Шутники

Шах и Мат на новый лад


          Юмор как общечеловеческая культурная ценность весьма и весьма многообразен, в его постоянно пополняемых многовековых кладовых каждый найдет себе что-то по вкусу. Если, конечно, есть вкус и главное – чувство этого самого юмора.

          Кому-то нравится английский, который почему-то принято считать  громоздким и чопорным, кому-то еврейский в его одесской разновидности, кому-то «женский»… Находятся любители военного, черного и даже туалетного. В общем, сколько людей, столько и вкусов. Тут уж как в кухонных пристрастиях – каждому свое, веганцы никогда не поймут мясоедов, а ведь есть и исландские блюда…  О вкусах спорить будто бы не принято, но и навязывать свои кому придется, пожалуй, не следует.

          На наших безграничных (хотя и поделенных на кучу вотчин) постсоветских  просторах в последние десятилетия сформировалась особая разновидность человекообразных, так называемых «новых». Их часто именуют еще и «русскими», хотя как раз национальность не имеет никакого значения. И юмор у них своеобразный, шутки с шалостями – тоже. Частенько бывают беспредельными, бессмысленными, а порой и беспощадными. 

          Услыхав, что именно собирается проделать с ним амбал за угловым столиком, Антон с трудом подавил готовый вырваться смешок.  А через секунду стало совсем не до смеха. И возникла обоснованная мысль: ощущения пресловутого грека, совавшего руки куда попало, вряд ли назовешь приятными.

          Хотя – подумаешь, рак! Сдавившая плечо громадная клешнеподобная конечность скорее могла принадлежать какому-нибудь фантастическому монстру из хичкоковских кошмаров. Казалось, еще чуть-чуть, и ключица хрустнет. Вечер становился все менее томным.

          Стараясь не морщиться и исподволь готовясь изо всех сил врезать носком ботинка по берцовому гребешку, а там – будь что будет,  Тошка подивился внезапному озарению: вот оно, закономерное завершение!

          Перефразируя своего тезку Антона Павловича, мрачно сыронизировал про себя:   «Если в первом акте классической пьесы на сцене висит ружьё, то в последнем оно должно выстрелить. Коль пьеса индийская, берданка обязана спеть либо станцевать. А в  еврейской – есть варианты: первый – к финалу их станет как минимум два…  второй – грозное оружие  превратится в «обрез».  Так что нарядился мусульманином – будь готов! Но отвечать: «Всегда готов!» почему-то не хотелось…

          В следующее мгновение полет мысли застрял на ритуале укорочения. Тонкостями искусства стволовой модернизации  с ним однажды поделился раввин  местной синагоги. С кем только не сводят врачебные пути-дороги! Как известно, от тюрьмы, сумы и паховой грыжи не застрахован никто.  Ребе, волею судеб оказавшийся на операционном столе, внимательно вслушивался в щелканье ножниц. Опасная близость режущих кромок к  деликатным частям тела кого угодно настроит на философский лад... 

         – Молодой человек! Скажу Вам как хирург хирургу…  В  этом деле таки главное – не перестараться…  Как в песне, – проповедник привел цитату из шоферского гимна, –  «Чтобы не пришлось любимой плакать»…  Согласитесь,  ведь есть рациональное зерно в народной мудрости?..  Пока не отмеришь семь раз, не режь ни одного!

         Под местной анестезией многих тянет поболтать, и пациент поведал не новую, в общем-то, байку, как одна новобрачная оправдывала свои горькие рыдания в первую супружескую ночь: «Да знала я, знала, что их обрезают… Но не на столько же!»

         А теперь, похоже, перед мастером скальпеля  замаячила перспектива  интимного усечения. В приятный вечерок, под са-амый корешок… 
 
          Виной всему послужил  невинный маскарад. Когда позвонил  бывший одноклассник Саня и пригласил на юбилей жены, поначалу о каких-либо перевоплощениях и мысли не было, но вслед объявились Борька с Серегой, и пошло-поехало… 

          Друзьям-шутникам  приспичило изобразить «трех кенаров», по примеру небезызвестных Пласидо, Лучано и Хосе. С той разницей, что те, всемирно знаменитые – тенора, а мы будем – певчие птахи. Исполнить предполагалось что-то на мотив «Санта Лючии», «Возвращения в Сорренто» или «Соле мио». Остановились на «Соле». Сергей набросал текст, Борис с Антоном подшлифовали каждый свой куплет, а сопровождение ожидалось вообще профессиональное, на высшем кабацком уровне.

