Коротко о долгом-долгом пути в горах

Жаль,  рассказ должен быть коротким. Жалко потому что путешествие было длинным, а литературное условие - короткий рассказ.

Итак, в конце августа мы отправляемся из Брянска в Тбилиси.

В  "Волге" разместились "пилот" (папа), "штурман" (я),три дочки (11, 10 и 5 лет) и сынок семи месяцев от роду. Багажник забили продуктами питания (вдруг дети проголодаются!), пледами, палаткой, надувными матрасами, спальниками... Плюс вода, подгузники, одежда и обувь на все случаи жизни. Кажется мы думали, что уезжаем навсегда в места дикие и лишенные всех благ цивилизации.

На наш отъезд собрались смотреть соседи, благо было раннее утро, а заполнение багажника растянулось на целый час. "Куда вы малыша тащите? Сумасшедшие! Ребенка бы пожалели!" - это были их самые щадящие дамское ухо напутствия. Впрочем, когда мы (наконец-то!) загрузились, нам дружно помахали и даже  перекрестили на дорожку.

Орел, Курск, Воронеж проскочили, не заглядываясь на них. Мы там уже бывали.
Нас манил Кавказ.

 "Волга" - не самолет. К ночи мы доехали только до излучины Дона, где был разбит палаточный лагерь  рыбаков и любителей шашлыков. Вам, вероятно, известно, что это такое - поспать не удалось. Впрочем, рыбаки и мясоеды не одни в том виноваты. Такого количества насекомых ожидаешь встретить в Карелии, однако Дон-батюшка "порадовал" не меньше, чем Онега. Короче, рассвет мы встретили в пути.

 Штурман проспал значительную часть пути. Командир (голодный сын) разбудил на подлете к Ростову. Пилот исполнил волю экипажа и остановился на молочный завтрак. Сын поел маму, мама и дочки поели домашние творожок со сметаной, купленные в придорожной пыли у добрых хуторян. Пилот "усвоил" пару литров отменного молока с изумительным деревенским хлебом. И мы весело продолжили путь по улицам достославной столицы Южного федерального округа.
 
 Ростов задержал на несколько часов. Было на что посмотреть. Особенно в зоопарке. Малыш не хотел покидать террариум, приникнув к стеклу, за которым замер в изнеможении желтый питон.  Стекло было прохладнее, чем воздух на улице :). Однако, мы выехали в столь дальний путь не ради любования на рептилий в банках. И этот дивный уголок благоустроенной природы лишился нашего присутствия не без некоей доли нашего сожаления по пониженному градусу атмосферы внутри. Это сожаление мы загасили мороженым в кафешке около зоопарка и двинулись далее к вожделенной цели нашего путешествия.

 Из Ростова путь завел нас в степи. ...В степях в августе в машине без кондиционера - это мечта эскимоса. Пыльный ветер, жара за сорок, смотреть некуда - степь да степь кругом, нытье детей про попить-пописать-пожевать, песни хором (чтобы не ныли) и беспредельное желание куда-нибудь деться из этого ада.

 Ночевка в Ставрополе в гостинице (Ура!). Кормить в палатке комаров  и развлекать случайных знакомых на стихийной стоянке желания больше не было. В пять утра мы соскребли себя с кроватей и ... В окно увидели туманное видение - папаху Эльбруса. Это было дивно, восхитительно и маняще-прекрасно. Мы сразу захотели ехать в его направлении.

 Марш-бросок по предгорным степям. Поля, поля, поля... Кукуруза, подсолнухи, пшеница. Станицы. Сады. Лесополосы с курагой и кустами держи-дерева. Кое-где по степи разбросаны горы, горушки, холмы, горные цепи и гряды бугров.
 
 Въехали в Кабарду. Поля, поля, поля... Кукуруза, подсолнухи, пшеница. Села. Сады. Лесополосы с тополями. Кое-где по степи разбросаны горы, горушки, холмы, горные цепи и гряды бугров. Блокпост. Проверили документы. Пятихатка в правах вполне удовлетворила аппетит усатого пузана в погонах. Едем дальше. Кукуруза, подсолнухи... Сады... Через час - новый блокпост. Пятихатка в новых руках. Едем дальше. Кукуруза, подсолнухи... Сады... Где горы-то? Где гордый красавец Эльбрус с рассеченной головой? Где глетчеры и неприступные скалы? Ау! Кавказ! Через час - новый блокпост.

