Детское горе

Повесили кошку-воровку
За то, что крала голубей.
Накинули злобно веревку
На шею пушистую ей.

Она посмотрела мне в душу.
"За что?" - все и так поняла...
Сынку голубиную тушку
Она принесла...

Она посмотрела мне в душу,
Блеснул апельсиновый свет.
"Мурочка..." - я прошептала.
"Мяу!" - раздалось в ответ.

"Мурочка..." - я прошептала.
Жег желтый пламень: "Спаси!"
"Не могу", - я ей молча сказала.
И прочь зашагала: "Прости"...

А дома, на теплом диване,
Привычно свернувшись в клубок,
Тревоги не подозревая,
Спал маленький Муркин сынок.

К нему подошла я неслышно,
Не стала будить.
Спи, серый кошачий мальчишка,
Теперь ты один.

Ему не скажу я про маму.
Он звать ее будет, искать...
Я только жалеть его стану
И больше, чем раньше, ласкать.

Он вырастет после и будет
Красивым и сильным котом.
Забудет, он все позабудет...
Но сам и познает потом...

Над жизнью господствует нежность,
Звериная нежность одна.
И подло не верить в безгрешность
Всех любящих так, как она.

Всех любящих так, как она...



Сосед-голубятник, алкаш, у которого таскали закуску и голубей все кошки поселка, заприметил именно нашу и пригрозил поджечь дом, если еще ее увидит. Взрослые решили, что дом жальче, и устроили показательную казнь.