          Учитывая Сашкин статус, можно было готовиться к загородному супер-ресторану. Но оказалось,  виновница будущего торжества заупрямилась, скомандовала – надо попроще. Пояснила: будут коллеги с работы, изощрения ни к чему. Поэтому вечер спланировали в одном из уютных старых кафе в центре губернской столицы.

          Ну, а раз все равно придется вылезать на сцену и блистать, захотелось смудрить еще кое-чего.  Один приятель, изрядно помотавшийся по миру в поисках денег и приключений, презентовал Тошке своеобразный сувенир. Куфия, гутра или, по-простому, «арафатка»  пришлась к его бородке как нельзя более кстати.

          Взять  темные очки побольше, белую рубашку навыпуск, и получалось то, что надо. Женка сама поехать не смогла, но помогла с куплетами. Сказала – «выходная ария арабского шейха», а вдобавок изобрела и маску «афроамериканца». Это если политкорректно,  а по-нашему – негра. Черный капрон, белые обводы глаз, ярко-красные валики толстых губ, косички на макушке… Прикол! И тоже с песенкой.

          Для завершающего хита Антон взял за основу студенческий фольклор.  Переиначенная песня из комсомольского прошлого звучала как баллада о многострадальных человеческих органах. Словом, на праздник отправился во всеоружии.   

          Банкет начался безукоризненно. Декор арендованного зала дополнили лозунгами, гирляндами и фотоплакатами, оркестр превосходил сам себя. Две солистки, одна черненькая в белом, другая наоборот, беленькая в черном, радовали хорошо поставленными голосами.

          Стол ломился… Тосты, поздравления, шум-гам, веселье, смех, танцы и всеобщее ликование. Среди трех с лишним десятков гостей преобладали медики – коллеги хозяйки застолья, красавицы Наташки. 

          Почти никто не обратил внимания, когда к середине вечера в затененном углу появился еще один, отдельный столик. Метрдотель, уже поставив его, подошел к Наталье и мягко поинтересовался, не будет ли принципиальных возражений, если тут немного отдохнут и покушают хорошие ребята. Знакомые, надежные и всё такое.

          Веселая юбилярша не возражала, и на «балу» появились чужаки.  Компания «хороших ребят» оказалась троицей невообразимо здоровенных мордоворотов. С ними – девица довольно разбитной наружности, ярко накрашенная пышная платиновая блондинка в коротком и излишне облегающем «леопардовом» платье.

          Новоявленные отдыхали, развязно развалясь  на специально принесенных креслах и откровенно разглядывая танцующих дам. Очевидно, пришли проголодавшись, ибо «кушали» изрядно. Из блюд предпочитали вискарь с «Абсолютом». Сразу бросилось в глаза распределение ролей. Центральный персонаж – самый крупный и заметно обрюзгший. Длинный нос и вислая нижняя губа придавали его лицу какое-то унылое выражение. При нем двое калибром поменьше. Физиономия первого отчетливо напоминала кукиш, а вторым был желто-рыжий веснушчатый увалень  с поразительно живыми острыми глазками.

          Чуть позже Серега, пообщавшись с музыкантами, прояснил ситуацию. Прибыла местная братва.  Основной – «приблатненный» Миша по кличке «Сопромат». Он – «бригадир»,  крышует несколько объектов общепита, в том числе и этот ресторан. 

