Глава 47. Шантаж

Быстров поставил Анастасию на пол у своего кабинета, прислонил ее к стене и, придерживая одной рукой за талию, другой достал из кармана ключ и открыл дверь.

Еще раз оглянувшись, он снова взял неспособную передвигаться де-вушку на руки, внес к себе и положил на диван. После чего, тяжело дыша и отирая пот со лба, Виктор Анатольевич при-сел в кресло у стола, достал дрожащей рукой сигарету и закурил. Но вдруг, спохватившись, вскочил, хлопнул себя по лбу и, подбежав к двери, повернул ключ в замочной сква-жине.

Сигарета принесла некоторое успокоение. Быстров по-дошел к окну, чуть отодвинув плотную гардину, выглянул на улицу. Площадь, как обычно в это время, была пустынна. Горожане уже мирно сидели по домам, и кто постарше смотрели телевизор, а молодые, чуть пошевеливая мышкой, уткнулись в мониторы компьютеров, изредка набирая что-то на клавиатуре...

Быстров, зачем-то на цыпочках, подошел к дивану. Ана-стасия, раскинув руки, спала. Он направился к стеллажам, открыл коробку, стоявшую между книг, и достал небольшой черный предмет. Это была миниатюрная видеокамера. Руки его по-прежнему дрожали, и он чуть не выронил ее. «Нет, нужно успокоиться. Ведь я все продумал, все до мелочей. Ишь, какая гордая фифа! Меня не хочет. Ну, ничего, полу-чишь и именно меня. Уж я возьму свое. Но этого мало. Что я не мог найти себе полового удовлетворения? Да желающих отдаться мне молодых поэтесс и мамаш своих перспектив-ных деток навалом! Но эта... недотрога буквально сводит меня с ума. И я ее завоюю, мне от нее нужна не только бли-зость, мне она нужна вся, и я во что бы то ни стало сделаю ее своей! Только нужно успокоиться и сделать все как надо. Потом она не отвертится, станет, станет — не добровольно, так силой,— моей женой!..»

Быстров поставил камеру, подсоединил ее к стоящему на столе ноутбуку и включил их. Немного поманипулировав, он настроил изображение. Оно было отменным, что немуд-рено, ибо Виктор Анатольевич не поскупился и купил хоро-шую и, соответственно, не дешевую камеру с записью и зву-ка у солидной фирмы в областном центре. Вначале он со-мневался: неужели такая маленькая камера сможет дать качественное изображение? Но продавец с помощью нескольких примеров отмел его сомнения.

Быстров не торопился осуществить задуманное. Он не был сексуально голоден, чтобы тут же наброситься на де-вушку. Не для удовлетворения своей похоти он делал это.
Настроив технику, Виктор Анатольевич достал из бара бу-тылку дорогого коньяка, налил его доверху в небольшую рюмку и залпом выпил. Не закусывая, снова выкурил сига-рету и, подойдя к Анастасии, начал медленно раздевать ее. Затем Быстров разделся сам и, имитируя медленное, с чув-ством, как бы по обоюдному согласию, половое сношение двух партнеров, сделал свое дело.

Отдохнув после «трудов праведных», Виктор Анатолье-вич оделся и первым делом проверил запись в ноутбуке. Удовлетворенно хмыкнув, он начал одевать Настю. Потом, вышел и, закрыв дверь на ключ и мягко ступая, прошел к залу. Убедившись, что там уже никого не осталось, что все убрано и столы со стульями расставлены по местам, Бобров вышел на улицу и завел свою стоявшую у подъезда машину. «Теперь нужно на время убрать вахтера»,— подумал он.

— Николай Иваныч, проверь все двери снаружи, с тыла, а заодно и задний двор обойди, потом, не забудь, посмотри, закрыты ли окна в комнатах, все туалеты, мало ли что,— сказал он ему.— Но вначале все же тщательно проверь наружные двери и задний двор,— добавил Быстров, который заодно был комендантом этого здания, живший по принципу — лишние деньги не помешают.

— Хорошо, Виктор Анатольевич. А входную дверь за-крывать, или вы еще побудете?

— Нет, не закрывай пока, через пару минут уйду.

— Ладно.

— Ну, будь здоров!

— До свидания!

