт, прилетевший вместе со следователем, заключил, что это нападение какого-то зверя, возможно, стаи зверей.  В общем, не сказал ничего нового и ничего определённого. Парфёнов осмотрел место происшествия, допросил всех, составил протокол.  С тем они и отбыли восвояси.
Люди, оставшиеся на станции, решили, что в одиночку так далеко заходить нельзя.  Смена подходила к концу, и начальство на «большой земле» решило не присылать нового специалиста. Страшное событие постепенно пережили, жизнь на станции потекла своим размеренным чередом.
Прошло две недели, и снова пропал человек. На сей раз это был биолог, пожилой мужчина, который пошёл в лес насобирать грибов. Это был давний участник коллектива, из самого первого состава команды на станции. Опытный грибник и охотник, здешние леса исходил вдоль и поперёк, и заблудиться никак не мог. Уже пошли опята и подосиновики, и он уже в ту смену дважды ходил в лес после гибели товарища.  Перед первым походом биолога отговаривали, но он только отмахнулся: мол, я недалеко и быстро, и давно уже не мальчишка, и двустволку прихвачу, так что нечего зря переживать. И действительно, всё было в порядке: и первый раз он вернулся с полной корзиной, и второй.
Никто и не думал его отговаривать, когда он пошёл в третий раз. Вечером он не вернулся на станцию, и люди серьёзно встревожились. Было от чего.
Ночи были светлые, пошли искать, прихватив второе ружьё, принадлежавшее начальнику станции.  Обыскали всю близлежащую местность – безрезультатно.  Поиски продолжили на второй день, снова ничего.  В лесу найти человека куда сложнее, чем на пустынном берегу.  Поняв, что самим не справиться, вызвали подмогу.  На следующий день прилетел вертолёт со следователем Парфёновым в сопровождении опера и кинолога с розыскной собакой.  И только с её помощью нашли труп пропавшего. Тоже на достаточном расстоянии от станции, в неглубоком овраге, окружённом соснами и елями.
Рядом валялась наполовину набранная корзина.  И двустволка, которая ему не помогла: мужчина, видимо, не успел ею воспользоваться.  И ещё, к ужасу нашедших, – оторванная голова.  Незадачливому грибнику явно кто-то перегрыз шею.  Картина происшествия была похожа на предыдущую: человек был просто растерзан. Из туловища вместе с одеждой были вырваны огромные куски. Каждая такая рана уже была сама по себе если не смертельной, то очень тяжёлой. Ещё на теле обнаружили глубокие шрамы, оставленные, по всей вероятности, когтями неизвестного животного.
Все были шокированы. И снова ничего более не прояснилось. Следователь по возвращении на станцию стал собирать показания, но продолжалось это недолго. Никто ничего толком сказать не мог, да и что тут было говорить?  Всем стало ясно: в окрестностях появился какой-то страшный хищник, и далеко отходить от станции в одиночку стало просто опасно.
Парфёнов объявил, что намерен возбудить дело по факту гибели сотрудников, и что глава коллектива должен за неё ответить. Начальник станции виноват, прежде всего, потому что проигнорировал  первый случай  и  не удержал подчинённого от рокового похода в лес. Но прокурорское начальство не усмотрело за Марченко столь тяжкой вины, и тот отделался строгим выговором и лишением премии по итогам смены. С должности его тоже снимать не стали, учитывая его профессиональный авторитет и многолетнюю безупречную работу.
Они доработали до окончания своего сезона. Слава богу, без происшествий. В конце июля теплоход привёз другой коллектив, которому предстояло следующие четыре месяца жить и работать в этой глуши.  Разумеется, на пересменке, перед тем как пожелать коллегам удачного сезона и отбыть на «большую землю», всё было в подробностях рассказано. Те уже, конечно, обо всём знали.  Такие новости долго в тайне не остаются.
Но у другой смены за все четыре месяца ничего не произошло. Всё тихо-мирно, никаких происшествий.  И  никаких признаков того, что в округе бродит какой-то зверь или стая зверей.
В начале декабря вновь прибыла команда Марченко, чтобы до конца марта нести вахту. Теперь уже в обновлённом составе: место погибшего метеоролога занял Равиль Найруллин, аспирант-заочник физфака в Арктическом университете. Поехал за северной романтикой, ну и за денежкой, конечно.  А  на должность биолога  и эколога по совместительству  взяли выпускницу этого же вуза, Варвару Полынину.
Конечно, и новички были наслышаны о том, что произошло в позапрошлую смену.  Но это не помешало им завербоваться в экспедицию. У обоих были причины поехать – главным образом, финансового плана. Конечно,  перед тем, как влиться в коллектив, они были строго-настрого предупреждены насчёт прогулок в окрестностях станции. Так что оба рисковать не были расположены.
Остальные участники смены после периода затишья стали склоняться к тому, что те случаи были исключительными. И что опасность миновала: то существо (или может быть, несколько), которое загрызло двоих, перекочевало на большое расстояние от станции, больше не вернётся, и можно не бояться.
Однако прошла половина второго месяца их смены, и опять случилось нечто чрезвычайное.  Пропал  механик-дизелист. Человек незаменимый в силу своей должности.  Летом ещё можно ненадолго перебиться без дизель-генератора – пока светло большую часть суток, а с электричеством выручает ветряк. Зимой же с одним ветряком никак не обойтись.  Если дизель остановится, то остановится и вся работа на станции.  Поэтому пропавшему быстро нашли замену – его, Сергея.
Но исчезнувшего механика это найти не помогло.

5

Наконец все привезённые вещи были разнесены куда следует: канистры – в дизельную, остальное – по помещениям станции. Следователь,  заняв комнату начальника, продолжал вызывать по одному и допрашивать участников смены.  А Владимир Николаевич, с которым они закончили, провёл Сергея по всему зданию.
На первом этаже площадь была поделена надвое.  В одной половине находились кухня, туалет, прачечная, кладовка и столовая, она же гостиная.  В другой – комнаты, где жили сотрудники; у каждого была своя.  Всего комнат было восемь.  Небольшие – три на четыре метра, но с необходимым минимумом для проживания: кровать, стол, шкаф, тумбочка, пара стульев. Также в каждой комнате было одно небольшое окошко, а в углу на высоту стены сложена печка.
На втором этаже, куда из центрального коридора на первом этаже вела лестница, находились служебные помещения: химическая и физическая лаборатории, аппаратная, радиорубка, кабинет врача.
Насчёт строений, что рядом с главным зданием, Сергей угадал:  рядом находилась дизельная, а то поодаль, что с трубой – баня. Третьим строением, похожим на длинный гараж, был  хозблок с тремя отделениями. Одно было отведено под склад для дров и каменного угля. Второе – для бочек с дизельным топливом, и там же стоял снегоход, которым изредка пользовались.  Третье отделение зимой использовалось как ледник для хранения больших туш мяса и рыбы, не помещавшихся в холодильник.
Вот, собственно, и все помещения, пояснил глава смены. Да, ещё небольшая будка в основании ветряка.
Затем начальник представил Сергею членов коллектива.
Антонина Ивановна Мезенцева – полная женщина лет пятидесяти пяти – готовила еду и трудилась по хозяйству (стирка, уборка и прочее). Все сотрудники поочерёдно несли суточное дежурство, которое заключалось в оказании ей помощи на кухне в свободное от основной работы время.
Юрий Дмитриевич Скалкин, радист – невысокий, чернявый и кучерявый мужчина среднего возраста, немного похожий на цыгана.  Человек, ответственный за сообщение с «большой землёй». И за аппаратуру, которая отслеживает текущее состояние ионосферы. Большую часть рабочего времени проводит в своей рубке, надев наушники.
Геннадий Алексеевич Сахнов, врач. Рослый, широкоплечий мужчина лет сорока, плешивый, с тёмно-рыжей бородой и усами.  К счастью, для него работа находится редко. В основном – так, регулярные профилактические мероприятия для членов команды, направленные на предотвращение заболеваний. Но всё равно: человек необходимый в любом обществе и при любом образе жизни.
Худой и долговязый помощник начальника станции Равиль Шарифович Найруллин. Главная его обязанность –  ежедневно (утром и вечером) измерять погодные параметры и заносить данные в журнал. Ну и ещё много всего по мелочи: статистическая обработка данных, вычисления, настройка и калибровка измерительного оборудования. Ещё нужно помогать начальнику в гидрологических изысканиях: если надо, выходить в море и замерять скорость, направление и температуру течений. Но пока не приходилось.
Варвара Андреевна Полынина, примерно ровесница Сергея, может, чуть моложе. Симпатичная женщина, и очки её внешность не портят, но придают немного строгости.  Старший научный сотрудник Архангельского НИИ природных проблем Севера, откомандированная сюда, чтобы заниматься биологическими и экологическими изысканиями. Её задача здесь состоит в том, чтобы периодически отбирать пробы окружающей среды и исследовать на наличие того, чего в природе должно быть поменьше. Проверять опытные образцы  воды и  грунта.  Но самое главное –  биологического материала, чтобы отслеживать, каково экологическое состояние морской и прибрежной флоры-фауны. Рыбы, моллюски, водоросли и прочее. Для Варвары всё это текущая работа, и одновременно она собирает материалы для кандидатской диссертации, тема… что-то такое на стыке генетики и экологии.
Ну и главный – Владимир Николаевич Марченко, начальник станции и руководитель коллектива в данную смену. Самый старший из команды, геофизик по образованию, кандидат физико-математических наук.  Он руководит работой всего коллектива. И сам, с начала своей деятельности в этой должности, занимается научными исследованиями. Магнитное поле Земли и его колебания, процессы в ионосфере и магнитосфере и всё такое.
Был ещё недавно с ними механик – Седых Олег Михайлович.  Обслуживал дизель-генератор.  Далеко от станции не отлучался. Да, собственно, никто далеко не отлучался.  Последним, кто его видел, был сам Марченко – три дня назад на рабочем месте, в дизельной. Олег сообщил ему, что генератор в порядке, работает исправно, как часы. А он, мол, собирается отойти ненадолго. Он был в тот день дежурным, Антонина Ивановна просила набрать снега для хозяйственных нужд. Близился вечер, но ещё было не темно. Олег взял два больших пластмассовых ведра и пошёл.  Больше его никто не видел.  Обычно снег набирали на некотором расстоянии от станции, но не так, чтобы совсем далеко. Куда именно пошёл Олег, никто не заметил.
В тот день, как назло, поднялась вьюга.  И следов никаких – всё замело.  Прошло полдня, прежде чем нашли валяющиеся на снегу, уже почти занесённые вёдра – ближе к лесу.  И больше ничего. Снег в том месте и в радиусе десяти метров от него разгребли – тоже ничего. Ни клочков одежды, ни крови, ни каких-нибудь следов борьбы. Никаких свидетельств того, что человек был схвачен и утащен каким-нибудь зверем.
Все были растеряны и напуганы. Неужели возвратился кошмар их прошлой смены?
Никто не знал ответа.
Опять пришлось связываться с «большой землёй», объяснять ситуацию, просить нового специалиста и помощь. Замену Олегу нашли, к счастью, достаточно быстро. Он, Сергей, бывший судовой механик по силовым установкам, на время оставшийся без работы, увидел в газете объявление и откликнулся.
Самым скверным в этой ситуации было то, что если погиб третий человек (а это, скорее всего, было так), то теперь одним выговором начальник уже мог не отделаться. Дело принимало серьёзный оборот.
Обо всём этом начальник с горечью поведал Сергею.
«Да мне потерять эту должность не страшно, – признался Марченко, – мне людей жалко, с которыми я столько проработал… А самое главное, становится по-настоящему боязно за остальных».

6

Парфёнов, закончив допрашивать людей, собрал всех в гостиной.
– В общем так, товарищи… – он задумчиво постучал ручкой по столу. – Что-то тут у вас творится из ряда вон. Учитывая чрезвычайность ситуации, я буду добиваться временного прекращения работы станции «Приполярная». И полного расследования случившегося.  Со всеми оперативно-розыскными мероприятиями, положенными в подобных случаях. Сейчас кинологов вызывать нет смысла, сами понимаете, – он кивнул за окно, за которым кружились белые хлопья. – Да и погодные условия пока нам не позволяют прислать сюда группу. Прогноз неблагоприятный, сами знаете. Но в случае необходимости и при первой возможности прибудет.
– А с нами что? – спросил Марченко.
– Пока указания такого не поступило, продолжаем работать, как раньше. Но соблюдаем все меры предосторожности. Дальше пределов видимости от станции никто не отлучается. По возможности никто не передвигается в одиночку за пределами здания. При любых признаках появления крупных зверей все уходим в здание и закрываемся. Никакой самодеятельности! Всем всё ясно? – следователь обвёл присутствующих строгим взглядом.
В гостиной повисла тяжёлая тишина.
– А чего, так и сидеть тут, как цуцики? – наконец пробурчал Юрий. – У нас же два ружья есть, патроны тоже. Стрелять все умеем. Ну, почти все.
– Ружья, – усмехнулся Парфёнов. – Вот один из вас пошёл с ружьём, и что?  Тот, кто на него напал, был куда ловчее и сильнее. Так что повторяю: никаких игр в крутых охотников. Хватит с  нас жертв. Хотя, конечно, ружья пусть будут наготове, и если что… Лучше бы эту тварь, конечно, пристрелить.  Но мы даже не знаем, с кем имеем дело.
– Да неизвестно ведь, Игорь Александрович, почему пропал Олег, – подал голос Равиль. – Может, это никакой не зверь!
– У вас, молодой человек, есть другие объяснения? – едко осведомился Парфёнов. – Нет? Ну вот и помолчите. Я почти на все сто думаю, что это хищник. К тому же очень хитрый и осторожный.  Скорее всего, медведь.
– Я тоже думаю, что медведь, – вставила Варвара. – Знаете, некоторые медведи, однажды убив человека, становятся людоедами. Такие случаи в биологии описаны. Особенно опасны те, которые не впали зимой в спячку. Они совершенно дичают от голода и нападают на всё живое.
– Да точно медведь, больше некому, – уверенно сказал Геннадий Сахнов, врач.
– Причём наверняка тот самый, который загрыз людей в вашу прошлую смену, – продолжил следователь. – Он  на время ушёл, но вернулся.  Следил за станцией из леса. Дождался, когда человек отойдёт от станции подальше.  Напал, загрыз на месте и утащил в лес.
– Думаете, мы такую возможность не рассматривали? – Марченко покачал головой. – А почему тогда крови не было? Мы там всё перелопатили!
– Насчёт этого ничего пока не могу сказать, – ответил Парфёнов. – Я ещё сам это место осмотрю. Может, вы не нашли, а я найду. У меня-то, знаете, глаз намётанный. Профессиональное.
– Тогда вам надо поторопиться, – усмехнулся доктор. – Скоро уже темнеть начнёт. А вам ещё обратно лететь.
– Торопиться не будем, – ответил следователь. – Я вас обрадую: остаюсь тут на несколько дней.  Вертолёт отпустим, он ведь не только нам нужен.  Вернётся через пару дней с группой.
– Игорь Александрович, – снова вмешался начальник станции, – через пару дней не получится. Я ведь вам говорил, что сюда надвигается мощный арктический циклон.  Это не просто погода испортится. Это значит, будет сильный снегопад и шквальный ветер.  И погода будет нелётной минимум дней пять. А скорее неделю. Мы уже отправили на большую землю штормовое предупреждение.
– Не только снегопад, – добавил Юрий. – Ещё сильная геомагнитная буря из-за вспышек на солнце. Ожидаются два всплеска с небольшим интервалом. Сейчас фаза роста, а пик активности придётся на следующие трое-четверо суток. Судя по всему, дойдёт до уровня четыре «же» по пятибалльной шкале. Уже из-за одного этого летать опасно. Вся навигационная аппаратура может выйти из строя.
– Ну что ж делать, – пожал плечами Парфёнов. –  Значит, придётся вам терпеть меня ещё дольше.  Я думаю, за неделю мы с вами общими усилиями что-нибудь проясним.  Да и со мной всё же безопаснее.
– Хорошо, если так, – хмыкнул Марченко.
– Ну, если сомневаетесь, я ведь по долгу службы тоже не совсем безоружный прилетел, – Парфёнов впервые с момента прилёта улыбнулся, потом сразу посерьёзнел. – Короче, пилотов мы отпускаем, я сейчас иду осматривать место происшествия. Надеюсь, его отметили, как я указывал? Кто-нибудь из мужчин мне нужен в помощь. Да, а мне пока определите койко-место. У меня всё. Владимир Николаевич, командуйте.

7

После того, как вертолёт улетел, на станции воцарилась глухая, настороженная тишина. Радость от визита с «большой земли» была кратковременной, ко всем вернулось мрачное и тревожное настроение. Равиль спровадил Сергея в баню и пошёл помогать следователю с осмотром. Остальные  разошлись по рабочим местам.
К счастью, дизель-генератор продолжал пока исправно работать без участия штатного механика. Его приглушённое тарахтение, к которому уши сотрудников привыкли как к постоянному фону, было знаком того, что всё хорошо, есть на станции электричество и свет.
Если бы он вдруг отказался работать зимой, обитателям «Приполярной» пришлось бы туго. Есть, конечно, и резервные аккумуляторы, подключённые к генератору, а потому постоянно готовые выручить. Но их надолго не хватит. О работе пришлось бы скоро забыть, и осталась бы одна забота: как восстановить подачу электроэнергии. И хорошо, что  новое оборудование было завезено относительно недавно – года три назад, и мелкие неполадки в его работе случались считанные разы.
Олег в своё время научил Равиля, как заводить и выключать машину, как заправлять горючим и поддерживать в работающем состоянии, Так, на всякий случай, мало ли что…
Вот и настал такой случай.
Осмотр и на этот раз ничего не дал. Парфёнов два часа провёл на том месте, где нашли вёдра, ковыряя наст, роясь в снегу, что-то замеряя и фотографируя. Но тоже не нашёл ни обрывков одежды, ни шерсти предполагаемого хищника, ни крови, ни следов борьбы – ничего, что могло бы прояснить, что случилось с Олегом. 
Стали сгущаться сумерки, пространство начало наливаться тяжёлой синевой и растворять контуры предметов.  К тому же всё сильнее задул ветер, неся мелкий колючий снег – предвестник приближающегося бурана.  Искать что-то дальше не было уже ни возможности, ни смысла.
Следователь вернулся на станцию. На его раскрасневшемся лице застыло смешанное выражение досады и озабоченности. Да, судя по всему, случай был очень трудный – из тех, что за время его службы случались всего раз или два. Никаких зацепок. В прошлые исчезновения людей хотя бы картина была более-менее понятная, а тут остаётся только гадать.
Сергей тем временем, попарившись от души, занял свою комнату, распаковал привезённые вещи, обустроился. Сходил в дизельную, ознакомился со своим рабочим местом. Агрегат нужно было утром включать, на ночь выключать. Проводить техобслуживание и профилактику: поддерживать в рабочем и аварийно-безопасном состоянии, каждые три-четыре часа проверять работу и показания датчиков, ремонтировать в случае неисправности.
Работа была для Сергея несложная и хорошо знакомая.
Пёс успел обежать все открытые помещения на первом этаже здания, всё обнюхать и снискать всеобщее расположение. На кухне Антонина Ивановна, готовившая ужин, накормила его мясными обрезками.  Начальник полушутя предложил использовать собаку в розыске пропавшего. Но Сергей объяснил, что хоть Чоп и охотничьей породы, но разыскивать людей не обучен. Если б мог, то следователь не преминул бы воспользоваться такой возможностью. Но увы… Здесь нужны специально натренированные собаки с кинологами.
Вечером за ужином собрались в гостиной – все восемь человек. И опять обсуждали, что делать в создавшейся ситуации и как лучше обезопасить своё дальнейшее пребывание на станции. Сообща решили, что завтра с утра всё же попробуют привлечь Чопа к поиску. Хотя бы привести его к месту, где нашли вёдра, – может, что-нибудь унюхает. В поисках пропавшего человека все средства хороши. Пёс тем временем шастал от одного человека к другому, тычась холодным носом в колени, и, наверное, понимая, что речь идёт в том числе о нём.
Пообщавшись ещё немного с новым коллективом, Сергей пошёл в свою комнату.  Он с непривычки чувствовал большую усталость.  Утомил перелёт, резкая перемена  обстановки, да и слишком много было за день разных впечатлений, главным образом не самых радостных. Чоп, естественно, поселился в одной комнате с хозяином.
Сергей долго не мог заснуть, ворочаясь на непривычно жёсткой, пружинной железной кровати с продавленным матрацем. Хотя  надо отдать должное хозяйке: постельное бельё пахло свежестью, было чистым, накрахмаленным и тщательно отутюженным, а печка натоплена.
За окном всё сильнее завывал ветер и валил снег. Прогноз насчёт приближающейся метели подтверждался.
Как-то неспокойно было у Сергея на душе.  Приняли его радушно,  все люди нормальные. Со своими обязанностями он справится – тут никаких сомнений. Но как пройдёт первая смена, начавшаяся для него вот со всего этого?
Чоп, свернувшийся калачом на коврике рядом с койкой, время от времени поднимал голову и, глядя на хозяина, тихонько поскуливал. Кажется, его тоже что-то беспокоило.

8

Утро встретило людей обильным снежным покровом. После недолгого завтрака Сергей завёл дизель, убедился, что всё работает нормально.  Вышел на морозный воздух, где его ждали следователь и начальник станции. Чоп крутился рядом, радостно повизгивая.
Порывистый ветер бросал в лицо жёсткие белые хлопья, небо сплошь заволокла серо-ватная облачность.
– Как прошла первая ночь на станции, Сергей Владиславович? –  осведомился Марченко.
– Хорошо прошла, – соврал Сергей. – Почти как дома.
На самом деле он спал только половину ночи.
– Помогать следствию готовы? – усмехнулся Парфёнов.
– Всегда готовы, – в тон ему ответил Сергей. – Вот только будет ли толк от нашей помощи?
– Сейчас и посмотрим, – сказал Парфёнов. – Ну что, идём?
Они гуськом двинулись по направлению к тому месту, где вчера возился следователь.  Чоп  жизнерадостно рыскал вокруг них, резвился и кувыркался в снегу. Для него-то это была просто прогулка.
В руках у Сергея была лопата, а Марченко держал запасные куртку и брюки Олега, взятые из его комнаты.
Ещё вчера от станции вела протоптанная дорожка, но сегодня она уже была запорошена толстым слоем снега. На месте вчерашних раскопок уже намело шапки сугробов. Если бы не кол, вбитый в землю по распоряжению следователя, интересующий участок было бы не найти на обширном и однообразном белом поле. Кое-где из снега торчали верхушки одиноких молодых ёлочек. До леса отсюда было около сотни метров.
– М-да… – пробормотал Парфёнов, забредя по колено  в снег. – Похоже, не для моих сапог… Сергей, вы в унтах, так что уж будьте добры. Вон там расчищайте, где палка торчит. И собаку зовите.
Чоп отстал от них, что-то там в снегу разнюхивая, но тут же бросился на зов хозяина.
Марченко сунул ему под нос одежду пропавшего человека.
– Ищи, Чопушка! – сказал Сергей.
Пёс обнюхал одежду, поднял морду и недоумённо посмотрел на хозяина.
– Ищи! – повторил Сергей.
Чоп жалобно заскулил.
Они предприняли ещё несколько попыток. Но Чоп только скулил, то глядя на Сергея, то растерянно озираясь по сторонам.
– Ну вот, видите, Игорь Александрович, – сказал Сергей, – я же говорил, что это бесполезно! И к тому же ветер сами видите какой.
Действительно, ветер, начавшийся вчера, почти не прекращался и уносил возможные запахи. Пока он дул от леса к морю, но скоро его направление должно было смениться: циклон неумолимо приближался.
– Ладно, – ответил Парфёнов, – давайте дадим ему познакомиться с местом.  Может, там что унюхает.
Сергей начал орудовать лопатой.  Скоро он расчистил пятак мёрзлой земли диаметром метра три.
– Достаточно, спасибо, – сказал следователь.
Сергей снова подозвал собаку.
– Ну-ка, давай, Чопа! – он присел на корточки рядом, потрепал по загривку, пригнул мордой к земле. – Ищи!
Чоп обнюхал смёрзшийся снег перед собой, покрутил головой, побродил немного взад-вперёд с задумчивым видом. Потом сел, посмотрел на хозяина и снова тихонько заскулил.
– Без толку это всё, – резюмировал Марченко.
– Да пожалуй, – поддержал его Сергей.
Парфёнов мрачно молчал, нахмурившись.
Рыжему сеттеру словно бы передалось его настроение. Он встал, ещё раз обошёл расчищенное место, тыкаясь носом в снег. Вдруг он заметно вздрогнул, повернул голову в сторону леса и замер. Уши его настороженно приподнялись.
– Чопа, ты чего? – сказал Сергей.
– Что-то он услышал или почуял, – тихо произнёс Парфёнов.
Собака напряжённо всматривалась в тёмную стену елей и лиственниц.
Люди тоже застыли, глядя туда.
– Вы чего-нибудь слышите? Или видите? – нарушил молчание следователь.
– Я лично ничего не слышу, – ответил Марченко.
– И я не… – начал было Сергей.
Вдруг Чоп оглушительно залаял.
Он вообще лаял очень редко.  А такой реакции на что-либо Сергей у него вообще никогда не видел. Пёс лаял без остановки, припав на задние лапы, яростно, взахлёб, всё так же вперившись глазами в заросли.
– Чопушка, да что с тобой? Кого ты там увидел? – Сергей присел перед псом, обнял его за шею.
Шерсть на Чопе ощетинилась, он заметно дрожал.
– Ну-ну, успокойся, – увещевал Сергей, поглаживая пса.
Лаять Чоп перестал, но возбуждённо крутился на месте и жалобно повизгивал.
– Это зверь, – Парфёнов кивнул головой в сторону леса. – Он следил за нами. Пёс его учуял.
– Так может… – начал было Марченко.
– Сейчас броситься за ним предлагаете? – усмехнулся следователь. – У меня пистолет с собой, но вам-то тоже не с голыми руками надо. А потом, он уже ушёл. Ушёл сразу, когда Чоп залаял. Нам его в лесу не выследить, тем более в метель. Облаву на него должны устраивать профессиональные охотники. Вооружённые подобающим образом. Желательно с собаками, и не с такими, как эта. Сами же понимаете.
– Это так, конечно, – ответил начальник станции. – Охотиться на него специально никто тут не станет. Мы тут вообще не для того находимся. Но он вернётся. И мы можем устроить засаду. Допустим, оставить приманку. А когда появится… Двух ружей, думаю, будет достаточно.
– Думаете, сработает? – криво улыбнулся Парфёнов. – Нет, Владимир Николаевич, если это медведь, – а скорее всего, так оно и есть, – то не получится. Этот зверь умный, он на вашу приманку не поведётся. А если волки, тогда тем более.  Всех зараз не перестреляете. Вот разве что если отравить…
– Нечем, – покачал головой Марченко. – Знаете ли, мы такой оборот не предусмотрели и стрихнином не запаслись…
– Да понятно, – задумчиво произнёс Парфёнов. – Кто бы мог знать… Ну что, возвращаемся на базу?
– А может, всё же сходим туда? – предложил Сергей, поглаживая собаку. Он махнул рукой туда, куда смотрел Чоп, всё ещё мелко дрожавший. – Посмотрим, там наверняка следы остались. Пока не замело. Узнаем хотя бы, что за зверь.
– А что? Дельная мысль, – подхватил Марченко. – Не опасно, как думаете, Игорь Александрович? Он ведь ушёл, а если что, у вас оружие.
– Пойдёмте, только весь лес я обыскивать не намерен, – ответил Парфёнов. – И вот что: держимся вместе, не разбредаемся. А вы, Сергей, возьмите хотя бы ту палку, – он показал на торчащий из земли кол. – Какое-никакое, а оружие!
Сергей с трудом выдернул из мёрзлого грунта заострённый кол. Мужчины, увязая в снегу, двинулись к лесу.  Пёс нехотя плёлся позади. Настроение у него было уже не таким игривым.

9

Эту сотню метров преодолеть было непросто.  Ветер ещё, как назло, дул в лицо. Сергей, как ледокол, шёл впереди, прокладывая дорожку, Владимир Николаевич своими валенками утаптывал за ним.  Последним шёл Парфёнов, чья обувь была наименее пригодна для таких прогулок. Наконец Сергей остановился у первых деревьев, переводя дух.
– Вот куда-то сюда он смотрел, – произнёс он. – Да, Чоп?
Пёс догнал хозяина и негромко гавкнул.  Похоже, он до сих пор испытывал возбуждение и страх: хвост был поджат, шерсть на загривке стояла дыбом.  Прижавшись к ноге Сергея, Чоп озирался по сторонам, поводя носом.
Подошли Парфёнов и Марченко, отдуваясь.
– Видите что-нибудь? – спросил следователь.
– Пока нет, – пробормотал Сергей, ощупывая глазами снег под деревьями вокруг.
– Я предлагаю немного разойтись в стороны и зайти вглубь леса, – сказал Марченко.
– Давайте, но только недалеко и чтобы не теряться из виду, – кивнул Парфёнов.
Они отошли метров на десять друг от друга и двинулись дальше. Идти становилось всё труднее: просветы между деревьями смыкались, лес уплотнялся, будто не желая пускать людей.
– Ну как? – крикнул Парфёнов через минуту.  Эхо зазвенело, постепенно затихая между промёрзшими стволами.
– Не вижу ничего, – отозвался Сергей.
– Я пока тоже… – донёсся голос начальника станции, и через пару секунд громче: – Опа, идите сюда!
Следователь и дизелист бросились к нему.
Там, куда показывал Марченко, – рядом с высоченной елью, раскинувшей на метр в стороны свои зелёные лапы, снег был примят.  А от него уходила, петляя между деревьями  и теряясь из виду, цепочка углублений, явно оставленными ногами в обуви. Чоп подбежал, обнюхал и глухо заворчал, снова прижавшись к голенищам хозяйских унтов.
–  Это же человеческие следы, – озадаченно пробормотал Парфёнов.
– Ну да… –  подтвердил Марченко. – Явно не медвежьи.
Мужчины в замешательстве переглянулись между собой.
– Кто-то тут был совсем недавно. И следил за нами. И это его ваш пёс почуял, –  уверенно сказал Парфёнов.
– Почему так думаете? – спросил Марченко.
– А вот сами взгляните, – следователь встал на утоптанное кем-то место и повернулся в сторону станции. –  Отличная позиция для скрытого наблюдения!
Марченко последовал его примеру, потом Сергей.
Действительно, отсюда через просветы между ветвями хорошо просматривалась местность до самого побережья. Было видно и здание станции. И тот участок, где они возились полчаса назад, был отсюда как на ладони.
– Странно, – произнёс Сергей. – Кому понадобилось за нами тайком следить? И кто бы вообще мог это быть?  Ведь здесь в округе только мы, – в смысле, те, кто на станции!
Парфёнов вопросительно уставился на Владимира Николаевича. Пожалуй, только начальник смены сейчас мог сказать по этому поводу что-либо вразумительное.
– Хм, даже и не знаю… – проговорил Марченко. – А хотя, погодите… В здешних краях ведь ещё бывают охотники.  Промысловики. Бьют мелкого пушного зверя, лисицу, капканы ставят. Точно, как я забыл! Есть тут один наш знакомый охотник, из Коми родом. Правда, последнее время он редко появляется. Но к нам, бывало, заходил на станцию… Зовут Вася Хатанзей.  Так его и зовём – Вася.
– А где он обитает, этот ваш Вася?  – спросил Парфёнов. – И зачем ему от нас прятаться?
– Тут километрах в десяти избушка есть в лесу… – торопливо объяснил Марченко. –  Промысловики построили для себя давно, ещё станции не было. Когда кто-то из них в эти края приходил на охоту, там обустраивался. Как бы база перевалочная для них, понимаете?
– Так, наверное, кроме Васи этого, ещё кто-то может быть? – предположил Парфёнов.
– Да это он наверняка! Последние года три только он и бывал, больше никто давно тут не охотится. Ну, он сам так говорил. И в прошлый раз, когда к нам заходил, обмолвился, что собирается промышлять здесь этой зимой.  И он правду говорил. Насколько я знаю, никто, кроме него, не прибывал сюда и в последнюю навигацию, и в предпоследнюю… А чего подсматривал – не знаю. Наверное, незнакомых людей заметил – вас с Сергеем – вот и не стал выходить к нам.  Он, надо сказать, с причудой такой человек – нелюдимый, как волк.
– Вообще странно, – сказал Сергей с недоумением. – Чоп у меня обычно на людей не лает, даже на незнакомых.
– Ничего удивительного, – отозвался Парфёнов. –  Если он охотник, и не любитель, а профи, то одежда у него пропахла всяким зверьём.
– Пожалуй, вы правы… – согласился Сергей. – Владимир Николаевич, так может он и поможет нам ту тварь выследить и прикончить?  Если мы его найдём и попросим, а?
Марченко с сомнением покачал головой.
– Не знаю… Вряд ли он будет нам помогать. У него тут свои интересы. Разве что если хорошо ему заплатить. А тут откуда я деньги возьму?
– Ради такого случая можно и заплатить, – заметил Парфёнов. – Я, к сожалению, средствами тоже не располагаю. Могу только пообещать вознаграждение от правоохранительной системы за помощь.
– Нет, я его знаю: он человек простой, что называется, от земли,  – усмехнулся Марченко. – Понимает только наличные, причём здесь и сейчас. Обещаниями его не купишь.
– Надо всё же попробовать, – сказал следователь. – Сергей дельную мысль высказал. Учитывая, что мы все под угрозой, этим шансом грех не воспользоваться.
– Если вы настаиваете… – пожал плечами Марченко. –  Но тогда надо самим к нему идти. Я как руководитель станцию не могу оставить. Да и избушку мне быстро не найти, я в ней давно последний раз был. Вот Геннадий Алексеевич лучше знает дорогу, он чаще в этих лесах бывал.
– Это который доктор? –  переспросил Парфёнов.
– Да, доктор. Его я готов отпустить. Конечно, с ружьём, и не одного. Вот с вами, допустим.  Две пары лыж найдётся, за час дойдёте.
– Ладно, такой вариант приемлем, – кивнул Парфёнов. – Давайте сегодня это с доктором обсудим. Время у нас есть, и делать что-то надо! А на сегодня у нас следственные действия закончены, возвращаемся.
Три человека и собака побрели через заснеженный лес к станции.