 Пятихатка в правах исчезает словно ее и не было. Патрульный долго разглядывает права. Кладет их в задний карман брюк. Спрашивает паспорта. Подаю наши заграники. "А внутренних паспортов нет?" - спрашивает доблестный страж порядка.  Пилот кипит от возмущения: "Зачем Вам наши паспорта? Сколько можно нас задерживать? Я не нарушал ПДД! В машине дети и женщина. Мы едем в гости к родственникам. Какие претензии?" "Пройдемте, гражданин!" - отвечает усач.

 "Куда?" - задает вопрос мой муж. "Вот сюда", - машет рукой патрульный в сторону блокпоста. Муж выходит из машины. Мы сидим, молча ждем, пока всё это закончится. Проходит полчаса. Девочки сидят молча. Командир спит. Я не выдерживаю ожидания. Выхожу из машины. Иду к блокпосту.

 Навстречу выходит муж. "Всё. Поехали" - бросает он на ходу. "А чего им надо-то?" - спрашиваю я глупо. "Уже получили, что хотели. Едем отсюда", - он садится в машину, складывает в бардачок документы, - "Стоп. А где права? Он не отдавал права после проверки?" "Нет, он их в карман сунул" - отвечаю я в некотором замешательстве. "Да, да, в задний карман, в брюки" - подают голоса девочки. Муж выходит из машины, я за ним следом, идем к блокпосту.

 "Что еще, граждане? Что-то забыли?" - из окошка высовывается толстяк неимоверных размеров с багровым лицом. "Вы мне не вернули права", - ровным голосом отвечает мой муж. "Права? Какие права?" - искренне удивляется жирдяй, разводя руками над пустым столом, - "У меня нет никаких прав. Вот, смотрите, нет. Вы видите здесь права?". Второй патрульный тем временем выходит из здания. Я тычу в него пальцем, очень невежливо, словно и не воспитывалась в советском детском саду: "Наши права у этого офицера". "Это не офицер. Он сержант. Сержант! подойдите сюда. Где права этого гражданина?" - грозный оклик начальника мгновенно возвращает сержанта на место. С нахальным выражением на смуглом лице тот заявляет: "Я вернул гражданину его права, как только проверил их". Мой муж молча смотрит на него испепеляющим взглядом. Я возмущенно жестикулируя, ехидно заявляю: "Они у Вас из кармана выглядывают". Он охлопывает себя по бедрам: "Где? Нет у меня ваших прав". Я еще ехиднее произношу: "Не там ищете. По попе себя пошлепайте", - и мило улыбаюсь. Толстый офицер сдвигает сурово брови, сержант скукоживается, достает наши документы из кармана, поникшим голосом извиняется, и мы победно шагаем к машине.

 Только отъехав метров пятьсот от вымогателей, муж дает высший балл моим переговорным талантам, но я, неудовлетворенная не полным знанием о развертывании предшествующих событий, уточняю у него: "А почему они так долго тебя там держали?"

 Муж развеселился от души: "Это не они меня держали. Это я сам задержался. Я от них по телефону звонил. Да. А... Ты не знаешь этой истории. Короче. Я, если помнишь, после первой чеченской кампании был в командировке на Северном Кавказе. И познакомился тогда с одним хорошим парнем. Он был у меня переводчиком, тут тогда многие делали вид, что не знают русского языка, и проводником по местным заправилам бизнеса, а еще он меня сопровождал до Чечни из Ингушетии. В общем, мы с ним за несколько дней, можно сказать, подружились. А теперь он - здешний министр внутренних дел. Вот ему я и позвонил. Ну, им и пришлось мой разговор с высоким начальством выслушивать".

 Из-за нашего дружного хохота пришлось нам затормозить. Заодно пикник устроили. С видом на степь с редкими взгорьями и серо-голубой эскиз зубчатых вершин на горизонте. Командир поел маму. Мама, не отвлекаясь от этого процесса, проглотила кусок колбасы и насладилась сочной грушей, купленной на выезде из Ставрополя. Пассажиры поели чипсы и фрукты. Пилот с наслаждением заел колбасу сыром, сыр виноградом, виноград сыром, чувствуя себя истинным потомком своего швабского дедушки. "Всегда бы так!" - в истоме прошептала средняя дочь, - "И чтобы никогда никакой каши не было!" "Ха", - скептично отозвалась старшая, - "кто тебе чипсы дома даст? ты бы еще у них (это у нас, значит)кока-колу бы запросила!" "Мама!" - тут же радостно воскликнула младшая - "А давай мы всегда будем так есть". "Как?" - лениво поинтересовалась я.
 - Ну, на природе. Смотри, как красиво!
 - И тогда ты будешь съедать свою кашу без капризов?
 - Так каши же не будет тогда...
 - А я вам на пикники начну кашу готовить...
 - Неее, мы так не договаривались!
 Девочки были единодушны. Им были нужны только вредные снеки, биг-маки и чипсы.

