Солнышко по небу катится - 8

Глава седьмая:     http://proza.ru/2020/06/03/1679

Глава восьмая.

Давно уж Николай ходил вокруг дома, ожидая пробуждения Ольги, а она спала. Он и нарочито громко кашлял, и скрипучую дверь открывал – бесполезно. Хлопотное деревенское утро уж заканчивалось. Радостная петушиная побудка сменилась мирным квохтаньем несушек. Спрятавшись от полуденного зноя, укрылись в тени дворовые собаки. Взрыхлённые и прополотые грядки ровными рядами всходов тянулись к солнышку.

– Скоро обед, – волновался старик, – а вдруг померла?
Сам себя напугал и побежал будить её: «Вставай, Олюшка, ну не спать же ты сюда приехала! Я уж завтрак трижды подогревал. Молочка тебе парного принёс – скиснет скоро».

Осторожно заглянул за занавеску – Ольга, улыбаясь, лениво потянулась: «Не помню, когда я так спала. Уйди, бесстыдник – одеваться буду». Откинула одеяло и, зевая, продолжала тянуться: «Господи, благодать-то какая! Такой тишины с детства не помню!»

– А тут шумят только приезжие, да и то редко, тоже подолгу спят. Ваши тут много домов скупили и почти каждый выходной с детьми и стариками едут за воздухом и тишиной. Свет не ближний, но для столичных, как я понял, что для бешеных собак – сто вёрст не крюк, – засмеялся Николай.

- А мы там и правда, словно бешеные: все куда-то спешат, торопятся, друг друга не замечают. Расстояния большие и постоянный движется поток: людей, машин… Знаешь, Коленька, выйду в бессонницу на балкон, а глаза и видеть ничего не хотят: машины, машины, машины… весь двор, сколько не гляди – одни машины. И вечный их шум… даже ночью с автотрасс неумолкаемый шорох шин по асфальту. И дышим мы выхлопными газами, говорят.

– Ну и отсыпайся, а сейчас бегом к рукомойнику во дворе. Водицу недавно налил – прохладная ещё.

Обрадовался старик – не просто живая душа рядом, а та – которая всю жизнь в его сердце жила. Даже женился на Ольгиной школьной подруге. Не по чувствам, а потому, что к любимой она ближе была и имена у них были одинаковые. Только никогда не звал он жену Олюшкой.

Колготился Николай, ухаживая, вытирал украдкой слёзы восторга, и душа трепетала от счастья: «Дождался». А Ольга видела это и замирало сердце от удовольствия, но, рассказывая о родном городе, вдруг загрустила – домой неожиданно потянуло. В загазованный многолюдный город, ставшим близким и дорогим; в шумный двор, полный машин; в подъезд, где на площадке третьего этажа две старомодные, обитые дерматином, двери: её и верной Ритки... И пусть подруги уже нет, но остались за этой дверью её дети, внуки и Ольге они тоже не чужие… И в свою обжитую скромную квартиру…

– Знаешь, Коля, старое дерево, говорят,  не пересаживают, а я сама себя выкорчевала на старости лет. Я ведь квартиру на Артёма переписала.
– Тяжело? Страшно? – заглянул ей в глаза. – Понимаю, но ты, главное, не бойся, пока я жив – тебя не оставлю и перекочевала ты не куда-либо, а на родную землю. Здесь каждая её пядь пройдена да перепахана твоими предками – легко укоренишься. А что квартиру внукам отдала – умница! Только не надо было так резко уезжать. Такой подарок молодым сделала, но не от души, получилось, преподнесла, а небрежно бросила, и как они сейчас себя чувствуют – не подумала. Обиделась на Дашу, что про ремонт и хлам сказала. Может, и поспешила девочка, но пойми, что молодые только вперёд смотрят и жить торопятся. Это мы – старики, чем меньше у нас дней впереди – тем чаще оглядываемся назад и судорожно цепляемся за прошлое. Пугаемся заглянуть в будущее, боясь ничего не увидеть. И напрасно, а вдруг там ожидает как раз самое большое твоё счастье. Кто знает?

Приятная нежность слов успокаивала, их разумность дарила надежду и уверенность.

Они сидели за добротным широким столом. Ольга погладила рукой его гладкую поверхность: «Сам делал?»
– Конечно сам. Мечтали о большой семье, а дети, не успев вырасти, разлетелись. Первое время хоть в отпуск приезжали, а как в Америку перебрались – ни разу не появились. То гражданства не было, то денег, и всегда для них на первом месте была одна работа. Я два раза в гости летал – предлагали остаться, но не смог. Всё чужое вокруг. Деньги каждый месяц шлют, а на кой они мне? Обнять сыновей хочется, внуков-правнуков понянчить. Оля моя, думаю, от тоски так рано и ушла, – махнув рукой, замолчал.

– Какая же трудная штука жизнь – в каждом дому по кому! – подумала Ольга. Встала порывисто, прижалась к его спине крепко, обняла за широкие плечи пылко, нежно поцеловала в пышную седую шевелюру: «Ничего, Коленька, мы ещё поживём и всё у нас будет хорошо».

