Про смерть

                «Умереть было бы ужасно большим приключением»               
                Джеймс Барри

    Когда Злата внезапно проснулась, стрелки часов приблизились к четырем. В этот предутренний час умирали многие знакомые, близкие и совсем чужие люди. И она всегда боялась этой четверки – застывшей в памяти китайской цифры смерти.
    Сердце билось часто-часто как от кошмара, когда ментально продолжаешь  жить в дурном сне. Девушка не помнила, что ей снилось. Причиной ее пробуждения было нечто иное – понимание близости собственной смерти. Десять минут – это весь срок оставшихся для нее мгновений. Громадиной - стеной стояло перед ней осознание, что через несколько минут дыхание ее прервется, и эта действительность будет навсегда утрачена. Не то тревожное предчувствие, которое волнует, пугает и толкает на неверные шаги, а внутреннее ясное, яркое и спокойное знание, идущее из глубины ее сути. То, что можно назвать Высшим Я - божественная частица, мощный поток преобразующего света. Злата несколько раз ощущала силу этой глубинной предначертанности, которая приходит внезапно, стирает ластиком все привычное и обыденное. Теперь эта сила явилась уверенностью,  что очень скоро она умрет.
    Внутренний голос не предполагал возражений и несогласия. Она поняла, что самое правильное – принять неизбежность. Любое сопротивление истощит силы, но не отвратит смерть. Любое сопротивление этому потоку жалко и уродливо.
    Еще вчера Злата шла по городу, залитому солнцем, и радовалась весне. А теперь такая внезапная, ничем необоснованная … смерть. Не было даже легкой простуды…
    «Я так не хочу умирать! Как красиво кругом: буйство зелени, свежесть, цветение яблонь! Безумно хочется жить и вдыхать эту живительную силу природы!
     Ложишься спать совершенно здоровой, а тут смерть… и так неожиданно. Но надо, так надо. В любом случае выбора нет…»
     Вспомнился фрагмент фильма, который она случайно увидела какое-то время назад, проходя мимо включенного телевизора. Как вспышка света - сцена пульсирующей агонии, когда умирал старый король. Злата застыла, захваченная драматическим моментом: все тело седого бородатого старца содрогалось на смертном одре. Глаза полные страшного отчаяния беспорядочно озирались по сторонам, руки-грабли хватали и терзали простыни, грудь его поднималась, стараясь набрать воздуха, но все тщетно.
     Злата интуитивно подчинялась чужим сильным эмоциям. И тогда стояла совершенно потрясенная: она стала этим старцем, чувствовала его бессилие и боль… Но лишь эмоционально, не физически. И чтобы полностью разделить его страдания, ей тогда зачем-то захотелось почувствовать то, что чувствовал он: отчего эти конвульсии, эти мучительные судороги?
     И вот в настоящем все вдруг моментально стало понятно и ощутимо - судороги эти поразили ее тело: неожиданно задергались, ей уже не повинуясь, её конечности. Это было так страшно, так потрясающе тем, что она ничего не могла предпринять, совладать с только что податливыми руками и ногами. Леденящий ужас, онемение пальцев на руках и в ногах, жар сердца  и отчаяние, холодный пот побежал струйками по лицу. Ее бил озноб и тут же пот тек рекой; холодный и липкий страх – смертельный ужас, сплетавшийся из неизвестности, новизны происходящего и сильного физического напряжения – душа начала отделяться от тела. И новая волна отчаяния. Могущественная сила не обманула – это была смерть. Она объяла, захватила ее всю. Смерть, взявшись за горло, в ирреальном водовороте двойственности: стала потихоньку и одновременно быстро снимать – стягивать душу с тела, как перчатку с руки. Постепенно палец за пальцем, сантиметр за сантиметром. Такое странное и никогда не испытываемое прежде чувство: мгновение длится, длится и пролетает, раскрываясь новым ужасом и мучением.
