Осень Ренессанса

Когда её спрашивали, хорошо ли она отдохнула по профсоюзной путёвке, Варвара Петровна отвечала с намёком и сощурив глаз:
– В доме отдыха было так мало мужчин, что многие женщины уехали неотдохнувшие.
А когда спрашивали, так сама-то она как – типа да, или типа нет, сощурив глаз отвечала:
– Много званых, да мало избранных!
Вот и пойми тут.
– Тебе, Варька, в кино сниматься!
– А я снималась.
– Как?
– Да так. Вернее, я не снималась, но проходила пробы. На роль энергичной женщины.
– Энергии не хватило?
– Энергии хоть отбавляй. Они говорят, снимите бюстгальтер, покажите... Нам в этой роли важен прежде всего бюст.
– А ты?
– А я сказала: идите на фиг! И ушла… Это давно было.

Это было давно. Желающие посмотреть бюст и Варвару в соответствующей роли не переводились, они возникали периодически, как плесень на булочке в закрытой упаковке. Наутро Варвара будила плесень и варила ему кофе. Мало кто возвращался на второй раз после этого горького кофе. Да, можно сказать, никто.

Но как-то так, сама собой, из этих кофейников образовалась дочь Лиза. "Лиза – мой крест, – говорила Варвара Петровна, – знала бы, никогда бы не крестилась."

Лизка школу прогуляла, по крышам и за сараями. Слава богу, из этих прогулок не образовалось ничего. Кофе не пили. В десятом классе приехал Егор. Дочь испортила штаны сотней или больше булавок и отправилась на концерт. Там все были пьяные, и сам Егор. Видимо, по этой причине он заметил Лизку всю в булавках и утащил за собой на афтепати. "– Чего-чего? – Мама, это когда после концерта бухают в узком кругу." Впоследствии вспоминая афтепати и Егора, Лизка искренне плевалась. По её словам, он открыл ей глаза.

Потом ещё несколько раз глаза открывались, но не с такой силой. А Егор умер, по той же причине, по которой жил.

Потом мы ещё ходили в pink jeans, уезжали в Петродворец блевать, болели лудоманией и читали Библию задом наперёд. Всё закончилось с возрастом и появлением в этом возрасте жданного зануды Лёшечки.

Сама Варвара Петровна к золотому веку в жизни матери подошла в звании завкафедрой. Когда ей сказали, она пожала плечами и назначила заседание кафедры на четыре.

На горе детям, заседание кафедры перенесли на другой день в связи со смертью Путина, и Варвара Петровна вернулась домой раньше.
Увлекшись глупостями, Лёша и Лиза ничего не слышали. Они вступили на тропу войны и радостно, как только выпущенные дети, махали томагавками и делали вид.
– Та-ак, – сказала с порога Варвара Петровна обкатанным на лекциях басом унтер-офицерской вдовы. – Это что же в моей камере происходит?!
Лёша увял... Лизка, зараза, мышкой метнулась к столу, выхватила из-под горы причиндалов, как-то: лифчик, и т.п., книгу "Чинквеченто: Осень Ренессанса" и прикрыла себя изданием, где сумела, а остальное рукой.
– Варвара Петровна, – натужно протянул Лёша, – я к вашей дочери с серьёзными намерениями прибегаю...
– Вижу, – сказала кафедральная дама, скептически оценив намерение. – А ну, вонь, отсюда!
Она посторонилась, пропуская Лизкиного ухажёра. Подавив законное желание – поддать студеру под ребро кулаком...
– А ты книгу опусти, опусти... Нечего тебе там закрывать. Жрала бы капусты больше, вот, может, тогда, – мстительно изрекла свой суд Варвара Петровна. – А то прямо иллюстрация к теме "Женские половые извращения"! Извращенцы и клюют.
Сказав такие слова, Варвара Петровна ушла смотреть Андрея Малахова, раз уж кафедра не состоялась. За дверью дочь зашлась в долгожданной истерике.

Самый большой абзац. Ну и хватит об этом.


13 июня 2020 г.