Тренер

Тренера по хоккею мы звали просто – Владич (ударение на втором слоге), сокращенно от Владимир Викторович. Сухопарый, худощавый, жилистый. Он работал на заводе токарем, фрезеровщиком или слесарем, что-то связанное с металлом. Владич был женат, но своих детей у него не было. Настоящим же его детищем был клуб. 

В выходные дни мы заливали новый лед, нужно было встать пораньше и уже в семь часов выйти из дома. Также, было две тренировки в будние дни по вечерам. Обычно с нашей улицы ездили несколько человек, по пути к остановке мы заходили друг за другом. Добирались через весь город самостоятельно. В нашем районе не было подобных секций, поэтому выбора «ездить или не ездить» не стояло.

Тренировки, как и любые другие кружки и секции в советское время, были бесплатными. Хоккейный клуб «Ракета» находился в полуподвальном помещении жилого дома. Внутри располагалась небольшая раздевалка, вдоль стен были вешалки для одежды и лавки. Посередине стояли две прямоугольные колонны, зрительно разделяющие помещение пополам, во второй половине находились два теннисных стола. Мы любили сыграть на них партию-другую, когда после тренировки появлялось свободное время.

До и после тренировки Владич сидел у себя в каморке. Оттуда пахло подгоревшим домашним супом, который он приносил из дома и разогревал на электроплитке. Там же находился склад хоккейной формы, которую тренер выдавал нам на игру. Еще у него можно было заказать специальное устройство для заточки коньков. Это были так называемые «плашки», пластинки из металла, толщиной около пяти миллиметров, длиной приблизительно двадцать сантиметров и около трех сантиметров в ширину, с прорезями для лезвий и зажимными винтами, наподобие маленьких тисочков.

Также у тренера можно было заказать щитки для ног, которые он изготавливал у себя на заводе. Они были выполнены из дюралеалюминиевого сплава, листами нашитого на основание из резины. Он брал за такие щитки по шесть рублей, заказов было немного, в команде было всего три-четыре десятка ребят. Такие доспехи были грубоваты по сравнению с профессиональными, пластиковыми, однако, защищали ноги от ударов и переломов. Поверх металлической защиты надевались полосатые форменные гетры.

Вечером, накануне тренировки я брал коньки и шел к своему другу, Русе, он жил в малосемейной гостинице «Тайга» внизу нашего поселка. С собой я приносил плашки, а Руся выносил новый точильный круг, который считался большим дефицитом. Его отец где-то по случаю достал этот камень. Мы устраивались на полу в общем коридоре на пятом этаже, зажимали коньки в плашках и точили их «до желобка». Если хорошо постараться, то лезвие конька, когда смотришь на него с торца, приобретало едва заметную ложбинку посередине. Это считалось верхом качества заточки. Остроту проверяли, проводя ногтем большого пальца по лезвию, сверху-вниз. Если с ногтя снималась тонкая белая стружка – коньки были острые. До сих пор у меня на ногтях больших пальцев осталась плоскость посередине, образованная в свое время такими тестами.

Иногда кто-то из ребят начинал отлынивать от тренировок. Проходило несколько недель и тренер, предварительно узнав адрес грешника, не важно в каком районе города, после рабочего дня на заводе приезжал домой к его родителям и проводил с ними доброжелательную агитационную беседу. Спортивный, подтянутый, в светло-сером пиджаке и темных брюках, на голове гэдээровская шляпа, солидный мужчина. На следующую тренировку человек появлялся и продолжал посещать клуб, как раньше. Клуб находился в привокзальном районе, где было много мальчишек из неблагополучных семей. Да и наша улица не блистала интеллигенцией. Своей настойчивостью тренер многих ребят спас от тюрьмы.

Как-то мы даже были у Владича в гостях. Его жена угощала нас чаем с домашним печеньем. Тренер распрашивал, готовы ли мы к новому сезону, разговаривали о том о сем. Заодно он выведал у нас адрес очередного лентяя и собирался навестить его родителей.

Еще у Владича была вторая, «подпольная» кличка – Зубан. У него были металлические зубные коронки, и когда он эмоционально доносил свою тренерскую точку зрения, они блестели и делали его худое выразительное лицо немного злым. Зубан был очень строгим на тренировках, сам принимал участие в каждой игре, независимо, играли малыши или более старшие ребята. С каким-то издевательством и легкостью он обводил любого из нас, при этом поддразнивая какой-нибудь шуточкой. Однажды на тренировке случилась неприятная ситуация. Тренер решил обвести Удава, парня из старшего состава. Удав сам был мастер обводки и, видимо, по-спортивному разозлившись, применил запрещенный в хоккее с мячом финт. Он сделал подсечку. Это достаточно резкий прием из хоккея с шайбой, когда игрок с силой ударяет по клюшке соперника снизу-вверх. При этом шайба автоматически достается тому, кто подсек. Удав не рассчитал силу и подсечка получилась настолько сильной, что клюшкой он выбил тренеру зуб. Смешанный со снегом и кровью, длинный металлический зуб лежал на месте схватки. Зубан жутко разозлился, обматерил нагло ухмыляющегося Удава и ушел с корта.

В хоккее с мячом в поле десять игроков, игра ведется на залитом зеркальным льдом футбольном стадионе. По сравнению с шайбой скорости здесь просто сумасшедшие – есть где разогнаться. На выездных играх тренер принципиально выставлял смешанный состав. В команде вместе играли малыши и старшие ребята. Иногда из-за этого мы пролетали с крупным счетом. Но у Владича была своя точка зрения на этот счет, он выставлял тот состав, который был у него на тренировках, и хотел, чтобы в игре участвовали все. Мы злились на него из-за проигрыша, но делать было нечего. Все было по-честному. Впрочем, иногда мы, благодаря командной игре, а также индивидуальному мастерству некоторых ребят, выигрывали у лидеров города. Это была команда «Байкал» из центрального района, и даже несколько раз нам уступала, хоть и с небольшим отрывом, профессиональная команда «Звезда», которая готовила мастеров в городскую сборную с тем же названием. А ведь «Звезда» почти каждый год становилась чемпионом страны.

(детство, улица)

Фото: Михаил Бажин ©