          Прозвище носил заслуженно. Лет пятнадцать назад пытался получить высшее образование в технологическом институте, который, к слову, окончил наш Сашок. Но Мишане гранит науки оказался не по зубам. Споткнулся именно на «сопротивлении материалов». Раз, другой завалил, потом – теормех, начерталка… Поперли малыша. Чтоб не идти в армию, схватил мелкую уголовную статью, подстраховался фиктивным нефритом. Подался на вольно-разбойные хлеба. Начинал рядовым рэкетиром, быком, теперь вот подрос… 

          Но –  мелочью был, мелочью и остался.  По-настоящему рулит здесь, почти весь город «держит» и «смотрит», более серьезный кадр, среди нас не  присутствующий, а именно бывший Санин одноклубник по «Спартаку»,  Янка Купала. Ян – его настоящее имя, а «Купала» – кликуха, «погоняло». В юности всерьез занимался спортом, стал мастером,  как Санек, но не по боксу, а по плаванию. Псевдоним к белорусской классике никакого отношения не имеет, просто есть у него привычка топить конкурентов, иногда и подельников. Не в переносном, а в прямом смысле. Купать… Если зовет на «стрелку» и предлагает взять плавки – жди очередного топляка.   

          Речка, озеро, бассейн послужили местами упокоения не одному бедолаге. Кое-кто из джакузи в его баньке не вынырнул…  А органам правопорядка и спокойнее – концы в воду, следов насилия на всплывавших через некоторое время останках не находили.  Подумаешь, пошел человек искупнуться, чаще под мухой, да и того…   Поблизости Янек на бережочке загорал. Ну и что? С кем не бывает! 

          – Вот такой  раскладец, – продолжил информированный. Но тут же успокоил, прикуривая сигарету, –  Не писай в чайник,  нам бояться нечего. Напротив нашего Сашеньки  –   видишь, плешивый, золотые очки? Между прочим, второй в области милицейский чин…   А справа – вообще телохранитель, самый настоящий. Не похож? Как раз потому, что настоящий…

          Когда гостей знакомили, Антону понравились все. Нос никто не дерет, общение раскованное, вольное, но и без излишнего панибратства. Лысоватый мужчина в изящных тонких очках и явно очень дорогом костюме оказался мужем Наташкиной коллеги, заведующей отделением зубопротезирования. По-научному – «ортодонтии». Полноватая улыбчивая женщина назвалась без затей:
 
           – Валя, – и чуть толкнула супруга в бок, – Расшифруйся, полковник!

          Тошка, представленный как «лучший врач и певец всех времен и народов», и уточнивший: – Среди выпускников десятого «Г»..., – при упоминании звания попытался схохмить.

         – Настоящий полковник?

         –  Ну уж, сразу… – из-под очков взглянули внимательные светлые глаза, –  Липовый, разумеется...  полков под началом нет. Викентий Дмитриевич.  Для Саши – просто Димыч. Вы – его друг, значит, и для Вас.   

          Позже Антон тишком кивнул Наталье на шикарный костюм:

          – Что, вправду Карден? – именинница хмыкнула: «А то!» 
 
          А «телохранитель» отрекомендовался  лаконичнее всех: «Тоже Саша».

          В роли тамады выступали поочередно сам Саня, его старший сын и быстро хмелеющий румяный круглолицый ортодонт Иван Иваныч.  Гостям по очереди предоставлялась возможность поздравить, сказать, вручить и тому подобное.

          Торжество уверенно шло намеченным путем. На мультимедийном экране демонстрировались кадры из детства, отрочества, юности. Пришел черед и «трем кенарам». Выступление приняли  на ура,  припев исполнялся на «бис». Но после слов: «Дитя Камчатки, ты вслед за солнцем в край голубых озер перелетела…» из-за углового столика донеслось:
 
          – Во дает, блин! В край «голубых», ни х… себе! Типа тут пидоры все… Гы-гы-гы!... 

          Тоже вроде одобрение, но какое-то сомнительное… Пристального внимания на по-своему веселящийся квартет старались не обращать, и все же, все же… «Белокурая Жози», как Антон для себя окрестил братковскую соратницу, в отличие от грузных спутников, на месте не сидела. Регулярно взбадриваясь горячительным, встревала в быстро-танцевальные кружочки, время от времени пыталась составить  пару оторвавшимся от супруг стоматологам...

          К сожалению, обладательница «леопардового» наряда,  помимо парфюма, слегка  попахивала потом.  Бригадная подружка весь вечер оставалась инкогнито. Парочка подчиненных именовала красотку попросту «Белая», а старшой и вовсе «Цитрой». 