     «Вот откуда судороги у умирающих. Неимоверное напряжение всех сил во мне и вне меня», - подумала девушка, видя смерть перед собой. Она буквально присутствовала в воздухе. Это была не старуха с косой, а миллион микроскопических старух с острыми иглами-косами. И одновременно маленькие старухи были единым механизмом, единой силой. В каждом атоме воздуха металлическое покалывание смерти. Металлическая сосредоточенность перехода…
     На мгновение смерть отпустила хватку, дала передышку. Злата вдохнула воздуха и  вопреки пониманию скорого конца, ее накрыла волна оптимизма: «Еще увидеть родителей, может быть они, успокоят, помогут рассеять этот морок. А если нет, то  предупредить … для них это будет такой неожиданностью…»
     Она попыталась встать с постели, хотя бы сползти, однако, ноги не подчинялись. Хотела позвать, но язык стал непослушным, тоже онемел и не шевелился, как в страшном сне – ты намереваешься кричать, но шепот твой не слышен никому!
     «Может и к лучшему… Они перепугаются, начнут вызывать скорую. А так не хочется умирать в железной коробке машины, среди чужих людей!
     Уж какой жребий есть, такой он и есть. В такой торжественный и пугающий момент сосредоточиться на том, что происходит, раз ничего исправить нельзя!  Ведь я даже ползти не могу. Умру лучше в своей кровати».
     И она стала думать о прожитом, о своей жизни. Кино показывать не стали. Может быть, это делают позже. Девушка осознала, что с тем характером, который у нее был, с теми условиями, в которых была поставлена, она сделала все, чтобы осуществить то, что хотела.
    «Все зависит не от одной меня, а от изначальных обстоятельств, от воли Бога и окружающих людей. Мне не совестно и не горько. В каждый момент я делала то, что могла. Я не осуществила многое, чего бы мне хотелось, но значит на то не было воли проведения, - без всякого лукавства ободрила она себя. - Жаль умирать, но на душе, по крайней мере, легко . И не так уж страшно, потому что сознание не исчезло, ведь мы, люди, так боимся его потери. А пока есть сознание – есть Я.
     Если его не будет, некому станет бояться. Мне всегда хотелось осуществить свою мечту. Но раз этого не произошло, что ж я сделаю? А сейчас смерть...»
     В этот момент к горлу подошел тяжелый, давящий ком воздуха. Молниеносно, но сопровождаемая судорогами, пронеслась мысль: «Этот - самый трудно выдыхаемый ком - последний ком, и с новой волной судорог и мучений, он выдохнется и вместе с ним душа покинет тело. «Я» больше не будет этим телом. Страх трансформации и перехода. Полное присутствие духа и осознание происходящего дает надежду, что осознание это не закончится, что «я» будет жить, душа будет существовать дальше вне тела. И хоть интуиция обещает это, а все же такой смертельный страх неизвестности!»
     «И сейчас я дышу, выдыхая этот ком, не надеясь ни на что. Просто потому, что не могу его не выдохнуть…» Мгновение застыло, время остановилось.  И она напрягла все силы… и выдохнула.
      Тут же наступило совершенное облегчение. По всему телу разлились легкость и абсолютное счастье. Воздух преобразился в сияющую благость. Злата поняла,  что может спокойно спать. Все будет хорошо, ей теперь ничего не угрожает.
      Девушка заснула и проснулась утром с чувством благодати. Счастье обновления!
      С этим ощущением Злата вышла на балкон. Утренний воздух тоже был наполнен ароматом счастья и новизны сотворения мира - цвели яблони. А она стояла и дышала, дышала  полной грудью, растворяясь в зеленой листве, в белых цветах, сливаясь с синевой неба. Тут ее взгляд с деревьев упал вниз – привлек шум.
      Возле другого подъезда остановилась машина. Вышли грузчики и с грохотом сняли задвижки кузова. Как в замедленной съемке – медленно-медленно, как фокусник в театральном тумане открывает дверцы темного кофра… Грузчики извлекли из черного недра машины алый гроб с траурным крестом. Ночью в том подъезде скончалась старуха. Это была ее смерть.