 Через полчаса мы, сытые и довольные собой, снова двинулись в путь. В направлении далёких, неимоверно далёких гор. Больше нас никто не останавливал до самой границы. И как-то странно быстро мы оказались в окружении лесистых крутобоких холмов с тонкими струями падающей воды на их склонах.

 Вот они... Горы! Вершины цепляют облака. Солнце целует глетчеры...

 По Военно-Грузинской дороге мы уже ездили. Решили посмотреть Цхинвал и Военно-Осетинскую дорогу. Проехали блокпост пограничников на нашей стороне... и тут оказалось, что нельзя сейчас въехать в Южную Осетию, а потом проехать в Гори и далее по Грузии. Выбирать надо что-то одно. Или Грузия, или Осетия. Мы выбрали Грузию. Вернулись чуток назад, свернули куда-то налево, направо, вернулись на Военно-Грузинскую дорогу, проехали блокпосты пограничников наших и грузинских, очередной тоннель и увидели поворот на какой-то вроде бы торный путь. Туда мы свернули, решив освоить новые места и дороги. Не ездить же всегда одним маршрутом?!

 Вы знаете, что такое не(!) федеральная высокогорная трасса, дорога для внедорожника или арбы?

 Красота неописуемая. Скалы, нависающие над узкой дорогой для арбы (двум не разъехаться), водопады низвергаются из поднебесья и устремляются в ущелье, где клокочет бурный поток, ветви и корни деревьев цепляются за машину, камни летят из-под колес... Ниже нас над долиной парит орел.

 Въезжаем в тучу. Гроза в горах - явление не для слабонервных. Грохот, потоки воды, сверкание молний сразу отовсюду. И все метят в нашу машину... Штурман вжался в кресло. Пилот нажал на тормоза. Командир спокойно проспал всё это безумие. Пассажиры прилипли носами к стеклам в восторге от мимолетной грозы.

 А потом, когда мы выехали из грозы, или это гроза умчалась куда-то?, писк восторга исторгся из утроенного горла тройственного союза сестер при виде тройной радуги, перекинувшейся через каньон.

 Командир проспал и это.

 А путь продолжается по местам необжитым человеком. Вокруг неожиданно заканчиваются широколиственные леса и заросли сумаха, облепихи и ежевики. Скалы, голые скалы нависают над нами. Скалы, голые скалы, резкими уступами спускаются на глубину сотни метров к бурлящему потоку мутной воды, вздымающей белые гривы бурунов на голых камнях. И только на другой стороне ущелья видны заросли сосен и пихт, да на узком щебнистом берегу реки растут хилые кусты стелющегося шиповника и извиваются побеги плюща. Они так далеко внизу, что еле различимы и едва угадываемы только потому, что я, как любитель ботаники, знаю, что ничто иное там не вырастет.

 А дорога все уже и уже. Все теснее смыкаются громады скал. Все ближе и ближе морщинистая стена. И видно как дорога мучается пробираясь среди каменистых завалов. И "вот, новый поворот..." Это в песенке лихо поётся. А в нашем случае... Мы зримо прочувствовали продолжение бравурного текста.

  Потоки грязи смыли видимые усилия человека по созданию проезжего пути. Колеса застревают в жиже. Пилот убавил скорость до дореволюционных крейсерских четырнадцати км/час. Я толкаю машину, кидаю под колеса пледы, спальники, палатку; ничего не жаль, лишь бы выехать из этого кошмара; чертыхаюсь и отплёвываюсь от заливающей до макушки грязи. Очередной поворот и зрелище - от дороги осталась одна колея. Правая колея обвалилась в ущелье. Левая колея тоже не колея. Это просто карниз на склоне горы, тропа для козла, нечто залитое жидкой глиной, перемешавшейся с кусками базальта, отвалившимися от скалы под ударами молний и от грохота грома.
 
