Работа в области искусства

   Дирекция нашего концертного зала подумала-подумала и решила осчастливить гостей и жителей города выставкой картин. Экспозиция постоянно обновляется, так как, по замыслу администрации, это даст возможность показать свои работы как можно большему количеству молодых художников, а посетителям посмотреть и оценить всё многообразие. Ну и подзаработать на этом, конечно.
   Да, это современное искусство, совсем современное, поэтому я воздержусь от комментариев. Я старая, больная женщина, мне вредно волноваться.
   И вот на днях заглянула к нам парочка посетительниц. Специально пришли. Как они мне рассказали, обещали художнице обязательно приехать, посмотреть. Из-за работы не успели на открытие и вот только сейчас сумели вырваться.
   Одна из девушек была автору картин близкой родственницей и с энтузиазмом поспешила, почти бегом, смотреть выставленное. Ей было интересно, какие именно полотна вывесили, как это оформили, что новенького нарисовала сестра. Мельком скользнула взглядом, пару-тройку сфотографировала.
   И вдруг восторженно вскрикнула:
   — Боже мой, какая прелесть! Какое интересное решение! Нет, ты только посмотри! — позвала она подругу. — Глянь, как оригинально сочетается, какой цвет! Так удачно разместили! Очень необычно и такой цветовой акцент под фон!
   Я от неожиданности подпрыгнула, поперхнулась и поковыляла смотреть на шедевр. Когда дохромала к нужному месту, то как раз успела на фотосессию. Обе посетительницы, млея от восторга, с разных ракурсов фотографировали объект.
   Я подслеповато прищурилась, рассматривая, от неожиданности и противоречивых чувств всхрюкнула.
   — Скажите, а как сестра сама объяснила эту композицию, какой она смысл вкладывала? Я бы сказала, что это символ одиночества, а вместе с картиной, — тут же мост самоубийц в Люксембурге нарисован? — очень остро чувствуется. Целая история получилась.
   — Ничего она не объясняла и смысла никакого здесь нет, — буркнула я. — Это моя чашка с чаем, сижу я здесь, когда нет концертов.
   Я с интересом покосилась на свою чашку, пытаясь увидеть её как-то иначе. Нет, всё-таки я непроходимо глупа. Я вижу просто чашку. Старую, но удобную. И всё. Никаких символов, никакого скрытого смысла.
   — Ну надо же… — разочарованно сказала посетительница. — Я думала, что они вместе выставлены.
   Было видно, что девушка очень расстроена. Мне захотелось её чем-то утешить.
   — Не огорчайтесь, пожалуйста, — сказала я. — Если Ваша сестра решит, что с этой чашкой картина выглядит лучше и смысл становится более глубоким, то так и быть, пожертвую я её во имя искусства; в конце концов, не последняя чашка в доме.
   На том и расстались.

   Посетительницы ушли, а я опять уселась на своё место. 
   На расстоянии вытянутой руки стояла чашка. Я задумчиво смотрела на неё и пыталась понять, что вот это здесь только что произошло. В какой момент обычная пожилая чашка превратилась в объект искусства? Может, действительно, именно так и происходит? Скомканная салфетка, тень на стене, окно в каплях дождя или даже вот эта чашка… Сто раз видела и ничего, а на сто первый… Или пришёл новый человек и увидел то, что хозяин вещи не замечал из-за привычности предмета.
   И, может, эти пресловутые чёртовы синие шторы всё таки не просто синие шторы, а нечто большее? И даже если автор и не вкладывал специально какой-то особый смысл, но в процессе написания вот так проявилось подсознательное? Писатель и сам может этого не увидеть в своём тексте, но те же синие шторы непреднамеренно указали на нечто в художественном произведении или на что-то в жизни самого автора.
   Так я и сидела, задумавшись.
   Захотелось пить и я автоматически протянула руку к чашке. Коснулась её, замерла и отдёрнула пальцы, как будто ошпарилась. Выпрямилась и беспокойно поёрзала. Посидела. Встала. Прошлась по коридору. Осторожно, почти крадучись, стала приближаться к тому месту, где я обычно сидела, туда, где торжествовала Её Величество чашка. Шла тихо, как кошка, словно звук шагов мог спугнуть зарождающуюся искру озарения, понимания чего-то великого и прекрасного. Издалека оценила художественно-питьевую композицию. Прошла дальше. Развернулась. Тоже издалека, но с другого ракурса посмотрела ещё раз. Задумалась. Почему-то захотелось пошевелить ушами. Не удалось. Вернулась, встала напротив. Луч светильника освещал картину, а внизу, поблёскивая, стояла чашка. Ничего не поняла, поэтому досадливо пожала плечами.
   Вспомнила, что художественные критики, знатоки и прочие ценители искусства по-особому складывают руки и наклоняют голову. С руками за спиной я уже стояла, в карманы, — передние и задние, — ладони засовывала. Зорким соколом смотрела. Осталось одно: сложить руки на груди, что я и сделала. Подошла впритык, вытянула шею и подслеповатой курицей внимательно оглядела сначала обеими глазами, потом, поворачивая голову, больше правым глазом, затем — левым.
   Ничего! Совсем ничего! Я вижу жёлтую чашку с надписью Lipton, на две трети наполненную чаем и всё, никакого иного смысла нет, ни мелкого, ни глубокого. Обычная вещь, таких чашек десятки, если не сотни тысяч и хоть поставь её рядом с картиной, хоть внизу, опрокинь на бок, — ничего не изменится, это всё равно будет всё та же чашка!
   — Чёрт, как же хочется пить!
   Рука, начав движение, остановилась. Я села. Со злостью посмотрела на чашку и прошипела: 
   — Ты — чашка! Обычная китайская чашка! К искусству имеешь такое же отношение, как я к балету! Тебе цена — копейка в базарный день. Именно поэтому я и взяла тебя на работу. Тебя никто не сопрёт, а разобьют — не жалко!
   И решительно схватила, чуть не расплескав чай. Сделала большой глоток, потом ещё один. Удовлетворённо вздохнула и уже без злости поставила чашку на место.

   И всё-таки случившееся не давало мне покоя.
   Допустим, у меня нет художественного чутья, я не могу увидеть предметы в ином виде. А есть люди, которые это умеют, некоторые так вообще, или легко погружаются в это состояние, или практически из него не выходят.
   Всё дело, видимо, в художественной рефлексии, способности легко зависать. 
   Но тогда… Людям вообще свойственно зависать, глядя, например, на огонь, на воду. Видеть образы и очертания, рассматривая облака и лужи. А в потёмках многое может представиться не тем, чем на самом деле является. То есть человек сам по себе склонен додумывать. Кто-то больше, кто-то меньше и причудливость фантазий зависит только от уровня развития человека и его обстоятельств.
   А, значит… А, значит, стоит ли городить художественные абстракции, если можно добиться такого же эффекта просто зажёгши хоть ту же свечу?

   Я опять отхлебнула чай и вздрогнула из-за внезапно хлопнувшей входной двери. Приближалось время концерта и зрители начали понемногу собираться.
   Поднялась и с улыбкой пошла навстречу пришедшему.
   Искусство — это очень серьёзно и ответственно.