          Чувство меры, и в трезвом виде свойственное далеко не всем, у милащки по мере нарастания градуса в крови отказало напрочь…  Вольные позы и жесты не оставляли сомнения – похоже, решила: центральная фигура здесь – именно она.

          По сценарию  подошло время  «восточного» выхода. Антон, отлучившись в гардеробную, вернулся уже неузнаваемым. Под заранее согласованный аккомпанемент и восторженные аплодисменты преподнес «арию арабского гостя». Колорита добавили барышни из оркестра, изящно задрапированные искрящимися накидками наподобие паранджи. Синхронные изгибы бедер, подпевка «гули-джан, гули-джан, ай, джан-джан!» вышли на диво слаженно. И это – без репетиций!

           Приглашенные, понимая: демонстрируется не эстрадный номер, а костюмированное поздравление, оставались на местах. А вот «братки», вдохновленные белобрысой лялькой, почему-то решили – настал их час! Благоухающая «Джонни Уокером»  троица, потрясая телесами, пустилась в пляс…  Ну, что тут скажешь!  Испортили песню, дураки…

          Спасая положение, «шейх» пригласил танцевать всех присутствующих дам, посулив за лучшее исполнение «танго живота» место любимой жены в своем гареме.  Вошедшие в ситуацию музыканты грянули «Если б я был султан», завертелась-понеслась  круговерть. И тут Тошку схватили за рукав. Оказалось – пахучая «жози»…

          – Эй, Махмуд!  А меня в гарем  возьмешь?
 
          – Видите ли, мисс... Я бы с радостью. Но Вы ведь блондинка…  Хотя, по-моему, ненатуральная?

          – Сто процентов, козел!   

        – А  во дворце все места блондинок заняты… Правда, могу посодействовать, у визиря найдется местечко. Как раз по вашим габаритам… Составить протекцию?

          – Ах ты, шах-мудах трахнутый!  Я те, блин,  дам визиря-пиз…ря!  –  взъерошенная, разъяренная непонятно чем «королева бала» нетвердой походкой-лодочкой направилась к своему столику.

          И через минуту оттуда донеслась судьбоносная фраза, без труда перекрывшая залихватскую мелодию.

          – А ну, Дуля, давай сюда  ср…ного араба! Счас мы с этого шахА будем делать евнухА! 

          Гадать об авторстве пьяного распоряжения не приходилось… «Основной» уточнил:

          – Лёха, готовь инструмент! – и рыжий подмастерье послушно вооружился двумя столовыми ножами, чиркая ими друг о друга с такой силой, что полетели искры…

          Плечо попало в тиски.  Ситуация складывалась тупиковая… И без «закона подлости» не обошлось – вокруг образовался своего рода мужской вакуум. Представители сильного пола были заняты кто беседой, кто закусками. Друг Борька под осуждающим взором жены кокетничал с певучей брюнеткой, Серега вышел покурить…
 
          Мелькнула шальная мысль – выкручусь, рвану за дверь, мигом поменяю маску, и в обличье  папуаса затеряюсь в каменных джунглях…

          Но внутренний голос вполне резонно возразил – такой ход изменит положение ровно настолько, что взамен порядком опостылевшего Шопена на  похоронах уже дуэт «кенаров» затянет: «Ай-яй-яй, убили негра, убили… Ни за что ни про что, гады, замочили!»

          – Господи, ну до чего же умирать сегодня не хочется!  – не на публику, чисто себе под нос пробормотал Тошка и был просто сражен неожиданным юморком фигообразного визави.

          – Не ссы, чувак,  не отрежут! – почти добродушно утешил громила, – Шутит Миша.  Просто узелок на память, быстро и не больно… Дам раз по мозгам,  будет тебе типа наркоз!

          Пока Антон, чувствуя себя глупее некуда, готовился к борьбе за свое «достоинство», события развивались стремительно, сплетаясь в калейдоскопическую карусель.

          Александр с четверть часа сдерживался, не желая доводить драму до крайности. Но откровенный «наезд» на друга детства переполнил чашу терпения. Кивнув соседу справа, он коротко вздохнул, как перед нырком под канаты ринга, и  спустя секунды в сопровождении «тоже Саши» оказался у столика   разошедшейся «братвы».