 Перед этим препятствием детей выставляю из машины.

  Девочки рыдают. Старшая с трудом тащит спящего блаженным сном брата, младшая теряет туфельку, засосанную липким месивом под ногами, средняя пытается вытащить эту пропащую туфельку и падает, подскользнувшись, лицом в грязь.

 Я вижу эту картину в заднее окно, ору невменяемо: "Не двигайтесь! Просто стойте!", - и изо всех своих почти шестидесяти килограммов наваливаюсь на левую заднюю дверцу.

 На двух левых колесах (правые над пропастью)одолеваем пятьдесят метров (ну, это я сейчас привираю, метров было не более тридцати, но каких!)за пять бесконечных минут (впрочем, время я не засекала, время в таких случаях имеет иную скорость). Машина с глухим урчанием выплёвывала грязь из-под колёс и карабкалась по этому скользкому карнизу, царапая пригнутым к окну зеркалом и полированным чёрным боком шершавую охру скалы. Я прижимаюсь к дверце всем телом. И почему-то не закрываю глаза, а смотрю. Смотрю с ужасом на эту корявую стену слева, вздымающуюся куда-то в неведомую высь. Посмотреть направо я не решаюсь. Словно о того, куда я направлю свой взгляд, зависит хоть в малой степени распределение веса в нашей безотказной "Волге". Перед моим носом медленно-медленно, словно кадры в замедленной съемке, проползает стена скалы. Я вижу каждую трещинку, каждый нарост. Я вижу травинку, зацепившуюся хвостиком за липкий камень. Я вижу остатки чьей-то надписи белой краской на серо-коричневой скале: "Зде..." Ясно, что здесь. А кто? и куда он девался? Я вижу как скала понемногу отдаляется от моего лица.

 Мы выбираемся на торный путь... Почти торный. Но все четыре колеса устойчиво упираются в землю. И это главное.

 Выбираюсь из машины, бегу к детям, увязая по щиколотки в грязи. Подхватываю из рук напуганной дочери сына. Мы дружно кричим:"Ура!" и в ответ нам прилетают эхо от гор и резонное от папы: "Вы, что, с ума сошли? Орать в горах после грозы? Хотите в сель попасть?" Мы затихаем, молча обнимаемся, целуемся, перемазывая друг друга еще больше и рискуя свалиться с обрыва. Хладнокровный папа тем временем разувается в машине, снимает брюки и футболку и только после этого присоединяется к нам. Командным тоном отдает приказ: "Всем стоять и не двигаться!", подхватывает младших дочек под мышки и выносит из опасного места к машине. Грозит им пальцем: "Не двигаться! Стоять!". Он возвращается за нами и, обнимая за плечи, выводит нас на твердую почву. Словно мы сами не могли подойти к машине!

 О счастье быть предусмотрительным путешественником! В багажнике еще есть канистра с водой. Он поливает нас, очищая от налипшей грязи. Мы восторженно визжим. Какая радость иметь чистое лицо!

 Нам не хватило этой воды. Мы только размазали глину. Слегка обтерлись салфетками и приготовились ехать дальше. Проехали еще пару поворотов и видим... снова обрушенный участок дороги, снова упавшие на останки дороги куски скалы, снова жидкая грязь...

 Только мы-то уже имеем опыт преодоления таких препятствий! Да и этот участок бывшей дороги  вдвое короче предыдущего. Вероятно, дух горы решил, что нам полезно размяться. Мы повторяем выученный урок, проезжаем около двухсот метров с пятью поворотами и выбираемся на почти шоссе.

 Почти, потому что у этого шоссе есть только одна полоса, зато это настоящий асфальт!, а навстречу по этой полосе с вполне серьезными намерениями двигается беленький, чистенький Рено. Он нас от души повеселил своим напором, когда хотел проскочить на повороте мимо.

 Мы, конечно, могли оставить его в неведении на ближайшие пять минут. Но зачем? Муж посигналил торопыге. Тот в недоумении притормозил. И мы наглядно, выйдя на дорогу во всей своей немытой красе, продемонстрировали сидящим в машине их вполне вероятное ближайшее будущее.

 Не имея места для разворота, Рено пополз обратно задом наперед. Мы гордо двинулись за ним с видом победителей.

 Впрочем, мы скоро расстались.

