Совсем не про траву

 – Семеновна! Когда траву у себя выкосишь? Прёт и прёт!–крикнул через забор сосед Петрович. Сухонькая старушка подошла к нему поближе:
 – Да вот Колька мой приедет, помочь обещал.

 – Я бы тебе помог, да сам спину потянул. Ты, не тяни, сама знаешь – оштрафовать могут. Дожди прошли, трава вымахала, а теперь жарища всё палить начнет. Помнишь, как в том году от сухостоя аж три дома занялось?
 
 Семеновна помнила. Их частные домики (штук двадцать осталось) когда-то считались чуть не на окраине. Теперь стояли окруженные со всех сторон выросшими многоэтажками. Жили на виду у всех. Домики их, оставшиеся еще после родителей, стояли латаные-перелатаные. Вот в таком, покосившемся, и доживала свой век Семеновна.

 Огород городить сил у нее уже не было. Зато двор свой, деревья плодовые:вишни, алыча, груша. Единственный сын Колька жил с семьей  в  другом  городе. Раньше  приезжали в отпуск раз в два года. Внучатам во дворе раздолье было. Тут тебе и качели, и бассейн детский был. Шашлыки жарили. С многоэтажек люди  смотрели и завидовали.

 Все было ничего, но пришла беда. Постепенно так подкрадывалась...Пристрастился  сын её к алкоголю, вся жизнь у них наперескосяк пошла. С одной работы выгнали, с другой. Скандалы в семье не прекращались. Недавно невестка позвонила:

 – Как Вы там, не надо ли чего? Николай к вам на неделю собирается.
 – А вы?..– заикнулась было Семеновна, скучавшая по подросткам внукам.
 – А мы от него отдохнем! Измучил всех!– ответила невестка.
Смутилась Семеновна, не знает что и сказать.
 – Ну, я тут присмотрю за ним...
 – Раньше надо было присматривать, лет с пятнадцати,–ответила невестка и отключилась.

 Вот этого своего Колюшку–оболтуса,(как она его теперь называла про себя), Семеновна и ждала, чтобы хоть траву помог выкосить.

 Дождалась. Сразу заметила, как изменился  за последние  годы когда-то здоровый и крепкий сын. Приехал Николай пьяненький - помятенький, веселенький - лохматенький. Суетится без меры: 
 – Ну, маманя, чем помочь? Что там насчет травы?

 Вышел во двор, оценил масштаб работы, матюкнулся крепко, но пообещал через пару дней приступить.
Но и через  пару дней  не приступил, одна отговорка за другой. Зато быстренько  обзавелся друзьями и каждый вечер бегал куда-то за многоэтажки, в гаражи. Туда убегал резвенько так, а назад еле приползал далеко за полночь. «Как дорогу еще находит?» – тревожилась мать.
 – Да что же ты творишь, Колька?! Да когда ты уже напьешься в этой жизни?!–плачет
Семеновна.
Бурчит её Коленька:– Тебе лишь бы придраться. Вечно мной недовольна. Я отдыхать приехал. Отдыхать!

Не выдержала как-то:
 – Колька! На вот тебе тысячу, найми кого из мужиков, пусть покосят. Мне штраф платить не с чего!
 – О, маманя, это дело! Пошел договариваться!

Схватил деньги и помчался за гаражи. Только опять за полночь пришел, лыка не вяжет.
 – Ну, договорился насчет травы?

 – Нее... я деньги...

 - Потерял?– ахнула Семеновна.

 – Как можно?!

 – Пропил?!

 – Почему сразу пропил?– оскорбился сын, пытаясь избразить чистейшие глаза трезвеника со стажем, – Долг отдал! А долг, мать, это– святое! Друзья меня угощали, сегодня я их угостил!
Поужинал сынок и спать завалился.


 Всю ночь Семеновна не спала, думку думала.
Наутро зашла в сарай, нашла серп, позвала  во двор Кольку.
 – Давай. Наточи и коси. Сам коси. Как раньше!

Оглядел Николай двор, представил...

 – Да разве я серпом это выкошу? Спину сломаю!

 – А за тысячу?

Загорелись было глазки с похмелья жуткого, но быстро угасли. Возмутился даже:

 – Это чтобы я у родной матери деньги брал?! Да не бывать этому! Лучше найму кого. - и протянул руку за деньгами.