          Подтянутый  сухощавый молчун был все-таки не настоящим телохранителем, а начальником службы охраны Саниного многопрофильного холдинга.  До того – сотрудником некой организации, одной из тех, где служба и опасна, и трудна.

          Когда перед Мишей-«сопроматом» возникло нечто недоступное его пониманию, он решил –  привиделось, послышалось. Ему – и такое! Быть не может…

          – Слышь, ну-ка,  пойдем. Поговорить надо.

          – Чего?! Да ты хоть знаешь…

          Саня мог бы сказать – знает много чего. И о самом Мише, и о происхождении его клички. Сообщить: в отличие от «бригадира», завалившего тот самый предмет, он-то его успешно сдал. И еще много разных экзаменов, не только учебных, но и по жизни.

          Таких, что Мишане  не снились. И поэтому  не шустрит по городу на бэушном «Бумере» – его возит высококлассный водитель, на новеньком «Майбахе». И кроме суперпрестижного автомобиля имеет  целую «конюшню», от джипов до кабриолета…  И от армии не косил. Честно отслужил,  в Афгане побывал.

          Как ни странно, не отличавшийся гвардейским ростом хозяин праздника в сравнении с «братанами» совершенно не казался мелким, совсем наоборот. И перекричать музыку не пытался, но услышали его очень хорошо.

          – Да, знаю. И тебя, и тех, под кем ты, бычара, ходишь. А вот ты, похоже, меня не знаешь. И лучше тебе этого не знать. Целее будешь. Так что, раз уж пришел, догуливай. Но тихо. Не шуми, не мешай людям… Усвоил?

          Дуля, сообразивший – запахло жареным, мигом отпустил Тошку и теперь стоял за спиной своего принсипала, изображая грозный оскал.

          Но «тоже Саша» смотрел не на него. Чего на него смотреть – пока шел, опытный глаз оценил: чист. А вот у  сидящего Лёхи явно что-то есть. Тот, будто уменьшившись в размерах под тяжелым взглядом, в процессе разговора машинально выполнил ряд жизненно необходимых действий. 

          Во-первых, аккуратно, без лязга-звона опустил на скатерть оба ножа. Во-вторых, зачем-то вытер руки салфеткой, а ее подсунул под тарелку. Положил пятерни на стол перед собой и теперь старательно держал их на виду.

          Веснушки на разом побледневшем лице проявились гораздо отчетливее. Всем своим видом здоровяк будто давал понять: больше всего на свете ему хочется поднять  руки над головой, раскрытыми ладонями вперед…

          А еще – встать по стойке «смирно» и прокричать что-то вроде: «Нихт шизен!» или «Гитлер капут!» Торчащий сзади за ремнем верный «Тэтэшник», обычно придававший Лёхе смелости и уверенности, сейчас казался лишним, неуместным и жалким. Вот в такие моменты церковь и приобретает неофитов…

          Между тем, как только два Саши выступили в поход, «просто Димыч» будто невзначай извлек из дорогущего кармана миниатюрный мобильник, потыкал в него пальцем и поднес к уху. Говорил недолго, закончив не терпящим возражений: «…Прямо сейчас!». После чего, не проявляя никакого интереса к событиям в темном углу, вернулся к обсуждению с соседями особенностей подледного лова на местных водоемах.

          Молча выслушав Санину тираду, Сопромат был готов совершить абсолютную глупость и уже начал открывать рот.  Лёха, вспотев,  понял:  безобидная «тёрка» вот-вот перейдет в крутую «разборку».  Ему все-таки придется  сунуть руку за спину. И получить пулю.

          Не обладая могучим интеллектом, рыжий имел редкостный нюх, благодаря которому очень четко осознавал, в чьей колоде все козыри. Жилистый мужик шанса не даст. Неважно, что под расстегнутым свободным пиджаком не видно ствола. Он есть, однозначно. Может, и не один…

          Спасение пришло с песней. Лежавшая перед Мишей «труба» голосом Мулявина издала  вопль: «Ой, рана-а-а, на Йвана!». Бригадир вздрогнул, взял телефон.

