Барабан полная версия

1980ый. Большеглазая  девочка лет восьми шустро вскарабкалась на  подоконник большущего окна. Если прижаться к стеклу изо всех сил, то, скосив глаза, можно увидеть с правой стороны продолжение того же здания - белого, массивного, с колоннами, высокими потолками, и огромными окнами-прямоугольниками. В той части  ресторан,и вечерами далеко вокруг разносится: "Бараб-аан был плох, барабанщик бох, ну, а ты быы-ла вся лучу пад стать. Так ле-хы-ка, что ма-агла
ты на ба-рабане станцевать!"

 Женька представляет  худого дядьку, который забрался на барабан, и неловко, - он же барабанщик, а не танцор, - по-медвежьи,переступает с ноги на ногу. Про героиню песни девочка забывает.
Женька слезла с подоконника,подошла к столу, туповатым ножом нарезала, как могла,и разложила по тарелкам дольки огурцов, редиску, помидоры кружками,-красиво!
Чуть слышно стукнула дверь: мама оплачивала гостиницу. Зашла тихо, не спугнуть бы игрунью.
- Так,добро пожаловать! Наш пароход совершает кругосветное путешествие! Приходите к нам в рэсторан!Воображаемые пассажиры проходят, садятся,Женька приносит им еду, и вот еще,водичку пожалуйста, из сифончика.

Благодаря маминому недавнему приобретению, обычная вода преображалась в веселую, улыбаясь пузырьками газа.Блестящий синий сифон стоял тут же,на подносе. Потом еще убраться,крошки смахнуть, салфетки поменять на столе, увядающий синий букет в графине поправить.Ага, качка началась, стулья ездят.
- Мама, мама, качка! Шторм, наверное.
Женьке запомнилось, как встревоженно, тоном пациента, от которого скрывают правду, поймав на лестнице кого-то из комсостава парохода,мама добивалась:
- Скажите честно, это шторм, да? Шторм?" Симпатичную женшину убеждали, что нет, но маму не обманешь
- А почему  всем сказали отойти от иллюминаторов, и по  каютам разойтись?
Женька вспоминает, как они со своей новой знакомой, одиннадцатилетней стрекозой Элей, носились по театрально-красивым лестницам(Подумать только, лестницы на пароходе!) По ним так мягко ступать из-за красных ковров, прижатых специальными прутьями между ступеньками. Женька все боялась, что  потянет ковер ногой, и покатится эта тяжелая штуковина прямо на нее. Даже один раз потрогала осторожно - та  не шелохнулась. Со своей новой подругой они бегали по безбрежным просторам, по палубе этого плавучего четырехэтажного замка, то и дело врезаясь в других пассажиров, официантов, горничных, - и никто не останавливал, не ругался
.
 Женька представляла себя принцессой: зеркала, разрисованные потолки, люстры, диваны! Скользила по невиданным полам, из красиво сложенных в узоры дощечек. С удовольствием посещала с мамой один из трех ресторанов, и, пока разбитные официантки суетились - раньше Женька кушала только у себя дома, да в школьной столовой, - можно было просто глазеть на потолок, половину которого занимала окружность замысловатого светильника с картиной внутри. Все было необычно! А в иллюминаторы  так и  плещут- захлестывают волны. Лежишь себе в каюте, на  верхней койке, смотришь. Вода, бывает, наполовину  окошечко закрывает. Четыре дня настоящих приключений...

А потом гостиница в зеленом-презеленом городке, тут поскучнее, но тоже неплохо. Особенно Женьке нравятся небольшие базары, где продается все вподряд, от стакана ягод до кружевной вязаной кофточки, вкуснющего петушка на палочке, и плетеной корзины. Ах! Что за отпуск! У Жени появилась воздушная, вязаная крючком, кофта и настоящие черные вельветовые брюки! Брюки немного мешковато сидят, зато какая ткань  -  тонкий-тонкий рубчик!!!Женя ходила с мамой по "делам", а потом погулять, и поесть большие манты - позы. А в номере  всласть наиграться.