 – Хватит. Нананимался уже.

Подошла Семеновна к забору, Петровича позвала. Попросила найти того, кто за тысячу траву покосит. Все понял сосед, кому-то позвонил, договорился.

 – Завтра в семь утра встречай, Семеновна, помощника. Мужик хороший, все сделает в лучшем виде. Митрич его зовут.

 – Ой, спасибо, Петрович!– Не верила хозяйка своему счастью.

 Семеновна рано встает, к семи уже завтрак готов. А тут и  Николай  появляется из спаленки, лохматый, да суетной какой-то: то за калитку выглянет, то снова за стол сядет.
 – Чего так рано поднялся? То до полудня не добудишься.

 – Так этот же сейчас придет...сенокос-травокос. Следить буду, чтобы не спер чего.

 – Колька, совсем мозги пропил? Чего у нас во дворе красть? Вишню зеленую с дерева?

 – На всякий случай предупредить его надо.

Глянул Николай на часы и выскочил за калитку.

 – Ой, оболтус. Позор какой! Господи, да за что мне  горе такое?! Сорок лет, а ума нет!– причитала чуть не в голос старушка, крестясь перед иконой.

   А Николай стоит за калиткой, ждет...Наконец появляется седовласый незнакомец,  с косой на плече.
 – Митрич?

 – Он самый. У вас косить что-ли? Мне сказали старушка живет.

 – Так это маманя моя. Я тут гостюю.

 – А сам чего не можешь? Болен?

 – Ага! Трубы горят, – засмеялся Николай и признался,– Да просто в лом! Слушай, Митрич, тут дело такое. С тобой за тысячу договорились? А мы с тобой давай так договоримся: скажешь мамане моей, что тут работы на две  тысячи. Она поверит. Я подтвержу, если что. Потом поделим: штуку тебе и штуку мне. Идет?

Молчит Митрич.
 
 – Тогда давай так: я тебе триста рублей еще накину. Как разменяю. – расщедрился Николай.

 – Ты двор - то хоть покажешь?

 Пока Митрич двор оглядывал и прикидывал откуда будет  сподручнее начать, вышла Семеновна, протянула  кружку с квасом холодным. Выпил Митрич и говорит  Николаю:

 – Что ж ты за хозяин такой, здоровый мужик, а так двор запустил? Трава по колено выросла.

 – Так это не я, а маманя.  Вот я и говорю, что работы много!- подыгрывает Николай.
 
 А когда Семеновна до крыльца дошла, сын догнал  и доложил про цену новую. Охнула невольно старушка, да рот рукой прикрыла. Молча в дом зашла. А сама думает :«Это что же  получается, что трава  ей в три тысячи обойдется, ну, вместе с теми деньгами, что Колька-оболтус пропил?! Теперь уж ничего не поделаешь. Последние деньги отдать придется. Хорошо хоть на обратную дорогу ему успела припрятать.»
 
 – Все в порядке!– доложил Митричу  радостный Николай.– Заплатит, никуда не денется.

Достал сигареты, сел на приступочек, лясы точит. А Митрич и  ему работу нашел, заставил кирпичи разбросанные собрать, да в угол  сложить, мол, а как косить по кирпичам? Потом трубы попросил  проволокой скрутить, чтобы не раскатывались. Ворчит Николай, но делает, понимает, что зависит: тысяча наклевывается.
Вскоре пошел в дом за квасом и пропал. А  Митрич долго провозился, по всем закуточкам прошелся. Чистый двор стал, заглядение!

 – Ну все, хозяйка, принимай работу!

Стоит  Семеновна и двор прибранный  не узнает. Николай рядом суетится, нахваливает мастера, цену набивает. Открывает хозяйка кошелечек, благодарит и протягивает две тысячи.
Взял деньги Митрич, взглянул на довольного Николая и говорит:

 – Нет! Это много будет. Мы же на  тысячу договаривались? Вот. А эту тысячу обратно, хозяйка, забирай. Да, а траву  убрать со двора заставь сына своего. А про себя невольно добавил:«Оболтуса!»


Идет Митрич домой, хоть и усталый, но довольный. Он, конечно, понимает, что такой  сын и эти деньги выцыганит у матери на пропой. Не мытьём, так катаньем. Да только это уже их дело – семейное. Главное, что он сам, как говорится, не взял грех на душу!


(Фото-инет)