10

Остаток дня прошёл тихо. Все разошлись по служебным помещениям и занимались своими делами. Парфёнов с начальником смены зашли в кабинет к доктору, о чём-то потолковали там недолго. После чего следователь уединился в отведённой ему комнате, к обеду не вышел, и до вечера что-то строчил на своём ноутбуке.
Сергей проверил электростанцию и отправился на кухню, чтобы узнать насчёт завтрашнего дежурства. На следующий день ему предстояло помогать Антонине Ивановне по хозяйству.  Как ему объяснил начальник, на станции было так заведено – вновь прибывший сразу приобщался к распорядку.
Собрались в полном составе только к ужину, который был по расписанию в семь вечера. Настроение у всех было подавленное, Разговаривать, шутить никому не хотелось. Люди словно замерли в ожидании чего-то неизвестного – пугающего и скверного.  Даже Чоп, который в прошлую трапезу жизнерадостно крутился возле стола, приставая ко всем, как-то притих и сник.
К вечеру порывы ветра немного утихли, облачность разошлась. Небо очистилось, открыло бездонную черноту, заискрилось мириадами мерцающих звёздных точек. Где-то в его северной части появилось и стало медленно разгораться зеленоватое сияние.
Сергей посидел немного в своей комнате, размышляя о событиях  на станции. Потом, натянув унты и накинув бушлат, вышел из здания. Он собирался ещё раз проверить дизель, а потом отключить его до утра.
Недалеко от входа перед зданием неподвижно стояла женская фигурка в меховой куртке, запрокинув голову и глядя в небо. Сергей подошёл и встал рядом.
– Варвара? Вы что тут в одиночестве?
– Да так, перед сном решила прогуляться… Смотрите, Сергей, какая красота! – Она показала на фосфоресцирующие волны в недосягаемой вышине – то изумрудные, то фиолетовые, которые переливчато меняли одна другую.
– Да, здорово, – согласился он.
Конечно, ему не первый раз в жизни доводилось видеть полярное сияние. Но на этой широте оно было гораздо ярче и эффектнее, чем всё, что он наблюдал раньше.
Да, зрелище было завораживающим. Одно из тех природных явлений, которым, наверное, никогда не надоест любоваться. Трепет гигантского занавеса из призрачно мерцающей ткани на глухом и чёрном, как тушь, фоне, пронизанном тут и там бесчисленными блёстками.
– Когда идёт магнитная буря, оно всегда такое яркое, – задумчиво сказала Варвара. – И знаете, Владимир Николаевич мне сообщил одну любопытную вещь. Как раз перед тем, как в прошлую смену люди погибли, тоже были сильные вспышки на Солнце. И соответственно, всплески геомагнитного поля у нас на Земле, в этом районе.
– Думаете, это как-то связано? – недоверчиво улыбнулся Сергей.
– Я не думаю, а уверена, что связано.  Знаете, Сергей, солнечная активность влияет на всё живое незаметно, но очень сильно. Это не догадка, моя или чья-то ещё, а давно установленный биологический факт!
– Ну, тут я с вами спорить не буду, вы ведь в этом специалист, – Сергей снова улыбнулся. – А как влияет, интересно?
Он спросил не столько потому, что его это так занимало, сколько потому, что было просто приятно общаться с Варварой. Ему сразу понравилась эта мало похожая на других женщина. Как-то к ней располагало сочетание живой непосредственности и тихой задумчивости.
– Ну, в двух словах трудно рассказать… По-разному.  Например, у многих животных может порождать повышенную агрессивность, возбуждение. У людей обостряются неврозы, психические заболевания, подскакивает артериальное давление.  Да что там люди – реагируют куда более примитивные организмы. Даже черви и насекомые реагируют, опыты такие проводились… Поэтому я думаю, это животное… оно как раз проявляет высокую агрессивность из-за этих вспышек.
– Надеюсь, Варвара, вы это следователю тоже рассказали? Для полноты картины?
Она невесело усмехнулась.
– Конечно, я высказала Игорю Александровичу свои соображения по этому поводу. Но что с того?  Это же к материалам дела не приобщить, правильно? И если бы ещё знание этого как-то помогло нам себя обезопасить… Уж не говоря о том, что погибших не вернуть.
– Это точно… – проговорил Сергей.
Они постояли некоторое время молча, глядя на переливающиеся сполохи, которые уже захватили половину небосвода.
– Варь, – нарушил молчание Сергей, – я слышал, что у вас тут какая-то важная научная работа. А в чём суть, не расскажете? Говоря проще, для профана вроде меня?
Варвара удивлённо подняла стрельчатые брови.
– Если вам интересно… Я исследую влияние факторов природного и техногенного происхождения на мутации микроорганизмов в районах европейского Севера. Это тема моей будущей диссертации. Вот, собираю материалы, провожу исследования.
– И что вы нашли? Если в двух словах?
– Ну что ж, попробую в двух словах… Вы знаете, несколько лет назад у местных млекопитающих обнаружили необычный вирус. Похож на тот, который вызывает бешенство. Скажем так, родственный по генетической структуре, но принципиально отличается от него. Обычный вирус внедряется  в ядерную ДНК, перестраивает её по своему образу и подобию, и так размножается.  Ну, про ДНК в ядрах клеток вы же помните, в школе проходили на уроках биологии? В ней закодирована информация обо всём организме и передаётся потомству.
– Ну да, чего-то помнится, – кивнул Сергей. – Двойная спираль и всё такое…
– Да-да. Так вот, этот неизвестный вирус, судя по предварительным результатам исследований, передаётся от клетки к клетке не через ядерную ДНК, а через митохондриальную. Другими словами, генетическая информация в клетке, сосредоточена, кроме ядра, ещё и в других образованиях – в митохондриях. Это такие субклеточные структуры, отвечающие за энергообмен внутри клетки. Такой способ передачи, вероятно, эволюционно более древний, чем обычный.
– Вот как? И что это значит? – спросил Сергей, чувствуя себя дураком и невеждой и отчасти досадуя на себя, что затеял этот разговор.
– Если это подтвердится, – увлечённо заговорила Варвара, –  это будет означать, не побоюсь этого слова, настоящий переворот в биологии! Мы много нового узнаем о возникновении механизмов передачи наследственности и вообще - самой жизни на Земле.
–  А этот вирус, про который вы сказали, насколько он опасен? – осторожно спросил Сергей. – Ну, сильно ли опасней, чем обычный, который вызывает бешенство?
– Пока неизвестно. Надо дальше исследовать. Известно только, что некоторые местные животные заражены этим вирусом.  Но вы так не беспокойтесь, Сергей,  – с улыбкой добавила Варвара. – Дикие животные в природе всегда являются носителями разных вирусов, это в порядке вещей. Так всегда было и будет.  Более того, возникают всё новые разновидности вирусов. И возможно, под влиянием нашей, человеческой деятельности. Вот это отчасти и является темой моей работы.
– Примерно понятно… –  пробормотал Сергей. – А вы хотя бы предполагаете, откуда он взялся, этот новый вирус?
– Точно никто не знает, – ответила Варвара. –  Возможно, он уже существовал до нас. Дремал в вечной мерзлоте, в каком-нибудь биологическом материале, замороженном в местном грунте на большой глубине. А из-за общего потепления климата и таяния мерзлоты оказался в наше время на поверхности.  Но  возможно, и более вероятно, этот новый штамм возник в результате мутации. Под влиянием каких-то факторов естественного, либо, что опять-таки более вероятно,  рукотворного порядка.
– Например? –  спросил Сергей. Его даже заинтересовала эта тема, такая далёкая от всего, с чем он привык иметь дело.
– Ну, таких факторов много…  Это может быть и повышенная солнечная активность, о которой я говорила. И радиация, и рост общего электромагнитного фона, и химическое загрязнение среды. Всё что угодно может быть.  А может и аддитивный эффект от всех них…
– Какой? – переспросил Сергей.
– Ну, то есть суммарный. Когда действие  факторов накладывается друг на друга. И как это влияет на живое вещество –  неизвестно и непредсказуемо. Такое влияние может подспудно накапливаться, не производя внешних изменений. Но потом в какой-то критический момент происходит качественный скачок. Вообще, так в природе видоизменяются старые формы жизни и появляются новые. Вся эволюция – это последовательная сумма таких вот скачков. И мы, люди, как вид появились благодаря одному из них.
– А-а, ясно… – протянул Сергей. – Но я так понимаю, они могут быть не только вперёд? И в стороны могут быть, и назад?
– Да, вы совершенно правы. Отрицательные, вредоносные мутации в природе происходят, причём постоянно, и их гораздо больше, чем полезных. Тем не менее, это инструмент эволюции, способствующий отсеву всего неудачного. И люди со своими технологиями вносят свой немалый вклад. К сожалению, именно в мутации со знаком минус. И чем дальше, тем больше. Вообще, эта тема большая… И печальная.  Вы вот, Сергей, знаете,  к примеру, что на северо-востоке Архангельской области падают отработанные ступени ракет с остатками топлива? И отравляют всё вокруг…
– Ну, это-то давно ни для кого не секрет, – ответил Сергей. – Но ведь они в глухую тайгу падают, далеко от людей…
– Далеко-то далеко, – покачала головой Варвара. – Но биосфера не знает таких понятий «далеко» и «близко». В ней всё со всем связано, и ничего не исчезает. В своё время пестициды обнаружили в телах пингвинов на другом полюсе, – это пример, можно сказать,  хрестоматийный.  Но я вам скажу, что сама не раз находила в тканях беломорских рыб и морских звёзд. Что бы вы думали? Следы компонентов разных моющих средств. Но это ягодки, – а ещё и тех соединений, которые присутствуют в отходах лесохимической промышленности…
– Что вы говорите! – воскликнул Сергей полушутя.
– Представьте себе, вот так… Да не будем далеко ходить за примером, – продолжала Варвара,  – подойдите  днём к берегу, посмотрите, сколько внизу валяется бочек из-под солярки. Думаете, это для прибрежной и морской фауны бесследно проходит?
– Конечно, я так не думаю, – протянул Сергей, несколько смущённый таким поворотом темы. – Но что делать, цивилизация…
– Да, цивилизация, – вздохнула Варвара. – Если она будет продолжать в том же духе, то когда-нибудь покончит с природой. А значит, и с собой… Ладно, Сергей, не будем о грустном. Приятно было с вами пообщаться, пойду я, озябла… Вы идёте?
– Да, Варь, спасибо за рассказ, – кивнул Сергей. – Мне ещё надо генератор проверить. Спокойной ночи!
– И вам спокойной ночи, Сергей, – улыбнулась Варвара.
Её стройная фигурка скрылась в дверном проёме станции. Сергей постоял ещё немного, любуясь сполохами, потом направился к дизельной.

11

Утро выдалось ещё более ветреным и снежным, чем вчерашнее. Прояснение и затишье оказалось кратковременным. За первой волной непогоди уже со стороны моря накатила вторая – гораздо более сильная. Завьюжило всё обозримое пространство – от одной линии горизонта до другой.
Обитатели станции собрались в столовой около десяти.  Как объяснили Сергею, в тёплое и светлое время года здесь было заведено вставать в восемь. Но зимой это не имело смысла: слишком темно, да и вообще работа сильно зависит от погодных условий. Поэтому рабочий график в это время не соблюдался так жёстко, как летом.
Начался обычный будний день – такой же, как и сотни уже минувших. Наскоро и без длинных разговоров съели завтрак, состоявший из омлета с ветчиной и чая с оладьями.  Потом разошлись каждый выполнять свою работу. Варвара поднялась наверх, в свою лабораторию, Юрий – в радиорубку. Владимир Николаевич и Равиль облачились в спецформу, набрали разных инструментов и вышли из здания.
Парфёнов за завтраком объявил, что собирается, как вчера и говорил, пойти с доктором к избушке, найти того охотника. 
Но пока он находился в радиорубке. Что-то пытались они с Юрием передать на «большую землю». Вчера сигналы плохо передавались из-за помех, и следователь пытался сделать это снова.  Доктор сказал, что будет ждать, и ушёл в свой кабинет.
Сергей первым делом завёл вверенную ему машину, кое-что подрегулировал.  Всё было в порядке.  Выйдя, решил немного прогуляться, чтобы стряхнуть остатки сна. Чоп неизменно следовал всюду за ним: тоже продолжал открывать для себя новое место.
Сергей подошёл к берегу за зданием.  Встал у края, глядя на бескрайнее белое пространство, по которому ветер гонял вихрящиеся снежные клубы.  Здесь берег круто, почти отвесно обрывался метров на двадцать. Был и более пологий спуск, по которому обитатели выходили к морю, но подальше. В самом его конце виднелась небольшая пристань, к которой причаливал теплоход в тёплое время года.
Внизу в отдалении, где-то в километре от станции,  как вчера и говорила Варвара,  валялись железные двухсотлитровые бочки – штук триста, не меньше. Да, за время существования станции немало сожжено солярки… Немного ближе, сквозь полупрозрачную пелену снегопада, на фоне снежной белизны маячили  две фигуры в ярко-оранжевых куртках: начальник смены с помощником бурили лёд, чтобы произвести в морской воде какие-то измерения.
Жизнь на станции шла своим размеренным чередом, несмотря на зловещие события. Все будто и забыли о том, что случилось недавно.
Постояв немного, подышав обжигающим морозным воздухом, Сергей отправился на кухню – помогать Антонине Ивановне. Пока он чистил для обеда картошку, Чоп крутился рядом, выпрашивая у хозяйки чего-нибудь вкусное.
– Хороший у вас пёс, приветливый, – улыбнулась Антонина Ивановна, бросая ему кость с остатками мяса.
– Это да, он такой у меня, – согласился Сергей.
– Сергей Владиславович, я вас вот чего попрошу, – сказала  хозяйка. – У нас мясо заканчивается. Надо бы в ледник сходить, принести килограммов пять говядины. Отрубить сможете?
– Не вопрос, – отозвался Сергей. – Уже иду.
– В кладовке топор возьмите. Если понадобится, там ещё есть пила. Да оденьтесь, так не ходите – холодно.
Сергей набросил бушлат, взял топор и вышел из здания. Отделение для хранения мяса зимой, или, как его называли обитатели станции, ледник, находился  шагах в  двадцати от здания. Двери закрывались снаружи только на щеколду – прятать провизию было тут не от кого.
Сергей отодвинул неподатливую на морозе задвижку и вошёл внутрь. По стенам помещения величиной с большую комнату тянулись в два ряда несколько грубо сколоченных деревянных полок. На полках лежали красно-коричневые мёрзлые костисто-мясные глыбы и здоровенные выпотрошенные рыбины по метру длиной – треска и зубатка. Ещё несколько частей от разделанных мясных туш были навалены в беспорядке в большом углублении прямо на бетонном полу в центре. Сергей стоял, рассматривая их и прикидывая, от какой ему сподручнее оттюкать нужный кусок, когда до его штанины кто-то дотронулся.
– Чопа, и ты здесь! – Сергей наклонился и потрепал пса по загривку. – Ну чего тебе на кухне не сидится? И сюда пришёл свой нос сунуть?
Пёс тихонько заскулил, поводя носом в разные стороны.
– Ты чего? – спросил Сергей, озадаченно глядя на него.
Чоп с сосредоточенным видом направился прямо к мясной свалке. Несколько секунд он стоял рядом, вынюхивая что-то одному ему известное, потом вдруг несколько раз громко гавкнул и начал ожесточённо скрести передними лапами по коричневой смёрзшейся плоти.
– Что ты там нашёл, Чопушка? – Сергей присел рядом на корточки.
Пёс оглянулся на хозяина, жалобно завыл, потом залаял и снова принялся орудовать лапами, будто пытаясь отодвинуть кусок туши в сторону. Но она была тяжёлой, и ему это было не под силу.
Сергей отложил топор, взялся обеими руками за коровью ногу, оттащил в сторону. Затем другую, третью. И замер на месте.
Перед ним лежало человеческое тело. В меховой куртке, ватных стёганых брюках и валенках. Человек лежал лицом вниз. На голову была надета чёрная вязаная шапка. А под головой разлилась и замёрзла тёмно-бурая лужа.

12

– Да, это он, Олег, – выдохнул Марченко, когда труп перевернули и все увидели лицо погибшего. Горло его было располосовано от уха до уха. На рваных краях огромной раны запеклась корка почерневшей крови.
Столпившиеся вокруг люди мрачно молчали, поражённые страшной находкой.
– Господи, что же это такое делается? – тихонько проговорила Антонина Ивановна плачущим голосом.
– Значит, это вы его нашли? – обратился Парфёнов к Сергею.
– Я… то есть, это Чоп его унюхал.
– Понятно… – следователь помолчал несколько секунд. – Хотя на самом деле понятно мало что. Если его загрыз зверь, то кто затащил его сюда и спрятал? Кому это понадобилось?
Он обвёл взглядом всех присутствующих.
– Вы же не думаете, что это кто-то из нас? – произнёс Геннадий Сахнов.
– Действительно, зачем это кому-либо из нашего коллектива? – поддержал его начальник смены.
– Не знаю, пока ничего не знаю… – пробормотал Парфёнов. – Может, у кого-то с ним были плохие отношения? Ссоры какие-то?
– Игорь Александрович, – нетерпеливо пояснил Марченко, – ведь мы уже давали вам показания. Я могу только повторить: у нас коллектив  небольшой, но дружный. Мы в большинстве своём знаем друг друга много лет. У нас бывают, как и везде, разногласия по поводу рабочих моментов, но никак не до такого вот… Что касается  Олега, то у него были со всеми прекрасные отношения.
– Точно, – подтвердил Юрий. – Я не представляю, кто из нас и зачем мог это сделать. Просто причин нет, понимаете?
– И тем не менее, – упрямо повторил Парфёнов, – теперь я вынужден подозревать в совершённом кого-то из живущих здесь людей. То есть всех, кроме него, – он кивнул на Сергея.
– Послушайте, – воскликнул Марченко, – допустим, сюда его затащил человек. Но убил-то его зверь – вы на рану посмотрите!
– Знаете, Владимир Николаевич, – скептически усмехнулся следователь, – я за годы своей практики всяких ранений навидался, уж поверьте. И скажу, что такое ранение могло быть сделано разными орудиями. Не обязательно зубами хищника. Например, охотничьим ножом.
– Вы намекаете, что это мог быть Вася Хатанзей? – хмыкнул Марченко. – А у него какая причина?
– Да мало ли какая… Из всех, кто обитает в округе, его кандидатура представляется мне наиболее вероятной.  Почему он за нами шпионил?  Может, у него с головой что-то случилось? Вы сами мне говорили, что он несколько с приветом товарищ!
– Да, но не настолько же, чтобы он начал убивать людей!
– Э, Владимир Николаевич, вы не знаете, какими убийцы бывают снаружи тихими и мирными! А я знаю.
– Мне кажется, – вдруг подала голос Антонина Ивановна, стоявшая позади, – я знаю, кто это сделал.
Это было так неожиданно, что все разом обернулись и посмотрели на неё.
– Это лесной человек! Чем-то мы его разозлили. – Она произнесла тихим голосом, будто боясь, что её услышат.
– Не мелите чепуху, – раздражённо бросил Парфёнов. – На дворе двадцать первый век, а вы с этими деревенскими сказками. Ещё про оборотня расскажите!
– Вы не верите, а лесные люди есть, – проговорила женщина. – Они в глухих местах живут вроде нашего.  И бывает, что нападают на людей и на домашнюю скотину.
– А биология что говорит по этому поводу? – Марченко посмотрел на Варвару.
– Ну, что я могу сказать, – пожала плечами та, – существование реликтовых гоминоидов, то есть снежного или, как вы говорите, лесного человека, наукой не доказано. Но и не опровергнуто.
– Да чушь всё это, конечно, – уверенно сказал Равиль. – Олега задрал медведь, а нашёл и здесь спрятал – человек!  И я тоже думаю, это тот охотник. Больше некому. У него, наверное, от одиночества просто крыша поехала.
– Короче, уважаемые дамы и господа, – подытожил Парфёнов, – выражаясь  языком закона, в связи со вновь открывшимися обстоятельствами необходимо провести дополнительные следственные действия. Геннадий Алексеевич, – он обернулся к доктору, – наш с вами визит к охотнику откладывается. А сейчас я попрошу всех покинуть помещение. Мне нужно тщательнее осмотреть место. Сергей, вы останьтесь. Покажете, как он лежал, когда вы его нашли.

13

Следователь провёл в леднике часа  полтора, снимая, измеряя, обшаривая каждый квадратный дециметр площади.  И снова безрезультатно. Никаких улик найти не удалось.
Сергей, оказав Парфёнову посильную помощь, вернулся к тому, о чём его просила Антонина Ивановна.  Выбрал с полки часть туши (на те, что были в яме, смотреть уже не хотелось), отрубил кусок и отнёс на кухню.
«Да, весело у меня началась первая смена», – думал он, подкладывая в печку дрова.
– Антонина Ивановна, – обратился он к хозяйке, которая размешивала черпаком суп в огромной кастрюле, –  А вы в самом деле думаете, что это лесной человек, или, как там его ещё… йети?
– Вот следователь смеётся, – ответила она, – а зря. Я хоть и простая тётка, не шибко учёная, но знаю, о чём говорю.  Сама-то я, можно сказать, местная, из Лешуконского района.  Совсем отсюда недалеко. У нас там знаете, какие леса глухие?
– Представляю, – кивнул Сергей.
– Так вот когда я ещё девчонкой была, в нашу деревню из леса повадился лесной человек, задирал коров и овец. Кого-то и в лес утаскивал. От некоторых так одна шкура да рога оставались.
– Так может, это волки были? Или медведь тот же?
– Нет, не волки. И не медведь. Это наши мужики говорили, а они охотники все, так что знают.  Таких укусов, как были на скотине, ни волки, ни медведи не оставляют.  И потом, загоны кто-то как рукой открывал, а звери ведь этого не умеют.  Но главное-то моя бабушка его сама видела, мне рассказывала. И другие люди видели.
– Ну и как он выглядит?
– Ой, говорят, страшный! Лохматый, на две головы выше обычного человека. И похож на этих, как их… первобытных. Когти на руках большущие и зубы. В общем, не приведи Господь встретиться!  Бабушка моя, когда его в лесу повстречала, чуть не померла со страха.  Корзину с грибами бросила и побежала что есть мочи. Потом в лес никогда не ходила больше…
– Интересно… – огорошенно пробормотал Сергей. – Неужели это правда?
– Хотите верьте, хотите нет, Сергей Владиславович,  но я вам так скажу: чем-то мы природу здешнюю обидели! И вот она нам посылает такое наказание.  Вы, я вижу, человек хороший, так что я вам как на духу говорю.  Вы ещё молодой, берегите себя, чтобы с вами как с Олегом не получилось.  Я вам советую эту смену отработать, да и не ездить сюда больше. Опасно здесь стало…
– А самой-то вам не страшно, Антонина Ивановна?
– Страшно, конечно… – вздохнула женщина. – Особенно после сегодняшнего… Я тоже думала, когда в прошлую смену люди погибли, что это может зверь какой. Но сейчас думаю, это кто-то похуже зверя…
Прервав её речь, на кухню заглянул Парфёнов.
– Сергей, мне ещё ваша помощь нужна!  Антонина Ивановна, вы тут дальше сами справитесь?
– Справлюсь, пусть идёт, коли надо… – пожала плечами хозяйка.
Сергей вышел со следователем в коридор.
– Я думаю вот что, – заговорил Парфёнов, –  исследовать весь отрезок между местом, где нашли вёдра, и ледником.  Может, найдём что-то, что поможет восстановить нам картину событий.
– Вы предлагаете всё это перекопать? – с сомнением усмехнулся Сергей. – Там метров триста, если не больше.  Да ещё в метель!
– А что делать? – отозвался следователь. – Не сидеть же просто так! Надо искать улики! Я уверен, что на этом участке что-нибудь обнаружится. Вы поймите, я тут один, вызвать на подмогу пока никого не можем. Радиопомехи, чёрт бы их побрал! И мне, кроме как на вас, – я имею в виду сотрудников, – в плане помощи рассчитывать не на кого.  Ещё Равиля попрошу, Юрия, Геннадия. Все здоровые и разумные мужики, да ещё ваша расчудесная собака.  Если все дружно примемся, то справимся до темноты!
– Я-то помочь вам готов, Игорь Александрович, – сказал Сергей, – но насчёт других не ручаюсь. Никто ведь не обязан этого делать. Тем более, после того, как вы прилюдно заявили, что каждый теперь под подозрением.
– Да все будут помогать, – горячо воскликнул Парфёнов. – Неужели им безразлично, что произошло с их товарищем!
– Хорошо, – кивнул Сергей. – Я одеваюсь.

14

Следователь был прав: никто из мужчин не отказался участвовать в том, что он затеял. Даже Марченко по своей инициативе присоединился  к делу.  Взяв кто лопату, кто метлу, люди рассредоточились на отрезке между ледником и местом, где нашли вёдра. Принялись ворошить снег, раскидывать его в стороны.
Они проработали около часа, и тут раздался возглас Равиля, который что-то нашёл. Все сбежались.
Да, на том месте, где копал метеоролог, снег был более плотный, чем вокруг, и самое главное – на глубине полуметра  окрашен пятнами замёрзшей крови.
– Та-ак… – протянул Парфёнов, –  здесь всё и случилось.
Он смерил взглядом расстояние отсюда до кола, который Сергей воткнул в снег на прежнее место.
– Похоже, картина проясняется, – сказал Парфёнов. – Дойдя до того места, Олег увидел нечто такое, что его испугало. Причём испугало до такой степени, что он бросил вёдра, повернулся и побежал по направлению к станции. Тот, кого он увидел, стал его преследовать, догнал здесь и убил. Причём догнал и убил очень быстро, – так, что Олег даже не успел позвать на помощь. Или хотя бы как-то сообщить криком, что на него нападают.
– И что, этот некто потом затащил его в хранилище с тушами? – усмехнулся Марченко.
– Этого я не утверждаю, – пожал плечами следователь. – Но и не исключаю.
– Смотрите, тут метров полтораста, а то и двести, – Марченко махнул рукой в сторону ледника. – Волочить тело по снегу такое расстояние – не каждый справится.  А Вася – не самый здоровый из мужиков, кого я знаю. Я бы даже сказал, скорее щуплый. Я уж не говорю о том, зачем бы ему понадобилось это делать.
– Да, но ведь и Олег тоже совсем не крупный, – заметил Геннадий. – А если труп положить, скажем, на плащ-палатку, то по снегу вполне можно в одиночку дотащить.
– Пожалуй, вы правы… – кивнул Парфёнов. – И вы, Владимир Николаевич, резонный вопрос задаёте – зачем? Ну ничего, разберёмся.  Я попрошу всех продолжать, может, ещё что-то обнаружится.
Он достал из нагрудного кармана фотоаппарат, сделал несколько снимков. Люди стали копать дальше, и через пару минут Равиль снова крикнул:
– Смотрите-ка, а это что такое?
Вокруг него опять сразу же образовалась группа возбуждённых сотрудников. Метеоролог держал в руках связанную в кольцо верёвочку, продетую сквозь дырку в изогнутом кусочке  какого-то желтоватого материала, похожего на кость.
– Вот… тут неподалёку в снегу валялась, – пояснил Равиль.
– Это из моржового бивня сделано, – заявил Юрий. – Охотничий амулет на удачу. У Васи Хатанзея такой был.
– Точно такой? – Парфёнов впился в радиста глазами.
– Да, это Васин амулет, – подтвердил доктор. – Он постоянно на шее его носил, я видел.
– Значит, всё-таки этот ваш охотник, – пробормотал Парфёнов. – Уронил в борьбе или когда тащил тело… Дайте-ка сюда. Где вы его нашли?
Он взял у Равиля необычный предмет, внимательно рассмотрел его, положил на снег, опять щёлкнул пару раз фотокамерой.
– Вот чего ещё я никак не пойму, – сказал Марченко вроде бы себе, но его все услышали. – Если это был Вася, почему Олег так его испугался?
– Вот это нам и предстоит выяснить, – ответил следователь, выпрямляясь. – Нужно нанести ему визит. Самим.
– Игорь Александрович, – воскликнул  начальник  смены, – вы же сами понимаете: если это и вправду он, то это опасно! Откуда мы знаем, что у него на уме? Может, он правда, как Равиль сказал, рехнулся? У него же огнестрельное оружие!
– А что вы предлагаете? – Парфёнов посмотрел на него сквозь стёкла очков, подёрнутых инеем. – Просто сидеть на станции, как кролики в норе? И ждать помощи, которая неизвестно когда будет? И ладно бы хищник, но в случившемся здесь уже просматриваются признаки человеческого участия. То есть преступления. А значит, расследовать это я как должностное лицо теперь просто обязан. Я для чего, по-вашему, сюда прибыл?
Он обвёл собравшихся цепким взглядом.  Люди хмуро молчали.
– Вася этот убил или не Вася, – продолжал Парфёнов, – надо его найти и как минимум с ним побеседовать. И не откладывая. А потом уже определиться, что делать дальше. По крайней мере, у нас есть преимущество: мы теперь знаем, что он здесь был, значит, как-то причастен. А он о наших намерениях может только гадать. Какой на завтра прогноз, Владимир Николаевич?
– Днём постепенное усиление ветра и снегопада, максимум в ночь на послезавтра, – ответил Марченко. – Если идти, то с утра.
– Вот и посетим его логово, – сказал следователь.  –  Без этого не выяснить, что здесь произошло.

15

За ужином, посовещавшись, решили, что, кроме следователя, пойдут на встречу с охотником ещё двое.  Создавать более многочисленный отряд не имело смысла. Лыж на базе было всего три пары, а добираться пешком до избушки где-то в глухом лесу, по снегу, которого всё прибывало, – затея не самая разумная.
Сошлись на том, что сопровождать следователя будут мужчины покрепче телосложением: Геннадий и Сергей.  Без провожатого было в любом случае не обойтись. А доктору доводилось ходить по лесу, общаться с Васей, и он знал путь до избушки. Знал дорогу и Юрий: он тоже хаживал в тайгу в редкие дни, когда мог позволить себе отвлечься от почти ежедневного сидения в радиорубке.
Но Сергей был моложе, наверняка сильнее и выносливее (в молодости, как он рассказал коллегам, занимался вольной борьбой). С охотничьим ружьём обращаться тоже умел. Поэтому на предложение Парфёнова пойти с ними никто не возражал, в том числе и сам Сергей. Не начальнику же станции идти. А Равиль никогда не держал в руках ружья, да и физически явно был менее подходящей кандидатурой. Пусть лучше последит за генератором, пока нет механика.
Ещё некоторое время спорили насчёт того, брать с собой собаку или нет.  С одной стороны, Чоп мог лаем выдать охотнику приближение группы.  С другой стороны, он же мог и предупредить людей о том, что недалеко находится хищник. Или почуять в лесу разыскиваемого, если того на месте не окажется.  В конце концов, пришли к общему мнению, что пусть пёс будет их сопровождать – какая-никакая, а дополнительная живая единица в помощь. А кроме всего, полушутя добавил хозяин Чопа, он же тут один без меня с ума сойдёт.
И опять Сергей долго не мог заснуть: ворочался с боку на бок, думал.  В голове у него крутилась пёстрая карусель  из всего, что свалилось на него после приезда на станцию. Перед внутренним взором то и дело всплывало изуродованное тело предшественника, найденное в леднике.
Ну и дела, размышлял он. Ехал обслуживать дизельную электростанцию,  а приходится искать в тайге какого-то съехавшего с катушек охотника. Кто бы ему сказал три дня назад, что он приобщится к облаве на возможного убийцу!
И как оно всё пройдёт?
Сергей всегда считал себя парнем не из пугливых, но сейчас признавался себе, что волнуется и даже где-то испытывает страх. Никогда ещё ему не доводилось участвовать в чём-то подобном.
А ещё все эти рассказы о бешенстве местных животных, про загадочное свирепое существо, похожее на человека…
Если бы знал, что его тут встретит, поехал бы сюда?  Вряд ли…  На душе было как-то сумрачно и холодно – так же, как за окошком, где завывал ветер и царапал стекло снежными колючками.
И Чоп, похоже, чувствовал состояние хозяина: тоже вздыхал и беспокойно елозил рядом на коврике.  А может быть, на него так влияла усиливающаяся геомагнитная буря?  Варвара ведь рассказывала, что животные весьма чутко реагируют…
Сон сморил Сергея только около трёх ночи.
Встали ещё затемно, чтобы отправиться, как только начнёт светать.  Светлого времени в распоряжении людей было не так уж много – примерно с десяти до шестнадцати.
Антонина Ивановна ещё с вечера приготовила завтрак, который ждал на столе в гостиной.  В помещении их было трое: начальник, который привык вставать раньше всех, Сергей и следователь.
– А где доктор? – спросил Парфёнов.
– Не знаю, спит ещё, наверное, – ответил Марченко.
– Мы ж вчера договаривались встать и быть готовыми, – с недовольством в голосе произнёс следователь. – Будите его!
– Вообще-то, Геннадий Алексеевич – человек дисциплинированный и ответственный, – сказал начальник смены.  – Обычно он, если договорились, то как штык. Ладно, сейчас схожу.
Марченко подошёл к  двери его комнаты и постучал.  Раз, другой. Ответа не было.
– Ну, чего там? – нетерпеливо крикнул Парфёнов из гостиной.
– Странно… – пробормотал Владимир Николаевич и громко окликнул: – Геннадий, вы там?
Снова никто ему не ответил.
Марченко толкнул дверь.  Она открылась: помещения на станции закрывались только изнутри. Доктора в комнате не было.  Начальник заглянул в помещение с умывальниками, в уборную – и там его не оказалось.
– Где он? – фигура следователя появилась в коридоре.
– Нет его, – Марченко озадаченно оглянулся на него.
– Как это нет? – нервно выговорил Парфёнов. – В кабинете его смотрели?
Геннадия Алексеевича и в кабинете не оказалось. Они втроём осмотрели все помещения в здании. Заглянули во все отделения  хозблока, в баню, в дизельную, в будку у ветряка – никого. Обошли здание, осмотрели окрестности  –  безрезультатно.  Доктор как сквозь землю провалился.
– Чёрт побери, да что тут у вас творится? – спросил Парфёнов, буравя начальника смены взглядом. Тон его не предвещал ничего хорошего.
– Понятия не имею, Игорь Александрович… – развёл руками Марченко. – Вчера Геннадий пошёл в свою комнату спать, как и остальные. Сами же видели!
– Одежда его вся на месте? Обувь? – быстро спросил Парфёнов.
– Не обратил внимания… Сейчас глянем. – Владимир Николаевич быстрыми шагами двинулся в комнату доктора. Сергей со следователем пошли за ним.
– Да, дохи его нет, и свитера… И ни шапки, ни унтов. Ушёл, значит… – Марченко, оглядев комнату, озадаченно моргал глазами.
– Куда, мать его?  Куда ушёл? – еле сдерживаясь, проговорил Парфёнов.  Лицо его заметно покраснело.
– Понятия не имею… – приглушённым голосом сказал Марченко. – Даже предположить не могу, куда и зачем он мог отправиться. Да ещё тайком от всех. Следов на снегу не видно – заносит сразу, сами видите…
– Мало того, что мы договорились вчера… – следователь говорил тихо, но, похоже, был близок к тому, чтобы выйти из себя. – Так я же запретил кому-либо в одиночку уходить неизвестно куда! И ничего никому не сказал… Все вроде взрослые люди… И что теперь прикажете думать? Нам мало троих погибших?
– Игорь Александрович, давайте не будем драматизировать ситуацию, – успокаивающе произнёс Марченко. – Я уверен, что Геннадий, куда бы он ни пошёл, скоро вернётся. И всё нам объяснит.
– Мне бы эту вашу уверенность, Владимир Николаевич! – усмехнулся Парфёнов. – Учитывая всё, что произошло, за его безопасность никак ручаться нельзя. Он что, сам не понимает?
Марченко молча стоял и потирал щетинистый подбородок.
– Я не меньше вашего переживаю за всех, – наконец  выговорил он, – но думаю, всё в ближайшее время разрешится.
– В какое «ближайшее время»? – сказал Парфёнов, несколько успокаиваясь. – Вы ж понимаете, этого самого времени у нас больше не становится…  Вы, кажется, говорили, что ещё радист знает путь к избушке?
– Да, Юрий тоже знает, – кивнул Марченко. – Бывал там не раз.
– Тогда поднимайте его. Он пойдёт вместо доктора. Мы не можем ждать, пока этот ваш доктор соизволит объявиться!