          – Я, кто ж еще… Какие шутки? Не по…  понял, понял!!! Две минуты, всё, всё!  Уже! Нет, не надо плавки… – и почему-то чисто по-военному добавил в прерывисто гудящую отбоем «Нокию», – Есть…

          После короткого: «Ходу!» поле несостоявшегося боя опустело. Лёха ледоколом шел впереди, раздвигая танцующих, но при этом непостижимым образом умудряясь никого не толкнуть. Сопромат, по длинному радиусу обогнув обоих Саш, шагал, ни на кого не глядя. В арьергарде Дуля волок упирающуюся «Цитру».

          «Баллада об органах» прозвучала как ни в чем не бывало. Борька лихо наяривал на синтезаторе, девушки-солистки грамотно подхватывали рефрен. Уже через полчаса инцидент забылся. Да ничего особенного и не произошло, верно? 

          Только Тошка, почувствовав, как на рукаве снова кто-то повис, непроизвольно дернулся. Неужели вернулись?

         – Ну, товарищ Печень, – так его переименовал румяный Иван Иваныч, впечатленный «балладой», – Ну напишите слова, очень-очень прошу!

          Любитель пародий не успокоился, пока не получил клятвенного обещания сегодня же поделиться прикольным текстом… А «товарищ»? Эх, товарищ!..  Пил-кутил, гулял-шутил, да о слове позабыл…


………….


   *** Примечание
(публикуется по заявкам участников незабываемого банкета)

«О, Соля!»
Музыка почти ди Капуа,
слова – друга Сереги, которого, к сожалению, уже нет с нами…


Тебе, Наталья, песню посвящаем!
Ты родилась в преддверии весны…
И пусть она в судьбе твоей сияет
Неповторимым светом новизны!

припев:
Дитя Камчатки, ты вслед за Солнцем
В край голубых озер перелетела!
Наташа, о, счастье наше! (могло звучать и «О, Соле мио»)
Ты всех прекраснее душой и телом!

Как часто мимо твоего забора
Мы проходили, от любви хмелея.
Твои с надеждой мы ловили взоры…
Цвела одна ты, словно роз аллея!

припев

Летит над миром неустанно время.
Проходят зимы, пролетают вёсны…
А ты всё так же вдохновенно лечишь
Кому-то зубы, а кому-то – десны!

припев


«Ария арабского гостя»

Дорогой Натали, я к тебе приехал
Из далекий Эмират со своим гарем!

припев:

Гули-джан, гули-джан, ай, джан-джан!
Шули-мули, навернули целый баклажан!

Натали, Натали, ты такой красивый,
Губки красный как рубин, глаза как небо синий!

припев

Натали, Натали, ты такой фигурный!
Чтоб подробно рассказать, не хватит слов цензурный!

припев

Натали, Натали, приходи в мой лавка!
Будем кушать баклажан и разный вкусный травка!

припев

Натали, у тебе муж тоже хороший.
У мене верблюда есть на него похожий!

припев

Что ты грустный совсем, обижаешься зачем?
Твой шикарная Наташка лучше целый мой гарем!

припев

Натали, я тебе сильно поздравляю,
В мире быть счастливой самой для тебе желаю!

припев



«Баллада о многострадальных органах»
(слова не Рождественского, музыка почти Шамо)

Курил и лил в тебя я что попало –
Вино и брагу, самогон и водку…
Но ты всегда дышала и глотала,
Товарищ Глотка!

К напиткам отношусь теперь серьёзно,
Ведь со стаканом жить намного легче.
Ты только не сжимайся от цирроза,
Товарищ Печень!

Полно кругом девиц разнообразных…
И бабы – ну, куда от них мне деться?
Но ты не подводи меня в оргазмах,
Товарищ Сердце!

Я «Вермут» пил и прочую отраву,
Но без тебя б не сделал ни глоточка!
Фильтруй же и надежно, и исправно,
Товарищ Почка!

Грешу чревоугодием порою,
А спортом я давно не занимаюсь.
Но ты не поддавайся геморрою,
Товарищ Анус!

Служи, служи всегда на радость бабам
И прямо стой, на сторону не кренясь!
Не быть тебе морщинистым и слабым,
Товарищ Пенис!