 На ближайшем повороте оказалась довольно широкая, поросшая густыми зарослями сумаха, перевитого плющом, площадка, в глубине которой весело журчал родник. Солнце уже касалось вершины горного хребта на противоположной стороне ущелья, прохладный ветер сеял по коже мурашки, а мы с наслаждением умывались, стирались, обливались, мыли до блеска машину и пили, пили до ломоты в челюстях. Хрустальная вода возвращала нас к безмятежной жизни.

 Мы хохочем, припоминая все перипетии последних километров. Хохочем до колик в животе. Громче всех заливается счастливым смехом малыш. И почему бы ему не веселиться, глядя на нас? Он не просто командир, он ещё и отважно проспал всё самое страшное. Вот теперь можно и посмеяться. И даже невозмутимый папа улыбается довольно. И почему бы ему не быть довольным? Он молодец!

 К вечеру мы снова выбрались на Военно-Грузинскую дорогу. А это уже цивилизация... Хоть и горы тоже. Машина берет разгон. Мы мчимся в сгустившемся сумраке. Еще чуть-чуть и мы окажемся в древней столице Грузии. Только на вершине Джвари стены древнего монастыря отражают последние отблески света. Мцхета на противоположном берегу Куры перемигивается редкими огнями со звездами. Это нереальное зрелище - звёзды над городом и черная в ночи стена гор за городом! Сияет громада Светицховели. Дети поклевывают носами. Заезжать во Мцхету смысла нет, уже совсем темно, и мы на повороте около ЗаГЭСа сворачиваем не по плану, составленному в Брянске, а налево.

 Ровное шоссе приглашает прокатиться с ветерком, и мы мчимся, отсчитывая последние километры до цели нашего путешествия.

 "Папа, папа!" - вдруг окликает младшая дочь, - "там какой-то дядя тебе машет". Притормаживаем. Оборачиваемся все назад и видим темный силуэт полицейского, размахивающего жезлом. "Нда-уж. Приехали", - бормчет пилот, - "Ну и куда у нас штурман смотрел?" Вопрос звучит сурово, но справедливо. Прозевала я патрульный пост, проспала. Но не признавать же за собой вину! "А ты сам куда смотрел?" - парирую я. И мы оба обиженно замолкаем.

 Полицейский, мальчишечка лет девятнадцати-двадцати, бодрой рысцой добегает до нашей машины, берет под несуществующий козырек отсутствующей фуражки и с вежливой улыбкой протягивает руку: "Ваши документы, пожалуйста!" Он говорит с сильным акцентом, но, к нашему удивлению, по-русски. "Вот это гостеприимство!" - думаю я, - "увидел российские номера и обращается к нам по-русски. Интересно, а если бы мы были с китайскими номерами, он тоже сказал бы на "нашем" языке?" Пока я предаюсь этим размышлениям, наш папа включил в салоне машины свет, доставая из бардачка документы. "О, да у вас тут дети!" - радостно восклицает страж порядка, - "Четверо?! И все ваши?" Я киваю: "Ки, батоно". Он с уважением смотрит на меня. "Это я так хорошо говорю по-грузински, или количество моих детей не может не восхитить?" - думаю я. Мой муж протягивает патрульному документы. Но тот снова вытягивается в струнку, берет под козырек и говорит что-то очень-очень быстро. Я ничего не поняла. Уровень моих знаний языка ограничивается уже произнесенными мной словами.

 Но мой муж грузинский язык знает в совершенстве. Он родился в Грузии и прожил здесь большую часть жизни.

 Пилот кивнул, спрятал в бардачок документы и,  резко выжимая газ, отъехал от улыбчивого полицейского. "Он пожелал нам счастливого пути", - ответил на мой вопрос о словах полицейского муж. "Это так длинно звучит по-грузински?" - удивляюсь я. "Нет. Он еще сказал, что у меня хорошие дети и красивая семья, и что я должен вас беречь" - проворчал муж, - "словно я без него этого не знаю". Это было очень смешно - то, как мой муж это произнес.

 И мы опять расхохотались, как уже не раз за этот день. Мир восстановился.

 Пилот притормозил на обочине, поцеловал штурмана и неспешно продолжил движение. Теперь и Тбилиси недалеко, и дорога отличная, и настроение - лучше не бывает! И скоро нас встретят друзья за щедро накрытым столом...

 Но зачем об этом писать? Для того, чтобы узнать, как накрывают стол в Грузии для друзей, надо приехать к друзьям в Грузию. Или, как минимум, придти в гости в Москве к грузинским друзьям.