–Поживём, Олюшка, – ласково погладил её хрупкие ладони, – я тебя больше никуда не отпущу. А теперь включай телефон и звони Даше. Не разрывай отношения, после всегда узелки остаются, как на нити. Помнишь, что сказывала твоя бабуся?

– Помню, а ещё бабуся, – улыбнулась она, –  сравнивала жизнь с вязанным полотном: петелька за петелькой вяжется и не дай, Бог, спустить одну либо запутаться. Только полотно распустить и перевязать можно, а жизнь – нет.
Ольга словно услышала её голос – тихий ласковый: «Жизнь ведь не перекроишь и не перевяжешь. Делай всегда, что должно и будь, что будет».

Дашка звонку несказанно обрадовалась. Не дослушав, принялась тараторить, смешивая русские и украинские слова: «Ой, бабулечка, як мы злякалыся! Приехали с работы, а вас нема. Тёма все больницы обзвонил. Фотки твои везде разместили, шо пропала бабушка. Собирались уж в милицию идти. Хорошо, что Сергей Иванович вчера вечером приехал и всё рассказал. Ну на шо вы обиделись?»

– Я, – Ольга растерялась, застыдившись, – я и не обиделась вовсе.
– Мы в выходные приедем с Сергеем Ивановичем, – кричала в трубку Даша.
- Ты как себя чувствуешь, Дашутка? – перебила её Ольга.
- Та все гаразд, не переживайте.

Так покойно и радостно стало на душе! Ольга знала, что волнуясь, Даша всегда путалась в речи: «Переживает девочка… Добрая, хорошая. Счастье-то какое! Поймала я свою петельку – не упустила, слава Богу!»

– Спасибо, Коленька, – вышла на крыльцо. Закинув руки за голову, посмотрела в чистое небо, – ну здравствуй, новая жизнь!»
И такой прилив сил почувствовала!

В воскресенье приехали на двух машинах: Сергей Иванович с сыновьями, Ваня, да Даша с Артёмом. И на всю деревню завизжали пилы, застучали молотки. За лето дом подняли. Ольга переписала его на сына.

В последнее время она часто вспомнила Риту: «Знаешь, Коленька, у неё очень большая семья и разное там происходило всегда, но они имели такие глубокие корни и так прочно были сплетены своими родственными ветвями, что походили на корабельный канат, и никаким бедам и невзгодам его не разорвать. Сейчас я знаю, что это самое главное в жизни».

А ещё Ольга поняла, что дверь в её счастье открылась именно тогда, когда изжила она злобу в своём сердце, когда поборола все обиды, когда вздрогнула душа от любви и жалости к сыну, когда решила спасти молодую семью внука. И всё это ей удалось. Многое она сумела отдать, но получила гораздо больше.
В новогоднюю ночь Даша родила девочку и, как обещали, назвали её Ольгой.

Сергей Иванович купил заколоченную избу рядом и следующим летом в том же составе возвели новый дом. Артём работал в бригаде с его сыновьями и на долгие годы связала их добрая настоящая дружба. Ольгу Ивановну Сергей звал мамой, уж слишком она была похожа на родную, а в деревне их и так принимали за родственников, называя: «Рыжие москвичи с околицы».

Ваня приезжал редко, но каждый раз, возвращаясь из рейса, с радостью проводил выходные в родном доме и сажал новый сад. Хлопотала мать, встречая, а он задумывался о жене.

Но пока Ольга жила на два дома и часто шутила, что она, не имея никакой собственности, хозяйка двух усадеб. Может сил уже и было маловато, но трудолюбивая Дашутка помогала, а ещё жена Сергея, да его невестки. Мирно и весело проводили лето в нелёгких, но приятных дачных хлопотах. Дружили меж собой дети, внуки и кто знает, может в будущем и они сплетутся родственными узами.

Как-то, наводя порядок, Николай достал с чердака коробки, обвязанные скотчем.
– Оля, что с этим делать?
Она открыла одну: хрустальная ладья, коробочка из-под духов… Не досмотрев, равнодушно махнула рукой: «Хлам тут всякий, отнеси в сарай, а лучше сразу на помойку выкини». И пошла будить Олюшку: «Вставай, Рыжик, солнышко уж высоко».

– Сейчас потянусь, – широко улыбнулась, ещё не открыв глаза, рыжеволосая кучерявая девчушка, и поднимала вверх худенькие, покрытые рыжими пятнышками, ручонки.

* * *

Берёзовым лесом поросло старое деревенское кладбище. Ольга любила сидеть в их тени на лавочке возле родных, поросших ромашками, холмиков, понимая, что совсем скоро рядом с ними упокоится и её душа. Она часто брала с собой правнучку Олюшку, что целыми днями хвостиком бегала за ней и просила рассказать сказки: про Ивана да Марью, Кощея и богатырей, про добрую мудрую бабусю за прялкой и её внучку, что была слишком непослушной, строптивой и глупой девочкой. Рассказывает Ольга и… шуршит колесо прялки, закручиваются ниточки, солнышко по небу катится… это жизнь наша пишет нам судьбу.

12.06.2020