16

Юрия уговаривать не пришлось.  Он и сам вчера предлагал себя в качестве проводника. А теперь даже несколько обрадовался такой возможности: для него поход в лес был способом отвлечься от ежедневной рутины, Правда, радист тоже был в недоумении, куда девался врач, притом в то время, когда он так нужен.
Мужчины оделись, взяли каждый свою пару лыж, вышли из здания. Чоп выбежал с ними.
За ночь намело много снега. Небо заволокло сплошной серой хмурью. Но уже начался рассвет, и в окружающем пространстве можно было ориентироваться.
В воздухе густо носились белые хлопья. Их мятущаяся пелена позволяла видеть на расстояние не более сотни метров. Порывистый ветер со стороны моря трепал одежду, обжигал щёки, гнал вслед стылую сыпь позёмки. Хорошо, пока он дул в спину и помогал идти. И мороз был не слишком жестокий: градусов семнадцать-восемнадцать ниже нуля.
– Ну что, готовы? – Парфёнов оглядел спутников.
– Готовы, – кивнул радист.  Он посмотрел на компас и добавил: – Азимут сто тридцать шесть. Повторяю на всякий случай.
– Тогда надеваем и пошли.  Вы, Юрий, идите впереди. Я за вами.  Сергей с собакой пусть идут последними. Если кто появится позади нас, собака первой почует.
– Разумно, – согласился Сергей. – Чопа, мы с тобой замыкаем!
Сеттер радостно запрыгал и загавкал. Для него явно затевалось что-то интересное.
У всех троих на ногах были валенки – лыжные крепления были рассчитаны именно на такую обувь. Лыжи для жителей станции приобрели уже давно.  Охотничий вариант: широкие, предназначенные для ходьбы по рыхлому снегу.
Вооружились для похода вроде бы надлежащим образом. За спину у Сергея и Юрия было закинуто по ружью: двустволка у радиста, одностволка у дизелиста.  Патронов было немного – штук по десять у каждого, снаряженных крупными пулями. Но этого должно было хватить, чтобы отразить нападение любых зверей. У следователя за пазухой висела кобура с пистолетом.
Три человека и собака выстроились гуськом и двинулись сквозь пургу к лесу.
Сергей давно не ходил на обычных лыжах, а на таких вообще стоял первый раз в жизни. Да и следователь, судя по всему, имел не великий опыт лыжных походов.  Однако это обсудили заранее, и идущий впереди Юрий не торопился.  Он и не мог идти быстро, так как прокладывал дорогу, и ему было труднее остальных.
Сначала отошли где-то на полкилометра на юго-восток от станции. Там пролегало устье одной из многочисленных мелких речек, берущих начало в лесных озёрах и впадающих в море. Юрий перед отправлением объяснил, что около семи километров они будут двигаться по руслу этой речки вверх, к истокам, потом нужно будет повернуть к западу и зайти в тайгу. Так они сделают изрядный крюк, но по открытому пространству идти легче, чем по лесу. А главное, они не заблудятся.  В лесу без ориентиров, без накатанной лыжни это запросто – он, Юрий, не настолько хорошо изучил местность.  Да ещё эта чёртова метель…
А вьюга усиливалась. Порывы ветра становились всё более сильными и продолжительными, снежное марево в воздухе становилось всё гуще. Людям приходилось перекрикивать завывания ветра, чтобы слышать друг друга.  Ледяное дыхание Арктики забиралось под одежду, драло наждаком щёки, заставляло стекленеть глаза.
«Бедный Чоп, он думал, мы играть идём», – думал Сергей, оглядываясь на собаку, которая уже не носилась радостно кругами, а понуро плелась позади, то и дело проваливаясь в сугробы и отфыркиваясь.
– Далеко ещё? – прокричал Парфёнов, когда они, наконец, свернули в сторону ельника.
– Большую часть пути прошли, – Юрий махнул лыжной палкой вправо. –  Сейчас заходим в лес и там ещё где-то километра четыре. Нам надо теперь держаться поближе, чтобы не терять из вида друг дружку! В лесу запросто можно потеряться. Если что, слева от нас русло реки, в том направлении надо выходить.
– Само собой! – отозвался следователь. – А главное, мы ступаем на территорию зверя, поэтому прошу быть предельно внимательными! Смотреть не только вперёд, но и по сторонам.
Мужчины постояли некоторое время, отдыхая, потом двинулись снова.
Заросли молодых елей быстро закончились, началась настоящая тайга. Шли уже медленнее: приходилось лавировать между стволами матёрых елей и лиственниц. Хорошо хоть теперь пурга свирепствовала не так, как на открытом пространстве. Но снег продолжал сыпаться всё обильнее, и круг видимости заметно сузился. За двадцать шагов всё уже тонуло в мельтешащем белом мареве.
Они шли ещё час, петляя маршрутом, известным одному Юрию.  Но и он шёл не слишком уверенно, скорее, в некотором направлении. Действительно, кругом были только нескончаемые деревья и снег – на земле, на деревьях, в воздухе. И ничего, что помогло бы определить местонахождение цели.
Парфёнов уже в который раз беспокойно окликал  радиста и спрашивал, не заблудились ли они. Тот каждый раз отзывался, что идут правильно. И что скоро должно появиться более свободное от деревьев место, на котором будет виден ориентир – окрашенная деревянная вышка, а охотничий домик в сотне метров от неё.
Юрий был прав: лес заметно поредел, деревья стали ниже.  Местность стала похожей на тот ельник, который они недавно пересекли.
– Смотрите примерно туда, – он показал спутникам рукой. Увидите оранжевый щит, значит, она рядом.
Ещё минут десять они блуждали между деревьями, и радист наконец остановился.
– Вон, видите? – он ткнул палкой куда-то вверх и в сторону.
Там, куда он показывал, на высоте метров пяти маячило на фоне белизны и редких уже чёрных стволов что-то более яркое.  Мужчины подошли поближе.
Над верхушками молодых елей и сосен возвышалась стойка в виде треножника, сколоченная из толстых жердей.  Верх её был увенчан дощатым щитом, выкрашенным некогда яркой оранжевой краской, но сейчас уже потускневшей от времени и частично облупившейся.
– Со стороны реки в хорошую погоду её издалека видно, – пояснил Юрий. – Мы уже почти пришли.  Нам в ту сторону, метров сто.
– Хорошо, – выдохнул Парфёнов. По нему было видно, что он устал. Он снял очки и рукавицей протёр заиндевевшие стёкла.
Мужчины стояли и ждали, что дальше скажет следователь.  Всё-таки он был у них за главного.  Даже Чоп, казалось, понимал это: сел на снег и выжидающе глядел на Парфёнова.
– В  общем, так, друзья, – следователь водрузил очки на переносицу, сунул руку за пазуху, пощупал там. – В пути нас никто не побеспокоил, это хорошо. Но сейчас надо быть особенно настороже. Мы и вправду не знаем, что там в голове у этого лесного стрелка. Может, мы имеем дело с невменяемым человеком. И притом вооружённым. Может быть, он и сию минуту за нами наблюдает…
– Вряд ли, – перебил Сергей. – Чоп бы его почуял. Как тогда… Да, Чопа?
Он наклонился и потрепал пса по загривку.
– Не уверен… – покачал головой Парфёнов. – Мы сейчас по ветру подходим. Но я тоже надеюсь, что он о нашем визите не догадывается, и сейчас сидит в избушке. В такую погоду вряд ли кто станет бродить по тайге.
– Какой у нас план действий? – спросил Юрий.
– Как вчера и обсуждали. Подбираемся к избушке на лыжах как можно ближе, снимаем. Опять же, как можно быстрее подходим. Сергей к окошку, мы с Юрием к дверям. Если открыто, заходим. Если закрыто, стучимся.  Далее, в зависимости от его реакции, по ситуации. Прошу быть бдительными и готовыми действовать, если понадобится, предельно решительно и жёстко. Ружья у вас заряжены?
– Перед выходом ещё зарядили, – отозвался радист.
– А если его всё-таки нет на месте? – предположил Сергей.
– Если нет, заносим лыжи, располагаемся и ждём. Если надо, остаёмся ночевать. Когда-нибудь ведь он должен объявиться? Не в лесу же зимой он спит. Насколько я понимаю, в округе одна такая избушка?
– Я про другие не слышал, сколько тут работаю, – сказал Юрий.
– Это радует, – усмехнулся Парфёнов. – Но если у него всё же есть ещё где-то лежбище, это значительно усложняет нашу задачу. Ладно, сосредоточимся на ближайшей цели. Юрий, идите, мы за вами.
Мужчины двинулись через редколесье. Через минуту Юрий остановился и негромко сказал, показывая:
– Вон она.
Следователь и Сергей и сами уже разглядели за тонкими стволами то, на что показывал радист.  На снежном фоне темнело приземистое строение, сложенное из тёсаных брёвен. Из крыши, крытой рубероидом, торчала металлическая труба.
– Хм, дым не идёт… Это не есть хороший признак, – пробормотал Парфёнов. – Ну ладно, скидываем здесь лыжи и подходим.

17

Домик охотника стоял на месте, свободном от деревьев: видимо, здесь была небольшая опушка.  Ближайшие ели росли метрах в десяти.  В сугробах угадывалась ведущая от двери протоптанная тропа, но сейчас это было просто углубление в снегу, почти полностью запорошенное.
– Окно справа, – негромко сказал Юрий, – пока не показывайся. Только когда вплотную подойдём…
– Понял, – кивнул Сергей.
Проваливаясь по колено в снег, они поравнялись с ближайшими деревьями. Парфёнов остановился, вынул из-за пазухи «Макаров», переложил его в правый карман куртки.
– Мужики, ружья держите наготове, – он повернулся к Юрию и Сергею. – Я первый иду и говорю с ним.
Он решительно двинулся к двери, опережая спутников на три шага.  И вдруг что-то резко затормозило его. Из-под снега на уровне колен выпрыгнула верёвка, под его напором разом натянувшись как струна, между деревьями.
– Осторожно, назад! – заорал Юрий.
И одновременно с этим, разорвав заснеженное пространство, грохнул выстрел. Мёрзлый лес в ответ задрожал со всех сторон звонким эхом.
Парфёнов схватился за грудь обеими руками и медленно стал оседать в сугроб. Юрий и Сергей бросились к нему.  Снег  вокруг следователя обильно окропили алые брызги.
– Мать твою, что это? – воскликнул Сергей, подхватывая обмякшее тело следователя.
– Самострел поставил, сволочь! – радист быстро мотнул головой в сторону ближайшего дерева, с которого ещё продолжал сыпаться снег.
Между хвойными ветками медленно курился сизый дымок. Сергей пристально вгляделся туда.  Да, там сквозь пелену падающего снега блестел обрез охотничьего карабина. Он был  примотан изолентой к ветке так, что дуло было направлено на тропу.  А верёвка, которую зацепил следователь, была обёрнута вокруг ствола ели и привязана концом к спусковому крючку.
Парфёнов, поддерживаемый двумя парами рук, ещё пытался что-то выговорить, но вместо слов изо рта выплеснулась и поползла по подбородку струйка крови. Глаза за стёклами очков потускнели и стали медленно закрываться. Двое мужчин стояли в ступоре несколько секунд, видя, как из тела уходит жизнь.
– Всё, конец! – Юрий сумасшедшим взглядом посмотрел Сергея. – Отпускай, мы ему уже не поможем. Хорошо, нам не досталось!
Сергей и сам видел, что следователь мёртв. Судя по всему, он получил в туловище заряд крупной дроби.  Большая часть её пришлась в грудь: куртка в этом месте была изрешечена и уже пропиталась кровью.
Сергей выпустил из рук безжизненное туловище, которое как мешок с соломой опустилось на снег. Мужчины переглянулись, тяжело дыша: оба были в шоке и на несколько секунд утратили самообладание.
– Что делать-то будем? – с отчаянием выговорил Сергей.
– То, зачем пришли, – процедил Юрий и взвёл курки на своей двустволке.
– Ты чего, Юра… – заговорил Сергей, чувствуя, что способность соображать возвращается к нему. – Ты… его прямо сейчас прикончить хочешь? Погоди, не пори горячку!
– А ты что предлагаешь? – радист, обычно невозмутимый и немногословный, сейчас был возбуждён до дрожи. – Он же специально это сделал! Что теперь, нам просто возвращаться?
– Постой! Он ведь, если там, – Сергей мотнул головой в сторону избушки, – он уже слышал выстрел. Он уже наготове.
– И что? Он один, а нас двое. С разных сторон подойдём. Что, ждать пока он ещё кого-нибудь пристрелит или зарежет?  Это мы должны покончить с ним, пока есть возможность! Или ты испугался?
– Я не испугался. Но это самосуд, понимаешь? Не по закону!
– Здесь нет уже закона! Вот он был закон, – Юрий ткнул пальцем в сторону, где лежало безжизненное тело. – А теперь закон – тайга! Это необходимая самооборона с нашей стороны, пойми ты!
– Нет, Юра, ты пойми! Ведь это не он на нас напал, а мы к нему пришли! Сами! Есть разница? И потом, откуда мы можем быть уверены, что всё это именно он сделал? Мы ж не видели!
Двое мужчин стояли, сжимая ружья и сверля друг друга остервенелым взглядом.  Пёс сидел рядом, глядя на них, и тихонько поскуливал. И он, вероятно, понимал, что всё происходящее совсем не игра.
– Слушай, Серёга, – наконец выговорил радист. – У нас на разговоры нет времени! Или мы делаем то, зачем сюда пришли, или идём обратно. И чем скорее, тем лучше.  Но я тебе скажу, что подмогу мы вызовем не скоро. Сигнал пройдёт только дня через три. И ещё пару дней минимум на большой земле будут канителиться, прежде чем пришлют сюда людей. И если метель к тому времени не кончится, что тоже не факт. А за это время может ещё многое случиться, если мы ничего не сделаем.
– Ладно, – кивнул Сергей. – Мы, по крайней мере, можем попробовать выяснить, что с этим Васей. Давай хотя бы подойдём к избе, а там посмотрим по обстановке.
– Хоть в этом мы согласны, – зло усмехнулся Юрий. – Давай, только тихо и как договаривались. Я к двери, ты к окошку. И раньше времени не показывайся!  Под ноги внимательно смотри и ступай осторожно! Кто знает, какие ещё он тут сюрпризы приготовил. Может, капканов наставил!
– Понял, – кивнул Сергей. – Идём.
Осторожно шагая, они обогнули домик с двух сторон.  Никто не подавал каких-либо признаков присутствия. Ни звука, ни шевеления.
Сергей подкрался к маленькому закопчённому окошечку и заглянул внутрь. В полумраке небольшого помещения – не больше десятка квадратных метров – обстановка была видна смутно. Сергей сумел различить только дощатый стол, что-то вроде топчана вдоль стены, край железной печки-буржуйки. И ещё что-то на полу из плохо пригнанных досок… Он пригляделся и замер.
Ноги. Это были ноги, обутые в валенки. Обитатель этой избушки неподвижно лежал рядом с печкой, и Сергей отсюда мог видеть только нижнюю часть его тела.
Сергей бросился к двери, возле которой стоял Юрий, склонив набок голову, держа наперевес свою двустволку и прислушиваясь.
– Юра, – вполголоса проговорил Сергей. – Там кто-то валяется прямо на полу. И не шевелится. Наверно, он.
– Валяется? – ошарашено переспросил Юрий. – Вот это номер…
– Ну что, попробуем войти? – сказал Сергей, чувствуя, как внутри нарастает возбуждение.
– Да просто вломимся, – отозвался радист. – Наверняка он заперся изнутри. Дверь открывается внутрь.
Сергей кивнул. Мужчины отошли на пару шагов.
– Оба разом, – сказал Юрий. – И-и…
Они одновременно бросились на дверь, наваливаясь всем весом.
Но выламывать дверь не пришлось. Она резко распахнулась, и оба ворвались внутрь. Чоп вбежал за ними.

18

Он действительно лежал на полу – некрупный мужчина с прямыми чёрными волосами и редкой бородкой, немного монголоидной внешности, одетый в длинную меховую куртку.  По его неудобной окоченевшей позе сразу было видно, что он не живой. Вокруг него растеклось, пропитав  доски, и уже замёрзло обширное тёмно-бурое пятно крови. Однако первое, что бросалось в глаза – а он лежал на спине, неестественно подогнув ноги, – горло его было то ли разорвано, то ли перерезано.  Как было у Олега – почти на всю ширину. Такая рана не оставляла шансов на выживание.
Всюду были разбросаны вещи обитателя избушки. Охотничий карабин, которым погибший не успел воспользоваться, висел на большом гвозде, вбитом в  стену.
Чоп повёл головой в разные стороны, оглядывая и обнюхивая обстановку, и жалобно завыл.
– Это он, – сказал Юрий, присев на корточки перед трупом. – Но кто… – он забористо выругался, – кто это сотворил?
Сергей, потерявший на минуту дар речи, выговорил через силу:
– Может, в этих лесах ещё кто ошивается?  Ещё какой-нибудь вольный охотник?
– Никого тут больше нет, – покачал головой Юрий, – только у него, насколько я знаю, действующая лицензия… Но главное, он с большой земли сюда приехал один. С предыдущей сменой, на теплоходе.
– А что если это какие-нибудь пришлые браконьеры? – продолжал Сергей. – Или зэки беглые?
– Если бы его убили браконьеры, они бы вот это всё забрали, – радист показал рукой в угол, где аккуратной стопкой были сложены лисьи, песцовые, беличьи шкуры. – А насчёт зэков… здесь их не бывает. Ближайшая колония отсюда далеко. Да и зачем зэкам бежать в это глухое место, да зимой по тайге за сотни километров?
– Кому тогда? Кому понадобилось его прикончить? – прокричал Сергей. В голове у него мутилось от ужаса происходящего.
– Я так же знаю, как и ты, – механически ответил Юрий, не глядя на него и всё так же сидя перед трупом.
Минуту они тяжело молчали. Потом радист выпрямился и медленно проговорил:
– Я так думаю, Вася знал того, кто его убил. Против него и самострел поставил, вовсе не на нас. Но это Васе не помогло. Это тот же, кто убил Олега и спрятал труп в ледник.
– Выходит, это кто-то из… наших? – хрипло выдавил Сергей, силясь полностью осознать собственные слова. –  Всё же Парфёнов не зря такое предполагал?
Юра мрачно кивнул.
– Так выбор-то невелик, – заговорил Сергей, сглотнув горлом, высохшим от переполнявшего его возбуждения. – Равиль вряд ли, он новичок, дорогу сюда не знает. Про женщин я и не говорю. Сюда мог дойти Геннадий… Начальник смены тоже при мне говорил, что дорогу знает, правда, плохо. Ну и… – Сергей замялся.
– И я, – закончил за него Юрий, усмехнувшись. – Но уж меня-то ты не будешь подозревать?
– Да что ты! Нет, конечно…  Судя по всему, скорее всего получается… – Сергей выжидающе поглядел на радиста.
– Получается, скорее всего, доктор, – тот опять договорил за собеседника.
– Он ещё так внезапно исчез накануне… – добавил Сергей. – Но, с другой стороны, охотник убит больше суток назад.
– Кто знает… – пожал плечами Юрий. – Печка здесь не топилась, труп окоченел.  Я бы не сказал, что его давно убили. Кровь ещё не совсем почернела. Но это только судебные медики смогли бы установить, несколько часов прошло или дней.
Сергей хотел было сказать, что охотник не далее как позавчера следил за ними из леса, но осёкся. Теперь ни в чём нельзя быть уверенным. Кто знает, на кого тогда лаял Чоп?
– Я насчёт другого ума не приложу, – продолжал Юрий, – почему? Зачем бы Геннадию всё это делать? Мы ведь уже давно знакомы. Уж двадцать сезонов, наверное, вместе отработали.
– И как, ничего за ним не замечал странного?
– Да ничего такого, обычный мужик… Правда, он с коллективом общался меньше других. Тут, сам видишь, каждый делает своё дело. А у него должность такая, времени свободного больше, чем у других… Вот он, когда не занят был, в лес и ходил постоянно. С Васей лучше прочих познакомился, стали чуть ли не друзья…
– Постой, а как же тот амулет, который мы нашли в снегу? Он же Васе принадлежал!
– Да, вот это непонятно… – Юрий опять присел перед трупом, расстегнул на нём куртку.
Несколько секунд он рассматривал что-то, потом длинно присвистнул:
– А вот это уже интересно! Смотри-ка!
– Что такое? – Сергей присел рядом.
– Видишь? – Радист подцепил пальцем цепочку с крестиком, надетую на шею трупа. Вернее, на то, что осталось от шеи.
– Ну, вижу. Цепочка, и что?
– Я такую видел, – уверенно сказал Юрий. – На докторе, когда в баню ходили. А на Васе раньше никогда.
Мужчины переглянулись.
– Ты хочешь сказать… – начал было Сергей.
– Я пока ничего не хочу сказать, – оборвал радист. – Я только говорю, что видел на докторе точно такую же.
Они замолчали. Было от чего задуматься.
– Слушай, – заговорил Сергей после паузы. – Я где-то читал, что у северных народов есть… ну, обычай такой, что ли. В знак признательности или дружбы с человеком меняться какими-то ценными вещами.  Теми, которые человек носит постоянно. Часы там, или часть одежды, или…
– Или нательные крестики с амулетами, – кивнул Юрий. – М-да… это уже кое-что объясняет.  Гена ведь часто у него в гостях бывал. И нам рассказывал, что Василий его многому научил. Капканы, например, ставить…
– Но опять же, – продолжал Сергей, – Если так, с чего бы Васе на него ставить самострел? Скажем так, вообще на кого-то? Кого он так опасался?
– Не знаю, не знаю… –  Юрий сокрушённо вздохнул. – Меня ещё вот что занимает: где сейчас доктор и что он делает?
– И я хотел бы знать, – кивнул Сергей.
– В общем, Серёга, – подытожил радист, – здесь нам уже нечего делать. Надо возвращаться на базу. И чем скорее, тем лучше. Через два часа темнеть начнёт.
– Согласен, – отозвался Сергей. – Только давай тело следователя затащим сюда. Не оставлять же его в лесу.
– Это да, надо сделать, а то зверью достанется.
Мужчины вышли из избушки.  Труп Парфёнова валялся на заалевшем вокруг него снегу, уже запорошенный снегом: метель не утихала.

19

Им пришлось изрядно поднатужиться, чтобы приволочить труп следователя до избушки и затащить внутрь.
– Тяжёлый, чёрт, а по виду и не скажешь, – отдуваясь, проговорил Юрий.
«Да, встретился следователь с подозреваемым, – угрюмо усмехнулся про себя Сергей. – Злая, однако, ирония судьбы!»
– Теперь-то что делать будем? – произнёс он, обращаясь скорее к себе самому.
– Ну, что делать… – ворчливо отозвался радист. –  Сейчас у нас главная задача – вернуться на базу. Будем дожидаться, когда буря кончится. И вызывать помощь. Сами больше ни черта не сделаем. А что тут потом начнётся, даже и думать не хочу. Скорее всего, это наша последняя смена.
– Да, представляю, будет тут шороху…– невесело усмехнулся Сергей.
– Всё, пошли назад, – радист закинул за плечо ремень ружья.
– Юра, постой, – Сергей наклонился, достал из кармана куртки Парфёнова пистолет. Оружие легло в ладонь, обнадёжив увесистостью холодной стали. – Это я конфискую. Ему уже не нужен, а нам очень даже может понадобиться.
– Верно, – кивнул Юрий, – а я и забыл про пушку впопыхах. Но я как-то не обучен с ней обращаться, я всё больше с этим, – он похлопал по прикладу своей двустволки.
– А мне доводилось. В училище у нас были военные сборы, там пришлось пострелять. – Сергей сунул пистолет во внутренний карман своего бушлата.
–  Вот пусть у тебя и будет. Ну что, двинулись?
–  Погоди, у него, может, документы с собой, тоже надо взять…
Преодолевая внутреннее сопротивление, Сергей обшарил одежду следователя. Извлёк из внутреннего кармана пиджака красную книжечку, пробитую насквозь дробиной, раскрыл:
– Служебное удостоверение… Забираю. Теперь возвращаемся. Пошли, Чопа!
Теперь ветер дул им в лицо, и к тому же стал заметно сильнее.  Снег повалил ещё гуще. Уже не было видно ничего за десяток шагов.
Они миновали место, где Парфёнов встретил свою гибель, перешагнули через верёвку, всё ещё натянутую тетивой поперёк пути. Сергей старался не смотреть на зловещие тёмно-красные пятна, которые всё ещё были видны сквозь насыпавшуюся порошу.  Действительно, им с Юрием здорово повезло, что они шли поодаль, и смертоносная стая металлических шариков настигла только одного.
Надо было внять предостережениям начальника смены и оставаться на станции.  Но кто же из них мог знать, что всё вот так обернётся… Они были готовы к неожиданностям, но не к таким.
Впереди показались их лыжи с палками, воткнутые в сугроб. Уже замело и следы, оставленные ими по дороге сюда.  Обратную дорогу приходилось прокладывать снова.
Они отошли от избушки где-то на полкилометра или чуть больше, когда Чоп вдруг зарычал и залаял.  Мужчины разом остановились, оглядываясь.
Пёс был сильно взбудоражен. Уши у него приподнялись, он стоял и напряжённо всматривался куда-то между деревьев в направлении, откуда они шли.
– Кто-то идёт за нами, – тихо сказал Юрий.
– Может быть, – отозвался Сергей, – но эта проклятая пурга… ничего не видно.
Они и друг друга смутно видели на расстоянии пяти шагов.
Чоп ощетинил шерсть, прижался к ногам хозяина и продолжал  гавкать в пространство, заполненное мельтешащими белыми хлопьями.
Юра подвинулся вплотную к Сергею и вполголоса проговорил:
– Кто бы это ни был, я уверен, это тот, кто убил Васю и Олега.  Я думаю, сейчас лучшая возможность его накрыть. Другой такой не будет.
– Что ты задумал? – спросил Сергей.  Внутри у него всё мучительно заныло в предчувствии ещё чего-то скверного, хотя он старался не подавать виду.
– Засаду на него устроим! Ты иди потихоньку с Чопом вперёд, а я спрячусь за дерево и буду ждать.
– Не нравится мне эта затея, Юра, – покачал головой Сергей. – Нам сейчас, после всего, что случилось, надо держаться вместе!
– Пока твой пёс лает, он к нам не подойдёт близко, – быстро заговорил Юрий, похоже, охваченный охотничьим азартом, – а так пусть думает, что мы ушли вперёд.  По нашему следу пойдёт, а тут я… – Он снял двустволку с плеча.
Сергей поглядел на спутника с недоверием:
– А если он тебя первый увидит… Или почует? Может, это хищник? Подкрадётся к тебе незаметно…
– Пусть попробует, – ответил Юрий и щёлкнул затвором. – Ты далеко не отходи. Метров двадцать пройди и встань, а ружьё держи наготове. Если что, сразу назад. Зверь это или человек, мы его уделаем!
– Ладно, – решился Сергей, – но если что, сразу кричи и стреляй!
Он взял в руки свой карабин и тоже привёл его в боевую готовность.
Радист свернул и скрылся за ближайшим деревом.
Сергей проследил его маршрут, отмечая, как быстро заносятся следы от лыж. Потом, постоянно оглядываясь, двинулся вперёд. Никого не было ни слышно, ни видно. Но Чоп продолжал глухо ворчать, пробуравливаясь сквозь снег вслед за хозяином.
Он прошёл ещё немного и замер, вслушиваясь в завывание вьюги. Юрия он напрочь потерял из виду – со всех сторон окружала снежная пелена, через которую смутно угадывались лишь силуэты ближайших елей.
Прошла минута, а он стоял и ждал неизвестно чего. Сердце тяжело бухало, снежная крупа жёстко хлестала по щекам, ресницы почти смёрзлись. Чоп стоял рядом, провалившись всеми лапами в снег, и тоже напряжённо вглядывался в снежную неопределённость.
«Чёрт, надо идти назад», – подумал Сергей.
И одновременно Чоп вздрогнул всем телом и опять зашёлся неистовым лаем.
Секунду спустя раздались один за другим два выстрела, а затем – громкий, раздирающий душу крик, полный ужаса и боли.  И ещё что-то жуткое, какой-то звук, смешавшийся с этим воплем: то ли рычание, то ли рёв.
Крик резко оборвался. Сергей бросился на звуки, на ходу вскидывая ружьё. Чоп ринулся за ним, не переставая с остервенением лаять.
Это расстояние Сергей преодолел, не помня себя. Сознание его словно бы выключилось, когда он нёсся по сугробам к тем деревьям, за которыми прятался его напарник.
То, что он увидел, заставило его замереть, как столб.
Всё его существо моментально помертвело, сжалось в ледяную точку. Разум отказывался воспринимать, что произошло.
Радист лежал боком на снегу. Неподвижно. Шапка отлетела в сторону, рядом валялась двустволка, из обоих дул ещё медленно выползал дымок. Юрий успел выстрелить, но это его не спасло.
Снег вокруг Юры был весь в крови. Даже не подходя к нему, Сергей видел, что лицо у него превратилась в жуткое месиво. Будто бы он попал под какой-то чудовищный механизм, который размозжил ему половину головы.
Сергею захотелось безумно заорать на всю тайгу, перекрикивая воющий ледяной ветер. На этот глухой лес, который вмиг стал враждебным и смертельно опасным. 
Чоп внезапно перестал лаять, подбежал к лежащему человеку. И громко завыл, тычась в него мордой.
Сергей стоял, дико озираясь по сторонам, сжимая до боли в суставах своё оружие.  Снег кружил и валил нещадно, на глазах засыпая тело человека, который ещё пару минут назад говорил и был готов к действию.
Несколько секунд спустя к Сергею вернулась способность мыслить. И вместе с ней – страх. Цепкий, колющий, вгоняющий тело в дрожь.
Чоп оторвал морду от мёртвого тела, поднял голову. И снова разразился злобным лаем, глядя в сторону.
Тот, кто расправился с Юрием, был где-то рядом.
Кто бы это ни был, он намеревался сделать то же и с ним, Сергеем.
Одновременно с сознанием этого Сергей расслышал сквозь свист и вой ветра, сквозь лай Чопа, другой звук. Да, тот самый низкий рёв, который донёсся до него вместе с предсмертным воплем радиста.
Похоже, чудовище, которое убило Юрия, находилось не более чем в десяти метрах. Где-то за деревьями и за снежной пеленой. Но его не было видно – там не просматривалось совсем ничего, кроме тёмных стволов и разлапистых ветвей.
Сергей вскинул карабин, навёл ствол в том направлении, откуда слышался этот жуткий рёв. И нажал на спусковой крючок.
Грохот выстрела ударил по барабанным перепонкам, на миг перекрыл шум разгулявшейся стихии. Пороховой заряд патрона был мощный: приклад больно саданул в плечо отдачей.
Попал или не попал, невозможно было сказать.
Скорее всего, мимо: трудно поразить цель, стреляя наугад.
Сергей быстро перезарядил ружьё и снова нацелил его туда,  куда стрелял.  Нервы его были напряжены до предела.
Он постоял так ещё несколько секунд, глубоко дыша. Неизвестное существо больше никак не давало о себе знать.
Чоп перестал лаять, и только дрожал, стоя рядом с хозяином.
Похоже, зверь или кто там ещё, ушёл.
Или просто на время оставил их с Чопом в покое.

