de omnibus dubitandum 119. 100

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.100. МОСКВА ТРЕБУЕТ ПОДРОБНЕЙШУЮ ОТЧЕТНОСТЬ…

    Дело с отправкой желающих дать деру в Финляндию пошло неплохо.

    Дзержинский оказался хорошим партнером: он присылал Бокию клиентов из числа обратившихся к нему. Суммы, осевшие у Бокия, и деньги, переправленные Дзержинскому, оказались неожиданно большими.

    К сожалению, чекисты, занятые на этом направлении, долго не выдерживали: почти все начинали грабить и даже убивать клиентов, понимая, что те перемещаются за границу не с пустыми руками.

    Пришлось для острастки расстрелять десяток-другой. Чтобы не портили бизнеса. Что не понравилось Урицкому, возомнившему себя Фуке-Тенвиллем и лидером революции одновременно (см. фото. Урицкий, в пенсне, в своем рабочем кабинете).

    Разговор с ним Бокию был не по душе. Урицкий последнее время частенько впадал в истерику. А это уже становилось опасно.

    — У меня только что была целая делегация петроградских адвокатов, — Урицкий резво бегал по громадному кабинету, раньше принадлежавшего военному министру. Он недавно перебрался в роскошный кабинет с окнами на Дворцовую площадь и, бегая, постоянно посматривал в окна, словно стараясь высмотреть кого-то или ожидая гостей.

    — Целая делегация! — Урицкий поднял палец вверх, придавая тем самым своим словам особую значительность.

    — И председатель Коллегии петроградских адвокатов, мой давний знакомый, кстати, Владимир Владимирович Благовещенский, высказал множество претензий к работе Чека! Множество! А ведь он в свое время защищал меня на процессе…

    — Меня он тоже защищал, — перебил Бокий надоевшего говоруна.

    — Вы хотите, чтобы вместо революционного суда у нас действовал суд буржуазный? С присяжными? Тогда обратитесь к Марксу, он подробно освещал этот момент…

    — Не валяйте ваньку, Бокий! — Урицкий подскочил едва ли не вплотную к сидевшему Бокию.

    — Они жаловались на то, что ваши чекисты врываются в дома уважаемых граждан, вот… вот они мне оставили список, полюбуйтесь!

    - У большинства этих граждан есть мандаты, выданные властью… — он, наконец, нашел список и показал его Бокию.

    — Вот, пожалуйста… адвокат, адвокат, врач, артист императорских театров, врач… Знаменитый врач-уролог… Пожалуйста!

    - На Фонтанке, в доме купца Елисеева… — он кинул на нос золотое пенсне.

    — Ворвались в квартиру, угрожали, вспороли диваны… Вы знали об этом?

    — В данном случае — не знал, — Бокий перебросил ногу на ногу и закурил.

    — А если бы знал, что бы это изменило? Прочтите дальше, самое важное: изъяли ценности или нет?

    — Да, изъяли, — чуть снизив тон, продолжал Урицкий, — но как, с какими унижениями для известного врача! Он написал жалобу на имя Дзержинского!

    — Сколько я знаю, Феликс Эдмундович урологическими заболеваниями не страдает!

    — Перестаньте ерничать, Бокий! Вы полагаете, если вас прислали из Москвы, вы можете чувствовать себя хозяином?

    — Я в Петербурге и в революционном движении с 1898 года! — огрызнулся Бокий, давая понять, кого именно «прислали» в Питер.

    — Пока начальник Петрочека я, вы будете мне подчиняться и выполнять мои распоряжения. И жить по тем законам, которые я насаждаю в нашем учреждении.

    — Тогда, Моисей Соломонович, я могу сложить с себя полномочия вашего заместителя. Но отчитываться перед Дзержинским будете вы, а не я. У вашего уролога изъято более тысячи золотых пятнадцатирублевиков, шесть с лишним тысяч фунтов стерлингов, украшения, драгоценные камни…

    - Все это было спрятано в диване в его врачебном кабинете и в специальном тайнике, оборудованном в перилах балкона. Это нарушает все указы ЦИКа! И никакие охранные грамоты не должны укрывать тех, кто не хочет помогать народной власти!

    — Вы же говорили, что в данном случае не в курсе дела?!

    — Запамятовал! — хмыкнул Бокий.

    — По-настоящему этого вашего доктора надо бы на Соловки упечь…

    — Благовещенский сказал, что доктора держали в камере на Гороховой?

    — Нет, под домашним арестом! — Бокий ткнул папиросу в переполненную пепельницу.

    — Конечно, держали! И в горячей, и в холодной! Вы думаете, он просто так свои денежки отдал?

    — А перед этим арестовывали его жену!

    — Да, — согласился Бокий. — Крепкая старуха. Знаете, что она сказала нашему следователю?

    - Он ей по-еврейски: «Маменька, нам нужны деньги, мы же строим лучшее в мире общество!».

    - Так она ему: «Зонхен, когда нет денег — не строят!».

    - Мне с этим идти к Дзержинскому? Москва каждую неделю, а то и каждый день требует отчета: сколько денег собрано, сколько золота изъято, — подробнейшую отчетность.

    - А вы со своими… — он фыркнул и поднялся из кресла, направляясь к двери. — Со своими урологами-гинекологами…

    — А почему вы не доложили мне о расстреле целой группы чекистов? — вдруг шепотом, в спину спросил Урицкий.

    — Это были не чекисты, — обернулся Бокий, — а мародеры. Только поэтому. Революция должна уметь защищаться и от своих! — Бокий, прищурившись, посмотрел на Урицкого. У самого-то ведь тоже рыльце в пушку. Балеринке из Мариинского театра подарил бриллиантовый фрейлинский вензель. А та — у нас на крючочке. Тут же сообщила, умница. Не стала ждать, когда вензель оторвут вместе с пальцем. Все-таки женщины обучаются быстрее мужчин. Быстрее. Это Бокий отметил еще на парапсихологических опытах, которые они проводили с Мокиевским.

    — Разрешите идти? — Бокий шутливо щелкнул каблуками. Такую шутку он придумал для абсолютно гражданского Урицкого.

    Тот только отмахнулся. Мол, иди с глаз долой.