Dead inside

Это должно было случиться уже сегодня. Все было наполнено ею. И ее исчезновением.

Она утверждала, что все взвесила, и теперь это ее единственный путь. Он мало что знал об этом, но бесконечно верил ей. Раз она так сказала, значит, решено.

Весь день он был рядом. Нужно было разобраться с формальностями. Сейчас детали подготовительного этапа помнились плохо. Все слиплось в комок суеты. С ним остались только ощущения.

Он следовал за ней, помогал, а воздух был наполнен влагой. Как бывает перед дождем. Чувства были смешанные. С одной стороны, ему передалось ее благоговение. С другой - был страх.

Он вроде как понимал, как это будет. Потому что она подробно рассказывала. Точнее пере-сказывала то, что узнала в том месте. Ведь она тоже не испытывала этого ранее. Да и нельзя, вроде как, пережить это дважды. Процесс необратим. В этом вся суть.

Ему хорошо запомнились не только свои чувства, но и окружающий мир. Все было каким-то чрезмерным. Цвета – сочнее и… глубже, что ли. Предметы выглядели четче и тяжелее. Будто все его органы восприятия работали процентов на 150. Чтобы, возможно, ухватить, запечатлеть все, пока она еще здесь. А, может, ему передавалось ее обостренное восприятие? Может, она тоже хваталась за мир «до».

Очень скоро она совершит переход. Станет частью природы. Маленькой деталью. Но его разум настырно требовал конкретики. Во что она превратится? В кусок воздуха? Или частицы ее тела (души?) переплетутся с новорожденной листвой? Может, она выльется на него с дождем? Ее предвкушение завораживало его. Он был рад видеть ее счастье и уверенность. Поэтому эти образы в голове тоже казались очаровательными. Но мокрый воздух тем временем все тяжелел.

И вот они, в полумраке, стоят у входа в таинственную комнату. Он не задает ни одного вопроса. Лишь молчаливо принимает все ее вещи, ей больше не понадобится ничто материальное. Хмурый мужчина приподнимает тяжелую бархатную занавеску, пропуская ее в темное помещение. Она заходит. Скоро все начнется. Он побыл там еще немного. А потом, словно загипнотизированный, спокойно покинул тот дом.

Он ходил по городу и представлял, что происходит с ней сейчас. Предвкушение чего-то неизвестного терзало его как ребенка в новогоднюю ночь. Вопросы бегали в голове. В какой момент она обретет ту форму, к которой так стремилась? Он ходил и представлял. Когда? Когда начинать искать ее в каплях дождя? Или различать ее в шуме ветра? Когда?

Когда… что? Да что?! В какой-то момент его воодушевление начало ослабевать. Выветриваться, как хмель. Он продолжал идти по улице, но пальцы рук вдруг стали непроизвольно сжиматься и разжиматься. Какого именно момента ему теперь ждать, чтобы встретиться с ней? Как понять, где она? Да ведь ее же просто... больше нет!

Воздух зазвенел, чуть не сведя его с ума в одно мгновение. Он остановился в оцепенении. Оглянулся. Растерянно осмотрел улицу, будто забыл, откуда пришел. Где оставил ее. Он должен был попасть обратно!

Он уже начал забывать дорогу, как будто проделал ее во сне. Но через несколько часов все же нашел то место и снова оказался у занавешенной двери. Мужчина на входе смотрел непроницаемым взглядом.

- Я должен узнать... Она еще не?.. Когда?..

Он терялся в формулировках. Еще через несколько попыток закончить вопрос у него спросили имя. Ее имя. Но ведь он только что оставил ее тут! Как они могут не помнить?!

Однако, получив имя и проверив с деловитым видом списки, мужчина заявил, что больше не имеет права разглашать подробности ее перехода. Теперь информация о ней недоступна.

В воздухе стало меньше кислорода. Он должен был узнать как можно больше! Больше! Больше ответов!

Но единственная информация, которую удалось узнать, уложилась в два слова. «Пять часов». Ровно столько длится переход. По истечении этого времени она прекратит существовать в прежней форме. «Она просто прекратит существовать», - твердил его внутренний голос.

Он вновь вышел на улицу. Теперь он шел медленно. Пять часов. Когда они кончатся? Он не носил часы, он не знал, сколько уже прошло. Она все еще занимает место в одном с ним мире? В мире человеческих рук и плеч. В мире теплой кожи, мягких, иногда обветренных губ, в мире нахмуренных лиц и улыбок.

Пять часов...

Затем он проснулся. Уже было светло, он лежал в кровати один. Воздух наяву был заметно легче.

А она была где-то далеко, но все же в одном измерении с ним. Сначала это успокоило. А потом...

Он повернул голову в сторону окна и увидел белое небо. Такое огромное, сколько всего в нем? Невидимого. Может, она тоже там? Смешалась с частицами кислорода. Ведь он не знал, где именно она. Уже несколько лет не знал. Чем отличается это незнание от того, которое было во сне? Необъятное небо. Необъятный мир. Что теперь ему до теплоты ее кожи, если он больше никогда ее не ощутит? Кончились ли эти пять часов? Он проснулся. Но по-прежнему не знал.





Наше небо все в отпущенных синицах (с)