Когда вахтер ушел, Быстров торопливо, чуть не бегом, направился к своему кабинету, взял все еще находящуюся в забытьи Анастасию на руки и, быстро спустившись по лест-нице, посадил — вернее, положил — ее на заднее сиденье машины через заранее открытую,— когда выходил,— двер-цу. Вахтер его видеть не мог, так как в холле его не было, а высокий забор слева и справа от здания не позволял со двора видеть, что происходит на улице. Быстров сел в машину и поехал к дому Анастасии.

Настя стала постепенно отходить ото сна. Быстров услышал ворочанье, вздохи, затем тихое похохатывание и бессвязное бормотание сзади. Потом он почувствовал, как его хлопнули по плечу. Он затормозил, обернулся и увидел, что Настя сидит и жестикулирует, продолжая что-то быстро говорить, при этом то улыбаясь, то меняя выражение лица на какую-то несвойственную ей злобную маску. Быстров было вновь нажал на газ, но вдруг услышал, что Анастасия дергает ручку двери, пытаясь открыть ее. Он вновь остано-вился и закрыл обе задние двери на ключ. Мельком взглянув на Настю, Быстров увидел, ее неестественно блестящие ши-роко раскрытые глаза с бессмысленным выражением, подер-гивающиеся руки и ноги, дрожь во всем теле и бледность лица. Не зная, что делать, он вновь сел на свое место и про-должил движение.

Но вот и знакомый дом, дом Анастасии. Быстров затор-мозил метрах в ста от него, в тени большого дерева, закры-вающего собой уличный фонарь и оттого казавшегося чер-ным. Открыв заднюю дверь, он с трудом — Настя сильно потягивалась и плохо держалась на ногах, движения ее были резкими, неточными и размашистыми — повел ее к дому. Остановившись невдалеке, он удостоверился, что во дворе и саду никого не было, быстро прошел к задней садовой калитке и далее, буквально таща Настю за собой,— к беседке и кое-как усадил на скамью. После чего быстро ретировался.

... Когда полшестого утра Раиса Никифоровна по своему летнему обычаю вышла во двор умыться, она увидела сидя-щую в беседке Анастасию, которая, положив голову на руки, спала. Подойдя поближе, Раиса Никифоровна заметила, что ее лицо было бледно, как мел. Испугавшись, она стала трясти Настю за плечо. Та открыла глаза и, покачиваясь, выпрямилась. Сухие губы ее были плотно сомкнуты, зрачки сужены и не реагировали на лучи восходящего солнца, освещавшего лицо. Неожиданно Настя засмеялась, смех ее был нервным и сопровождающимся неадекватной жестикуляцией.

— Что с тобой, девочка моя? — спросила изумленная  Раиса Никифоровна.

— Со мной? Все хорошо! — неестественно сиплым голо-сом и подчеркнуто выразительно ответила та.

Умная Раиса Никифоровна не стала расспрашивать Ана-стасию, находящуюся в таком состоянии, а отвела ее в свою ванную комнату и, не обращая внимания на жесты и слова, заставила принять холодный душ, не вытирая, одела в теп-лый халат, напоила горячим чаем и уложила в постель. Ко-гда проснулись родители Анастасии, Раиса Никифоровна рассказала им, что Настя пришла поздно, что они с ней дол-го разговаривали, и та осталась ночевать у нее...

А Насте приснился сон. Глубокий, темный до дна коло-дец, а в воде едва теплятся огоньки. Она почему-то оказыва-ется в колодце, руки ее скользят по стенкам, и она опускает-ся все ниже и ниже. Внизу очень холодно и темно... А со дна, видит вдруг, плывет к ней вроде как Быстров, и глаза его, подобно углям, пышут красным жаром. Вот он облаком тяжелого бурого хмеля обволакивает ее и тянет на дно. А сверху волнами несутся душераздирающие голоса и льется желтый свет... Потом неожиданно Настя оказывается иду-щей по дороге... но вот она поднимается по какой-то длин-ной-длинной лестнице... входит в комнату... лежит в кровати, в сухой и теплой постели, и милое, доброе и любимое чье-то лицо над ней... И вдруг все исчезает...

Солнце начало спускаться к горизонту, когда Анастасия проснулась. Оправившись после опьянения, как уже понял читатель, вином с наркотиком, она вышла в сад.

— Как ты? — только и спросила, оставив свою садовую работу, Раиса Никифоровна.

