Кто кого предал?

         По моим убеждениям это вопрос не корректный. Досужий ум наделяет себя правом и на большую недопустимость. На то и существуют досужие «мыслители» и несуразные толкователи. Это, если иметь в виду упрёки в мой лично адрес. Будто своим отъездом за рубеж я совершил предательство Родины. Но я в ответ смею вопрос поставить по-иному: а не предала ли Родина меня?
Рождённый за полгода до начала войны в украинском Кременчуге, восьмимесячным младенцем оказался эвакуированным в Казахстан.
Счастье, что случай увёл меня от верной погибели. Мама вытащила нас с братом под снарядами и бомбами к последнему эвакоэшелону, в чудовищных условиях выдержала трёхмесячный переезд через полстраны; на чужбине все годы войны тащила на себе воз немыслимых забот.
Кто кого предал, когда после эвакуации бывшие соседи не позволили нам вернуться на Украину? Захватили наши комнаты, наше имущество – куда вернёшься?! Где моя Родина?!
В своём преклонном возрасте я вправе спросить государство, как оно властвовало, что допустило самую страшную войну в истории человечества! Вихлявая международная политика Сталина, как выясняется теперь - с постепенным раскрытием правды, - швырнула на верное уничтожение миллионы брошенных на злую волю сил войны своих граждан. С какой стороны смердит предательством? От властей или от обездоленного народа, подвластного бесстыдному выжиманию верхами жизненных соков низов - из воинов фронта и трудяг тыла.
Холод и голод – вот чем за Победу одарила власть свой бесправный народ. В массе своей он Родину не предавал. А власть?! А власть «давила масло» из женщин, стариков и подростков все долгие месяцы и годы войны, весь послевоенный период восстановления страны. А когда восстановили, льготами за чей счёт жируют правители и прочие пролазы?! И кто по сию пору спекулирует подвигом народа-победителя! Казарменный режим удушения элементарных прав и свобод народа под лживое самовосхваление и обогащение правителей - вот чем был в реальности «построенный в боях социализм».
В путах несвободы, под угрозой репрессий мы разве предавали Родину? Или пора сказать всю правду о мелких и крупных предательствах Родиной своего покорного народа? На селе и в городе, на окраинах и в столице политикой штыка и лживой пропаганды Родина предавала нас, не ослабляя произвола, лжи и цинизма. И до последнего часа, когда предательская внутренняя политика «родины» губила страну, она отвернулась от своего народа – оставила простой люд выбираться из-под обломков империи, озаботившись лишь спасением бонз режима на властных вершинах. Они и по сей день правят народом и предают его, предают и правят, называя Родиной то уродство, которое гигантским нарывом набухло на огромных территориях, покрытых руинами разваленной промышленности и погубленного сельского хозяйства.
Когда меня выдавили из тех мест, которые я через все беды продолжал считать Родиной, в новых местах проживания я быстро обнаружил: да ведь я всю свою сознательную жизнь мечтал о таком порядке и благоденствии людей, которые созданы в странах Европы. И работал на эти цели. Но властителям почему-то было такое не по нутру.
2 из 17 миллионов граждан покинули Казахстан. Кому это было нужно? Мне не было это нужно. Пока вопрос выживания не поставил меня лично на край небытия. А Провидение помогло спастись от погибели отъездом за рубеж.
Помоги, Господи, тем, кто там остался. И на Страшном Суде вынеси вердикт – КТО КОГО ПРЕДАЛ?

ххх

         НЕМЕЦКИЕ ДОМА ДЛЯ СЕНЬОРОВ не имеют аналогов в понимании российской, казахской и прочей советской реальности. Здесь не считается зазорным поместить своих престарелых родственников под опеку всесторонней социальной защиты. Мы с Марией живём уже почти 20 лет в таком доме, мой сын Аркаша купил поблизости от нас отличную квартиру. А сын Марии Женя построил на свою молодую семью дом в четыре уровня. Тоже поблизости.  Десять минут пешим ходом, три минуты на авто. Все довольны! Есть у молодых работа, есть заработки, есть покупки. Есть у сеньоров обеспеченная старость.
    Я повадился разминать свои недобросовестные коленки прогулками в парке – начинается ровно за порогом дома. Фонтан в бассейне с золотыми рыбками, лебеди, залетные цапли, цветущие клумбы, ухоженные лужайки. Могучие ивы на берегу, магнолии, гигантские липы. Гуляй, отдыхай, рифмуй свои чувства – все услуги за счёт страховой медицины. Гуляют приветливые соседи, слабых прокатывают на креслах сестрички и санитары, по выходным – родственники, друзья.
    Редкий случай: впервые за многие времена подсел ко мне на лавочку, спросив согласия, дядечка с тросточкой. По виду мой ровесник, хорошо за семьдесят. Только ходит бодрей. Вопросы деликатные: здесь ли живу, одинок ли, зачем с тросточкой и прочее, в пределах ненавязчивости. Он - немного о себе. Тут жила его жена, пять лет навещал её регулярно, на кресле прогуливал. Да вот – скончалась по старости. Кстати, сколько тебе лет? Отвечаю, что уже много – под 80. Это ли много! Мне уже… десятый десяток, а я ещё за рулём… И так далее, балагурим почти приятельски, даром, что только познакомились.
    Само собой, вопрос о стране прежнего проживания, по акценту слышно, что я не коренной. Рассказываю, что жил там-то, родился на Украине, да в 41-м мама тащила меня-грудничка к последнему эшелону. Бомбили нас. Дед оживился: да он с 39-го в авиации служил. Вначале над соседями по Европе летал с бомбами, а в 41-ом Украину бомбил. Ты из какого города бежал? Кременчуг? Нет, не помню. Мы быстро продвигались, где там было запоминать... И так же оживлённо – про свой боевой путь, про госпиталя по лечению боевых повреждений. И про жизнь после войны. Работа, стаж, пенсия… Дай бог нашим ветеранам такой жизни.
    Дед засобирался – режим! И пошёл, помахивая тросточкой, к своей легковушке - у дороги на той стороне парка. И никаких раздумий о том, что мог меня восьмимесячного, моего брата-погодка, маму мою, весь эшелон и городок наш разбомбить. И даже никаких эмоций – надо же, через столько лет встретились, а ведь могли и не свидеться. Ну, как будто случалось уже 60 лет назад в одном парке гулять, и вот – такая встреча.
    Это я сейчас разохотился к раздумьям и анализу. А тем разом ничего такого во мне не пошевелилось. То есть, ни у меня к нему, ни у него к себе. Как попутчики в поезде. Даже телефонами не обменялись. Даже имён не назвали.
    Больше я его не видел тут. Может, потому что гулять в парке из-за больных коленок я стал реже. А вскоре наш добротный дом расселили – срок эксплуатации вышел, на слом пустили. Нам выпало жильё неподалеку. Ещё более для нас подходящее.
    Живём. Где чья Родина?