20

С минуту в голове Сергея бушевало отчаяние. «Что теперь? – дико металась в голове одна-единственная  мысль. – Чёрт, что же дальше-то делать?»
Но понемногу он успокоился и взял себя в руки. Сейчас эмоции только мешали трезво оценить ситуацию.
У него было две возможности: или идти на станцию, или возвращаться в избушку.  В такую метель он был совсем не уверен, что обратную дорогу на «Приполярную» он найдёт самостоятельно.
Да, у него был компас, направление он знал.  Подойти к речке, а там бы уже дошёл по руслу.  Но сначала нужно выйти из тайги, а сейчас это было не так просто: дорогу он помнил плохо, их следы уже давно занесло, светлая часть суток заканчивалась, а пурга всё усиливалась. И даже Чоп тут плохой помощник.
Кроме того, не хотелось вот так оставлять тело радиста.  Ведь потом будет не найти до весны. Нужно было оттащить и его в избушку. В компанию к двум другим погибшим.
И главное – не стать очередной жертвой того, кто уже убил нескольких людей.
Да, придётся вернуться в избушку, утащив туда тело напарника. И самому переждать там снежный буран. К утру, насколько он помнил прогноз, вьюга должна утихнуть – не совсем, но уже пойдёт на спад. И тогда можно будет возвращаться на базу. У него будет достаточно светлого времени.
Если он переживёт эту ночь.
Там, на станции – те, кто остался, наверное, с ума сойдут, не дождавшись ушедших. Ведь они, ушедшие, собирались вернуться не позже шести вечера.
Двое из них сами не вернутся уже никогда.
Но его оставшиеся на станции пусть дождутся. Хотя бы его одного.
Сергей опустил руку в карман, нащупал пистолет. Вынул, снял с предохранителя, передёрнул затвор, досылая патрон в канал ствола. Теперь, если что, можно открыть огонь сразу, не мешкая. Как он правильно сделал, что прихватил штатное оружие следователя!
Затем стащил лыжи с ног мёртвого радиста, стараясь не смотреть на изуродованное лицо и растерзанную глотку. Связал крепким узлом ремешки креплений. Получилось что-то вроде санок. Перевалил тело на них, потом вытащил из брюк Юрия ремень, обхватил им тело и лыжи снизу, сверху затянул.  Продел лыжную палку между креплениями, подёргал – должно выдержать. Подобрал валявшуюся двустволку, закинул за спину. Кажется, всё, можно идти.
Сергей медленно побрёл по сугробам, волоча за собой тело напарника. Чоп, который и рад был бы помочь хозяину, да нечем, поплёлся за ним.
– Как хорошо, что ты со мной, Чопа, – пробормотал Сергей, оглядываясь на пса. – Бди, мой хороший! Ты теперь мои вторые глаза и уши, куда более чуткие. Что б я делал без тебя…
Может, нападавший отстал от них или затаился на время именно потому, что рядом с Сергеем был Чоп?  Пёс не позволял подкрасться незаметно, как к Юрию.  А может, думал Сергей, я всё же ранил эту тварь?  Можно было только гадать. Во всяком случае, пока никто их не преследовал.
Тем не менее, это была самая трудная лыжная прогулка в его жизни. Всего несколько сотен метров, но преодолевал их Сергей не меньше часа.
К концу маршрута он просто выбился из сил. Скинул ружья, которые уже начали ремнями с непривычки мозолить плечи. Снял лыжи, вместе с палками воткнул глубоко в снег рядом с входом. Тяжело дыша, втащил труп радиста в избушку.
После того, как за ним заскочил Чоп, Сергей сразу же закрыл дверь и задвинул массивную щеколду. Подёргал дверную ручку – кажется, держится достаточно крепко. Во всяком случае, никто вот так сразу не вломится.  Если бы охотник заперся изнутри, им с Юрием пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы проникнуть внутрь.  Сейчас это обстоятельство было Сергею как нельзя кстати.
«Господи, и в этой компании ещё придётся ночевать, – удручённо подумал он, окинув взглядом троих покойников, лежавших на грязном дощатом полу. – Да я заснуть не смогу!»
Но выбор был невелик. Раз уж решил не оставлять их там, на снегу за порогом…
У Сергея ещё хватило душевных и физических сил оттащить тела в дальний угол, накидать поверх звериные шкурки. Хотя бы не видно.
Теперь нужно было позаботиться о том, чтобы не замёрзнуть.
Возле печки валялось несколько поленьев, да и в топке оставались не до конца сгоревшие дрова. Сергей пошарил на полках, нашёл спички, бумагу, бересту.  Ещё нашёл небольшой туристский топорик, который, вероятно, принадлежал охотнику.
– Ну что, Чопа, по крайней мере, мы с тобой тут не околеем до утра, – усмехнулся Сергей.
Пёс ответил ему протяжным скулением. И ему трудно дался этот поход.
Сергей быстро расколол поленья, затопил буржуйку. Скоро  дрова весело затрещали, заплясали огненные языки. От печки повеяло живительное тепло, постепенно наполняя мёрзлое пространство избушки. Сергей протянул к печке онемевшие пальцы, приблизил лицо, которое ещё продолжало саднить от мороза.  Несколько  минут он сидел, наслаждаясь покоем и тем, как к промёрзшим частям тела возвращается чувствительность. Пожалуй, за сегодняшний день это было самое приятное ощущение.
Чоп тоже лёг поближе к источнику тепла, свернувшись калачом.
Бедная моя собака, в который раз подумал Сергей. Никак она не приспособлена для таких вот похождений. Прости, меня, Чопушка, за то, что привёз тебя сюда…
За окном не унималась вьюга, со свистом и стонами бросая пригоршни снега на стекло. Уже начинало темнеть.
Хорошо, что я решил вернуться сюда, сказал себе Сергей.  Он представил, каково сейчас там, снаружи. Его передёрнуло от мысли о том, что он мог бы до сих пор плутать почти наугад среди деревьев, на пронизывающем ледяном ветру.
Здесь они с Чопом хотя бы согрелись и отдохнули. И были в относительной безопасности. По крайней мере, всё же в большей, чем если бы находились посреди леса, кромешной мглы и злой вьюги. И наедине с тем, кто…
С кем же, чёрт побери?
Сергей, глядя сквозь приоткрытую дверцу печки на огонь, мучительно размышлял обо всём, что произошло с момента его прибытия на «Приполярную». В который раз он спрашивал себя: согласился бы он ехать, если бы знал, чему станет свидетелем уже на третий день?  И отвечал себе: нет, конечно, уж никак не за этим он сюда собирался.
О том, чтобы оставаться тут дальше  после всего, что случилось, уже и речи не могло быть. Да и какая, к дьяволу, дальнейшая работа?  Всякую деятельность на станции теперь наверняка прикроют до полного расследования. А оно может затянуться надолго… И что откроется в результате этого расследования?
Но сейчас для него, Сергея, главное – вернуться живым и невредимым. Сначала на базу, а потом домой.  Конечно, нужно дождаться помощи с «большой земли». Кто её, правда, вызовет?  Радиста нет уже… Но ведь из оставшихся кто-нибудь да умеет. Как говорил Марченко, между сотрудниками должна быть хотя бы частичная профессиональная заменимость. Ситуации всякие случаются… Да, тут он прав, безусловно. 
В любом случае, другие люди всё равно ведь рано или поздно здесь появятся. Долгое отсутствие связи – само по себе тревожный сигнал. Так что это вопрос нескольких дней.
Несколько дней… Как они, оставшиеся, их проживут?
Вдруг Чоп, который,  казалось бы, мирно дремал, разморённый теплом, поднял голову и глухо заворчал.
Сергей вздрогнул. Все мысли моментально улетели прочь. Вместо них вернулось тревожное, звенящее напряжение внутри, которое не отпускало его с того момента, как погиб Парфёнов.  И казалось, начало отпускать только сейчас, но…
Он прислушался: сквозь вой вьюги доносилось тихое поскрипывание снега. Кто-то ходил около избушки.

21

Сергей замер, сжимая в руках ружьё. Похоже, это были шаги не животного. Тогда кого – человека? Или, может быть…
Ему вспомнилось, что рассказывала Антонина Ивановна о злом «лесном человеке». Неужели  всё это правда? И в здешних лесах бродит неизвестное науке кровожадное  существо, похожее на человека?  И расправляется с ними поодиночке?
И неужели это оно сейчас там, снаружи?
Шаги слышались вдоль стен.  Тот, кто был там, обходил домик по периметру, словно обследуя его со всех сторон.
В избушке стоял полумрак, только отсветы пламени из-за печной дверцы плясали на окружающих предметах.  За окошком уже почти ничего не было видно: сумерки быстро сгущались.  Но всё же Сергей успел заметить массивный тёмный силуэт, на пару секунд заслонивший небольшой прямоугольник просвета.
Тот, кто стоял рядом с окном, заглядывал внутрь. Видел ли он что-то оттуда? 
Изнутри Сергей не мог различить никаких черт этого существа. За исключением того, что незваный гость был большой и тёмный.  Да, он мог показаться медведем, если бы стал на задние лапы.  Но медведи не ходят на задних лапах…
Разве что в цирке. Однако цирком тут и не пахло.
Чоп вскочил на ноги и тихо, но угрожающе зарычал.  Его внимание тоже было приковано к окошку.
Но там уже никого не было.  Мгновение спустя хруст снега возобновился: неизвестный перемещался всё так же вдоль стены.
По направлению к двери.
Сергей вынул пистолет, опустил флажок предохранителя вниз, осторожно положил оружие рядом с собой на чурбак. Так, чтобы было удобно схватить в любой момент.
Он никогда не считал себя трусом, да и знавшие его не считали. Но сейчас чувствовал в руках противную мелкую дрожь. Нервы его были натянуты, как струны. Сердце заколотилось так, что каждый удар отдавался в висках.
Шаги остановились возле двери. Через мгновение старые доски затрещали, заскрипели: тот, что стоял там, пытался открыть дверь, толкая её от себя.
Чоп бешено залаял, бросился на дверь передними лапами.
– Кто там? – заорал Сергей что было мочи.
Неизвестный не отвечал, а только сильнее давил на дверь. Похоже, он навалился на неё всей своей массой, пытаясь выдавить. Доски выгнулись, заскрежетала щеколда, но дверь пока выдерживала давление.
Сергей вскинул ружьё, целясь в дверь на уровне груди.  Чоп продолжал метаться перед ним, наскакивать на дверь, заходясь неистовым, злобным лаем. Сергей уже держал палец на спусковом крючке, но стрелять медлил: мог попасть в собаку.
– Кто ты? Чего тебе надо? – опять из последних сил прокричал он.
И снова тот, кто рвался к нему, не ответил, упорно продолжая преодолевать преграду, отделяющую его от человека и собаки. Сергей слышал только тяжёлое, с присвистом то ли дыхание, то ли сопение. 
И ещё до него донёсся запах. Незнакомый и чужой. Похожий на то, как пахнет мокрая шерсть, но ещё с какой-то неприятной примесью.
Какое-то шестое чувство, вероятно, оставшееся от далёких пещерных предков и всколыхнувшее дремучие слои генетической памяти, кричало сейчас ему, что это запах даже не зверя, а кого-то или чего-то более страшного…
Это был запах смертельной опасности.
Сергей сам не ожидал, что его палец нажмёт на спусковой крючок.  Прогрохотал выстрел, обдав его облаком кислой пороховой гари. Во все стороны брызнули щепки. Крупнокалиберная пуля, которой можно было свалить медведя или лося, пробила в двери дырку.
И сразу вслед за тем Сергея оглушил рёв боли и ярости. Он разнёсся далеко по округе, дробясь эхом между мёрзлых деревьев.  Такого рёва Сергей не слышал ни от одного живого существа – ни в жизни, ни в кино, нигде. Но было ясно, что он попал.
Вопль смолк, несколько секунд существо никак не давало о себе знать. Сергей перезарядил ружьё, сунул пистолет за пояс. Подкрался к двери и замер около неё, прислушиваясь, всё ещё боясь открыть. Он совсем не был уверен, что хочет увидеть того, кого ранил. А главное, не было уверенности в том, что это существо не представляет теперь угрозы. 
Он оказался прав. Чоп, который затих было, снова с гавканьем кинулся к дверному проёму.  Ранение не остановило эту  тварь, и она, похоже, избрала другую тактику.
Неизвестный теперь не давил снаружи, – он с размаху ударил в дверь всем туловищем. От этого удара, казалось, содрогнулся весь домик. Раз, другой, третий, – от досок отлетали кусочки древесины, с верхнего косяка сыпалась мелкая труха и высушенный мох.
Сергей ещё раз выстрелил, теперь находясь уже прямо перед дверью. И снова окружающее пространство огласилось жутким, душераздирающим рёвом, от которого леденели внутренности.
– Да кто же ты такой? – завопил Сергей, стараясь перекричать и этот рёв, и громкий лай своего пса.
Опять несколько секунд снаружи не было слышно ничего. Потом послышалось царапанье и скрежет: существо не оставляло дверь в покое.  Сергей с ужасом заметил, что  вдоль по краю двери от этих мощных ударов отщепился длинный фрагмент доски, образовав щель. И сквозь эту щель тот, кто находился снаружи, пытался просунуть свою конечность. Щеколда была немного выше – похоже, неизвестный знал это и намеревался отодвинуть её.
Пару секунд Сергей, не веря глазам,  в оцепенении смотрел на часть волосатой лапы, похожей одновременно и на обезьянью, и на медвежью. Она отчаянно протискивалась внутрь, но пролезали только два пальца, размером с сосиску каждый. Покрытые тёмно-коричневой шерстью, с чёрными и загнутыми, устрашающего вида когтями, они яростно царапали внутреннюю сторону двери, оставляя на древесине борозды.   
Мгновенный ступор от увиденного прошёл, и Сергей скорее инстинктивно, чем сознательно, бросился к печке, где лежал топорик. Сжимая в руке оружие, тут же метнулся назад.
Пальцы уже нащупали металлическую задвижку, когти бренчали по её поверхности. Сергей подскочил и с размаху рубанул остриём топора по этим страшным пальцам. Тёмная кровь брызнула струёй, обдав лицо и одежду Сергея.
И в третий раз существо заревело – так, что у Сергея заложило уши. Снег захрустел – существо бесновалось и металось по снегу перед избушкой.
Чоп продолжал бешено, без остановки лаять.
Сергей вложил новый патрон и взвёл курок, намереваясь выстрелить в третий раз.
В голове у него крутилась только одна мысль, застрявшая то ли из какого-то давно смотренного кино, то ли из какой-то давно прочитанной книги.
«Если его можно ранить, то можно и убить».
Он вогнал в это существо две пули, и оно не только осталось живо – оно продолжало нападать. Это было что-то невероятное, немыслимое,  вселяющее иррациональный страх. Но может быть, он попал не столь удачно. И к тому же стрелял через дверь, а она уменьшает убойную силу пули.
Во всяком случае, кем бы оно ни было, оно уязвимо, как любое другое живое создание. Два отрубленных пальца, валяющиеся у порога, были тому свидетельством.
Шум снаружи утих. Только ветер продолжал завывать и снег шуршал по стеклу. Немного погодя успокоился и Чоп.
Сергей ещё несколько минут стоял у двери, напряжённо вслушиваясь и чувствуя, как дрожат ноги от перенесённого стресса. Отодвинуть щеколду он не решался.
Больше никто не пытался вломиться к нему. Похоже, тот, кто его пытался достать, решил, что с него хватит, и ушёл.  Но Сергей знал, что даже если это так, и никто не вернётся, этой ночью уж точно ему не заснуть. Даже несмотря на крайнюю усталость.
–  Что ж, Чопа, – сказал он, переводя дух, – мы с тобой не такая лёгкая добыча, правда?
Пёс заскулил на тоскливой ноте, прижавшись головой  к ноге хозяина.
Потом, преодолевая страх и отвращение, Сергей поднял с пола два окровавленных обрубка.  Внимательно рассмотрел.  Похоже, они с левой конечности…  Да, судя по тому, как выглядела лапа, которая протискивалась через щель… или рука?  Но чья?  Какому монстру такие пальцы могли принадлежать?  Сергей не мог назвать ни одно из известных ему животных.
Он содрогнулся, представив размеры и силу их обладателя.  Да, такой вполне мог одним махом распороть горло среднему человеку. Или вообще оторвать голову.
Нужно показать это Варваре, подумал Сергей. Заберу их собой. Может, это вызовет ещё один, как она сказала, переворот в биологии.
Он нашёл какую-то тряпку, завернул в неё обрубки, сунул в карман. Конечно, лучше бы их сохранить в снегу, на морозе. Но мало какая сила сейчас заставила бы его выйти наружу.
Он сел на лавку, привалился спиной к стене, лицом к двери, вытянул ноги. Два заряженных ружья, пистолет и топорик лежали рядом.
И ещё Чоп, который тоже не мог уснуть.
Так Сергей просидел до самого утра, клюя носом и вздрагивая при малейшем звуке.
Но это только Чоп ворочался и вздыхал, да ещё свистела и шуршала снегом за стенами пурга.

22

Тяжёлая сонная одурь оставила Сергея, лишь когда через окошко стал пробиваться слабый утренний свет.  Он посмотрел на часы: половина десятого.  Те, кто остались на станции, вероятно, не находят себе места.
Как он им всё расскажет? И поверят ли ему?
Но разве есть альтернатива? Ведь у него всё-таки есть доказательства. Удостоверение и оружие погибшего следователя. А главное – то, что лежит в кармане его бушлата, завёрнутое в тряпку. Нечто такое, что на него самого наводит ужас.
Главное – самому прийти живым и невредимым.  А потом он уже никогда больше не отправится в эту дьявольскую тайгу.  Во всяком случае, добровольно.
Он выглянул в окно: вьюга утихла, снег почти перестал падать. Как и предвещал прогноз.
Нужно было возвращаться.
Хотя выходить наружу всё ещё было боязно. Может, это страшное существо затаилось где-то поблизости и ждёт, когда он покинет своё убежище?
А с другой стороны, не сидеть же и дальше в этом домике!
Надо вооружиться, быть начеку и двигаться как можно быстрее. 
Наконец Сергей решился: держа взведённым «Макаров», с трудом отодвинул погнутую задвижку, потянул на себя продырявленную выстрелами дверь.  В лицо ему ударил свежий ветер.
Его ждал неприятный сюрприз.  Снега вокруг избушки за ночь намело аж по пояс. Когда дверь распахнулась, ему на ноги, вползая в помещение, обильно сыпанулась морозная белизна.
Теперь Сергей понял, почему дверь установили открывающейся вовнутрь. Сейчас открыть её наружу было бы ему не под силу. Просто не позволила бы снежная масса, нагромоздившаяся до половины высоты двери.  Видимо, зимой здесь такое было обычным явлением.
Чоп высунулся, покрутил головой, принюхался.  Всё вроде бы тихо, ничего подозрительного. Это было главное, а снег – не препятствие, расчистим.
Сергей взял лопату, которую заприметил в хозяйстве охотника ещё вчера, и принялся разбрасывать снежный завал. Скоро выход наружу был проделан.  И тут Сергей заметил ещё одну неприятную неожиданность… Впрочем, не такая уж это была неожиданность после того, что произошло.
Обе пары лыж – свои и радиста, которые он накануне оставил, воткнув их в снег вертикально – теперь были разломаны и разбросаны. Обломки торчали кое-где из-под снега. Палки тоже были согнуты в дугу так, что уже были совсем непригодны к использованию, и брошены в сугроб. Существо, которое не смогло добраться до Сергея и, будучи им раненым, видимо, сделало это в припадке ярости.
Да, разломать руками… или лапами – что у него там? – прочные берёзовые лыжи, будто это были тонкие дощечки, из которых делают ящики… Какую же силищу надо иметь?
Он, Сергей, допустил большую оплошность, что оставил их снаружи.  Но, по большому счёту, потеря лыж – ерунда по сравнению с участью, которая постигла остальных его спутников. Он остался жив и невредим, это главное.
Правда, где-то неподалёку должны остаться ещё те, на которых шёл Парфёнов. Но их ещё надо отыскать, и то, если это злобное чудовище не сделало с ними то же самое.
Однако в избушке была ещё одна пара. Наверное, они принадлежали охотнику, а может, были ничьи – так сказать, общего пользования.  Покороче, чем были у Сергея, да и палок не было. Но ничего, можно дойти до станции и на таких, и без палок. Это всё же лучше, чем продираться через сугробы вообще без лыж.  Сергей примерил крепления к своим валенкам – нормально, держатся. 
Он собрал все оставшиеся патроны, закинул за спину двустволку. Обратно пойду с одним ружьём, решил он, с двумя будет тяжело.  И пусть это будет двустволка.  Если что, можно выстрелить из обоих стволов сразу.
Проверил пистолет – на месте, патрон в патроннике, опять-таки в случае внезапного нападения должен успеть выстрелить, и даже не раз.  Это с ружьём на короткой дистанции можно замешкаться. 
Из хозяйства покойного Васи Сергей ещё взял себе длинный узкий нож в кожаных ножнах – видимо, предназначенный для добивания попавшего в капкан пушного зверя.  Прицепил к поясному ремню. Не тяжёлый, идти не мешает, а в схватке с более крупным зверем очень может пригодиться.
Но лучше бы избежать такой схватки…
Теперь можно было отправляться назад.  Направление он помнил, времени было достаточно. Главное – преодолеть этот чёртов лес и выйти к руслу речки.
– Ну что, Чопа? Пошли!
Сергей двинулся, пёс затрусил за ним, то и дело проваливаясь по самое брюхо в снег и фыркая.

23

Им с Чопом пришлось поплутать в лесу около часа, однако  к реке вышли. Сергей узнал то место, где они вчера поворачивали, где выбирались из русла и заходили в тайгу. 
Из людей возвращался он один…
Он и так спешил выйти из зарослей, а тут ускорился по полной. Здесь уже заблудиться было невозможно. Ветер на обратном пути дул в лицо, и без палок идти было труднее. К тому же Сергею приходилось постоянно озираться по сторонам, оглядываться: как там пёс, и не преследует ли их кто.
Но на сей раз всё было спокойно.  Никто их не потревожил.
Около двух часов дня Сергей с Чопом вернулись на станцию. 
Вокруг было тихо, никого из людей не было видно.
Первым делом Сергей отправился в комнату начальника. Хорошо, хоть его искать не пришлось. Сразу же объявились Равиль, Варвара, даже Антонина Ивановна, заслышав голоса, пришла с кухни. Только врача Сахнова не было.
Присутствующие, почти не перебивая, слушали рассказ Сергея. Ему пришлось повторять некоторые моменты снова и снова, возвращаясь к жутким подробностям. Поражённые страшными новостями женщины только ойкали и качали головами. Известие о гибели радиста вызвало у хозяйки слёзы. Равиль подавленно молчал.
Марченко то и дело тяжело переводил дух. Ему, как руководителю коллектива, придётся отвечать за всё произошедшее. У него в глазах застыло выражение, как у подсудимого, которому огласили суровый приговор.
И понимал это не только он – все понимали.
Когда Сергей поведал о том, как до него пытался добраться некто страшный и опасный, он видел, что его рассказ особого доверия у слушателей не вызывает. Но никто вслух этого не высказал.
– Я всё же думаю, это был медведь, – глухо произнёс Марченко.
– Нет, Владимир Николаевич, это не медведь, – ответил Сергей. – Я ж те два пальца, которые отрубил, принёс. Смотрите.
Он достал из кармана тряпку, положил на стол, развернул.
Все ахнули. Замер, удивлённый, и сам Сергей.
То, что лежало перед ним на куске серой ткани, мало походило на то, что он подобрал вчера у порога. 
Во-первых, сами пальцы заметно уменьшились в размерах – словно съёжились и усохли. 
Во-вторых, и когти на них изменились за прошедшую ночь и половину дня. Сергей готов был поклясться, что вчера они были толще и длиннее, и были тёмно-коричневого, почти чёрного цвета –  почти как на медвежьей лапе.
А сейчас они больше напоминали человеческие, хотя и сильно отросшие и запущенные.
– Слушайте, – ошеломлённо пробормотал Сергей, – они были другие. Точно другие! Они меньше стали за ночь.
– Господи… – прошептала Антонина Ивановна и перекрестилась. – Я же говорила, это лесной человек!
Марченко, мельком покосившись на неё, обратился к Варваре:
– Варвара Андреевна, что скажете?
Женщина-биолог, которая пришла, как и была, в белом халате, вынула из кармана пинцет, взяла один из пальцев, поднесла поближе к глазам. Несколько секунд она рассматривала жуткий образец, и выражение её лица постепенно менялось с брезгливо-боязливого на недоумённое и растерянное.
– Даже и не знаю… – сказала она медленно. – Никогда такого не видела… Одно можно сказать точно: принадлежит крупному млекопитающему, скорее всего хищнику.  А какому – надо исследовать.
– Так вы сможете здесь, в вашей лаборатории, это определить?  – нетерпеливо спросил Владимир Николаевич. 
– Видовую принадлежность вряд ли смогу выявить… – замялась Варвара, – тут всё-таки нужен специалист. Но кое-что постараюсь определить.  По крайней мере, состав крови, строение тканей, гистологию посмотрю. И тогда, может, скажу что-то более определённое.
– Ну а где доктор? Нашёлся? – спросил Сергей.
– Появился сегодня с утра, – угрюмо усмехнулся Марченко. – Но пока не выходит из своего кабинета. Даже дверь не открывает. Говорит, что ему нездоровится. На расспросы, где был, что случилось, не отвечает. Просит, чтобы его оставили на время в покое. Странно всё это как-то… На него вообще всё это не похоже.
– Да более чем странно, – кивнул Равиль. – Обычно к нему всегда можно зайти с любой проблемой, а тут закрылся… Что хочешь, то и думай.
– Я думаю, это он, – полушёпотом сказал Сергей.
– Что «он»? – начальник станции ошалело посмотрел на него.
Сергей собрался с духом и выдал:
– Он и дизелиста прикончил бывшего, и охотника.
– Что вы такое говорите, Сергей Владиславович? Вы в своём уме? – Марченко аж потемнел. – С чего бы Геннадию убивать их?
Равиль и обе женщины тоже недоумённо уставились на Сергея, словно бы ожидая объяснений тому, что от него сейчас услышали.
– Не знаю, – Сергей пожал плечами, – но понимаете, как бы дико это ни выглядело, всё указывает на него!   И этот обмен амулетами с Васей-охотником, и это его загадочное исчезновение…  И чего он не хочет показываться? 
– Об этом мы ещё с ним побеседуем, – произнёс Марченко веским тоном, – но то, что вы говорите, это уж чересчур…
– Мы подозревали этого Васю, а он сам оказался жертвой, – быстро заговорил Сергей. – И он тоже каким-то образом понял, что это доктор! Установил самострел, чтобы себя обезопасить. Но тот обошёл и всё равно проник в избушку. Может, обманом. А может, зашёл, когда Васи не было, дождался его там, а потом убил. А на самострел нарвался следователь. Трагическая случайность, понимаете?
– Допустим, – Марченко нахмурил лоб, – но тогда Юру кто убил в лесу? Кто нападал на вас, когда вы сидели в избушке? Тоже доктор, по-вашему?
– И мне бы хотелось знать! – воскликнул Сергей. – Но у нас, по крайней мере, есть одно вещественное доказательство, – он кивнул на обрубки, лежавшие перед ними. – Пусть Варвара для начала посмотрит. А потом будем говорить.
– Пожалуй, да, – отозвалась Варвара, – я сейчас это заберу и пойду в лабораторию.
– А я бы чего-нибудь съел, – сказал Сергей. –  Со вчерашнего утра ничего… Да и Чопа бы не отказался.
– Да, идите на кухню… Антонина Ивановна, покормите их, пожалуйста, – механически ответил Марченко. – А я ещё раз попробую передать радиосообщение на большую землю.  Сюда теперь целый десант нужен.  Оперативная бригада, как минимум.
Он тяжело вздохнул и заговорил, ни к кому не обращаясь:
– Вот уж не думал, что такое тут начнётся… Как я обо всём этом доложу руководству, как сообщу родственникам… Все работы теперь к чёрту!
– Да, Владимир Николаевич, тут не до работы, самим бы выжить! – отозвался аспирант.
Начальник смены молча сидел, уронив лицо на сложенные руки. 

24

Перекусив, Сергей сразу же отправился посмотреть, как там вверенная ему установка. Проверил состояние клапанов, подачу масла и топлива, показания датчиков давления и выходной мощности – всё функционирует исправно. Слава богу, хоть тут всё в порядке. И Равиль молодец, присматривал за машиной.
Какие бы чрезвычайные происшествия ни сотрясали житьё-бытьё, система жизнеобеспечения должна работать. И его, Сергея, основная задача остаётся прежней – чтобы на станции было электричество. Теперь главное – продержаться до прибытия помощи.
Вот только когда она прибудет, эта помощь…
И чёрт его дёрнул откликнуться на это объявление! За три дня он столкнулся уже с четырьмя смертями.  И сам подвергся смертельному риску. Этот кошмар он не скоро позабудет.
Что же тут творится с прошлой смены? Кто этот зловещий и неуловимый монстр, который охотится на людей?
И какое отношение имеет ко всему этому доктор?  То, что имеет, Сергей теперь не сомневался.
Да, вот с кем надо было говорить следователю. Но тот пошёл по ложному пути, и их с собой потащил. И сам погиб, и двоих других не спас…
Теперь до прибытия других людей нужно попробовать самим разобраться в происходящем. Собственно, ничего другого и не остаётся.
Сергей ещё некоторое время сидел в одиночестве, пытаясь под шум генератора собрать убегающие обрывки мыслей.
Интересно, Варвара что выяснит? Вдруг это и вправду какой-нибудь неизвестный науке вид? Пожалуй, он, Сергей, прославится. 
Со дна памяти всплыла прочитанная где-то фраза: «Не так известен снежный человек, как тот, кто его видел». 
А тут хоть и не видел, но отбился от его нападения. Тоже неплохо. Он даже усмехнулся про себя.  Будет что внукам рассказать. Если доживёт, конечно, до внуков.
Он покинул помещение, вернулся в здание станции, поднялся по железной лестнице на второй этаж.  Стараясь ступать как можно тише,  подошёл к кабинету врача, постоял, прислушиваясь.  Из-за двери, обитой дерматином, не доносилось ни звука.  Сергею постоял ещё немного, борясь с отчаянным искушением постучаться, подёргаться, окликнуть того, кто находился за дверью.
Но что-то внутри его существа говорило ему, что пока делать этого не стоит. Не стоит, пока он один и не вооружён.
Он миновал врачебный кабинет, подошёл к двери химической  лаборатории, осторожно постучался.
Услышав откликнувшийся женский голос, вошёл.
– Не помешаю?
Варвара сидела, приникнув к окулярам микроскопа, рядом лежал раскрытый журнал с какими-то записями и ручка.
– А, это вы, Сергей, – она на секунду оторвала взгляд от прибора. – Нет, конечно, не мешаете. Присаживайтесь!
Это был второй раз, когда Сергей видел лабораторию изнутри – в первый раз во время ознакомительной экскурсии по зданию.  Ничего особенного, всё как в обычном помещении такого рода. В одном углу вытяжной шкаф, в другом – термостат и морозильная камера. Вдоль стен – столы, на которых громоздятся приборы непонятного назначения. Шкафы с полками, уставленными банками с реактивами, колбами, пробирками, фарфоровыми чашками и прочей лабораторной посудой. В стеклянных сосудах биологические препараты – заспиртованные части тел разных животных, некоторые мелкие твари целиком.
– Варь, ну как? – не в силах сдержать любопытство, спросил Сергей. – Можете что-нибудь сказать определённое про обладателя этих пальцев?
– Знаете, Сергей, странно, очень странно… – задумчиво сказала она, продолжая рассматривать что-то в микроскоп. – Судя по строению эритроцитов, это человеческая кровь. И структура клеток характерна для высших приматов. То есть для нас, людей. Но есть кое-какие существенные отличия…  И вот этого я никак не понимаю.
– Какие отличия? – у Сергея перехватило дыхание.
– Помните, я вам рассказывала про вирус, который передаётся через ДНК в митохондриях?
– Ну, чего-то такое смутно помню, – кивнул Сергей, хотя последние события полностью вытеснили у него из головы беседу с Варварой под полярным сиянием.
– Так вот, насколько я могу судить по результатам  иммуноферментного анализа, в крови у хозяина этих пальцев аномально высокое содержание специфических антител. И я почти уверена, что это действие того самого вируса.
– То есть, вы хотите сказать, это существо, тоже… заражено?
Варвара кивнула:
– Похоже на то. Во всяком случае, картина такая же, какую я наблюдала у других млекопитающих – грызунов, например. Хотя, чтобы сказать точно, нужно более тщательное исследование. Другого уровня оборудование… скажем так, сканирующий электронный микроскоп. А он есть только в нашем техническом университете. Надо образцы везти туда.
– И что это значит вообще? Вы говорили, что этот вирус… вызывает бешенство, правильно? Так это для нас всех опасно?
– Ну, скажем так, это не совсем вирус бешенства. Я уже вам, Сергей, рассказывала. Это очень похожий на него вирус. Возможно, его эволюционный предшественник. А возможно, и это скорее всего, – новая мутационная разновидность, атипичный штамм. Он опасен, только если попадает в кровь. Но более всего интересно то, какое действие этот вирус производит в организме…
Варвара задумалась. Сергей весь превратился в слух. Он почувствовал: то, что сейчас эта молодая привлекательная женщина в белом халате и очках расскажет, очень важно…
Важно для понимания всего, что происходит здесь.
– Как бы вам сказать… Я, кажется, говорила, что митохондрии – это как бы мини-электростанции в клетке. Как ваш дизель-генератор для всего нашего комплекса, понимаете? – Она улыбнулась, Сергей тоже кивнул с улыбкой. – Так вот, этот вирус влияет на деятельность митохондрий таким образом, что существенно меняется метаболизм, то есть обмен веществ. Он сильно ускоряется, становится гораздо более  интенсивным – буквально в разы. И это резко увеличивает способность тканей к регенерации.
– То есть…
– То есть к восстановлению. Опыты, которые я проводила с живыми крысами, и с культурами тканей, отобранными у заражённых местных животных… В общем, всё говорит о том, что поражённые клетки заменяются живыми очень быстро. Опять-таки, в разы быстрее, чем обычно. Такой вот необычный биологический феномен. Но и это не самое удивительное.
– А что же? – вымолвил Сергей, весь внутренне замирая.
– А самое удивительное то, что клетки организма, поражённого этим вирусом, воспроизводятся по другой программе. Не по той, что закодирована в ядерной ДНК, а по той, которую задаёт ДНК в митохондриях.
– И… что ж тогда за клетки новые получаются?
– Вот тут самое интересное, – сказала Варвара, подняв палец. В другой обстановке Сергея бы умилил и позабавил этот жест. Но сейчас  ему было не до смеха. – Этот вирус передаёт другим клеткам от заражённой ту часть наследственной информации, которая, по сути, ему самому не принадлежит.
– Это как? А кому тогда?
– Именно тому существу, в клетках которого он гнездился достаточно долго. Своего рода перенос фенотипических признаков на уровне отдельных организмов. Минуя длительные эволюционные изменения, как они есть в природе, понимаете? Это совершенно иной, неизвестный науке механизм передачи наследственной информации. Вот это я и имела в виду, когда говорила, что это может означать переворот в биологии и генетике.
– Варвара, постойте, если я вас правильно понял… – Сергей почувствовал, что у него мутится рассудок. – Получается, тот, кто заражается этим вирусом… ну, неважно, человек или зверь, – он как бы перерождается? Превращается в того, кто был заражён раньше? 
– Ну, не совсем, но в чём-то так, – кивнула Варвара, – хотя полностью этот процесс наблюдать ни мне, ни кому-либо ещё не доводилось. 
– Чёрт побери… – пробормотал Сергей, пытаясь удержать идущую кругом голову. – Кажется, я начинаю кое-что понимать…
– Что вы начинаете понимать, Сергей? – Варвара с недоумённой полуулыбкой воззрилась на него.
– Что тут творится, – ответил Сергей, вставая. – Варь, вы извините за неожиданное вторжение, не буду вам больше мешать. Я пойду, мне надо ещё кое-что выяснить.