— Ничего... А что это со мной было? — растеряно отве-тила Настя.

— Ой, девочка моя, это я бы хотела узнать, что с тобой было. Где ты была вчера?

— На вечере в литобъединении. После официальной ча-сти мы пили вино, ели, танцевали... Потом... Ничего не пом-ню...

— Как дошла до дома в таком состоянии?

— Не знаю... Не помню...

— Вот это да! Настя, ты что, много выпила?

— Нет. Вы же знаете, что я много не пью.

— Да, знаю. Но ты точно тогда много не пила?

— Точно...

— Тогда это очень странно.

— Да...— ответила Анастасия, ощущая сильный диском-форт в нижней части живота.

Раиса Никифоровна молча покачала головой и занялась делами.

Солнце продолжало свой медленный, но неуклонный путь к закату. Стояла прекрасная предвечерняя пора «бабьего лета», как всегда рождающая некое возвышенное состояние души. Все предвещало на завтра ясный солнечный день.

... Прошло три дня. И к Анастасии пришел гость — соб-ственной персоной Виктор Анатольевич Быстров. Время было выбрано с умом: будний день, но канун православного праздника. Родители Насти были на работе в школе, а Раиса Никифоровна — в церкви. Вероники тоже не было — ушла к подруге. Дома была одна Настя, у которой сегодня не было уроков в гимназии.

— Виктор Анатольевич, какими судьбами? — спросила она, ни о чем не подозревая.

— Вот, пришел поговорить с тобой, Настенька.

— Что произошло на вечере, Виктор Анатольевич? По-чему я не помню, как добралась до дома, и оказалась в таком состоянии?

— В каком?

— Как мне сказали, я была в совершенно невменяемом состоянии...

— Может быть, ты выпила лишнего?

— Может быть... Но вы же знаете, что я много не пью!

— И совсем ничего не помнишь? А ведь мы были с тобой в моем кабинете, и нам было очень хорошо вместе.

— Хорошо?! Мы были вместе в вашем кабинете?!

— Да. Тебе было очень хорошо. И мне тоже. Я ждал тво-его звонка, но не дождался, хотя ты и обещала мне назавтра позвонить. И вот пришел сам,— продолжал Быстров, не-смотря на одновременно испуганное и недоуменное выра-жение лица Анастасии.— Пришел с предложением.

— С каким?! — ничего не понимая и помня только свое состояние, в котором она находилась после пробуждения три дня тому назад, спросила Настя.

— Как с каким?! С предложением выйти за меня замуж. Хотя ты и соглашалась тогда, во время нашей близости. Но, перефразируя известную поговорку: обещать — еще не вы-ходить замуж...

— Я соглашалась?! — перебила его Анастасия.

— Ну да.

Настя пошатнулась, она почувствовала прилив тошноты и отвращения.

— Этого не может быть, просто не может быть, чтобы я согласилась! И сейчас говорю: нет!

— Нет? Снова нет?! — Улыбка сошла с мгновенно по-суровевшего лица Быстрова.— Ну, тогда так,— проговорил он,— вот диск, посмотри его: как нам было с тобой хорошо. Если ты и после этого не захочешь выйти за меня замуж — пеняй на себя!

Анастасия взяла диск и сделала движение, чтобы сло-мать.

— Да, да, ты можешь сломать его, разрезать на кусочки, но я сделал сто таких дисков, и их посмотрят сотни людей. Кроме того, есть еще «бабушкино радио», а слухи, как ты знаешь, распространяются со скоростью молнии. Тебе не только в гимназии работать невозможно будет, но и из обла-сти придется уехать. Так-то! Подумай хорошенько. Я тебя Настя не тороплю — даю три дня.— И не ожидая ответа от онемевшей от такого напора Насти, он повернулся и вышел из дома.

… Сколько так стояла Анастасия, она  не  осознавала,  но когда вошла Вероника, она продолжала стоять, как вкопан-ная, машинально вертя в руках этот злосчастный диск в се-рой упаковке.

— Что с тобой, сестренка? — весело спросила Вероника.

— Так, ничего...

— Ну, ты дала тогда! Хорошо погуляла на вечеринке?

Настя ничего не ответила ей, а только долго и внима-тельно посмотрев на нее, ушла к себе.

© Шафран Яков Наумович, 2020