В гостинице им пришлось остаться еще на неделю,и каждый вечер,часов в девять вечера,начиналась Женькина колыбельная:"Барабан был плох, барабанщик боох... Ну, а ты быы-ла вся лучу под стать". Ударную установку не жалели.
Мама привыкла к Женькиным морским играм, с удовольствием  подыгрывает,украдкой,правда,вздыхает,да глаза невесёлые. Ну, главное, дитю хорошо, вон как играет, солнышко - фрукты, чистый, зеленый городок.
-Склянки пробили девять, пора спать, - говорит мама, а сердце ее рвётся на части.
Как-то мама подняла Женю утром раньше обычного, куда-то надо ехать. Раннее утро,но уже тепло,хорошо, все тело жмурится,отогревается после родного прохладного лета,босоножки топают ладно:"Хо-ро-шо, хо-ро-шо", повсюду приветливые широковатые
лица с узким раз
резом глаз - буряты, и русские обычные.
Если бы не старший брат, Женя бы никогда не побывала в этом городе, столице, к слову сказать. Он здесь служил.И как то спешно заварился этот отпуск,
и какие-то лица невесёлые были у мамы с папой,но детская мысль, не зацепившись,поскакушкой проскочила   дальше.Впереди по-езд-ка! Отпуск!!! Белоснежный громадный
пароход, со скромными буквами "Советский Союз",тогда Женя не знала слова "лайнер".

Женька шлепает по тротуарам с аккуратно подстриженными пахучими кустами, а в голове:"Барабан был плох, барабанщик бох",  мама рядом, рука у нее мягкая, теплая, сильная. Хорошо то как, - скачет Женька, преисполненная беззаботностью и ожиданием счастья, какое бывает только в детстве.
Внезапно приехали,пришли. Бросается в глаза деревянная будка, вознесенная на много метров вверх, на деревянных длинных ногах. А внутри - человек в форме, с собакой.С овчаркой. Смолкает почему - то Женькин барабан. Остается один тревожный звук:тум тум тум тум. Колючая проволока и пропускной пункт. Девочка с мамой долго ждут возле, мама молчит,от Жени отворачивается. Пока их, наконец, позвали, вечность прошла.
"Это и есть армия?" вертелось у Женьки. На проводах, год назад, были друзья брата, в основном, парни не с самой лучшей дворовой репутацией, и его девушка. Кто-то из пацанов даже потанцевал с Женькой,  закружил, взяв ее, шпанявку, на руки.
Из ряда темных фигур,маячивших вдалеке,отделилась одна, и направилась к ним.
"Заберем его отсюда, и домой поедем!" - обрадовалась девочка. Брат был очень серьезным,рассеянно потрепал сестренку по голове, чмокнул маму. Черная форма с белой бирочкой для фамилии, бритая голова, весь чужой и далекий. Мама о чем-то говорила, в одной руке - авоська, свободной жестикулировала, потом отдала  кульки с малиной, и свертки. Крепко обнялись, и пошли Женя с мамой - на выход, а брат долго-долго махал им вслед. Прощался с ними, со своей прежней жизнью.

-  А мы почему его не забрали, мам?
- Не можем, доча. Делов натворил... Другие натворили, а он попался. Теперь отвечать придется.
Домой, в гостиницу, они добрались молча.
Не игралось, не бегалось, а когда время было к девяти вечера, и как ни в чем не бывало заиграл" Барабан... ", Женька разревелась, заколотив кулачками по спинке кровати. Обидно за брата стало, он же не видел этой красоты, этого парохода! Вот если бы время вспять, да всем вместе в путешествие!
- Ну, почему все так?! Почему? - уткнулась зареванная девочка в мамину грудь. И поняла Женька своим детским умом, что и правду жизнь их уже не будет прежней.
"Барабан был плох... барабанщик бог...".

P. S.
Песня, написанная за год до описанных событий, и выигравшая на фестивале в Сопоте, набирала невероятную популярность.
Путешествие всей семьей на красавце-пароходе уже не представлялось возможным, через год "Советский Союз", переименованный в" Тобольск", совершит свой последний рейс на распил. Сказки в  Женькиной жизни станет меньше.
На Новый, 1981 год, с черно-белого экрана лилась знакомая песня, мама с Женькой переглянулись, и, взявшись за руки вспомнили  недавнее и такое далекое лето. Папа разливал шампанское, и двигая бровями, подпевал:
"Тыыыы судьба, барабань на всююю планету..."