25

В коридоре он столкнулся с Равилем. Тот выглядел возбуждённым и испуганным.
– Сергей, пошли, чего покажу! Сейчас ещё позову начальника!
Метеоролог быстро подбежал к двери радиорубки, открыл:
– Владимир Николаевич, пойдёмте скорей, вам это надо увидеть!
Через несколько секунд в дверях показался Марченко.
– Равиль, что случилось?
– Пойдёмте в ледник! Там такое…
По дороге Равиль сбивчиво объяснил, что он сегодня дежурит по кухне, пошёл взять мяса или рыбы в хранилище, а там…
– Что? Ещё чей-то труп? – мрачно осведомился Владимир Николаевич.
– Нет, слава богу… Но мясо…
Равиль распахнул дверь ледника, мужчины по очереди зашли внутрь. Вездесущий Чоп нетерпеливо крутился рядом, и когда все зашли, тоже юркнул внутрь.
Тело убитого дизелиста к тому времени было перенесено из ледника в отдел, где находились дрова, чтобы не напоминать лишний раз о произошедшей трагедии. Но теперь их взору предстала другая картина, тоже не самая успокаивающая.
Разделанные туши, которые лежали в яме, были в разных местах изгрызены. Из них тут и там были выхвачены большие, с ладонь, бесформенные куски. Мёрзлый до гулкости бетонный пол вокруг был усеян ошмётками мяса.
Чоп подскочил к одному куску, к другому, тыкаясь носом, обнюхал. Потом, издав недовольный рык, подняв морду, посмотрел на людей.
Марченко наклонился, потрогал:
– Да, это не пилой и не топором… Это зубами сделано. И кого-то побольше, чем крыса.
Он достал из кармана носовой платок и с брезгливым выражением на лице вытер руку.
– То есть вы понимаете, да? – задыхаясь от волнения, выдавил Равиль. – Зверь здесь был! Совсем недавно!
– Да, и он может быть сейчас совсем неподалёку, –  сказал Марченко тихо.
Мужчины подняли головы, оторвав взгляд от жутковатого зрелища, и переглянулись.
– Это Сахнов, – тоже негромко сказал Сергей.
– Опять вы о своём! – досадливо поморщился начальник станции. – Слушайте, ну прекращайте уже!
– С ним что-то случилось, я уверен, – упрямо пробормотал Сергей. – И сейчас он представляет опасность для всех нас.
Равиль молчал, задумчиво теребя жидкую бородёнку.
– Он ведь так и не выходил? – спросил он, обращаясь к начальнику.
– Нет, не показывался… – покачал головой Марченко. –  Не знаю, что и думать.
– Надо добиться, чтобы он нам открыл, и с ним поговорить, – решительно заявил Сергей. – Я не вижу другого способа прояснить ситуацию.
– Да, пожалуй, вы правы, Сергей Владиславович… – пробормотал Марченко. – Но всё же надо помнить, что тот, кто это сделал, – он ткнул пальцем в сторону изгрызенных кусков мяса, – он, скорее всего, где-то поблизости… И мы все в опасности. Надо всем вооружиться, кто чем может, держаться вместе и по возможности не покидать станцию.
– Владимир Николаевич, а сообщение на большую землю вы передали? – спросил Сергей.
– Нет, не удалось. До сих пор сильные помехи.
– Так значит, до сих пор никто не в курсе, что у нас тут случилось? – воскликнул Сергей, понимая бессмысленность своего вопроса.
Начальник тяжело кивнул:
– Пока никто не знает. Так что полагаться пока можем только на себя. Попробую ещё в течение дня сегодня достучаться. Но вряд ли получится, пока ещё сохраняется высокая амплитуда магнитных возмущений… Скорее всего только через сутки сигнал сможет пройти, не раньше.
– Так что, сейчас идём на рандеву с доктором? – спросил Равиль, заметно нервничая.
– Думаю, втроём ломиться к нему нет смысла, – сказал Марченко.  – Равиль, вы всё же отрубите мяса сколько надо. Только не от этих, которые грызли, их лучше теперь сжечь!  Рубите от нетронутых – вон, которые на полках, и несите на кухню. А мы с Сергеем сходим, проведаем Геннадия Алексеевича.
Аспирант кивнул, как показалось Сергею, с облегчением.
«Я его понимаю, – подумал Сергей, – кому охота иметь дело со здоровенным типом, у которого неизвестно что случилось с головой. У меня-то тоже особого желания нет…»
– Пойдём, Чопа! – Он нагнулся, похлопал пса по холке. – И смотри внимательно вокруг, не прозевай зверя!
Ему стоило больших трудов оставить собаку на кухне, в обществе метеоролога и хозяйки. Чоп всё порывался пойти с ним.
Некий внутренний голос говорил ему, что пока пёс с ними, доктор им не откроет. 
За Чопом захлопнулась дверь на кухню, и он жалобно заскулил, заскрёбся с внутренней стороны. «Прости, Чопушка, – подумал Сергей, – но сейчас ты нам только помешаешь!»
– Ну что, готовы? – спросил Марченко.
– Идёмте, – ответил Сергей.
Он сунул руку за пазуху и ощутил холодную тяжесть во внутреннем кармане. С пистолетом он уже не расставался со вчерашнего дня и так чувствовал себя гораздо увереннее.
Они поднялись на второй этаж, подошли к двери, обитой коричневым дерматином.  За дверью, ведущей в кабинет врача, было по-прежнему тихо. 
Марченко подёргал ручку – закрыто.  Постучал кулаком, раз, другой:
– Геннадий Алексеевич!
Ответом было молчание.
Марченко постучал ещё сильнее.
–  Геннадий Алексеевич, вы меня слышите? Откройте немедленно!
Дверь лаборатории приоткрылась, выглянула Варвара с обеспокоенным выражением лица. Марченко махнул ей рукой: дескать, всё в порядке, занимайтесь своими делами. Женщина посмотрела пару секунд, потом скрылась обратно.
Сергей и Владимир Николаевич постояли у двери ещё немного. Изнутри послышалось какое-то шевеление. Потом тяжёлые размеренные шаги.  Похоже, доктор приблизился к двери, но открывать не торопился.
– Геннадий Алексеевич! – Марченко уже кричал и колотил в дверь что есть силы. – Что с вами происходит?! Открывайте, я требую!
– Сейчас, – послышался глухой недовольный голос Сахнова.  Впечатление было такое, будто он доносился из глубокого колодца.
Последовала томительная пауза. Доктор почему-то мешкал, словно раздумывая.
Наконец щёлкнул внутренний замок, и дверь открылась.

26

Доктор и вправду выглядел неважно: остатки волос на голове и борода всклокочены, под глазами набрякли мешки, сами глаза ввалились и были покрасневшими, будто он не спал несколько суток.
И – что сразу бросилось Сергею в глаза –  кисть левой руки была забинтована. Полностью. 
– Геннадий Алексеевич, где вы столько времени пропадали? Что с вами? – торопливо выговорил Марченко. – Вы знаете, что у нас тут сплошное ЧП?
– Да, мне Варвара Андреевна сообщила… – кивнул доктор, глядя как-то настороженно, исподлобья. – Мол, кто-то опять напал на наших, и снова две жертвы… Да, ужасно. Надо нам всем срочно отсюда эвакуироваться!
Он встретился с Сергеем взглядом. 
Сергею стало жутко, когда он увидел эти налитые кровью, воспалённые глаза. И эту забинтованную большую руку, поросшую на запястье жёстким тёмно-рыжим волосом.
Дикая догадка взорвалась в его сознании, ошпарила мозг, ёкнула безжалостным, смертельным холодом во всём теле.  Разум его вздыбился от внезапного прозрения, которое отказывался признать.
Нет, никак не укладывалось это в голове, не охватывалось здравым рассудком.
Это было нереально, как в кошмарном сне.  Сергей застыл в охватившем его ступоре, пытаясь побороть прилив тошноты и ужаса, задыхался и молча пялился на человека, стоявшего перед ним.
Вернее, на того, кто в данный момент выглядел человеком.
И, похоже, этот некто тоже понял.
Понял, что Сергей знает его тайну.
– А с вами-то что стряслось? Не расскажете нам? – продолжал начальник. – И что у вас с рукой?
– А, с рукой-то… – Сахнов криво улыбнулся. – Да вот перед тем, как идти к охотнику, ночью не спаслось, знобило что-то. Я решил истопить печку в своей комнате,  пошёл дров наколоть, заодно и согреться. Ну и ударил нечаянно себе с непривычки… Попал, как назло, прямо по пальцам.
– Правда? – озабоченно выговорил Марченко – Что ж вы так неосторожно?
«Да, хорошо придумал», – пронеслось в голове у Сергея.
–  Вот и не пошёл с вами поэтому, – продолжал доктор. – Но это ведь пустяки по сравнению гибелью наших сотрудников!
«Тебе ли не знать!» – подумал Сергей, хранивший молчание во время их диалога.
–  А чего мы на пороге стоим? Может, впустите нас в кабинет? – Марченко сделал было шаг вперёд, но Геннадий Алексеевич остановил его здоровой рукой:
– Я же говорю, заболел чем-то! Пока сам не могу понять, чем. Вероятно, когда поранился, занёс какую-то инфекцию. Или раньше подцепил. Это может быть заразно. Так что лучше нам близко не общаться. Мне, Владимир Николаевич, надо отлежаться, антибиотики себе поколоть. Я сейчас недееспособен. Даже говорю с трудом. Дайте мне пару дней. А потом я приду в норму.
– Вы уверены? – Марченко продолжал глядеть на него с беспокойством и некоторым недоверием.
– Уверен, с этим справлюсь. За меня не тревожьтесь.
– Ладно, как скажете, – пробормотал Марченко. – Вам поесть принести?
– Нет, пока не надо…  Разве что вечером. А пока я один побуду. Считайте, что я сам себя определил в карантин.
Доктор почти выпихнул начальника смены за порог и захлопнул дверь у них с Сергеем перед носом. Снова щёлкнул поворачиваемый замок.
Владимир Николаевич и Сергей переглянулись. Потом отошли от двери на несколько шагов и остановились.
– Действительно, странно как-то всё это… – вполголоса сказал Марченко. – Я даже не дождался ответа, где он был всё это время. Что-то он скрывает.
– Владимир Николаевич, – наконец собрался с духом Сергей. – А вы можете сказать, где он был, когда пропал Олег?  И где он был, когда произошли нападения на людей в прошлую вашу смену? И вообще кто-нибудь может это сказать, кроме него?
Марченко посмотрел на него с озадаченным видом, нахмурился:
– А ведь и вправду… Он, пожалуй, из всех наших сотрудников наименее занятый.  И у нас, Сергей, никто специально ни за кем не следит – зачем это?  Как и где проводит время доктор – он не отчитывается передо мной или кем-то ещё. Да и не обязан, в общем-то… И мне никогда не приходило в голову его контролировать. Выполняет человек свои обязанности как следует – и ладно.  А когда он не делает профилактических осмотров персонала, никого не лечит, не дежурит – да кто его знает, где он находится и что делает. Может, в кабинете сидит, а может, гуляет по округе, его право… Но, послушайте, вы же не хотите сказать, что…
Марченко осёкся и поглядел прямо в глаза Сергею.
Тот выдержал взгляд, помолчал секунду и решился: 
– Именно это, Владимир Николаевич, я и хочу сказать.  Нет никакого хищника в округе, и не было!  Это доктор убил всех тех людей.  И меня он пытался убить. Это  ему я отрубил пальцы, когда он лез в избушку. С ним что-то произошло, понимаете?  Что-то страшное, что его сделало другим. И я хочу понять, что же.
– Погодите-ка… – Марченко наморщил лоб, вспоминая. – Да, в прошлую смену он ходил, ставил капканы на зверьков всяких… Летом. Этому его охотник научил, Хатанзей. А ему понравилось это занятие, даже приносил на станцию, помню, зайцев… Все ещё ели да нахваливали – какой у нас доктор молодец! Так вот однажды его какой-то пойманный зверёк укусил, Геннадий мне сам рассказал.
– Укусил? – с дрожью в голосе переспросил Сергей. – Какой зверёк?
– Он сам так и не понял, что это было за животное.  То ли хорёк, то ли горностай. Хотя горностаи тут, по-моему, не водятся… Наверное, хорь всё же. После этого доктор перестал уже ставить капканы.  А вскоре случились эти две трагедии, и об этом случае уже никто не вспоминал – сами понимаете, на фоне случившегося это пустяки…
– Пожалуй, всё складывается… – пробормотал Сергей.
– Что складывается? О чём вы? – с тревогой спросил Марченко.
– А вы связи между этим укусом и гибелью людей не улавливаете?
– Вы думаете, его тогда уже этот зверь чем-то таким заразил? И у Геннадия Алексеевича от этого… – Марченко помотал головой. –  Да нет, не может быть! И потом, он же сам врач, он знает, как в таких случаях действовать. Он ведь потом и себе прививку делал и другим…
– А я после всего, что видел, – усмехнулся Сергей, – уже не так уверен насчёт того, что может быть, а чего не может.  Вы с Варварой Андреевной поговорите, – она вам кое-что расскажет про новый вирус в этих местах. Похожий на тот, который вызывает бешенство. Вирус-мутант как бы… И им заражено дикое зверьё в лесах. А та прививка против него, может, вообще бесполезна.
– Я в курсе, чем Варвара Андреевна здесь занимается. О вирусе этом в общих чертах знаю, но… – Марченко развёл руками, –  чтобы вызываемая им болезнь могла принимать такие формы…  Ну, не знаю.  Никогда не слышал.
– Так и я не слышал, и вообще никто пока не слышал. Варвара сама поражается! Но если всё правда, что она мне рассказала, – это страшная вещь! Пострашнее ВИЧ и «Эболы» вместе взятых. Заражённый человек периодически становится кем-то другим. Каким-то монстром, понимаете? И это происходит с нашим доктором!
Марченко озадаченно потёр лоб:
– Я уже сам не знаю, что думать… Может, вы и правы, Сергей. Очень не хотелось бы, чтоб вы были правы. Но если всё так, как вы говорите… Получается, он для всех нас опасен! 
– Ещё как опасен! И даже не как переносчик этого вируса, а сам по себе! Вылечить мы его здесь не сможем. Лечится ли это вообще? Однозначно надо изолировать его.
– Хм, так он сам вроде… изолировался. И сейчас нормальный. Во всяком случае, производит такое впечатление.
– Надолго ли? – с сомнением покачал головой Сергей. – Насколько я понимаю, это какое-то… даже не знаю, как правильно сказать… озверение, что ли. И оно как бы находит на него время от времени. Он просто перестаёт быть человеком и превращается… не знаю в кого.  В существо, которому хочется убивать. Самое плохое, что когда это произойдёт, мы предсказать не можем.  И сам он, наверное, не может.
– Так что же, по-вашему, нам делать-то?
Впервые с момента своего появления на станции Сергей видел начальника испуганным и растерянным.
– Не знаю… –  ответил Сергей. – Ситуация  непонятная и непредсказуемая. Что б вы делали, если бы где-то в этом здании прятался бешеный хищник?  Наверное, приняли бы меры к тому, чтобы всех обезопасить, так?  Вот нам и надо быть готовыми теперь к чему угодно.

27

Они вызвали Варвару и втроём спустились на кухню. Антонина Ивановна стояла у плиты, готовила ужин. Равиль подбрасывал в печь дрова.
Начальник без долгих предисловий усадил всех на стулья и сообщил, обращаясь главным образом к женщинам, что ситуация на станции чрезвычайная.  Один из нас, пояснил Марченко, а именно Сахнов Геннадий Алексеевич, болен, невменяем и представляет серьёзную угрозу для всех обитателей станции.  Поэтому до прибытия сюда помощи нужно общаться с ним как можно меньше, а самим держаться по возможности вместе. Женщинам стараться без надобности не покидать своих комнат, двери всем держать запертыми. При малейшем проявлении агрессии у доктора громко дать знать всем остальным.
– Да что же такое-то с ним, Владимир Николаевич? – запричитала хозяйка. – Он ведь такой вроде был культурный человек, обходительный!
– Не знаю, наверное, что-то типа бешенства, – ответил Марченко. –  Он уже не совсем человек. Скорее всего, все предыдущие жертвы, кроме следователя, – его работа.
Он в двух словах рассказал присутствующим о том, что в прошлую смену доктора в тайге укусило какое-то дикое животное.  Оказалось, Антонина Ивановна слышала об этом в первый раз, Равиль и Варвара тоже.
– Так его надо было немедленно отправить на большую землю! – воскликнула Варвара. – Если он заразился, и тем самым, о чём я думаю, – это клинический случай. Как можно быстрее нужно было ложиться в стационар! Пройти обследование, сразу все меры принять…
– Я вообще-то примерно то же ему и сказал, – развёл руками Марченко. – Предложил вызвать вертолёт, увезти его.  Но он отказался. Более того, вообще не придал этому значения. Сказал, что ввёл себе вакцину против бешенства, ну там ещё антибиотики. Уверил меня, что это не опасно.  Да и чувствовал он себя хорошо, никаких таких симптомов не было…
– Мина замедленного действия, – пробурчал Сергей.
– Что? – переспросил Марченко.
– Так оно и есть, – сказала Варвара. – У вируса этого типа достаточно длительный инкубационный период. Заражённый долгое время будет выглядеть и чувствовать себя как совершенно здоровый человек. Но потом…
– Что потом? – Марченко впился в неё взглядом. – И когда наступает это «потом»?
– Я не знаю, как долго этот вирус может дремать в организме, – сказала Варвара, напряжённо думая, – он ещё недостаточно исследован. Но я думаю, что он, как вирус герпеса – может годами никак себя не проявлять. Но в определённые моменты что-то его активизирует… Знаете, это всего лишь моё предположение, но я думаю – вспышки на Солнце.
– Варь, вы думаете, всё так сложно? – хмыкнул Равиль.
– Знаете, Равиль, – невозмутимо ответила женщина, – в природе существуют различные петли прямой и обратной связи, настолько сложные и изощрённые, что мы пока и понятия о них не имеем. И я склонна считать, что вот это одна из таких петель. Но дело даже не в том, что лично я думаю. Вы сопоставьте факты: непосредственно перед тем, как были убиты люди в прошлую смену, оба раза наблюдались солнечные вспышки. И соответственно резкое повышение активности ионосферы. Так ведь, Владимир Николаевич?
Тот кивнул:
–  Да, действительно, так и было. Но никто не обратил на это внимания. А если, допустим, я бы обратил, то подумал бы, что это просто совпадения.
 – А в эту смену? Перед тем, как пропал механик, тоже была сильная магнитная буря?
– Да, была, – хмуро подтвердил Марченко. –  И недавно был всплеск. Причём по мощности и продолжительности близкий к зарегистрированному рекорду.  Больше скажу:  нынешний – редкий случай, когда всплеск двойной. То есть за одной волной через несколько часов следует другая. Мы сейчас между пиками. Максимум ожидается как раз на завтра.
– Погодите, – снова вмешался Равиль, – ведь, насколько я знаю, эти вспышки происходят постоянно, со средней частотой два-три раза в месяц. Если правда то, что вы говорите, значит, у доктора должны наступать эти… фазы обострения, так скажем, – тоже в ритме с ними? Но ведь в промежутке между сменами он ни в чём таком не был замечен? Иначе как бы его взяли?
– Ну, по-моему, тут достаточно просто, – сказал Марченко. – Вспышки, которые мы упоминали, были особенно сильными. А главное, здесь значительно ближе к полюсу,  чем на большой земле. А значит, и воздействие интенсивнее.  Как считаете, Варвара Андреевна?
– Пожалуй, вы правы, Владимир Николаевич. Вероятно, есть какая-то пороговая величина воздействия, которая активизирует вирус в организме. Если она не достигнута, то и человек по поведению ничем не отличается от нормального.
– А сейчас мы имеем дело как раз с превышением этой пороговой величины, – мрачно объяснил начальник. – И вот это для нас плохо. Если, конечно, всё, что мы тут обсуждаем, – больше, чем наши предположения.
– Верны они или нет, но факт тот, что мы все в опасности, – вставил Сергей.
– Несомненно, – отозвался Марченко. – Должен признать, что я несу большую часть вины за всё произошедшее, так как недооценивал угрозу. Но кто мог знать, что настолько всё…
В помещении повисла гнетущая тишина. Только Чоп беспокойно ёрзал возле ног хозяина.
– В общем, – подытожил начальник, – ждём подкрепление. А пока все работы сворачиваем. Соблюдаем все меры предосторожности, о которых я сказал… Карабин я беру себе. У вас, Сергей, оружие есть. Равиль, вы тоже как-нибудь вооружитесь. Вот этот топорик хотя бы носите с собой.
– А с доктором как поступим? – осторожно спросил аспирант.
– Пока он не обнаруживает, скажем так, агрессивных намерений, – просто держимся на расстоянии.  Пусть сидит у себя в кабинете. Вечером надо ему поесть принести. Если что… ну, по обстановке действуем.
Сергей хотел было спросить, что Марченко понимает под этим «по обстановке», но удержался. Действительно, а что тут можно сказать определённого? Какие сюрпризы ещё может преподнести это существо, бывшее доктором – кто знает?
– Жалко-то как его, – вздохнула Антонина Ивановна.
– Знаете, – желчно усмехнулся Марченко, – тех, кого он убил, жалко не меньше.
– Так-то оно так, конечно… – проговорила хозяйка,  – но никак у меня в голове не укладывается, что он мог такое сделать.
– У меня тоже не укладывается, Антонина Ивановна, – ответил начальник. – И думаю, ни у кого из нас.
Больше никому ничего обсуждать не хотелось. Пятеро людей на кухне сидели в тяжёлом и томительном молчании.

28

– Нет, но я одного не пойму: почему это так проявляется? Почему ему хочется убивать? – Равиль нарушил общее молчание, ни к кому не обращаясь, скорее для того, чтобы хоть как-то разрядить гнетущую атмосферу.
Он сидел на корточках перед раскрытой печкой и подкидывал в неё поленья. Огонь весело трещал, и это хоть как-то успокаивало  напряжённые нервы у всех собравшихся на кухне.
– Владимир Николаевич, так вы сказали, зверь, который его укусил, был похож на хорька? – спросила Варвара.
– Ну, Геннадий сам так говорил… Похожий на хорька, но точно он сам не мог понять. Сказал, наверняка какой-то из семейства куниц.
– Хм… – женщина задумалась. – Исходя из того, что мне к настоящему времени известно о необычных свойствах данного штамма, могу кое-что предположить… 
– О каких свойствах? – тут же осведомился Марченко.
– О способности переносить наследственную информацию вида непосредственно от одного организма другому. Что самое поразительное – не обязательно представителю этого же вида. Любой живой единице, которая обладает центральной нервной системой. То есть тем субстратом, в котором размножается вирус. Я об этом уже Сергею рассказывала…
– Вот дела! – изумлённо протянул Марченко. –  Если я вас правильно понял… Вы что же, хотите сказать, что из-за этого заражения доктор теперь… приобрёл свойства того зверя, который куснул его? Как бы стал сам отчасти этим животным?
– Я понимаю, что это просто невероятно, но… похоже, что мы столкнулись именно с таким случаем, – ответила Варвара.
– Господи, ужас-то какой, – выговорила Антонина Ивановна и поднесла ладони к лицу.
– Как вы думаете, – продолжала Варвара, – какие хищники из млекопитающих самые свирепые и беспощадные?
– Ну, не знаю… – проговорил Марченко, – может, волки?
– Нет, я думаю, кто-то из кошачьих, – уверенным тоном заявил Равиль. – Тигры или ягуары какие-нибудь.
– Люди, – мрачно усмехнулся Сергей.
– Ну… тут вы, Сергей, по-своему правы, – Варвара невесело улыбнулась ему в ответ, – но это, так сказать, другая статья. Я сейчас говорю об инстинктивной жестокости в дикой природе. Так вот, – это к вашему вопросу, Равиль, – самые жестокие среди млекопитающих – это как раз куньи.
– Да что вы! – удивлённо поднял брови аспирант.
– Именно так, представьте себе. Если, например, хорёк забирается в курятник, он обязательно передушит всех кур. Хотя ему всего-то одну достаточно утащить. А как яростно они дерутся между собой, защищая свою территорию!  Они практически не приручаются, настолько злобные это зверьки. Ну, кроме специально выведенной селекционерами одомашненной формы. 
– Да, я об этом тоже читал, – вставил Сергей.
– Или взять близкого родственника хорька, – продолжала женщина, – такого милого зверька, как ласка. Слышали, наверное? Если запустить его в клетку с десятком мышей, через несколько минут не останется в живых ни одной. Даже если он не голоден. Это самый настоящий воплощённый инстинкт убийцы.  Никакой другой вид не проявляет такой, скажем так, избыточной жестокости.
– Опять-таки, кроме человека, – усмехнулся Сергей. – А когда получается гибрид того и другого…
– То есть, по-вашему, – нахмурился Марченко, – наш больной убивал других потому, что его заставлял этот самый инстинкт убийцы? Тот, что достался ему от хорька, или чёрт его знает кого там?
– Похоже, что так, – сказа Варвара. – Во всяком случае, у меня другого объяснения нет.
Все опять замолчали. Слишком всё это было дико, невероятно. И жутко…
– Ну, пусть так, – снова нарушил тишину Равиль, – но как он превращается в зверя? И обратно? Как в фильмах про оборотней, что ли?
Сергею вспомнилось, как Парфёнов отреагировал на слова Антонины Ивановны про лесного человека: ещё, мол, про оборотня скажите!  Знал бы он, сколь недалёк был от правды…
– Этого я не знаю, – тихо и несколько обескураженно произнесла женщина-биолог. – Мы столкнулись с чем-то таким, что науке неизвестно.
– Науке неизвестно, а во всей истории человечества, начиная с античности, полно легенд об оборотнях, – проговорил Марченко раздумчиво, как бы не веря сам себе. – Выходит, за ними действительно что-то есть! То есть явление такое на самом деле существует, и люди о нём знают с незапамятных времён.
– Как хотите, а я не могу в это поверить, – замотал головой Равиль. – Слушайте, мы же образованные…
– Я и сам не верил, – перебил Сергей, – но после всего, что видел своими глазами, готов и не в такое поверить!
– Знаете, – Варвара  опять вернула себе общее внимание, – реально есть такая болезнь, называется ликантропия.  Довольно редкая, но известна давно.
– Да, я читал, – сказал Равиль. – Это когда человек как бы превращается в волка, так, Варя? Но ведь это…
– Да, это когда человек считает себя волком и ведёт себя как волк. Наверное, отсюда и мифы про оборотней. Но это психическое расстройство, и его причина – патологические  изменения в мозге.  А то, что с нашим доктором, не имеет отношения к ликантропии. Это что-то другое, совершенно исключительное.
– А раньше, то есть в первую смену, ничего за ним странного не замечали? – спросил Сергей.
– Нет, ничего такого… – пожал плечами начальник.
– Знаете, – сказала Антонина Ивановна, – я заметила, у него с прошлого сезона очень уж большой аппетит стал. Помнится, часто просил себе двойную порцию. И за обедом, и за завтраком. Я еще тогда удивлялась, но думала: он ведь просто крупный мужчина. И по лесу ходит много. Вот и есть ему больше других хочется…
– Ускоренный метаболизм, – пояснила Варвара. – В фазе обострения в его организме все обменные процессы идут быстрее, чем у нормального человека. Это тоже влияние вируса.
– Так вот почему он грыз мёрзлое мясо, – произнёс Равиль. – Но я всё-таки не пойму: если он убил Олега, зачем ему труп нужно было затаскивать в ледник и там прятать?
Сергей пожал плечами:
– Мне тоже непонятно. Может быть, он только на время теряет разум. Или вообще теряет не до конца. То есть он делал это сознательно, чтобы скрыть то, что натворил. А лучшего места для этого, чем ледник, поблизости не найти. Если бы не Чоп, мы бы тело не скоро обнаружили.
– А не проще ли было просто оставить его там, как это он делал с другими?  – настаивал аспирант. – Тело очень быстро замело бы снегом. Помните, какая метель была?
– Мне кажется, он сделал это под диктовку звериного инстинкта, – сказала Варвара. – Когда животное прячет добычу в укромное и одному ему известное место. На будущее, так сказать.
– Никак не укладывается всё это у меня голове, – пробормотал Марченко. – Варвара Андреевна, так если я вас правильно понял, он из-за своего ускоренного обмена веществ может за короткое время… измениться?
– Вероятно, так и есть. И изменяется сильно, на клеточном уровне.
– Причём и в одну, и в другую сторону? – уточнил Сергей.
– Да, получается, это как бы колебания между двумя состояниями, одно из которых более стабильно… – Варвара продолжала вслух размышлять. – Вероятно, есть ещё какие-то биохимические циклы, на которые накладываются приступы болезни. То есть обострение протекает неравномерно. Человеческая натура как бы на время берёт своё, понимаете? Но только на время, потому что продолжается воздействие фактора, который инициирует это обострение. Я имею в виду повышенный фон солнечной радиации. И потом, видимо, происходит регресс к этому состоянию… промежуточному между зверем и человеком.
Все переглянулись между собой.
– Боже, что ж делается-то, – охнула Антонина Ивановна.
– И тогда он становится неуправляем, – подхватил Владимир Николаевич. – Но скажите тогда, почему с ним каждый раз это происходит за пределами станции?  Почему, чтобы превратиться в это существо и напасть на кого-то, он уходит далеко?
– Ну, на Олега-то он напал поблизости, – заметил Равиль. 
– Я думаю, когда на него это начинает накатывать, –  высказался Сергей, – он это чувствует и ещё может как-то сдерживать. Поэтому его, так сказать, человеческая часть решает уйти как можно дальше от людей. Но с какого-то момента зверь в нём берёт верх, он обращается и теряет контроль. Включается этот самый инстинкт убийцы. И тогда он начинает охоту на всех, кто находится неподалёку. 
– И местного этого промысловика  – тоже он, получается, прикончил? – спросил метеоролог.
–  Наверняка, – кивнул Сергей. – Видимо, охотник тот, Вася, общаясь с ним, как-то понял, кем он временами становится. А может, доктор ему сам рассказал, кто знает? И тогда-то Вася решил себя застраховать от нападения, соорудил самострел. Но существо это, в которое доктор превратился, обошло Васину хитрость… Оно, скорее всего, с другой стороны к избушке подкралось. Или забралось, когда охотника не было, и подстерегло его там. Я так думаю. 
– А почему тогда он не расправился с охотником ещё летом? – не унимался Равиль. – У него же все возможности для того были!
– Мне кажется, – сказал Сергей, – когда он входит в это… зверское состояние,  то нападает только на того, кто к нему ближе. Охотник был далеко, и до него тогда ещё очередь не дошла.  А тем двум вашим сотрудникам повезло меньше. Он сначала выбрал жертвой одного. Потом, во время следующего приступа, – другого. Так, Владимир Николаевич? 
Тот кивнул:
– Да, насколько я помню,  он как раз в те дни, когда они пропали, не вышел к ужину. Но чтобы как-то связывать это с тем, что они не вернулись… Или проверять, на месте ли он, – да никому бы и в голову не пришло!
– Так он ведь часто к ужину не выходил, Владимир Николаевич, – добавила хозяйка. – Говорил, мол, перед сном есть вредно. Иной раз, помню, и не обедал – не было его в здании. А потом говорил, что ночевал в той избушке, у охотника в гостях.
– Но слушайте, а что мешало ему вообще всех на станции загрызть? – воскликнул аспирант. – Ну, когда это с ним… случалось?
Все переглянулись, притихли. О такой возможности никто не помышлял.
– Мне кажется, только потому, что это у него наступает ненадолго, – сказал Сергей. – Он заранее это чувствует.  И человек в нём, пока ещё контролирует,  заставляет его уходить от других  людей. Он обращается в зверя  вдалеке от чужих глаз. А потом с ним происходит… как бы сказать, обратный процесс. И возвращается он человеком. Ну, или вернее, почти человеком.
– Да, страшно всё это, – Варвара поёжилась, – как представлю себе…
– Неужели так легко перескочить назад от человека к зверю? – произнёс Марченко, ни к кому не обращаясь.
– Владимир Николаевич, – Варвара снова заговорила так, будто читала лекцию, – ведь нас, представителей вида хомо сапиенс, биологически отличает от других животных, по сути, только развитый неокортекс. То есть кора головного мозга. Это, по меркам эволюции, совершенно недавнее образование. А под ним находится гораздо более мощная и древняя область мозга, которая нам досталась в наследство от животного мира. Она управляет нашими поведенческими реакциями, жизненными импульсами, вообще отвечает за функционирование нашего организма. И она никуда не девалась, она продолжает в нас действовать, это же понятно?
– Конечно, кто бы спорил, – кивнул Марченко, – от законов биологии нас никакая эволюция не освободила.
– Нам вот, может, кажется, что мы руководствуемся в основном мышлением, – продолжала Варвара, – но это далеко не так. На самом деле разум контролирует наше поведение очень слабо, и вообще легко передаёт управление инстинктам. Это вам любой психолог или этолог скажет. Да и, в конце концов, вся человеческая история свидетельствует об этом.
Все снова замолчали, думая каждый о своём.
– Если всё это и вправду так, как вы, Варя, говорите про его болезнь, – после паузы заговорил Сергей, – то нам надо быть настороже. Я имею в виду, что это обращение у него происходит сразу после солнечных вспышек. Вот он сейчас вроде как человек. Но в ближайшее время с ним снова может это случиться. Ведь вы сказали, Владимир Николаевич, следующий пик солнечной активности будет завтра?
– Да, судя по наблюдениям, должен быть завтра, – подтвердил Марченко. – И вы правы, Сергей: значит, завтра у него может случиться обострение. 
– Так что делать-то с ним будем? – спросил Равиль. По нему было видно, что он нервничал. – Может, запереть его куда-нибудь, чтобы он не выбрался?
– Я думаю, пока лучше его в покое оставить, – сказал начальник смены. – Если на него снова, как Сергей сказал, «накатит»…  он, может, уйдёт далеко отсюда, в лес куда-нибудь. И будет бродить там, пока его не отпустит.
– А если на сей раз не уйдёт? – спросил Сергей.
Начальник ничего не ответил, озадаченно потирая лоб.
– Меня ещё вот что тревожит, – добавил Сергей. – Варя, вы, помнится, говорили, что при таком раскладе организм сам себя быстро восстанавливает, так?
– Да, такой побочный эффект у этого вируса, – кивнула Варвара. – Повреждённые ткани регенерируются очень быстро.
– Просто хочу напомнить: я его там, в избушке, ранил из ружья, причём дважды, – возбуждённо проговорил Сергей. – Обычный человек вряд ли встанет после того, как в него попали две пули большого калибра. А ему хоть бы что, понимаете?!  Вот это меня всерьёз пугает. Если он опять озвереет, остановить его будет непросто.
– Ну, если дойдёт до прямой угрозы нашей жизни…– медленно выговорил Марченко, – нам придётся пойти на крайние меры.
– Вот это я и хотел от вас услышать, – ответил дизелист.

