Последняя вьюга

Чёрное поле тонуло в мёрзлом тумане. Голая земля простыла и пыталась накрыться лесом с головой. Но худые, долговязые деревья сами жались друг к другу, стараясь согреться в этом холодном тусклом просторе. Осень унесла с собой последние жухлые листья и теперь лес походил на жидкий, дырявый частокол.

Пахло горячим пеплом. Трое охотников сидели у костра недалеко от лесной опушки. Они жевали табак и не говорили ни слова, медленно врастая в черную почву. Истертое небо продырявилось и текло.

Над лесом сидела зима. Она обняла костлявые колени худыми жилистыми руками и качалась вперед-назад как младенец. Чёрный, гнилой скелет божества сквозь молочную пелену казался расплывчатой тенью.

Зима дышала, с трудом разгибая оледенение оледеневшие рёбра. Она вдыхала последнее тепло остывающей земли. Провалы глазниц без движения наблюдали за тем, как последние искры тепла расплываются в мертвенной стуже.

Зима набрала полную грудь и попробовала выдохнуть, заморозить весь мир, занести бураном, заковать в ледяные кандалы. Но вместо беспощадной вьюги из беззубого рта вырвался только глухой, изодранный кашель. Зима отхаркалась пеплом и снова стала качаться туда-сюда. Подул усталый ветер и усыпал черною степь золой. Будто первым грязным снегом.

– Эй, Зима, – поднял голову самый молодой из охотников по кличке Ярмо – послушай, хватит тебе! Ничего у тебя не выйдет.

Время года медленно повернулось и взглянуло на охотника сквозь вуаль дымных облаков.

– Заканчивай. Брось ты это, – не унимался Ярмо, – уже месяц как последние листья опали, а снег ещё ни разу и не выпал. Не выйдет у тебя ничего. Ушло твоего время. Ты пока первый морозец скрутишь, так Весна уже будет! Лучше к нам присаживайся, погрейся. Напоследок. Нечего мучить себя, а нам голову морочить.

Зима развернулась, упёрлась худыми руками в продрогшую землю и медленно разогнула свой хребет. Затрещали морозы, а пепельный ветер так размашисто налетел на равнину, что чуть не затушил костёр и посрывал с охотников их тёплые шапки. Белесая костная мука припорошила поле.

- Эгей! – крикнул Ярмо. – Что ты пытаешься? Взгляни, солнце ты закрыла, прогнала его подальше от земли, всё тепло последнее всосала, да морозов всё равно нету. Пора тебе уже на покой, Зима. Не бузи, садись к костру, сдавайся. На этот раз наша взяла.

В провалах глазниц клубилась черная бездна.

– Ладно, – заскрежтал мороз.
– Ладно, – засвистел ледяной ветер.
– Ладно, – прошептала смерть.

Зима подошла к опушке, спустилась на корточки и протянула руку к огню. Пламя заволновалось, загудело и прыгнуло на черные пальцы. Оно побежало по костям и обуяло огнем Зиму.

– Ш-ш-жарко, – загудел огненный вихрь.

Налетел неистовый ветер, за ним обрушился пламенный дождь.

Охотники бросились врассыпную.

За огнем свалилась пустота. Абсолютное ничто. Чёрная как деготь и холодная как могила.

Ярмо еле унес ноги. Придя домой, он рухнул в свою кровать и неделю провёл в бреду. Когда лихорадка отпустила и охотник смог подняться с постели, он вышел на крыльцо своей зарывшейся в землю избушки.

Над миром вместо бледного неба разливалась бездна. Обугленные деревья чернели в серой пелене.

– Ч-что? – задрожал охотник и воздал руки в темноте. – Что случилось?

– Зима умерла, – захрипел порывистый ветер.
– Зима умерла, – захлюпали черви под землей.
– Зима умерла, – закаркали вороны на крыше. – И теперь с последнего листопада до первых подснежников на земле царствует Смерть.