29

Они посидели ещё некоторое время, обсуждая создавшееся положение. За окнами начало темнеть.
Сергей, глядя на своего пса, дремавшего у печки,  с трудом пересиливал навалившуюся вялость и сонливость. Он практически сутки бодрствовал, и до того не высыпался как следует, и сейчас это начинало сказываться. От того, чтобы не начать клевать носом, его удерживало только сознание близкой опасности.
– Ну что ж, надо ещё раз попытаться выйти на связь с большой землёй, – Марченко поднялся со стула.
– Один не ходите, я с вами, – Сергей тоже встал, – а потом, я ведь должен и свой участок проверить. 
Чоп открыл глаза, понял, что люди собираются куда-то пойти. Вскочил, оживлённо завертелся, завилял хвостом.
– Да, всё же поесть-то ему занесите, – с этими словами Антонина Ивановна выбрала миску побольше, положила в неё изрядную порцию  картофельной запеканки с мясным фаршем, налила кисель в кружку.
– Даже и не знаю, – с сомнением покачал головой Сергей.
– Но мы же люди, – сказал Марченко, – и он, хоть и не совсем уже, но… человек. Что ж его, голодом морить теперь?
Он взял то, что положила хозяйка.
– Ладно, как знаете, – сказал Сергей. – Но отдадите ему это вы, Владимир Николаевич. А я просто буду рядом, мало ли что. Ваше ружьё я тоже прихвачу.
Они поднялись на второй этаж, Чоп прошмыгнул по лестнице вслед за ними. 
«Вот шельма непоседливая, выскочил-таки, – подумал Сергей. – Ну да ладно, не буду загонять его обратно».
Из-за двери врачебного кабинета не раздавалось ни звука.
Начальник смены постучался нарочито громко, окликнул доктора раз, другой.  За дверью послышались осторожные, будто крадущиеся шаги. Они стихли прямо у двери. 
Двое мужчин замерли в напряжённом ожидании. И снова тот, кого от них отделяла только деревянная перегородка, стоял и будто раздумывал, открывать или нет.
– Геннадий Алексеевич! –  В третий раз громко произнёс Марченко, стараясь придать голосу уверенность. – Как вы себя чувствуете?
– Нормально, – нехотя ответил ему голос из-за двери.
Сергей  вздрогнул. Этот голос был мало похож на тот, который он слышал от доктора раньше. У этого голоса появился низкий рычащий тембр, будто воспроизводили его запись на замедленной скорости.
Чоп, стоявший на два шага позади, глухо и зло заворчал. Сергей оглянулся на пса, – тот мелко дрожал от возбуждения, шерсть на нём ощетинилась.
Они с Марченко посмотрели друг на друга. На лице у Владимира Николаевича застыло напряжённое выражение. Сергей сунул руку в карман и нащупал рукоятку пистолета.
Начальник ещё раз стукнул в дверь:
– Откройте, пожалуйста, мы вам поесть принесли!
Скрежетнул поворачиваемый замок. Дверь медленно, бесконечно медленно отворилась. Совсем не намного – так, что образовался узенький зазор. 
Свет в кабинете у доктора не горел. Отсюда, из полутёмного коридора, разглядеть того, кто стоял перед ними, было невозможно.  Но Сергей услышал тяжёлое мерное дыхание и уловил знакомый запах, который он уже чувствовал однажды.
Да, в избушке, когда зверь пытался достать его.
Запах мокрой шерсти и ещё чего-то – чужой и угрожающий. 
Он был слабым, гораздо слабее, чем тогда, но всё же…
Видимо, и Чоп учуял его, потому что разразился бешеным лаем, пятясь от дверного проёма.
– Уберите собаку, – хрипло пробасил тот, кто смотрел на них из темноты.
– Чоп, тихо! – Сергей обхватил сеттера за шею, с трудом оттащил его подальше, не спуская глаз с приоткрытой двери.
Щель расширилась, Марченко протянул в полумрак миску и кружку. Две большие руки, одна из которых была по-прежнему замотана бинтом, быстро выхватили у начальника то, что он подал.
Это произошло за долю секунды, но Сергей успел заметить, что здоровая кисть руки доктора стала явно больше. Ногти на ней заметно выросли,  загнулись внутрь и потемнели. Тёмно-рыжие волосы, которые раньше курчавились на запястьях, теперь выглядели как шерсть и покрывали почти всю наружную часть ладони.
– Геннадий Алексеевич, вам что-нибудь ещё нужно? – громко произнёс Марченко в темноту кабинета.
– Нет, ничего, – ответил ему утробный голос.
Дверь в кабинет стала закрываться.
– Слушайте, мы знаем, что с вами происходит! – Владимир Николаевич прокричал, потому что Чоп продолжал лаять. – Скоро прибудет помощь, держитесь! Вас госпитализируют и вылечат, обязательно!
Возникла тяжёлая пауза, словно бы доктор раздумывал, что ответить.  Наконец он, как показалось Сергею, угрожающе прорычал:
– Ничего вы не знаете. Держитесь от меня подальше!
Его голос прозвучал совсем по-звериному, и Сергея всего передёрнуло.
Дверь резко захлопнулась. Замок с внутренней стороны щёлкнул, закрываясь.
Сергей быстро подошёл к начальнику. Тот стоял с побледневшим лицом, тяжело дышал и вытирал вспотевший лоб: нелегко ему дался этот короткий диалог с тем, кто недавно был обычным членом коллектива. 
Чоп ещё несколько раз гавкнул, потом тихонько заскулил, постепенно успокаиваясь.
– Вы разглядели его? – быстро спросил Сергей.
– Нет, не успел… – Марченко отрицательно помотал головой. – Но его рука…
– Значит, тоже заметили? – Сергей отметил про себя, как снова звеняще натягиваются в сознании струны тревоги. – Он обращается! И Чоп это почувствовал!
Марченко смотрел на него с выражением испуга и отчаяния.
– Вы понимаете, он пока ещё держится, – возбуждённо проговорил Сергей. – Но что будет через пару часов? Или завтра?
– Да, я понимаю… –  кивнул начальник. – Нам надо быть готовыми ко всему.
– Может, зря вы ему сказали, что мы про него знаем, – с сомнением произнёс Сергей. – Теперь он как человек осознаёт, что терять ему нечего. И тем легче у него снимутся все тормоза.
– Да я же из лучших побуждений, хоть обнадёжить… – сокрушённо протянул Марченко.
– Не думаю, что мы можем ему чем-то помочь, Владимир Николаевич, – выговорил через силу Сергей. – Нам сейчас нужно думать о собственной безопасности.
– Тут вы правы, конечно… – Марченко тяжело вздохнул. – Ладно, пойдёмте в радиорубку.
 
30

Они зашли в небольшое помещение без окон, уставленное радиоаппаратурой. Любопытный Чоп прошмыгнул вслед за ними и сразу стал сновать взад-вперёд, осматривая и обнюхивая незнакомые предметы.
Начальник сел в кресло к передатчику, пощёлкал тумблерами, надел наушники.
Сергей притулился на стуле у стены, разглядывая обстановку.
Марченко с сосредоточенным видом посидел пару минут, вращая ручки приборов и что-то периодически бормоча в микрофон сквозь слабый треск и тихое монотонное гудение. Потом снял наушники с выражением досады на лице и махнул рукой:
– Пока ничего, как я и думал…  Вы идите, Сергей, чего вам тут париться? Займитесь своим делом. Закончите – к остальным присоединяйтесь. А я ещё сделаю несколько попыток. 
– Владимир Николаевич, – запротестовал дизелист, – мы же решили держаться всё время вместе! 
– Да, конечно… если вам не надоело, сидите.  Но видите, я даже не столько за себя боюсь.  Там ведь остались женщины с одним Равилем, без огнестрельного оружия… Вот их сейчас нельзя оставлять одних надолго.
– Хм, и то правда… – Сергей задумался. – Пожалуй, ваш помощник дельную мысль высказал: если бы мы доктора заперли где-нибудь. Надёжно, чтобы не выбрался. Это был бы наилучший вариант.
– В этом здании негде, – ответил Марченко. – Тут и помещений-то таких  нет, которые запираются снаружи.  Разве что в хозблок – там двери с задвижками. Но главное, как сейчас его запрёшь? Сам он вряд ли согласится! Придётся к нему вламываться и заставлять под угрозой оружия… И потом, может он уже, как вы выразились, обратился? Что тогда – связывать его и силком тащить? А вдруг он кого-нибудь из нас укусит и заразит этой инфекцией?   
– Точно, он ведь ещё и этим опасен, – кивнул Сергей. – Я про то и забыл!
– Я думаю, пусть пока сидит у себя, а там посмотрим, –  сказал начальник.
– М-да, ну и положеньице,  – проговорил Сергей, обхватив голову руками, – прямо не знаешь, что тут делать. 
– Да уж, ситуация архискверная… Я, прямо  скажем,  повидал всякого за свою жизнь… Но никогда и представить себе не мог, что с таким столкнёмся. – Марченко пристукнул кулаком по столу. –   И никуда не денешься!  Прямо как кролики в клетке! А помощи дождёмся неизвестно когда…
– Ну, мы всё же не кролики, – усмехнулся Сергей. – Мы тоже кусаться можем.
Он подумал и добавил тихо, через силу:
– Честно говоря, Владимир Николаевич, я вижу из ситуации только один выход.  Ну, я имею в виду – чтобы разом её разрешить.
Марченко посмотрел на него дикими глазами:
– Вы что, предлагаете…  покончить с ним?
– Я этого не предлагаю, – мрачно ответил Сергей. – Я просто говорю, что это единственный выход, который я вижу.  Единственный для всех нас, кто тут остался в живых.
– Но это же… – Марченко затряс головой, – слушайте, это же умышленное убийство! Нет, мы на это не можем пойти! Мы же нормальные люди, не дикари какие-нибудь!
– В том-то всё и дело…  Если б это была бешеная собака, мы бы её просто пристрелили.  А тут человек… вернее, почти человек. Мы можем только  в порядке самообороны пойти, как вы сами сказали, на крайние меры.  Но вот так сидеть и ждать, когда придётся пойти на эти крайние меры, подвергая себя риску…
– Надеюсь, что всё же не придётся, – сказал Марченко, снова напяливая на голову наушники.
– Я тоже надеюсь, – хмуро промолвил Сергей.
Начальник снова занялся манипуляциями с аппаратурой.
Сергей терпеливо сидел и ждал, наблюдая мигание огоньков на панели передатчика, прислушиваясь к глухому шипению и потрескиванию, доносившемуся из чрева радиостанции. 
Пёс притих, уселся рядом с хозяином и наклонил голову, отчего одно ухо забавно свесилось. Он внимательно следил за тем, что делал человек в наушниках, сидящий за приборами.
«Умница ты у меня, Чопа, всё понимаешь», – подумал Сергей, потрепав собаку по загривку.
Вдруг начальник возбуждённо заговорил:
– Это «Приполярная», Марченко! Приём! Слышите меня?  У нас чрезвычайная ситуация! Что? Я говорю, чрезвычайная ситуация!  Есть человеческие жертвы!  Нужна срочная помощь! Приём!  Жертвы, говорю! И болезнь сотрудника, опасная инфекция!  Приём!  Да, как только сможете…  Да, пока циклон проходит…  Ещё двое суток, вероятно… Двое суток, говорю!  Как слышно?
Он резко оборвал свою речь, раздосадовано прищёлкнул языком.  Посидел ещё с минуту, потом стащил наушники, положил на стол.
– Ну как? Прошло? – Сергей подался вперёд, надеясь услышать что-нибудь обнадёживающее.
И Чоп застыл на месте, уставившись на человека, сидевшего в кресле, будто тоже ждал от него хороших вестей.
– Вроде услышали… – Марченко издал длинный вздох, – но что там они расслышали, что поняли – кто их знает. Сигнал быстро пропадает, понимаете? Похоже, всё-таки дошло, что нам срочно нужна помощь. Отклик, по крайней мере, я получил. А это главное.  Другое дело, вертолёт прибудет не раньше чем через пару суток. По-любому. Это уже из-за бури, так что это ни от нас, ни от них не зависит.
– Понятно, – проговорил Сергей. – Ну, хотя бы то радует, что на большой земле теперь в курсе. Наша задача – эти два дня продержаться. И не потерять больше никого.
Марченко кивнул, тяжело размышляя о чём-то своём.
– Владимир Николаевич,  я вот что думаю, – сказал Сергей. – Может, просто взять и забаррикадировать дверь в его кабинет? Чем-нибудь тяжёлым, чтобы он не смог выйти.
Начальник глянул на него из-под насупленных бровей:
– А что, пожалуй, это мысль! У него там свой туалет и умывальник, так что обойдётся. А тяжёлое… Да найдём что-нибудь в лабораториях.  Только Равиля надо позвать, втроём легче.

31

Возвращаясь, они снова миновали кабинет врача. Сергей замедлил шаг, прислушиваясь. Остановился, приложил ухо к двери, осторожно подёргал ручку – заперто.
Марченко, шедший впереди, вопросительно оглянулся на него.
– Полная тишина, – прошептал Сергей. – Он там, закрылся.
– Тем лучше, – тоже шёпотом отозвался начальник.
Они спустились на первый этаж, зашли на кухню. Метеоролог и две женщины по-прежнему сидели там, о чём-то негромко переговариваясь.
– Значит, так, – объявил Марченко. – Сообщение с грехом пополам передали. Думаю, через два-три дня будет помощь. А до того времени, мы думаем, доктора лучше запереть в его кабинете. Просто дверь заблокируем. 
– Вы с ним говорили? Как он сейчас? – спросила Варвара.
– Не могу точно сказать… – начальник развёл руками. – На контакт не идёт. Одно могу сказать определённо: его поведение непредсказуемо. Он сейчас для всех нас представляет реальную угрозу, так что это с нашей стороны вынужденная мера.
– Бедный Геннадий Алексеевич, как жалко его, – тихо произнесла Варвара.
– Вашу жалость я понимаю и даже отчасти разделяю, – строго сказал Марченко, – но прежде всего нам нужно подумать о себе!  Равиль, идёмте с нами, поможете.
Втроём они поднялись на второй этаж, постояли у двери врачебного кабинета, прислушиваясь. Оттуда не доносилось ни звука.
– Я предлагаю вынести сейф из химической лаборатории, – сказал начальник. – Он не меньше сотни килограмм весит. И поперёк двери положим.
– Угу, а на него металлический ящик из-под инструментов, – кивнул Равиль. – Ещё термостат можно, он тоже тяжёлый. Я только боюсь, как бы он не услышал.
– Ну, услышит, и пусть, – сказал Сергей. – Теперь это не имеет значения.
– Да, нас уже это волновать не должно, – поддержал его начальник.
Стараясь не шуметь, мужчины общими усилиями вытащили увесистые стальные шкафы, нагромоздили их возле двери. Потом они вынесли стол и закрепили им баррикаду, уперев его торцом в стену.
– Всё, теперь ему не вылезти, – отдуваясь, проговорил Марченко.
– Хотелось бы верить, – отозвался Сергей. – Но я уже рассказывал, сколько силы у него, когда он становится зверем. Может хватить, даже чтобы всё это отодвинуть.
– Да тут и слон не своротит, – ухмыльнулся Равиль.
– Во всяком случае, мы сделали, что могли, – сказал Марченко, – а теперь пойдёмте вниз.
Они вернулись на кухню. Женщины всё ещё сидели там.
Марченко сообщил им, что доктор надёжно заперт у себя в кабинете, чем немного успокоил их. Потом он добавил:
– Предлагаю разойтись по своим комнатам и до завтра по возможности не высовываться. Да, обязательно всем закрыться изнутри. Мало ли…  Если что, зовите на помощь как можно громче. И я бы настоятельно советовал вам взять себе хоть что-нибудь на случай, если вдруг… ну, понимаете. Хотя бы ножи кухонные.
Никто не возражал.
Сергей в сопровождении начальника сходил, заглушил генератор.
Когда они вернулись, остальные уже разошлись  – каждый  к себе. В здании стало тихо.
– Ну что же, – сказал Марченко, – у нас были трудные сутки. Особенно у вас, Сергей. Надеюсь, завтрашний день не принесёт нам сюрпризов.
– Да, Владимир Николаевич, и я очень надеюсь, что их не будет, – ответил Сергей. – Спокойной ночи и до завтра.
Опять до середины ночи Сергей не мог заснуть. Он ворочался, прислушиваясь к малейшим звукам, доносившимся снаружи, вздрагивал при каждом порыве ветра.
Существо, которое сейчас там, над ними… вроде бы не должно оно выбраться.
Но стопроцентной гарантии нет. Кроме того, в кабинете ещё есть окно…
Пистолет, нож охотника и карманный фонарик лежали рядом на тумбочке.
Сергей то и дело посматривал на Чопа, который наверняка раньше него почуял бы приближение опасности. Однако пёс спокойно дремал, свернувшись на коврике.
У Сергея не шло из памяти всё, что он пережил в прошедшие сутки. Перед внутренним взором то и дело помимо воли всплывали картины с убитыми в лесу людьми. И ещё представлялась та страшная волосатая пятерня с загнутыми когтями, которая протискивается через дверь, протягивается к нему всё ближе, подбирается к его горлу…
Если доктор, вернее, существо, в которое он превращается, в десяти километрах отсюда нападало на них - вооружённых и решительно настроенных мужчин,– то что ему помешает делать то же самое здесь? 
Равиль задал совершенно естественный вопрос.
Он, Сергей, в ответ предположил, что мешает только человек, который пока в этом существе сильнее. Но надолго ли сильнее? И будет ли так на сей раз?
Ведь  здесь  находятся  ещё и женщины, напуганные и безоружные. И вряд ли смогут оказать монстру какое-то сопротивление. Хорошо, они не видели того, что видел Сергей.  Не то бы тут царила настоящая паника.
«Господи, лишь бы он сидел там безвылазно!» – заклинал он снова и снова.
Около трёх часов усталость взяла своё, и его сознание стало понемногу заволакиваться клейким туманом.  Он уже погрузился было в сонную трясину, как откуда-то с периферии восприятия донёсся тревожный сигнал. Сторож, который в глубине существа продолжал бдительно нести вахту, сразу же выдернул его из вязкого оцепенения.
Сигнал исходил от Чопа – приглушённое протяжное ворчание.  Сергей открыл глаза, рывком привстал.  Сеттер не лежал на коврике, а замер навытяжку посреди комнаты, задрав голову и глядя в окно. 
Чувствуя, как снова болезненно сжимается внутренняя пружина, Сергей схватил пистолет и фонарик, спрыгнул с кровати, подкрался к окошку. Чоп замолчал, но продолжал стоять в напряжённой позе.
Несколько секунд Сергей не слышал ничего, кроме стука собственной крови в висках. Потом Чоп снова недовольно заворчал.  И одновременно Сергей расслышал сквозь приглушённый посвист ветра тихое-тихое шуршание снега под окошком. Звук доносился совсем тихо: стеклопакеты, которые были вставлены в оконные проёмы здания, обладали хорошей звукоизоляцией.
Сергей осторожно выглянул – снаружи была кромешная темнота. Он включил фонарик, луч света вспыхнул, пронизал чёрное непроглядное пространство за окном. И выхватил из мрака прямо напротив окна тёмный силуэт.
Снаружи кто-то стоял и заглядывал в его комнату. Сергей непроизвольно отшатнулся.
Узкий поток света полоснул по массивной фигуре, и в нём на мгновение, подобно катафотам, полыхнули красным тусклым огнём два глаза.
Они смотрели прямо на Сергея. Их отделяли только два шага и окно.
Больше он ничего не успел рассмотреть. В следующее мгновение неизвестный исчез, метнувшись в сторону. Быстро и бесшумно, по-звериному.
Сергей приник к стеклу, шаря из окна лучом по сторонам.  Но больше никого не увидел.
Тот, кого они заперли во врачебном кабинете, всё-таки выбрался. Видимо, через окно. Иначе бы громыхание отодвигаемых шкафов разбудило бы всех.
И значит, Сергей не ошибся: у доктора опять началось это.
Эта чудовищная трансформация. Всё, как они обсуждали – солнечная активность возрастает и провоцирует обострение.
И чего от него ожидать сейчас?
Может быть, доктор, осознавая, что с ним произойдёт вскорости, решил уйти далеко, в лес или ещё куда-то – как он делал и раньше?
Но вдруг нет? Зачем он рыщет вокруг здания и заглядывает в окна?
Сергей знал, что все обитатели станции изнутри заперли свои двери, – сам перед сном не поленился, подошёл к каждой и убедился. Входная дверь в здание заперта. Да и окна никому бы не пришло в голову оставлять открытыми.
Но это успокаивало не слишком.
Будить всех? Или не стоит?
Нет, всё-таки будить он никого не станет. Но сам уже не сможет заснуть.
Господи, думал Сергей, пусть он уйдёт как можно дальше отсюда, куда-нибудь в глухую тайгу. И там переживёт приступ своей жуткой болезни. Если так можно назвать то, что происходит с ним. Пусть там выпускает на волю свой инстинкт убийцы. А там, может, это пройдёт… до следующего приступа. Когда уже подоспеет помощь.
Но кто знает, что ему взбредёт за это время в голову? 
И насколько далеко он уйдёт? Уйдёт ли вообще?
Ведь кроме как на людей, оставшихся на станции, ему уже не на кого охотиться.
Разве что на зверей в лесу.
Но их попробуй ещё выследи и поймай. А люди – вот они все тут.
Сергей так и не спал  больше этой ночью. Несмотря на то, что её оставшаяся часть прошла тихо и спокойно.

32

На часах было около девяти. Сергей поднялся, подошёл к окну.
Сквозь стекло, чуть искрящееся по краям морозно-ледяной вязью, брезжил  неуверенный свет начинающегося утра. Ветер заметно унялся, да и снег уже не сыпался столь обильно, как вчера. Фронт снежной бури укатился в глубину континента. Унёсся гулять на необозримых таёжных пространствах, оставив над «Приполярной» только свой постепенно стихающий шлейф.
Всякий разгул стихии, какой бы он ни был сильный и продолжительный, когда-нибудь заканчивается.  А для нас, думал Сергей, кого судьба занесла в эти глухие места и поставила лицом к лицу с чем-то страшным и невозможным, конец бури – это как свет в конце тоннеля. Потому что с затишьем придёт помощь.
– Ничего, Чопа, скоро мы с тобой уедем отсюда, – сказал он псу, который нетерпеливо крутился около двери, просясь наружу.
Он поймал себя на мысли, что с момента его прибытия сюда не прошло и пяти суток, а ему уже казалось, что он здесь находится уже целый сезон.
Он-то думал, что самым трудным из того, что ему придётся здесь испытать, будет холод. А с остальным он легко справится. Как бы не так…
Он осторожно открыл дверь, выглянул наружу.  Никого, всё тихо.  Похоже, все остальные ещё спали. Чоп выбежал в коридор, радостно гавкнул несколько раз.
Держа пистолет наготове, Сергей всё так же осторожно открыл входную дверь в здание, выглянул. Никого поблизости. Сергей вышел, приблизился к окну своей комнаты и увидел то, что ожидал увидеть. Под окнами вдоль стены виднелись следы – за ночь их не успело целиком занести. Правда, уже трудно было сказать, чьи. Цепочка этих же следов тянулась от здания через заснеженный пустырь.
Значит, тот, кто был недавно Геннадием Сахновым, всё-таки ушёл. И, похоже, не возвращался.
– Ну иди, погуляй, – с облегчением вздохнув, Сергей выпустил сеттера наружу.
Потом он обошёл все комнаты, громко стучась и окликая всех обитателей.  У него совсем отлегло от сердца только тогда, когда каждый отозвался.
Через полчаса все снова собрались на кухне.  Антонина Ивановна захлопотала у плиты, стряпая макароны по-флотски. Затрещали в печке дрова. Потянулся дымок, поплыли в воздухе ароматы какао, приправ, тушёнки. Казалось, жизнь людей на станции снова входила в привычную колею. 
– Кто-нибудь что-то слышал ночью? – спросил Сергей, обращаясь ко всем за завтраком.
– Я не слышал, а что было? – спросил Равиль. Похоже, ему спалось крепче всех.
Сергей в двух словах рассказал о том, что видел ночью и утром.
– Сергей, вы уверены, что это он ходил? –  спросила Варвара.
– Да больше некому, – ответил Сергей. – Это легко проверить.
– И мне ночью показалось, что под окнами кто-то ходил, – признался Марченко, – и тоже думаю, это он был. Хорошо, что ни к кому не полез.
– Знаете, – сказал Сергей, – мне кажется, не полез, потому что ещё, как бы это сказать… не до конца обратился. Но может в любой момент вернуться. А в каком состоянии он будет тогда, мы не знаем. Так что всем надо быть начеку.
– Это уж само собой, – кивнул начальник.
– Бедняга, – вздохнула Антонина Ивановна, – как он там один, на морозе, не евши!
– Да ладно вам, – отозвался Марченко, – он себя сейчас не контролирует, понимаете? Как дикое животное…
– Может, перебесится, а потом придёт нормальный, – предположил аспирант.
«Эх, Равиль… ты, похоже, до сих пор не осознал, насколько всё нешуточно», – подумал Сергей, но вслух сказал:
– Все мы надеемся, что у него это пройдёт до следующего раза. Но повторяю: кто знает? Поэтому надо считать его опасным. По крайней мере, до тех пор, пока на него не будет надето что-то вроде смирительной рубашки. Пока он не будет… так или иначе полностью обезврежен.
– Владимир Николаевич, а вы хотя бы объяснили, что у него за болезнь? – обеспокоенным тоном осведомилась Варвара. – Ну, тому, с кем говорили по радио?
– Какое там! – тот махнул рукой. – Вряд ли они успели понять сверх того, что нам нужна срочная помощь.  Однако если тут будут ещё люди, то мы уж всяко справимся.
– А какие у нас планы на сегодня, Владимир Николаевич? – спросил метеоролог.
– Планы? – Марченко пожал плечами. –  Повторяю, что все наружные работы откладываются. – Вы, Равиль, после того, как зафиксируете сегодняшние данные, займитесь, пожалуйста, статистической обработкой за январь. Сергей Владиславович –  на вас, естественно, работа генератора,  потом поможете по кухне, хорошо? Мне тоже есть чем заняться. Антонина Ивановна, у вас кроме готовки на сегодня есть что-то?
– Да вот собиралась заняться стиркой, накопилось много белья грязного, – ответила хозяйка.
– Ладно, занимайтесь. Варвара Андреевна, у вас своя вотчина, тут я вам не указчик. Но сначала вот о чём вас хотел бы попросить…  Мы сейчас с вами и с Сергеем поднимемся в кабинет к доктору. Баррикаду разберём, посмотрим, может быть, найдём там что-то, что поможет нам лучше понять… скажем так, его случай. И  что нам дальше делать.  Надеюсь, вы не против?
– Нет, конечно, я и сама хотела это предложить, – кивнула женщина.
Марченко допил из своей кружки, встал:
– Ну что, готовы?
– Да, пойдёмте, – Сергей тоже поднялся, сунул пистолет за пояс. – Владимир Николаевич, мне кажется, лучше вам всё же карабин с собой взять. Я почти уверен, что его там нет, но… на всякий случай. 
– Разумеется, я теперь без него никуда, – ответил начальник.
Он закинул ремень ружья на плечо и сокрушённо добавил:
– Эх, прямо как на войне…
Они поднялись на второй этаж, направились к врачебному кабинету.  Чоп юлил рядом, однако когда они приблизились к кабинету, настороженно остановился, принюхиваясь. Баррикада, которую они возвели вчера, была на месте, но дверь приоткрыта. Тот, кого они вчера заперли, пытался выйти, но не смог.
Общими усилиями Сергей и Марченко отодвинули стол и железные  шкафы.  Чоп первым сунул нос в дверной проём. Он не лаял, но по нему был видно, что находится на взводе. Наверное, он чувствовал то, что не могло уловить обоняние людей.
Сергей, за ним Марченко, а последней – Варвара, по одному с опаской зашли в помещение.
Как и следовало ожидать, в кабинете никого не было. Створка окна была распахнута, и по помещению гулял морозный сквозняк.
– Боже, что тут творится! – морща нос и оглядываясь, проговорила Варвара.
В кабинете царил жуткий кавардак. Стулья были опрокинуты, ножки у них разломаны, одежда разбросана повсюду. Покрывало из рогожи и подушка на кушетке изорваны в тряпьё. Шкаф с медикаментами открыт настежь. Пол усыпан стеклянными флаконами и вскрытыми ампулами, одноразовыми шприцами, таблетками. Всё это валялось вперемешку с перьями, высыпавшимися из подушки, окровавленными кусками марлевого бинта и клочьями ваты.
– М-да… – проговорил Марченко вполголоса. – Не скажешь, что он тут спокойно отдыхал!
Варвара наклонилась, подняла несколько стекляшек:
– Та-ак… анальгетики, иммуноглобулин… Ну понятно, всё это он себе колол. Вы же, Сергей, говорили, что ранили его?
– Да, и в том ни капли не раскаиваюсь, – ответил дизелист. – Иначе, может, я бы тут с вами не стоял.
– Значит, он просто взял и выпрыгнул? – с недоумением произнёс Марченко.
Он подошёл к окну и глянул вниз, потом захлопнул створку, закрыл на запор.
– А что удивительного? – отозвался Сергей. – Тут не так высоко, и снег. И человек смог бы почти любой. Тем более он уже не совсем человек!
– Ого! – воскликнул Марченко, подойдя к столу в углу кабинета. – Смотрите-ка!
Сергей  с Варварой тоже подошли. На столе стояла металлическая эмалированная ванночка, а в ней – две пули крупного калибра. Рядом валялись скальпель и пинцет, оба с налётом засохшей крови.
– Это те пули, что я в него всадил, – сглотнув сухим от волнения горлом, проговорил Сергей. – Надо же, он достал их сам у себя!
– Ну что вы хотите, он же врач, – отозвался Марченко. – Притом, насколько я знаю, по специальности хирург, и весьма квалифицированный.
– Я не о том, – ответил Сергей. –  Я о том, что они особого вреда ему не причинили. Вот что удивительно по-настоящему, понимаете? И страшно! Как вы думаете, обычный зверь или человек - неважно, после этого бы выжил? А он не только выжил, он ещё и вернулся, и вёл себя так, будто ему нипочём эти ранения.
 – Наверное, жизненно важные органы не были повреждены, – сказала Варвара. – Вы же не видели, куда ему попали. А с учётом того, что его ткани приобретают такую способность к самовосстановлению…
– А может, он теперь вообще стал неуязвим? – спросил Марченко. В его голосе послышались замешательство и страх.
–  Нет, ну такого быть не может, – Варвара покачала головой. – Способность любого существа к регенерации имеет предел. Это просто значит, что его организм гораздо более живучий, чем обычно. Конечно, данный случай – это что-то… исключительное. Я ни о чём подобном ранее не читала и не слышала.
– Я тоже думаю, что справиться с ним можно… так или иначе, – сказал Сергей. – Нет никого совсем неуязвимого, какие бы он там новые свойства ни приобрёл.
– Мы уже говорим о нём не как о человеке, – мрачно усмехнулся начальник, – а как о каком-то сверхъестественном монстре.
– Он и есть монстр, – проговорил Сергей с нажимом. – А как его ещё назвать после всего, что он сделал?
– Ладно, – сказал Марченко, – здесь нам делать больше нечего, пойдёмте. Сергей, мы с вами сейчас в дизельную, потом осмотрим весь комплекс. 

33

Они вышли из здания. Чоп радостно залаял, заносился кругами вокруг них. Сергей огляделся по сторонам.
Вроде бы пока ничего не вызывало беспокойства.
Зайдя в дизельную и удостоверившись, что всё в порядке, они обошли все остальные помещения. Заглянули в каждую дыру, держа наготове оружие, – никого. И ничего такого, что указывало бы на чьё-то недавнее присутствие, не обнаружили.
И пёс не подавал никаких тревожных сигналов.
Похоже, можно было расслабиться. Хотя бы на время.
– В общем, Сергей, пока тихо, – сказал Марченко, – идите, спросите Антонину Ивановну, чем ей помочь.  А я буду продолжать попытки связаться с большой землёй.  Ситуацию же надо объяснить!  Чтобы те, кто прибудет, знали, что у нас тут творится. И подготовились соответственно.
– Конечно, Владимир Николаевич, – кивнул Сергей. – Думаю, когда зайдём, входную дверь на станцию надо закрыть на задвижку. Если он вернётся и попытается зайти, мы узнаем. 
– Да, вы правы. Заодно и поймём, в каком он будет состоянии. Исходя из этого, будем действовать.
– Даже не уверен насчёт того, каким бы я его предпочёл увидеть, – Сергей сухо усмехнулся. – Если зверем, или я не знаю кем…  не человеком, одним словом, тут всё ясно. А если он будет выглядеть как абсолютно нормальный человек?  И не будет проявлять никакой агрессии? Как тогда поступим?
– Не знаю, – отозвался начальник с нахмуренной миной, – посмотрим.
Похоже, этот вопрос так же занимал его, как и Сергея, но внятного ответа у него тоже не было.
«Да, ему ещё труднее решать, – подумал Сергей. – Если они вместе работают так давно…  Я бы тоже на его месте не знал, как быть».
Они вошли в здание, заперли входную дверь. Сергей попробовал – достаточно крепко.  Сразу не вломится никто. Даже тот, кто наглядно продемонстрировал ему просто бешеную силу.
– Я наверх, – сказал начальник. – А вы – как говорили.
Он стал подниматься на второй этаж, Сергей в сопровождении Чопа отправился на кухню. Хозяйка была ещё там. Она определила ему фронт работ: чистить рыбу и овощи.  И ещё нужно было принести снега, чтобы из него растопить воду. Зимой обитатели станции поступали именно так – это было проще, чем ходить к замёрзшей речке и пробивать каждый раз полынью.
Равиль вчера наколол дров, наносил снега, и на кухне воды было достаточно.  Но для предстоящей стирки, как пояснила хозяйка,  нужно было ещё литров полтораста.
«Всё никак не могу привыкнуть к тому, что здесь нет удобств цивилизации, –  подумал Сергей. – Ни тебе централизованного отопления, ни водопровода».
Но беспокоило его не это.  Дизелист, которого он приехал заменить, погиб как раз во время похода за снегом.
Равиль находился сейчас в физической лаборатории, Варвара – в химической, Владимир Николаевич – в радиорубке.  Никого не хотелось отвлекать от занятий.
Ладно, решил Сергей, схожу сейчас, пока светло, не слишком отходя от здания, и по-быстрому. Источник опасности, вероятно, далеко отсюда. Пространство перед зданием просматривается – открытое и довольно обширное, так что если кто будет приближаться, его будет видно издалека.
К тому же он и в курсе этой возможности, и вооружён. И ещё с ним верный Чоп. В общем, риск пропустить возвращение доктора – или кого-то, кем он стал – невелик.
Он взял два знакомых пластмассовых ведра, позвал Чопа и вышел из здания.  Снега решил набрать сразу за зданием, с той стороны, которая была обращена к морю. Там тоже никто не ходил, а сугробы намело довольно высокие.
Сергей пошёл по направлению к краю берега, остановился метрах в десяти от  крутого обрыва.  Никто тут и не собирался огораживать; все и так прекрасно знали, что там почти отвесная высота – не меньше пятиэтажного здания. И приближаться не стоит.
Он посмотрел на станцию отсюда. К морю было обращено меньше окон, чем на противоположную сторону – только из кухни, из прачечной, да ещё из аппаратной на втором этаже.  Вероятно, в том был расчёт, чтобы сберегать зимой тепло: с моря ветер дует чаще.
Перед ним простиралась величественная панорама беломорского побережья и самого моря до горизонта. Вид завораживал и умиротворял. А летом, подумал Сергей, это наверняка выглядит ещё красивее, особенно на закате в ясную погоду. 
Но сейчас любоваться пейзажем времени не было.
Набил снегом оба ведра, быстрым шагом вернулся.  Повторил эту операцию снова и снова. Во время четвёртого рейда Чоп, подошёл близко к обрыву, принюхался и пролаял несколько раз в заснеженный простор.  Потом обернулся на хозяина и снова пару раз гавкнул.  Совсем не задорно и не радостно, как давеча, а как-то напряжённо. Сергей подошёл поближе.
– Чопа, ты что?  Кого там унюхал?  – Он присел рядом, пытаясь разглядеть отмель внизу.  Но там ничего не было видно, кроме снега.  Часть пространства внизу отсюда не просматривалась, а лезть к самому краю было рискованно.  Да и собаку туда пускать не стоило.
Чоп продолжал рычать, поводя носом.
Чёрт, неужели оно шастает где-то поблизости?
В голове у Сергея тревожно затикало. Он непроизвольно потянулся к поясному ремню, дотронулся до ребристой рукоятки пистолета. Оружие было на месте.
Ну а что же я хотел, подумалось ему. Пока это существо живо и бродит в округе, покоя нам не будет.  Кто знает, в какой момент и откуда ему вздумается подойти к станции?  Почему я решил, что оно должно появиться со стороны леса?
Но потом он вспомнил, что вход в здание только один.  Главное, держать его закрытым.
Он наполнил вёдра и уже почти бегом вернулся в прачечную, где ссыпал снег в большую бадью. Поколебавшись, сходил последний раз, внимательно глядя по сторонам.  Но Чоп, бегавший за ним, на сей раз вёл себя спокойно.
Сергей запер входную дверь. Остальным он решил ничего не говорить, чтобы лишний раз не тревожить. 
Потом он вернулся на кухню и сел чистить картошку.
Антонина Ивановна, дав ему инструкции, ушла в прачечную. Это было смежное с кухней помещение, раза в два больше.
Через несколько минут оттуда послышалось гудение: хозяйка включила большую стиральную машину старого, ещё советского образца. Такой объёмистый бак с центрифугой, наполняющийся водой сверху, с загрузкой через люк сбоку, сливом внизу и отжимными роликами у крышки.  Когда Сергей первый раз увидел этот громоздкий агрегат, то ему стало даже забавно. Экий антиквариат, не без иронии отметил он тогда. Однако сейчас он понимал, что для условий станции эта машина подходит как нельзя лучше.
Около двух часов Сергей провозился с луком, картошкой, треской и прочими компонентами будущего обеда, периодически отвлекаясь, чтобы подбросить в печку дров. Это было ему не в тягость: готовить он умел и любил. За кропотливым занятием его нервы упокоились, он даже на время мыслями отвлёкся от всего, что произошло с момента его прибытия на станцию. Чопу дал большую кость, оставшуюся от вчерашнего супа, и тот увлечённо мусолил её в углу.
Закончив работу, он поставил кастрюли на плиту и пошёл спросить женщину, чем ещё может быть полезен.
Когда он открыл входную дверь в прачечную, в лицо ему ударил порыв морозного ветра. Сергей сразу понял, что открыто окно. Половина помещения – та, где окно, была занавешена выстиранными простынями, полотенцами и наволочками. Они висели на растянутых между стен верёвках, трепеща на сквозняке.  Видимо, Антонина Ивановна всегда проветривала помещение, когда весила бельё сушиться.
Машина продолжала гудеть, сквозь люк было видно, как в чреве машины мелькает что-то, – то ли стиралось, то ли выполаскивалось. Самой хозяйки не было видно.
– Антонина Ивановна! – громко позвал Сергей.
Никто ему не ответил.
Сергей окликнул хозяйку ещё громче. И опять услышал только ровное гудение стиральной машины.
Он сделал несколько шагов вперёд, намереваясь обогнуть массивный корпус, – наверное, женщина находилась за ним. Взгляд его снова упал на круглый люк из прозрачного оргстекла, через который было видно то, что стиралось. 
И тут он замер. Вода была странного, розоватого цвета.  Он ещё не сообразил, в чём дело, но когда в следующий момент мелькнули какие-то тряпки, а потом…
Игла ужаса мгновенно пронзила его с макушки до пят и пригвоздила к полу.
Через люк на него смотрело лицо.
Лицо Антонины Ивановны с приоткрытым ртом и полузакрытыми глазами.

34

Ещё через секунду лицо сместилось вглубь: центрифуга продолжала перемешивать содержимое бака. Сергей успел разглядеть, что голова хозяйки с остатками шеи и развевающимися волосами болталась там, всё ещё испуская в толще воды красные разводы. Её голова без туловища.
Голова, которую он видел на плечах живой женщины всего пару часов назад. Замечательной, добрейшей души женщины, с которой он успел уже довольно близко познакомиться и почти подружиться.  Которая, наверное, за всю жизнь и слова-то плохого никому не сказала.
Это было немыслимо жутко, чудовищно – увидеть вдруг её голову отдельно. Как будто это был какой-то предмет – такой же, как и любой другой.
Сергей стоял в ступоре несколько секунд, а потом его правая рука сама собой – он даже не подумал о том – потянулась к поясу и выдернула «Макаров».
«Бежать?» – лихорадочно заметалось, задребезжало у него в мозгу сквозь гулкое буханье сердца. Ноги сразу стали негнущимися, деревянными.
Но он всё-таки дьявольским усилием воли заставил себя сделать ещё пару шагов по направлению к окну и заглянуть за стиральный агрегат.
Обезглавленное тело хозяйки с раскинутыми руками лежало на кафельном полу. Как будто в последний миг своей жизни она попыталась обнять этот пол. Вокруг него растеклась и уже загустела на холоде лужа крови.
И ещё одна подробность бросилась ему в глаза и тут же заставила отвести взгляд, подкатив к горлу волну тошноты: изорванная в клочья одежда, распоротый живот и глянцевые, вишнёвого цвета внутренности, вывороченные наружу.  Как будто перед ним лежало не человеческое тело, а мясная туша где-нибудь на скотобойне. 
Оно вернулось – вернулось, чтобы убивать. Оно забралось в прачечную через открытое окно. А ведь он, Сергей, мог предвидеть такую возможность.  Тем более что пёс дал знать, что почуял его неподалёку.
Хищник расправился с несчастной женщиной очень быстро – так, что та, возможно, и крикнуть не успела. И к тому же гудела машина: может, поэтому ни Сергей, ни даже Чоп ничего не услышали.
И оно всё ещё могло быть рядом.
Сквозняк, гулявший по помещению, трепал аккуратно вывешенные простыни и наволочки. И там, за ними, кто-то зашевелился: раздался шелест влажного белья, шуршание по полу.   
Всё с той же автоматичностью Сергей снял оружие с предохранителя, взвёл курок.    Патрон уже был наготове в канале ствола.
И тут он услышал знакомый низкий зловещий рык. Тот самый, который он слышал в лесу.
Его отделяло от существа всего несколько колеблющихся кусков белой ткани. И оно перемещалось ближе – это было заметно. Оно услышало, что ещё кто-то появился здесь.
В сознании полыхнуло: опередить! Опередить его, не дожидаясь, пока оно предстанет во всей своей красе.
До того, кто надвигался на него, оставалось шага три-четыре. Бельё всё ещё не позволяло увидеть его. Одно можно было сказать уверенно: это существо было высоким, ростом под два метра.
Сергей, держа пистолет обеими руками, направил дуло туда, откуда доносились шарканье по кафельной плитке и рычание. Примерно на уровень сердца рослого человека.
Промахиваться нельзя, надо стрелять наверняка. Или он убьёт сейчас и сразу это существо, или…
Задержав дыхание и плавно, как учили на занятиях, он нажал на спусковой крючок.
Грохот выстрела звонко отдался в стенах прачечной; отдача дёрнула руки, державшие пистолет. Не теряя времени, Сергей выровнял ствол оружия в том же направлении и ещё раз выстрелил. И ещё.
Он будто во сне слышал, как зазвенели гильзы, подпрыгивая на кафеле, и оглушительно громко взревел тот, в кого попали пули.
И, как в замедленной съёмке, он видел, как разлетаются в стороны мелкие клочки простыни и шерсть, как моментально на белой ткани вспыхивают алые кляксы и брызги, словно кто-то озорной с другой стороны пустил струю краски из пульверизатора.
Потом грузно шлёпнуло падающее тело, и всё стихло.
Секунду Сергей стоял неподвижно, приходя в себя. В голове гудело от ударов по барабанным перепонкам.  Да, это помещение не было приспособлено для стрельбы. 
Неужели всё?
Он перевёл дух, сделал два шага вперёд, держа пистолет наизготовку, отдёрнул запачканную кровью простыню. И содрогнулся.
Да, оно действительно было ростом около двух метров, – это существо, лежащее перед ним на полу мордой вниз. Оно не подавало признаков жизни. Из-под туши неторопливо выползала, расширяясь, красно-бурая лужица.
Одежды на нём никакой не было. Оно почти целиком было покрыто тёмно-коричневой густой шерстью, сквозь которую просвечивала плотная и необычная, мелкоячеистая кожа, какая бывает у ящериц.
Сергей присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть его, испытывая одновременно отвращение и страх. От существа сильно несло – то ли мокрой псиной, то ли ещё чем-то звериным. Тот самый до дрожи знакомый запах.
Оно было похоже на большую обезьяну и было столь же массивным.  И отдалённо напоминало бурого медведя средней величины. Но более всего в нём, пожалуй, было от какого-то из давних предков человека.
В то же время оно очень отличалось от любого животного, что Сергею доводилось видеть.
Мясистые скрюченные руки – можно ли эти конечности было назвать руками? – заканчивались огромными пятернями. И вот ими оно более всего было похоже на медведя, или, лучше сказать… у кого ещё он видел подобные?  Сергей вспомнил – у росомахи в зоопарке. Чёрные, загнутые внутрь и заострённые, устрашающего вида когти, только эти были больше – каждый размером с крупную дольку чеснока.
На левой кисти он увидел то, что ожидал – не было тех пальцев, которые у человека соответствовали бы среднему и указательному. На их месте были обрубки чуть выше фаланг у основания пальцев.
Нижние конечности, необычно выгнутые в коленных суставах, тоже были не очень похожи на человеческие ноги. Они были, скорее, как у орангутанга или гориллы, но пальцы заканчивались такими же когтями, как передние.   
Превозмогая сильнейшее, вплоть до мути в желудке, сопротивление, Сергей взял существо за загривок, приподнял.
Да, оно мало чем напоминало доктора Геннадия Сахнова. Человека, вполне приличного и дружелюбного, с которым он в числе прочих познакомился по прилёте сюда.
Сергей с ужасом смотрел на жуткую морду с вытянутыми вперёд массивными челюстями, с резко выступающими надбровными костями черепа, с широкой пастью и торчащими из неё сверху и снизу клыками-резцами, которые были раза в три больше, чем аналогичные у взрослого человека. 
Но всё-таки в облике этого чудовища было что-то неуловимо похожее на прежнего доктора, что-то всё же осталось от черт лица того человека.
Господи, как человек, которого он видел совсем недавно, – преображался в такое? Как это происходило с ним за несколько часов? Или даже минут?
Сергея всего передёрнуло, когда он попытался представить это себе.  Нет, это было выше его душевных сил.
Он отпустил тяжёлую голову существа, резко встал и побежал к выходу.   
На втором этаже услышали выстрелы. Навстречу ему по лестнице спускался Равиль с топором в руке, вслед за ним Марченко с перекошенным и белым, как бумага, лицом, держа двустволку наперевес. Потом Варвара, тоже не на шутку перепуганная.   
– Он проник в здание, убил Антонину Ивановну! – выкрикнул Сергей. – Но я его прикончил!
– Как?! Как это случилось? – истошно завопил начальник.
– Через окно залез! Идёмте в прачечную, он там!
Их кухни, как-то ухитрившись открыть дверь, с остервенелым лаем выскочил Чоп.  Все бросились в прачечную, быстро набились в помещение.
– Боже, – прошептала Варвара, прижав ладони к щекам.
– Чёрт, чёрт! – с горестным придыханием повторял Марченко, уставившись на труп хозяйки. 
Перекрывая его возгласы, Чоп лаял не переставая.
Только Равиль молча стоял с окаменевшим лицом, словно потерял дар речи.
– Где он? – наконец выкрикнул начальник.
– Вон там, на полу лежит, я его пристрелил, – торопливо пояснил Сергей, тыча пальцем.
Они бросились туда, куда он показывал. Марченко отшвырнул прочь окровавленную и пробитую пулями простыню.
– Где!? – завопил он снова.
Сергей замер, как в столбняке, глядя на измазанный кровью кафель, где минуту назад лежало вроде бы убитое им существо.
Но сейчас его не было.

35

– Как же так… –  Сергей никак не мог оправиться от потрясения и стоял, вперившись глазами в пол. – Он же только что валялся здесь! Мёртвый! Мать его… он что, снова ожил?
Это не вмещалось ни в какие разумные пределы. Так же, как и всё, что произошло за последние пять минут.
– Сергей, ты его не убил, – тихо произнёс Равиль, – только ранил.
Тот поднял лицо, в замешательстве кусая губу.
–  Но когда он успел… Вот тварь!
– Выскочил через окно, как и влез сюда! – Марченко кивнул на распахнутую настежь створку. – Видите? –  Он показал на дорожку из кровяных капель по всему полу до самого окна.
Мужчины переглянулись между собой, потом, не сговариваясь, бросились к оконному проёму. Стылый воздух резко дохнул им навстречу.
Начальник был прав: те же самые алые пятна на снегу виднелись отсюда до самого обрыва.   
– Похоже, он вниз сиганул! – воскликнул аспирант.
– Вряд ли, – сказал Сергей. – Наверняка он разведал местность и знает, где можно спуститься. – Я думаю, надо за ним, пока он ранен. И добить его!
Он посмотрел на Равиля и Владимира Николаевича.
Аспирант ничего не ответил, только отвёл глаза, нахмурив лоб. Видимо, его не прельщала перспектива преследовать монстра где-то в снегу под обрывом.
Марченко напряжённо глянул на Сергея, потом быстро оглянулся на труп Антонины Ивановны и кивнул:
– Да, вы правы. Не будем терять времени!
Сергей осторожно высунул голову наружу, осмотрел территорию перед зданием. Никого.  Вскочил на подоконник, выпрыгнул в сугроб. Чуть больше метра высоты – не удивительно, что сильному и ловкому зверю не составило труда забраться.
Ладно, пожилая женщина. Но он – Сергей, уже знавший, на что способно это чудовище, – как он-то мог это прошляпить? Как он мог позволить совершить хозяйке роковую оплошность, стоившую ей жизни?
Но сейчас сокрушаться о том нет времени. После, после…
Марченко с помощью Равиля тоже вскарабкался, неловко спрыгнул, потерял равновесие, чуть не упал и не выронил ружьё, но дизелист поддержал.
Да, промелькнуло в голове у Сергея, в его возрасте такие трюки уже нелегки.
Но сейчас начальник был настроен столь же решительно, как и Сергей.
Равиль, не выпуская топор, выскочил вслед за ними.
В оконном проёме появилась Варвара, что-то крича им вслед. Оттолкнув её, прошмыгнул в окно и рванулся вслед за ними Чоп. 
Трое мужчин бросились к обрыву. Собака обогнала их и с лаем неслась впереди. К тому месту, куда от здания протянулась череда глубоких бесформенных вмятин от конечностей зверя. И  ещё – цепочка пятен гранатового цвета, таких ярких на снежном фоне.
– Осторожней, он может быть близко! – прокричал Сергей, задыхаясь на бегу.
Они подбежали почти к обрыву. Марченко, тяжело дыша, клацнул затвором карабина.
Чоп встал на самый краешек, наклонив голову, и зло, надрывно лаял.
Хищник был где-то там, внизу.
Дальше идти было опасно – кто знает, где заканчивается твёрдая почва под снегом. И за Чопа было боязно.
Сергей дал знак другим ждать, лёг на снег, ползком добрался до самого края, постоянно ощупывая левой рукой ледяную корку наста под собой, а правой сжимая рукоятку «Макарова».
Всё так же с опаской он вытянул шею, пытаясь рассмотреть пространство внизу.
Никого он там не увидел. Одна сплошная безмолвная белизна, сквозь которую кое-где пробиваются верхушки одиноко стоящих кустиков.  Да ещё чернеют вдалеке из-под снега бесхозные бочки из-под солярки.
Он поворачивал голову так и этак, сканируя взглядом прибрежную территорию и стараясь ничего не упустить. 
– Ну как? Видно что-нибудь? – спросил Марченко, стоявший рядом.
– Ничего, – с досадой ответил Сергей. – Как сквозь землю!
– Сергей, вы уверены, что всё просмотрели? – настаивал начальник.
– Нет, конечно, – отозвался Сергей. –  Там есть зона, которая не просматривается. Прямо под нами.  Скорее всего, он где-то на склоне. Может, за что-то зацепился или спрятался в каком-нибудь углублении. Одно могу сказать: нам отсюда его не достать.
– Так может, обойти и спуститься? – предложил Марченко. – Подойдём со стороны моря. Уж там-то ему от нас не скрыться!
– Сомнительная затея, Владимир Николаевич, – ответил Сергей, поднимаясь и отряхивая с себя снег. – Пока мы оденемся, пока туда дойдём, его уже и след простынет. Он лучше нашего знает местность. Не говоря уже о том, что просто быстрее, сильнее и выносливее любого из нас.
– Но он же сильно ранен, – настаивал Марченко. – Вы сами сказали, что трижды в него попали!
– Да, попал, – кивнул Сергей. – Я вообще был уверен, что его убил! И он выглядел как убитый, понимаете? А пока я ходил за вами, он вскочил и убежал, как ни в чём не бывало!
Марченко посмотрел на него со смешанным выражением страха и отчаяния.
– Значит, то, что Варвара говорила про него… всё правильно? То есть у него и вправду так быстро всё восстанавливается?
– Сам не могу поверить! – Сергей со злостью дёрнул плечами. – Серебряные пули, что ли, на него нужны?
– Ну а если ему голову оторвать, вот как он другим отрывал? – запальчиво произнёс Равиль. – У него что, новая вырастет? Как хвост у ящерицы?
– Это уж вряд ли, – усмехнулся Сергей. – Как Варя говорила, возможности любого организма не безграничны. Пальцы же у него новые не выросли! 
– Да, но попробуй ему оторви голову…– горестно произнёс Марченко. – Для этого нужно его хотя бы поймать. Так что дальше делаем, коллеги?
– Давайте вернёмся на станцию, – ответил Сергей. –  Сейчас ловить его бесполезно. Мы играем на его поле, где у него преимущество.
– Сергей прав, – поддержал его Равиль. – Искать его по всей округе – пустой номер. По-моему, сейчас лучше всего вернуться и не выходить, пока помощь не прибудет.  И закрыть всё, что можно. Просто исключить для него всякую возможность проникнуть в здание. 
– Владимир Николаевич, вы что-то смогли ещё передать? – спросил Сергей.
– Нет, сегодня радиопомехи ещё сильнее, чем вчера, – вздохнул Марченко. –  Наверное, завтра будет получше, будем пытаться… А сейчас возвращаемся, пока совсем не замёрзли!  Надо всё закрыть как следует, Равиль правильно сказал. Больше жертв не допустим!
– Да может он больше и не полезет, раненый-то, – промолвил Равиль.
– Очень бы хотелось в это верить, друг мой, – пробормотал Сергей, скорее себе.
Они быстро зашагали к зданию. Чоп постоял ещё немного, всматриваясь вниз, и побежал за ними.

36

  Тело и голову убитой Антонины Ивановны общими усилиями и со всеми предосторожностями отнесли в отделение хозблока для дров. Положили рядом с трупом дизелиста, накрыли простынями, сверху набросали поленьев. Неважная защита, но всё же.
– Хорошо, что пока его не грыз, – отметил Равиль, показывая на окоченевшее тело Олега.
– Он убивает не столько потому, что ему жрать хочется, – отозвался Сергей. – Для него сейчас убивать – это просто потребность сама по себе.
– Да, уж лучше пускай грызёт дальше наши запасы в леднике, – сказал Марченко. – Уже недолго ему осталось.  А у нас, думаю, больше не будет надобности выходить со станции, пока не прилетит вертолёт.
– Мне-то нужно посматривать за установкой, – напомнил Сергей.
– Да чёрт с ней, – махнул рукой начальник. –  Сейчас важнее остаться в живых. Даже если она остановится или ещё что – перебьёмся. Есть резервная батарея аккумуляторов. Если ничего другого не включать, то хватит на сутки работы радиостанции.  И ещё можно переключиться на ветряной генератор. Тот,  правда, маломощный, но, по крайней мере, может осветить несколько помещений.
– Ладно, чего гадать, – подытожил Сергей. – Дизель сейчас исправен, и вряд ли с ним что-то случится до завтра. Даже если не выключать.
Они вернулись на станцию. Заперлись, проверили все до одного окна в здании. 
Потом все собрались на кухне – четыре человека и собака. На плите остывал нетронутый обед.  После всего, что случилось, есть никому не хотелось. Только Чоп с увлечением принялся за свою порцию. 
Варвара не переставала всхлипывать и вытирать глаза. Гибель Антонины Ивановны просто сокрушила её морально.
«Как бы мне хотелось сейчас вот так же ни о чём не переживать», – с тоской думал Сергей, глядя на своего питомца.
Шок от пережитого понемногу стал проходить у них только к вечеру.
Сергей уже, наверное, в третий раз рассказывал остальным, как выглядел тот, в кого превратился доктор.  Во всех подробностях, какие только смог запомнить за те секунды, когда глаза видели, а разум отказывался им верить. 
Мужчины мрачно молчали, изредка что-то переспрашивая. Варвара, которая немного успокоилась и уже не плакала, только изумлённо качала головой и ахала. Теперь она не производила на Сергея впечатления всегда спокойной и рассудительной женщины, которую ничем не удивить.
– Знаете что, друзья, – помолчав, задумчиво произнёс Марченко, – у меня складывается мнение, что это… м-м, существо действует почти разумно.
– Что вы имеете в виду под разумностью, Владимир Николаевич? – спросил метеоролог.
– Я хочу сказать, не то чтобы разумно как человек, но и не совсем по-звериному инстинктивно. То есть в том, как он ведёт себя, есть некие признаки понимания того, что он делает. Даже в этом своём зверином состоянии. Он ведь все свои жертвы преследовал очень уж как-то… расчётливо.  По-человечески, я бы сказал.
– Мне тоже так кажется, – кивнул Сергей, – только я это вслух не высказал.  Как иначе объяснить все его уловки? Какие-то они для животного слишком уж хитрые. Если бы он становился целиком зверем, то не стал бы намеренно дожидаться охотника в избушке. Я даже думаю, что он специально подбросил амулет охотника на место, где убил Олега. Чтобы направить нас по ложному следу. А то, что он открывал задвижку, как человек?
– Вообще, то, что он ему удавалось скрывать свою сущность всё это время, говорит само за себя, – добавила Варвара. – Будучи человеком, он отдаёт себе отчёт в том, кем становится временами. А становясь этим… другим, я думаю, он не теряет память о том, что был человеком и вернётся к человеческому состоянию.
– Но меня даже не это поражает, – признался начальник, – а то, что он бросил оторванную голову в стиральную машину. Какой бы зверь стал так делать? В этом есть какой-то чудовищный… цинизм, если хотите.  Что-то совсем человеческое. Ни одно животное не станет глумиться над своей жертвой.
– Да уж…– пробормотал Равиль. – Это что-то за пределами!
Все замолчали, задумались.
– А с другой стороны, дорогие мужчины, – после длительной паузы произнесла Варвара со своей обычной рассудительностью, – чего мы с вами так удивляемся? У него ж никуда не девается та часть мозга, которая делает нас людьми. Я имею в виду – кора больших полушарий. Как бы он ни менялся, всё равно остаётся в какой-то мере существом разумным. Только теперь в его поведении доминируют инстинкты.
– Ага, но всё-таки выключается то главное, что отличает человека от животного, – добавил Сергей.
– Получается, что мы имеем дело с кем-то, кто и не человек, и не зверь, – сказал Марченко. – А как бы посередине.
– И потому более опасным, чем обычный зверь или человек, – вставил Равиль.
– Я бы сказала, с кем-то, кто качественно отличается и от того, и от другого, – уточнила Варвара. – С кем-то, кто науке пока неизвестен. Вы понимаете, этот случай уникальный! То, что произошло с доктором, – тут для биологических наук открывается необозримое поле для исследований. 
– По мне так – ну его к чёрту такие уникальные случаи, – проворчал Сергей. – Лучше бы ничего этого не было!
– Это точно, – поддержал Марченко. – Я хоть и сам человек науки, но категорически утверждаю: никакие знания  не стоят человеческих жизней.
– Конечно, – кивнула Варвара. – Полностью с вами согласна. Но раз нам пришлось столкнуться с таким феноменом, теперь мы знаем, что он существует. И его необходимо изучать. Каким бы страшным он ни был. Так же, как были изучены самые тяжёлые болезни и самые опасные явления в природе.
– Сначала давайте сами останемся в живых, – мрачно пошутил Сергей, – хотя бы для того, чтобы рассказать другим.
– Лично я хочу при любом раскладе вернуться домой целым и невредимым, – усмехнулся Равиль. – А узнает ли кто-то обо всём, поверит ли – дело десятое.
– Понятно, – сказал Марченко, – все мы так думаем. Но давать свидетельские показания каждому из нас придётся, хотим мы того или нет. И желательно так, чтобы нам поверили… А главное для нас сейчас – да, продержаться. И я всё-таки, уважаемые коллеги, предлагаю поесть. Не сидеть же голодными до завтра!
Никто не возражать не стал.
За окном смеркалось. Заканчивался ещё один день смены.

37

На кухне  они  просидели  до самой темноты. Пора была устраиваться на ночлег. Сергея, который с прибытия на «Приполярную» толком не спал ни одной ночи, неудержимо клонило в сон. 
Марченко предложил устроить мужской части коллектива ночное дежурство, каждому часа по три.
– Если это существо почти разумное, то мы не знаем, каких сюрпризов от него ещё можно ждать, – сказал начальник. –  К примеру, вдруг ему вздумается выбить окно?
– Тройные стеклопакеты везде вставлены, – отозвался Равиль. – Я думаю, даже он не сможет.
– Меня другое беспокоит, – высказался Сергей. – У нас на складе полно горючего. А в бане остались спички. И он знает. Ему же ничего не стоит всё это разлить и поджечь. Представляете, что тут будет?
– Ну, это уж вряд ли, – покачал головой Марченко. – Я так понимаю, его интересуем мы.
– Да, Сергей, – присоединилась Варвара, – вы нас совсем-то не пугайте, мы и так все испуганы донельзя.
– Ну что вы, Варя, – усмехнулся Сергей, – и не думал пугать. Просто у меня самого на фоне всех этих событий уже что-то вроде паранойи.
– Потом, мы забыли: ведь это превращение в зверя временно, – сказал Марченко. – Он скоро изменится обратно в сторону человека. Может, уже начал меняться.
– Жаль, что это мы не можем проверить, – с сарказмом заметил Сергей.
– Во всяком случае, – сказал Равиль, – кому-то из нас нужно бодрствовать. Пусть Сергей первым поспит, он из нас самый уставший. А я готов покараулить. Потом Владимир Николаевич.
– Я тоже могла бы, – произнесла Варвара полным решимости тоном.
– Да ладно, Варвара Андреевна, вам-то… – начал было Марченко и не закончил.
В здании разом погас свет. И на кухне, где они сидели, и в коридоре.
Все одновременно вскочили.
– Что такое? – с испугом пробормотала Варвара.
– Может, проблемы с генератором? – предположил начальник.
– Не знаю, надо смотреть, – сказал Сергей.
У него внутри опять тревожно заныло.
– Сейчас не ходите, завтра утром все пойдём и посмотрим, – сказал Марченко.
Сергей не видел его лица, но голосу было слышно, что он тоже не на шутку обеспокоился.
– Да, лучше не рисковать, – добавил аспирант. – Мы же только что это обсуждали. Может, это он что-то сделал с дизелем, чтобы нас выманить.
– Может и так, – сквозь зубы проговорил Сергей.
И, как бы в подтверждение их слов, Чоп напрягся, заворчал, потом вдруг с лаем выбежал из кухни в коридор.
– Чопа, ты куда? – Сергей бросился за ним.
– Подождите! – начальник тоже двинулся вслед. – Я сейчас возьму фонарь.
Он зашёл в свою комнату и через несколько секунд вышел снова, держа в руке зажжённый переносной светильник. Этот фонарь и одна маломощная дежурная лампочка на другом конце, работавшая от батареи, хоть и тускло, но всё же освещали коридор.
Сергей, Равиль и Варвара стояли, вглядываясь в полумрак. Чоп стоял перед входной дверью и тихо, но угрожающе рычал. И ещё сюда доносился слабый шум генератора. Но больше ничего не было слышно.
– Слышите? – вполголоса проговорил Сергей. – Дизель-то работает!
Он оглянулся на остальных. Марченко с недоумением пожал плечами.
– Эта тварь там, притаилась, – прошептал Сергей, мотнув головой в сторону двери.
Чоп замолк, но продолжал напряжённо стоять, принюхиваясь и прислушиваясь.
Люди тоже замерли в гнетущем, тревожном ожидании.
Так они простояли минуту, другую.  Всё было тихо.
– Ладно, – наконец нарушил молчание Марченко. – Сейчас наружу не полезем. Давайте завтра, как будет светло. Пока восстановим свет, а потом идём спать.
Переключить электросеть здания на резервный источник оказалось даже в темноте несложным делом. Через пять минут лампы на станции снова зажглись, и люди сразу почувствовали себя увереннее.
Они заняли комнаты рядом друг с другом, и, дежуря по очереди, провели ночь. Никто больше не слышал чего-то подозрительного. Похоже, зверь соображал, что ему просто так в здание не ворваться.
Сергей, нёсший вахту последним, разбудил остальных в половину десятого утра, как и договаривались. Дизель к тому времени уже заглох. Возможно, отметил Сергей про себя, закончилось топливо в баке, хотя вроде не должно бы. А может быть…  Но о других вариантах думать не хотелось.
Четыре человека опять скучились на кухне, заварили чай, приготовили нехитрую закуску, наскоро позавтракали. Чопу положили поесть из остатков вчерашнего ужина.
– Ну что, попробуем выйти? – спросил Сергей за всех.
Марченко задумчиво молчал, глядя то на него, то на аспиранта.
– Всё равно ведь когда-нибудь придётся выходить, Владимир Николаевич, – усмехнулся Сергей, видя его колебания.
– Сергей прав, нас же трое мужиков, – поддержал его метеоролог, – да ещё с оружием.
Сергей про себя улыбнулся: ещё вчера Равиль сам предлагал больше не высовываться, а тут расхрабрился.
– Это понятно, – ответил начальник. – Я думаю, не лучше ли свести  риск к минимуму. Дождаться-таки людей. А тем временем слать радиограммы.
– Мне кажется, риск сейчас и так невелик, – пожал плечами Сергей. – А просто так без дела сидеть, ждать у моря погоды, – как-то не по мне это.
– Ну, хорошо, – кивнул Марченко. – Давайте посмотрим, что там с дизелем. Только все вместе.
– И пожалуйста, осторожней! – воскликнула Варвара.
– Само собой, – успокоил её Сергей.
Они оделись, проверили каждый своё оружие.
Чоп, как всегда, понёсся впереди всех по коридору, добежал до двери. Люди внимательно следили за ним. Но ничего, пёс не выказывал беспокойства.  Значит, можно было открывать.
 – Если что, сразу стреляем, – сказал Сергей, рывком отодвинул щеколду и распахнул дверь.
В лицо им ударил утренний свет и морозный воздух. Мужчины вышли на низенькое трёхступенчатое крыльцо, нервно озираясь. Всё было вроде бы как обычно, поблизости никого. Дул уже заметно ослабший ветер, небо было по-прежнему закрыто серой хмурью, и на землю лениво сыпалась снежная крупа.
Чоп выскочил, забегал кругами, тычась носом в снег.
– Так, ну вроде спокойно, – констатировал Сергей. – Варя, запирайте за нами! А мы в дизельную заглянем.
– Смотрите-ка! – Равиль подошёл к железной коробке на стене здания перед входом – к той, где находился распределительный щит. – Вот почему мы сидели без света!
Владимир Николаевич и Сергей подошли тоже.
Силовой кабель от генератора, который раньше подходил снизу к коробке, теперь был вырван и валялся на крыльце. Выдернут был и другой кабель, потоньше – тот, что тянулся к распределительному щиту от ветряной динамо-машины.
– Экий же гад, – сказал Сергей со злостью. – Нарочно обесточил всё здание!
– Да… – пробормотал Равиль. – А мы ещё рассуждали, насколько он разумен. Да почти как мы!
– Будь он так же разумен, – возразил Марченко, – он бы просто повернул вниз рубильник. Это ж куда проще!
– Нет, для нас не проще, – сказал Сергей, – он специально сделал так, чтобы быстро было не исправить.
Он открыл коробку, осмотрел повреждённые контакты, покачал головой:
– М-да… так и есть, тут ещё повозиться надо!
– Надо посмотреть, может, он и с самой установкой что-нибудь сотворил, – предположил начальник.
– Не удивлюсь, – кивнул Сергей. – От него надо теперь ждать любых пакостей. Это существо не успокоится, пока нас всех не прикончит. Или мы его.
– Мне второй вариант как-то больше нравится, – усмехнулся Равиль.
Пёс, который только что бегал взад-вперёд перед зданием, вдруг остановился.  Он вытянул шею и принюхивался, подняв голову и поводя ею в разные стороны.
– Похоже, он где-то недалеко, – тихо произнёс Сергей.
– Чоп залаял бы, если бы почуял, – отозвался Равиль.
– Не знаю, не знаю… – пробормотал Сергей. – Чопа, иди сюда!
Сделав несколько шагов к дизельной, он подозвал пса.  Чоп подбежал, покрутился перед входом. Вроде бы успокоился, можно было заходить.
Они осторожно вошли в помещение. Никого, слава богу.
– Так я и думал, – хмыкнул Сергей, подойдя к установке.
– Что такое? – Марченко тут же подошёл, за ним Равиль.
– Видите? – Сергей поднял болтающийся шланг, с которого капали маслянистые капли. – Топливную магистраль оборвал.  Остальное, кажись, в порядке.
– Да… – только и покрутил головой начальник. – Это починить можно? И как быстро?
– Запасной топливопровод должен быть в комплекте, – Равиль показал на ящики в углу дизельной. – Надеюсь, их-то не тронул!
Сергей подошёл, открыл один ящик, другой.
– Есть, сейчас заменим, – с облегчением сказал он. – Ну, тут на полчаса работы, не больше. Если больше нигде не навредил.
Равиль стоял и крутил головой по сторонам.
– Что-то ещё не так, не пойму только что, – проговорил он озадаченно.
– В смысле? – уставился на него Марченко. – С дизелем что-то не так?
– Нет, чего-то вроде бы тут не хватает…
– Ладно, – махнул рукой начальник, – важно генератор запустить, остальное мелочи.
– А если он снова придёт и испортит что-нибудь? – сказал Сергей. – Мы же не можем охранять установку круглые сутки!
– Вы правы, Сергей Владиславович, – ответил Марченко. – Караулить тут нет смысла. Я предлагаю вот что: мы сейчас все вместе снова осмотрим весь комплекс. На всякий случай. А потом вы с Равилем займётесь генератором.  Как почините, закроемся в здании уже до самого прибытия помощи. Что бы ни случилось. Я думаю, если он явится, то только как стемнеет.
– Хозяйку-то он днём убил, – напомнил Сергей.
– Поэтому я и предлагаю: давайте везде пройдёмся, убедимся, что его поблизости нет.
– Ну, давайте, – Сергей потрогал карман бушлата.
Пистолет был на месте. И в нём ещё осталось пять патронов.

38

И снова они, подобно кучке диверсантов на задании, озираясь и прислушиваясь, с нервами на взводе,  обследовали все помещения.  Везде было пусто, вот только в бане Чоп принюхался и недовольно гавкнул пару раз. Сергей и сам уловил слабый запах, уже знакомый и тревожащий. Запах, который  вызывал у него ассоциацию со звериным логовом.
– Чувствуете? – обратился дизелист к спутникам. – Он здесь, похоже, ночевал! 
– Да, что-то есть… – сказал Равиль, потянув носом. – Не удивительно. Я бы на его месте тоже выбрал ночлежку здесь!
– Тебя ещё не хватало на его месте, – хмыкнул Сергей.
Они вышли на морозный воздух. Всё было тихо.
– Наверное, ушёл-таки, – сказал начальник.
– Не знаю… – отозвался Сергей. – Всё равно не нравится мне эта тишина. Просто так эта тварь от нас не отступится.
– В любом случае, нас трое, – сказал Равиль. – А он нападает на людей, только когда они поодиночке. Так что нам сейчас бояться нечего.
– И тому же, – добавил Марченко, – ему осталось быть… этим существом уже недолго.  Сегодня к вечеру солнечная активность пойдёт на спад. А значит, и он скоро станет человеком.
– Знаете, я уже не могу воспринимать его как человека. При любом раскладе… – Сергей тяжело вздохнул. – После всего, что он сотворил… Может, и грех так думать, но лучше ему умереть. И для окружающих, и для него самого.
– Сам он вряд ли так полагает, – иронично заметил аспирант.
– Вот если б я стал таким и сделал всё это, – через силу проговорил Сергей, – ну… наверное, потом сам бы жить не стал.
– Откуда вам, Сергей Владиславович, знать, что бы вы в его шкуре думали и испытывали? – скептически усмехнулся Марченко.
– И слава богу, что не знаю, – мрачно отозвался тот.   
Они вернулись в дизельную.  Чоп остался бегать где-то неподалёку.
– За собаку свою не боитесь? – спросил начальник.
– Нет, его-то, в отличие от нас с вами, врасплох не застать, – улыбнулся Сергей.
– Ладно, коллеги, – сказал Марченко. – Вы занимайтесь, а я пойду, попробую снова отправить сообщение.
– Хорошо, Владимир Николаевич, – сказал Сергей. – Только запереть входную дверь за собой не забудьте.
– Разумеется.
Фигура начальника исчезла в дверном проёме.
– Ну что, начнём? – Сергей открыл ящик с запчастями и начал в нём рыться.
Равиль рассеянно смотрел на него и думал о чём-то своём.
– Слушай, кажись, я вспомнил, чего тут не хватает, – пробормотал он.
– Чего? – Сергей поднял  голову.
– Тут позавчера лежала складная лестница. Вот здесь, вдоль стены, – Равиль протянул руку, – а сейчас её нет.
– Да, точно… – Сергей замер. – И вчера она была.
Они переглянулись.
– Эта лестница… – дрожащим голосом выговорил Равиль, – она знаешь, для чего? По ней на крышу забираемся, когда нужно проверить антенны. Ну, обледенение или ещё что…
– О, чёрт, – выдохнул Сергей, медленно выпрямляясь. – Он там, наверху!
Его слова оборвал пронзительный вопль снаружи. Это был голос Марченко.
И сразу же раздался захлёбывающийся, яростный лай Чопа.
Сергей ринулся на выход, выхватывая на бегу пистолет, Равиль за ним.
Начальник лежал недалеко от входа в здание, ружьё валялось рядом.
Над ним нависла тёмно-коричневая мохнатая туша. Зверь вцепился в тело Марченко передними лапами и, припав к шее, рвал её резкими рывками в разные стороны. Зрелище было и страшным, и отвратительным – как лев терзал бы заваленную им и ещё трепыхающуюся антилопу.
С той только разницей, что на их глазах терзали человека.
И делал этот тот, кто был похож на человека.
Чоп нёсся к ним со стороны леса, на бегу издавая рычащее, полное злобы гавканье.
До хищника и его жертвы было не более десяти метров. Сергей на бегу выстрелил – навскидку, не целясь. Без надежды попасть, просто чтобы тварь оставила лежащего человека.
Хотя знал, что поздно, уже поздно.
Зверь быстро поднял морду. Сергей снова увидел эту страшную оскаленную пасть, окровавленные клыки и красные глаза под тяжёлым, приплюснутым лбом.  Эти глаза смотрели на Сергея секунду, и ему показалось, что осмысленно. Существо будто бы узнало его. И поняло, что у него в руке оружие.
Оно издало рык – короткий, раскатистый и угрожающий. И в следующий миг отпрянуло от тела, бросилось прочь на всех четырёх лапах. Резко и проворно, как трудно было ожидать от такого массивного существа.
Сергей остановился, чтобы как следует прицелиться. И, стараясь угадать движение зверя, нажал спусковой крючок снова. Но промахнулся: пуля только взметнула снег в сугробе. Зверь стремительно удирал за угол здания – в том направлении, где был обрыв.  Как уже было однажды.
Сергей выстрелил ещё раз, ещё – пули отчётливо вжикнули, рикошетом отскакивая от кирпичной стены.
Но в цель не попали. Хищник скрылся из виду.
Они подбежали к телу, распростёртому на снегу, почти одновременно – Сергей, Равиль и Чоп.
Марченко лежал на спине. И снег вокруг него был алым. Кровь ещё слабыми толчками выпрыскивалась из-под лохмотьев мяса и кожи на том месте, где несколько секунд назад было горло. Да ещё пар от раны поднимался и тут же бесследно таял в морозном воздухе.
Глаза у начальника остекленели, закатились и почти закрылись веками.  Пальцы на его руках всё ещё конвульсивно вздрагивали. Но помочь ему было уже нельзя.
Чоп сел около тела на задние лапы, задрал морду вверх и тоскливо, на одной ноте завыл.
Сергей рухнул в снег на колени рядом с ним. И тоже испустил вопль. По-звериному, на всю округу.
Входная дверь распахнулась, выскочила Варвара в накинутой поверх куртке. Лицо её исказила испуганная гримаса.
– Варя, иди назад! – заорал Равиль и замахал на неё рукой.
Но она, будто не слыша, бросилась к ним.
– Что случилось? – выкрикнула, но тут же осеклась. Её взгляд упёрся в страшную картину  на снегу. – Господи, Владимир Николаевич… – плачуще выдавила она, опускаясь рядом на корточки.
– Варвара, иди в здание, – сказал Сергей, приходя в себя. – Он всё ещё где-то здесь!
– Господи, но как? Откуда он появился? – навзрыд приговаривала та.
– С крыши прыгнул! – ответил Равиль. – Подстерегал там… А мы просмотрели, одного его оставили! Всё, давай уже уходи и закрывайся!
–  А вы? – она замотала головой, утирая слёзы. – А он как же? – она показала на бездыханное тело Марченко.
– Варя, мы справимся, – глухо выговорил Сергей. – Скройся в здании и не выходи! Мы сейчас сделаем, всё, что нужно, и вернёмся.  И больше он нас не достанет.  Хорошо?
Женщина согласно затрясла головой, всхлипывая.
Когда за ней захлопнулась дверь и щёлкнула задвижка, Сергей выговорил сквозь зубы, обращаясь скорее к себе, чем к Равилю:
– Какие же мы мудаки!
– Да… – отозвался аспирант. – Ведь договаривались держаться вместе!
– Он просто нас перехитрил, – произнёс Сергей с горечью. – Он знал, что там его учуять Чопу будет не так легко.
Он подобрал карабин, проверил затвор, закинул ружьё за плечо и добавил:
– Теперь я точно знаю, что он разумен.
– Что будем делать? – Равиль явно был в растерянности.
– Для начала обойдём здание. Убедимся, что его рядом  нет.  Потом надо его – Сергей показал на труп начальника, – отнести в хранилище. Пускай лежит рядом с другими. После предлагаю всё-таки починить и запустить генератор.  А затем… закрываемся в здании и уже точно не выходим. До тех пор, пока вертолёт не прибудет. Честно говоря, я уже устал охотиться на эту тварь.
– Хорошо, так и сделаем, – кивнул Равиль.
Они завернули за угол. Судя по свежим следам зверя на снегу, он скрылся так же, как и в прошлый раз – когда они преследовали его из прачечной.
– Точно, Сергей, смотри, – Равиль показал на две глубокие вмятины в снегу рядом со стеной.  – Он сюда воткнул ножки лестницы и влез на крышу.
– А лестницу, значит, втащил за собой? Чтобы мы не догадались? – продолжил Сергей.
– Ну да, ей больше деваться некуда.
Мужчины в сопровождении Чопа обошли всё здание, но больше ничего примечательного не обнаружили.  Когда они обследовали заднюю сторону здания, сеттер вытянул шею в сторону обрыва, напрягся, опять гавкнул несколько раз.
– Где-то там у него место, где он прячется, – сказал Сергей. – Ну да чёрт с ним!
– Я того же мнения, – кивнул аспирант. – Ну что, теперь отнесём тело?

39

Они вернулись в дизельную спустя полчаса, порядком уставшие и просто психологически раздавленные  гибелью руководителя. Потом ещё с час провозились, меняя топливную магистраль – на морозе это оказалось труднее, чем они думали.
Чоп уже никуда не отлучался. Он крутился рядом с двумя людьми, как будто понимал, что сейчас не время для  далёких прогулок.
Наконец, машину привели в рабочее состояние. Сергей ещё раз тщательно осмотрел все узлы и детали.  Всё было в порядке, только свечу накаливания не мешало бы заменить. В прошлый раз как-то не слишком быстро двигатель заводился.
– Сможешь? – спросил он Равиля.
– Конечно, – кивнул тот. – Уже менял.
– Ладно, – сказал Сергей. – Я пойду, подсоединю кабель.  Как сделаю – крикну тебе, заводи генератор.
– Может, одному не стоит? – опасливо спросил аспирант.
– Сейчас ему уже неоткуда выскочить. Да и Чоп со мной. А он зверя не прозевает. Да, Чопа?
Пёс гавкнул, завилял хвостом.  Похоже, он был рад покинуть это неуютное и сумрачное, провонявшее соляркой и машинным маслом помещение.
– Ладно, но и сам настороже будь, – сказал Равиль.
Сергей видел, что тому боязно самому оставаться одному. Да оно и понятно: с ним, Сергеем, его верный пёс, у него пистолет и ружьё, ещё нож висит на боку. А у Равиля только небольшой топор за поясом.
– Вот что, Равиль, – он взвёл оба курка у двустволки, поставил у входа. – Я тебе ружьё оставлю, вот пусть тут, у двери стоит. Мне оно только мешать будет.  Заряжено, к стрельбе готово. Если что, приклад к плечу плотно и нажать крючок. 
– Хорошо, – сказал метеоролог. – Хоть никогда и не стрелял, так спокойнее себя буду чувствовать.
– Ну всё, я пошёл. Жди моего сигнала.
Он проверил пистолет. Остался один патрон. М-да, опрометчиво он потратил их, стреляя в бегущего зверя.  Тут и мастер по стрельбе не обязательно попал бы, а уж он-то не мастер… И может быть, не менее опрометчиво он поступает, оставляя ружьё человеку, который вообще не умеет с ним обращаться.
Но пусть всё же оружие будет у каждого из них.
Сейчас надо закончить поскорее и закрыться в здании. И ждать помощь…
Сергей прихватил нужные инструменты, осторожно вышел из дизельной, оглядываясь и держа руку на рукоятке пистолета. Чоп выбежал за ним. 
Никого, кроме них, снаружи не было. Можно начать работу.
Сергей стал орудовать отвёрткой и плоскогубцами. Зажимы контактов, схваченные морозом, поддавались туго. Да и руки быстро коченели на ледяном воздухе. Приходилось то и дело прерываться, чтобы отогреть немеющие пальцы. С четверть часа он провозился, чтобы освободить контактные гнёзда и скрутить концы трёх толстых медных жил. Теперь кабель можно было присоединять.
Он уже растирал ладони перед последним этапом работы. И тут Чоп неистово залаял, как с цепи сорвался.
Сергей, стоявший на крыльце лицом к зданию, резко обернулся.
Зверь находился шагах в десяти от него. Он каким-то образом подкрался  незаметно, – скорее всего, прячась за складами. Почему-то пёс на сей раз не услышал и не почуял его издалека. Может быть, потому что ветер был в сторону зверя. Но скорее всего, из-за перебивавшего сильного запаха дизельного топлива, который доносился из помещения электростанции.  Да и от самого Сергея сейчас несло за версту машинным маслом и соляркой.
Хищник стоял на снегу, по-обезьяньи подогнув задние ноги и опершись на передние. Он вернулся, чтобы напасть снова.
Судя по всему, он уже не так боялся людей с их огнестрельным оружием, – поняв, что особого вреда пули ему не причиняют. 
Он решил, что может нападать, уже не разбирая, сколько людей смогут ему противостоять. Тем более что их осталось уже совсем мало.
А может быть, новый приступ вымел из него остатки человеческого и окончательно превратил  в зверя. Вернее, даже не в зверя – в монстра, управляемого одним только инстинктом убийцы. Одержимого желанием убивать, жаждущего крови.
Или, возможно, кто-то ещё в нём остался от человека. И этот кто-то понимал, что страшный секрет его раскрыт, и не хотел оставлять в живых никого на станции.
Как бы то ни было, оно было здесь. И собиралось броситься.
Всё это пронеслось в голове у Сергея за тот миг, пока он смотрел на полуоткрытую клыкастую пасть, с которой на шерсть скатывались пенные клочья слюны.  На эти устрашающие пятерни с чёрными загнутыми когтями. И на дико-красные  глаза, уставившиеся на него из-под  глубоких орбит и уродливых костяных выростов над ними. Да, ничего человеческого в них не просматривалось.
Между ними был только Чоп.  Он, пятясь к крыльцу и ощерившись, бешено лаял. И собаке было страшно – непереносимо страшно даже стоять нос к носу с этим существом. Тем более схватиться с ним…
Левой рукой сжимая кабель с торчащими жилами, а правой выхватывая «Макаров», Сергей услышал собственный надрывный до хрипа вопль:
  –  Равиль, заводи машину! Быстрее! Он здесь!
И тут зверь с рёвом бросился вперёд. Чоп, яростно рыча, рванулся ему навстречу.
Сергей никогда не видел, чтобы его пёс дрался с кем-то. Но сейчас желание защитить хозяина оказалось в собаке сильнее страха, сильнее инстинкта самосохранения.
Сеттер в прыжке пытался достать до шеи зверя, и уже почти вцепился в эту ненавистную ему тёмно-коричневую шерсть.  Но тот перехватил тело собаки своими передними конечностями. Ноги Чопа  беспомощно заболтались в воздухе, но он всё ещё с рычанием рвался из лап зверя. Это продолжалось недолго: в следующий миг  жуткие челюсти сомкнулись на шее пса. Сергей услышал хруст, заглушаемый душераздирающим визгом. 
– Чопа! – не помня себя, заорал Сергей, поднимая пистолет.
Зверь отшвырнул безжизненное тело собаки, как тряпку. И двинулся вперёд.
Одновременно затарахтел двигатель: Равиль услышал и включил генератор.
Пару секунд спустя в дверном проёме возникло его испуганное лицо.
– Стреляй в него! – крикнул Сергей, стараясь перекричать шум двигателя.
Но Равиль то ли растерялся, то ли просто впопыхах забыл о двустволке. Он выскочил из дизельной, держа топор над головой обеими руками, и с отчаянным криком бросился на зверя сзади. Глухо тюкнуло металлическое лезвие, и хищник взревел, дёрнулся: удар достиг цели. Но зверь моментально крутанулся на месте, обернулся к человеку. Коротким броском, по-кошачьи метнулся, растопыривая огромные пятерни с когтями.
Послышался треск рвущейся одежды.  Равиль не своим голосом издал вопль, отлетел и упал в снег. Топор шлёпнулся  рядом.  Снег вокруг тут же усеялся алыми брызгами, и было непонятно, чья это кровь.
Сергей соскочил с крыльца, наводя ствол. 
Хищник был в пяти шагах. Он не стал набрасываться на лежащего человека, – того, кто ранил его и отвлёк на секунду от главной цели. Он обернулся к тому, кто был ещё жив и невредим.
Сергей видел, что сейчас он прыгнет. Жуткая физиономия существа была в прицеле на мушке.  Вишнёвого цвета оскаленная пасть и злобные глаза с налитыми кровью белками. Последняя леденящая подробность, которую он разглядел – чёрные, непроницаемые зрачки. Но не человеческие, не круглые.  Они были вертикально вытянутыми, подобно глухим щелям, как у рептилии. 
Через них смотрел тот, кто был самим воплощением убийства.
Это Сергей даже не понял, а ощутил всем своим существом в тот момент, когда раздался выстрел.  Последний патрон, который оставлял последнюю надежду.
Пуля ударила зверю прямо в раскрытый зев. Существо судорожно дёрнулось всем телом, издав горловой, хрипящий рёв. И рухнуло вперёд массивной головой, прямо перед Сергеем, обильно поливая  снег кровью, которая плескала из пробитой навылет глотки – тёмно-бордовая, почти чёрная.
Пару секунд Сергей смотрел, как мохнатая туша неподвижно лежит у его ног, не веря себе.
Неужели с ним покончено?
Но зверь снова зашевелился, поднимая голову, и Сергей видел, что оно медленно, но упорно подгибает передние лапы, чтобы подняться.
И тут Сергей вспомнил, зачем он кричал Равилю, чтобы тот заводил машину.
Кабель, который он выпустил из рук, лежал на ступеньках.  Три толстые жилы, скрученные на концах, торчали в разные стороны, как огромная вилка.
Огромная смертоносная вилка под напряжением.
Он схватил обеими руками полимерную изоляцию, поднял увесистую чёрную змею с медными жалами, держа её наперевес, как копьё.
Зверь уже поднял морду и наполовину выпрямил передние лапы, скребя когтями снег под собой.  Его жизненная сила с дьявольской непреклонностью двигала этим телом, невзирая на причинённые ему раны. Он ещё не успел оправиться. Но его глаза, его жуткие глаза хищника со злобой вперились Сергею в лицо, пасть ощерилась, готовая кусать и рвать.
Его морда была на расстоянии вытянутой руки.
– Сдохни, тварь! – заорал Сергей что было мочи и сделал шаг вперёд, вытягивая кабель перед собой.
Он изо всех сил ткнул концами прямо в эти глаза, налитые кровью.
Туша зверя затряслась под разрядом. Хищник завалился набок, и уже не вставал, а только конвульсивно дёргался – так сильно, что это передавалось через кабель. Но Сергей не выпускал своё оружие из рук. Изо всех сил сжав упругую и скользкую  змею, он давил, давил разящими концами в морду зверя. 
Он нажимал до тех пор, пока не услышал отчётливый треск и не почувствовал запах палёной шерсти и горелого мяса.
Только тогда он перевёл дух. На месте глаз и вокруг них у хищника дымилась обугленная плоть. Монстр лежал, не шевелясь, с оскаленной пастью.  Кажется, больше он не поднимется.
– Это тебе за всех, – пробормотал Сергей.
Он отшвырнул кабель подальше от себя.  Эта штука была сейчас опасна.
И только после этого ощутил, что его руки мелко дрожат от напряжения.
 
40

Потом он бросился к Равилю, который тоже валялся на снегу.  Краем глаза он успел заметить, что Варвара приоткрыла входную дверь и выглядывает в щель.
Подбежав, он увидел, что метеоролог жив. Но, похоже, тому крепко досталось.   Он был оглушён ударом мощной лапы зверя. Кожа на лице была наискось, от виска до скулы, рассечена – три глубокие борозды, сочащиеся кровью. Куртка на животе тоже была разорвана и намокла от крови. Тварь  когтями достала до его тела через одежду. 
Сергей приподнял парня, встряхнул, приводя в чувство.
– Ну как ты, живой?
Равиль открыл глаза, помотал головой. Морщась от боли, принял сидячее положение.
– Вот сука, больно-то как… – выговорил он через силу. – Где он?
– Я его током шарахнул, вон лежит. – Сергей показал пальцем. – Я надеюсь, ему конец. Давай поднимайся, пошли в здание.
– Молодчина… – прошептал аспирант бескровными губами.
Дверь распахнулась, из здания выскочила Варвара. Старательно обогнув мохнатую тушу, которая неподвижно валялась рядом с крыльцом, и боязливо оглядываясь, она подбежала к ним.
– Что, что случилось? – задыхаясь, повторяла она.
– Всё! – ответил Сергей подбежавшей женщине. – Зверю капут!
Он помог Равилю встать.
– Дойдёшь сам?
Аспирант кивнул.
– Надеюсь, он тебя не укусил?
– Нет, только когтями, слава богу… – Равиль криво улыбнулся. – Не хотелось бы стать таким как он!
– Всё равно надо сыворотку от бешенства ввести, – сказала Варвара. – И раны обработать. Господи, как он тебя…
– Да ладно, не убил, главное, – сказал Равиль. – А это заживёт! 
– Варя, поможешь ему по медицинской части? – спросил Сергей. – Я-то не умею…
– Да, конечно, – отозвалась та. – Пошли  в кабинет, там ещё вакцина осталась и прочее…
– Да, идите скорее. И не заденьте кабель, он под напряжением.
Они торопливо пошли к зданию.
А Сергей бросился к Чопу, который лежал на снегу. Подбежал, присел рядом на корточки. Горло у пса было растерзано, и брюхо тоже. Пёс ещё был жив, его голова и лапы дёргались, но Сергей понимал, что это агония.  Всё в нём оборвалось.
– Чопа, дорогой ты мой, Чопушка… – только и смог он выговорить, гладя остывающее тело рыжего друга и задыхаясь от жалости и горя. Слёзы сами собой катились у него из глаз и тут же стекленели на морозе.
Он сидел рядом ещё некоторое время, ничего не видя, не слыша и не отнимая ладони от тела собаки, пока не понял, что жизнь ушла из него.
Всё время противостояния со зверем он был начеку – этот жизнерадостный, любознательный и такой добрый к людям пёс.
И быть может, именно благодаря ему, своему Чопу, Сергей остался жив. И благодаря Чопу ему всё-таки удалось одолеть это проклятое создание.
Что-то внутри у него тревожно шевельнулось при этой мысли.
Окончательно ли одолеть?
Он быстро встал, бросил взгляд на тело чудовища, которое валялось без признаков жизни.
Но вдруг оно опять оживёт? Даже после такого?
Нет, надо совсем исключить эту возможность.
Сергей подобрал топор, выроненный  Равилем. Подошёл к туше хищника.
И замер.
У него на глазах медленно, почти незаметно, волосы, покрывавшие существо, истончались и втягивались обратно под кожу. И, как в сильно замедленной съёмке, усыхали конечности, бледнели и укорачивались когти на пальцах. И морда, и весь череп существа, словно кусок пластилина, который мяли невидимые руки, плавно меняли очертания, становясь всё более знакомыми.
В этом теле, уже не живом, продолжали происходить какие-то неведомые процессы. Похоже, оно возвращалось к тому виду, который был для него изначальным.
Сергей с ужасом наблюдал это обратное превращение, похожее чем-то на таяние снеговика под солнцем, – такое же медленное, но неостановимое.
Но у него не хватило бы выдержки смотреть на это до конца.
Он понимал, что тогда уже будет не в силах заставить себя сделать то, что собирается.
Он высоко поднял топор над головой и что есть силы опустил его.
С одного раза не получилось. Он рубанул ещё два раза, прежде чем голова зверя с хряском отвалилась от туловища.
Сергей пнул голову, она лениво откатилась в сторону. 
– Вот теперь ты точно не оживёшь, – тихо сказал Сергей.
Он выронил топор и отошёл в сторону, стараясь не смотреть на труп зверя и алый снег вокруг него. Его мутило и трясло, а в глазах двоилось.
Он согнулся от приступа рвоты и простоял так с минуту.
Потом, когда унялись внутренние спазмы, он зашёл в дизельную.  Вынес оттуда две канистры с топливом. Вылил на то, что недавно несло для них всех смертельную угрозу. Снова взял кабель и ткнул лежащее тело, отводя глаза.
Электричество весело затрещало на оголённых концах, с гудением взметнулись и заплясали оранжевые языки пламени.
Сергей постоял некоторое время и глядел, как огонь, исходя густым клубящимся чадом, пожирает труп существа. Затем пошёл и заглушил генератор.
Ему хотелось рухнуть и забыться долгим глубоким сном. И чтобы, проснувшись, ни о чём не помнить.
Потом он зашёл в здание и поднялся на второй этаж.
Во врачебном кабинете Варвара перебинтовывала Равиля, который сидел полуголый. Лицо его было наполовину измазано йодом.
– Внутренности на месте? – осведомился Сергей.
– Нет, до них не добрался, – ответила Варвара. – Но рваные раны нанёс, и  глубокие довольно-таки.
– До свадьбы заживёт, – прокряхтел Равиль сквозь страдальческую гримасу.
– Надеюсь, пригласишь? – улыбнулся Сергей.
– Обязательно, – кивнул тот.
– Сергей, что это за дым? – беспокойно спросила Варвара, посмотрев в окно.
– Я его облил соляркой и поджёг, – невозмутимо ответил Сергей. – Чем меньше от него останется, тем лучше.
И, видя, как в недоумении вытягивается её лицо и округляются глаза, спросил:
– А что, зря?
– Ну, как сказать… – Варвара замялась. – Его ткани лучше бы сохранить. Для исследований…
– Какие там исследования, Варь! – Сергей махнул рукой. – Ты об этом ещё можешь думать? Мы живы остались, а это главное!
– Конечно, конечно, – поспешно согласилась она, – но всё равно жаль. Такой образец пропадает! 
– У тебя же ещё два пальца его осталось, – напомнил Равиль.
– Ну, разве что, – вздохнула Варвара.
– В любом случае, теперь у тебя материала есть на три диссертации, – попытался пошутить Сергей, хотя у самого на душе было скверно.
Он прилетел сюда, чтобы делать свою обычную работу. Но то, что тут пришлось пережить, не могло ему присниться в кошмарном сне.
Ему никогда этого не забыть, он это знал точно.
И им тоже не забыть, думал он, глядя на забинтованного аспиранта и возившуюся около него женщину-биолога.
За окном лениво кружился снег, метель уже почти совсем стихла.
– Всё равно этот сезон для нас закончился, – с печалью в голосе сказала Варвара.
– Для меня первый и последний, – добавил Равиль.
– Да и я вряд ли снова сюда поеду, – сказал Сергей. – Мне на всю оставшуюся жизнь хватит впечатлений!
– А я насчёт себя не знаю, ребята, – призналась Варвара. – Изучать это всё равно нужно. Кому-то ведь этим надо заниматься?
– Да, – пробормотал Сергей, – кому-то, конечно, надо.
Они немного помолчали. Потом метеоролог тихо произнёс:
– Как мы обо всём расскажем?
– Да уж как-нибудь сообща расскажем, – рассеянно произнёс Сергей. – Троим должны поверить…
Он посидел ещё немного и встал:
– Ладно, я пойду, всё-таки подключу свет к зданию. А вы, как закончите, спускайтесь на кухню. Есть у нас тут спиртное? Честно говоря, хочется напиться.
– Есть пара бутылок водки, – ответил Равиль. – Заначка в кладовой. Для особо торжественных случаев.
– Сейчас не торжественный, зато повод  самый  подходящий, – усмехнулся  Сергей.
– Сергей, сегодня тебе сам бог велел, – улыбнулась Варвара. – Ты у нас герой дня!
– Да какой к чёрту герой, – Сергей махнул рукой. – Что мог, то и делал.
Он вышел из кабинета и стал спускаться по лестнице.